– Тени – самые странные существа, каких я встречала. Им удалось то, что не удавалось никому и никогда – перемещение сквозь реальность. И вместо того, чтобы жить, развиваться, осваивать другие миры, они как маньяки стаскивают их богатства в свой собственный. Зачем?

– Это их дом, – Аори искоса посмотрела на подругу. – Они уходили только потому, что верили, что вернутся.

– С полисами проще. Куда их ни перенеси, все равно тварей притянет к человеческой энергии. Уж лучше держаться вместе, прятаться вместе, сражаться вместе, если не осталось другого выхода.

Аори поежилась. За последнюю луну она узнала о Мишруми куда больше, чем хотела бы знать. И достаточно, чтобы понять, насколько повезло другим мирам. Людям в них… Да, на Астрали невесело во время прорыва, но изменяющие уничтожают демонов подчистую, и можно снова жить, не опасаясь, что останешься без ноги, наступив на тень.

На Мишруми демоны живут всегда. Мелкие и не очень, они пробираются через многочисленные разрывы пространства. Часть из них существует рядом с людьми, подъедая излишки энергии и порой нехотя помогая в мелочах. Прочие же уходят в дикие земли – охотиться на зверей и друг друга.

И время от времени, без всякой системы и правил, твари сбиваются в стаи и мчатся туда, где тепло светится человеческая жизнь. Гон не отпускает до тех пор, пока демоны не исчезают, обессиленные. Нет у них вожака, чтобы направить удар или приказать остановиться. Так что самый простой способ выжить – не оказаться на пути стаи, когда она несется через город.

И не гулять по лесу в одиночку в остальное время.

– Так ты мне полис показать хотела?

Солнце, закончив с предварительными ласками, начинало ощутимо припекать макушку и исцарапанные колени. Прогулки по лесу не располагали к шортам, но Аори напялила их в знак непонятного ей самой протеста, равно, как и майку. Полчаса назад она даже была белой.

К Сиэ, как всегда, никакая грязь не цеплялась. Да и жара измененной не особо докучала – она, разве что, скрутила узлом рубашку на поясе.

– Почти. Посмотри вниз.

Аори посмотрела. Грызун на отмели уже напился, удалился в истрепанные водой кустики и теперь горбился там в процессе еще одного немаловажного дела.

– Невероятное зрелище.

Проследив за ее взглядом, Сиэ зашипела, ухватила подопечную за загривок, как котенка, и потянула вперед и влево.

– Ай-яй!

– Будешь брыкаться – с обрыва навернешься. Случайно. Измененным зрением смотри, балда.

– От балды слышу…

– Аор-р-ри!

Решив не доводить дело до смертоубийства, она прищурилась.

Разрыв реальности пульсировал примерно посередине между обрывом и рекой. Если как следует разбежаться по поросшему лишайником камню, наверное, можно и допрыгнуть. Попасть на Грань, добрести до точки выхода и вернуться на Астраль.

Можно и не допрыгнуть, тогда переместишься немного другим способом.

Аори передернула плечами, сбрасывая руку подруги.

– Это единственный разрыв в окрестностях базы. Остальные заштопали при строительстве.

– План бир?

– План ут, скорее. Все Искатели подключены к Нексусу и могут напрямую перейти.

– Кроме тебя.

– Ну и таких, как ты.

Аори поболтала ногами, рассматривая, как вода разбрасывает блики на перекатах.

– Есть хоть один подключенный в гвардии?

Сиэ мотнула головой. Арканиуму тяжко далось решение делиться с местными артефактами, и еще сложнее – обучать их основам изменения. Мишруми настолько сросся с Гранью, что многие мужчины обладали зачатками дара. Да, у большинства его не достало бы даже на пятисекундный щит, но и одна секунда может жизнь спасти.

Вот ребята и договорились с магистратами полисов, и каждый год обучали и тренировали гвардейцев. И, вместе с ними, некоторых изменяющих.

А вот женщин в гвардии не было. Ни одной. Если на Мишруми и рождались одаренные, то их дар был настолько слаб, что никто не успевал о нем узнать.

– Есть подключенные среди изменяющих. В основном, тех, кто сознательно удерживается от трансформации. Что-то мне подсказывает, с некоторыми из них ты еще познакомишься.

Блики на воде потускнели, когда солнце закрыло пушистое, как комок ваты, и такое же белоснежное облако. Оно плыло по небу медленно и величаво, словно королева в первом вальсе осеннего бала.

– Кто удерживается… Я не понимаю. Если можно стать сильнее, могущественнее, если можно оторваться от реальности и перестать быть ее инструментом – зачем отказываться?

Уголок губ Сиэ дернулся.

– А что, кто-то гарантирует все, что ты сказала? Мы все умерли и возникли заново, те, кто стали измененными. А сколько исчезло, растворилось в Грани? Скольких не приняла обратно реальность? Ты никогда не сможешь пережить изменение, милая.

– Потому, что я – женщина. Это неправильно, Сиэ. Несправедливо.

– Пошли, – измененная вскочила на ноги, и мелкие камни водопадом зацокали по уступам. – Пошли, пока окончательно не испортили такой хороший день.

Аори не шелохнулась.

Идти не хотелось. Хотелось… хотелось сидеть на краю обрыва, заправляя за ухо короткие пряди, когда ветер, расшалившись, бросает их в лицо. Слушать шум мелкой, но стремительной реки, разглядывать камни на дне сквозь призму зеленоватой воды. Вдыхать воздух, напоенный ароматом сосновой коры и высохших трав, и иногда, на самой границе чувствительности, улавливать долетающие от полиса металлические нотки. Считать разряды на его башнях и высматривать, не всплывет ли где неповоротливый цеппелин. Прежде Аори видела их только на картинках, и ей не терпелось встретить округлую махину вживую. Или даже прокатиться, когда-нибудь.

– Странно, – с задумчивой ехидцей протянула измененная. – Я думала, ты любишь купаться.

– Ага, с детства, – съязвила Аори, не до конца вынырнув из мечтаний. – Что?

– Тут море за поворотом.

– Обалдеть, – она вскочила, физически прямо ощутив, как прибывает энтузиазм. – Показывай.

Сиэ первой двинулась по краю утеса, перепрыгивая через упавшие ветви и балансируя на рубленых гранях камней. Аори ждала, что вот-вот среди них появится тропинка, но, похоже, давно никто не приходил сюда и долго еще не придет. Изменяющая, не пытаясь переплюнуть подругу, перла напрямик через подлесок, сокрушая рифлеными подошвами чахлые соцветия чабреца. Горький запах смешивался с сосновым, а кузнечики не глядя бросались врассыпную и немало этим пополняли локальную статистику суицидов.

Аори криво усмехнулась. Чем больше самоубийц, тем меньше самоубийц… Впрочем, у кузнечиков есть какие-никакие крылья. Может, еще и выкарабкаются обратно к самочкам.

Склон постепенно понижался, сосны, задумчиво перешептываясь, отодвигались все дальше от края, речка подбулькивала им, солнце палило. Раздраженно смахнув со лба капли пота, Аори остановилась.

– Долго еще?

– Десять секунд не дотерпела, – измененная стащила ботинок и, прыгая на одной ноге, вытряхнула закатившийся камушек. – Пришли.

Подруга молча приблизилась. Раз Сиэ говорит, что здесь, на холме, есть море, значит, оно таки есть.

Оно, и впрямь, было. Прозрачное, бледно-голубое, слившееся с небом так, что Аори не заметила границы. Море постепенно наполнялось цветом, становилось почти черным ближе к устью впадающей в него реки и медленно, лениво облизывало скалы. Его кропотливая тысячелетняя работа дала свои плоды – изменяющие стояли на длинном каменном языке, протянувшимся вперед над волнами. Когда-нибудь основание истончится настолько, что больше не сможет удерживать его вес, и скала обвалится, взбивая море в густую пену.

Но не сегодня.

– Ты же не хочешь сказать…

– Ага, – измененная натянула ботинок обратно и, выпрямившись, нетерпеливо качнулась с пятки на носок и обратно.

– Сиэ, это просто… просто…

– Безумие? Конечно!

Порыв ветра разметал золотые волосы, она придержала их и улыбнулась подруге через плечо. Глаза, прежде наполненные отстраненной ленью, сейчас горели азартом.

Аори покачала головой, не находя слов, но от края не отошла. Глубина манила, предлагала сделать шаг, пережить свой страх и узнать, что будет потом. Не отвернуться, не уйти в безопасную неизвестность, как сделал бы любой разумный человек.

Изменяющая смотрела вниз, и видела, как рывком приближаются и остаются позади камни, как мир рассыпается на миллионы воздушных пузырьков, как они уносятся вверх и исчезают, как волны волокут опавшие листья над головой, как солнечный луч пробивается сквозь них и упирается в засыпанную илом корягу с двумя кривыми сучками, торчащими вверх. Аори создавала это будущее, не предсказывая, но полностью ощущая, каким станет для нее мир в этот момент.

– Ты перестала бояться, разве нет? – Сиэ приложила ладонь к щеке подруги, заглянула в глаза.

Аори отвела взгляд.

– Я не боюсь.

– Ты хочешь прыгнуть?

– Хочу.

– Тогда не останавливайся. Не думай. Исполняй свои желания, живи, радуйся!

Смешно нахмурив брови, Сиэ сделала Аори ручкой, отступила к краю и перемахнула через него вперед спиной.

Измененная еще и руки на груди сложить успела, словно недовольная учительница. У самой воды воздух видимо задрожал вокруг ее тела, тормозя падение, и, перевернувшись, Сиэ без единого всплеска скрылась под черной гладью. Спустя долгую минуту измененная вынырнула на противоположной стороне устья, запустила ботинками в сторону отмели и помахала Аори. Ветер отшвырнул крик в камни, и он рассеялся там гулким эхом. “Вай, вай, вай!”

И ветер же ринулся навстречу, когда изменяющая разбежалась и прыгнула, не глядя, куда упадет. Он позволил изменяющей ухватить собственные потоки тем небрежным и уверенным жестом, каким подхватывает нити кукловод. Послушной марионеткой он изменился, уплотнился, обнимая тонкое тело. Слезы брызнули из желто-карих глаз от холодного прикосновения, и ветер вытер их и унес вверх.

Он хотел бы опустить тонкое тело нежно, невесомо. Если бы она доверилась. Но изменяющая перевернулась в коротком полете, превратилась в метательный нож, брошенный умелой рукой.

И ветер стал ее острием. Он ударил по темной глади, прорубая в ней глубокий шрам. Две высокие волны плеснули вверх и секунду спустя опали и рассыпались, сомкнувшись над головой изменяющей. Ветер пометался немного над морем и, когда оно снова разгладилось, улетел, забыв ее, как забывал все и всегда.

Крохотные пузырьки воздуха нырнули вместе с Аори и тут же, напуганные чуждой стихией, унеслись вверх. Она осталась, не замечая, как сдавливает грудь на глубине. Лучи света пронзали воду темно-зеленого, бутылочного цвета. В ней медленно кружились потревоженные кусочки ила, коры, сосновых игл и оседали на… нет, не коряге с торчащими сучками. На искривленном металлическом каркасе, настолько огромном, что концы его терялись из виду. Он глубоко врос в дно, погнутые во всех направлениях балки изъела ржавчина и покрыли водоросли. Их длинные листья шевелились вокруг, будто лес, над которым когда-то летал величественный цеппелин.

Резь в груди стала невыносимой, и Аори изо всех сил оттолкнулась от балки, рванулась вверх, к свету. Она выпрыгнула из воды по пояс, схватила воздух открытым ртом и упала обратно, на спину. Сердце колотилось в ушах, а соленая вода, хоть и разбавленная речной, горчила на вкус.

А небо, синее и ликующее, раскинулось недостижимо высоко. Ни следа человека в нем. Даже белоснежный парусник, едва заметный у горизонта, никак не сможет покинуть привычную стихию и взлететь.

Аори выпрямилась и, широко загребая руками, завертела головой. Измененная, ничуть не беспокоясь о судьбе подопечной, уже выбралась на берег и растянулась на горячей гальке в одном белье. Одежда валялась рядом, и, похоже, у Сиэ не случилось настроения на фокус с высыханием.

Волны надежно держали тело на плаву, и Аори неторопливо подплыла к подруге и выбралась на берег. Она села рядом, опираясь локтями на камни, вытянула ноги и подставила солнцу лицо.

– Сиэ?

– А?

– Что здесь случилось? Цеппелин разбился?

– Не совсем. Его специально затопили.

– Зачем?

– Магистрат Третьего полиса испугался того, что создал. И избавился от него прежде, чем величайшее достижение стало величайшей ошибкой и величайшим горем.

– Почему просто не разобрать?

– Из уважения, может? Он заслуживал яркого ухода и долгой памяти.

– Он заслуживал долгой жизни, – дотянувшись до прибоя, Аори зачерпнула воды горстью и лениво плеснула на подругу.

Капли испарились на вспыхнувшей защите.

– Он был огромным искушением. Подчинить другие полисы, создать единое государство. Начать войну, не суметь или не успеть ее закончить, потерять все. Если меч слишком тяжел для поднявшей его руки, он упадет на голову владельца.

В задумчивом голосе Сиэ явственно проступили ехидные нотки.

Аори не к месту хихикнула – перед внутренним взором предстала сама измененная, с унылым выражением лица безостановочно роняющая на себя блестящую железяку.

– В общем, голоса Магистрата разделились ровно поровну… и решающий отдали тому, кто изобрел дирижабль. Кто его построил. Гениальный инженер, почти никто не сомневался, что он выберет сохранить жизнь своему детищу. Но традиции вопияли, так сказать. А он неожиданно прозрел.

– В смысле?

– Понял, что создал не сказку, не чудо, а вещь. А вещами обязательно пользуются. Вот и то, чем дорожил, к слову, больше, чем собственным единственным сыном, который, выросши, оставил тебе шрам на память.

Аори невольно почесала едва заметный рубец возле мизинца. Сиэ несколько раз порывалась его убрать, но изменяющей зачем-то нужно было напоминание о собственной глупости.

– Это совпадение?

– Да прямо. Мне показалось, тебе нужно увидеть, что происходит с этим миром. Кстати, а ты знаешь, – Сиэ подвинулась поближе, – что без одежды купаться куда удобнее?

– Эта мысль не приходила тебе в голову до того, как сигать с обрыва, а не после?

– И карабкаться обратно босиком? Ну нет.

Пальцы Сиэ коснулись пуговицы на шортах Аори. Изменяющая моментально открыла глаза и перехватила запястье подруги.

– Не надо.

– Тебе нравится валяться в мокром?

Улыбнувшись, Сиэ высвободила руку и пригладила волосы. Они уже высохли, то ли от магии, то от ли солнца, в такую жару неплохо подходящего на эту разрушительную роль.

Перевернувшись, измененная устроила подбородок на кулаках.

– Смешно, да? Всегда хотелось узнать, как оно.

– И как? – спросила измененная без особого интереса.

– Ерунда какая-то, – вздохнула Аори, стянула и, сморщив нос, высоко подняла истекающий водой ботинок. – В следующий раз надо брать с собой ласты.

Ботинок шлепнулся на гальку, следом за ним – второй. Покосившись на подругу, Аори поднялась и выпрямилась, подставляя тело ветру и солнцу. Но стоять просто так ей быстро наскучило, и изменяющая, шагнув в прибой, уперлась левой ступней в правое колено и широко раскинула руки, балансируя. Море лизало щиколотку прохладным языком, и его ласковые прикосновения ничуть не мешали наслаждаться покоем и видами.

Хм, с такого ракурса определенные части Сиэ выглядят неприлично притягательными. Прямо-таки неодолимо. Уснула она, что ли?

Не меняя позы, Аори медленно, беззвучно наклонилась к воде, зачерпнула еще одну горсть…

– Даже и не думай, – буркнула измененная, не оборачиваясь.

– Ты что, глаза на спине отрастила? – подруга разочарованно разжала пальцы.

– Больно надо, – фыркнула Сиэ. – Чтоб ты, и замолчала больше, чем на минуту? Сушись давай. Поосторожнее с обувью.

– А у тебя, если что, какой размер?

Сдавленно хрюкнув, измененная вскочила на ноги одним ловким прыжком. Подхватив ботинки, она подбросила их в воздух, словила и поставила обратно на гальку абсолютно сухими.

– Дальше сама.

– Вот вырасту, – пообещала Аори, провожая взглядом тающее в вышине облачко пара, – и тоже научусь.

– Куда вырастешь, в ширину?

– Да! – выйдя из воды, она попыталась стащить майку по-мальчишечьи, через голову, и благополучно запуталась в липнущей к телу ткани. – Ужасно хочу порасти прямо сейчас… Да ваших демонов вдоль и поперек!

Содрав ненавистную одежку, Аори чуть было не запулила ей куда попало, но, перехватив насмешливый взгляд измененной, расправила и ак-куратненько разложила на камнях. Следом отправились и шорты.

Облачка в исполнении Аори получились неубедительными, ощутимо тухлыми, и оставили одежду чуть влажной. Но, по крайней мере, без “конструктивных особенностей”, которыми прежний учитель саркастически называл попытки замаскировать разницу между “задумано” и “так получилось”.

– Одевайся уже! У нас небольшое задание в полисе, а потом, так и быть, зайдем в таверну.

– А, может, в обратном порядке?

– Не-а.

– Ты злая.

– Ага-ага, – хмыкнула Сиэ, натягивая брюки.

– И бесчеловечная.

– Удивительное открытие. Шевелись уже, если не хочешь топать на своих двоих.

– А есть варианты?

– Конечно, – довольно усмехнулась измененная.

Узкая дорога вилась вдоль побережья, словно пьяная змея. Кое-где в раскатанных колеях виднелись лужицы соленой воды, и Аори пробиралась по обочине следом за беззаботно насвистывающей подругой. Вместо сосен тут росли деревья с толстыми искореженными ветвями, с которых серо-зеленой паутиной свисали длинные пасма лишайника. Свежий морской запах сменился непередаваемым ароматом болота, и изменяющая нервно оборачивалась на каждый влажный шлепок за спиной.

Перед очередным поворотом Сиэ подняла руку и остановилась.

– Тебя в полисе еще не видели, а вот меня узнать не должны.

– Изменишься?

– Да, – голос Сиэ, и без того низкий, стал еще глубже.

Аори опустила взгляд. Ей не хотелось изучать, как именно изменение превращает тело подруги во что-то иное.

– И как мне тебя называть?

– По фамилии, так точно не запутаешься. Она не самая редкая на Мишруми, – измененная повернулась и, шагнув к Аори, коснулась ее щеки. – Не всегда желания сбываются так, как ты ждала, да, милая?

Она едва удержалась, чтобы не отшатнуться. Мужчина со стянутыми в хвост русыми волосами искривил губы в знакомой ироничной улыбке и, отпустив Аори, широкими шагами двинулся вперед. Одежда Сиэ сидела на нем, как влитая, даже лучше, чем на прежней владелице.

Наверное, потому, что таков и был план.

– Что за задание? – кое-как взяв себя в руки, Аори поспешила следом.

Она уже пыталась задавать этот вопрос, но Сиэ отмахивалась, обещая рассказать, когда придет время.

Скверрти. Теперь надо называть ее.... его так.

– У нас появилась конкуренция, – насмешливо и зло ответил измененный. – В полисе завелся предсказатель будущего.

– Но это же запрещено!

– Вот-вот.

Он принялся на ходу расстегивать верхние пуговицы рубашки – влажная, душная жара все-таки донимала.

– И что, мы должны его убить?

– Когда ты стала такой кровожадной? Проверить. Может, это просто слухи.

– И как ты это сделаешь? Явишься и прикажешь доложить?

– Для начала, это последний раз, когда ты разговариваешь со мной в таком тоне, – голос Скверрти ощутимо похолодел. – Ты – моя помощница и служанка, изволь вести себя соответственно. И, отвечая на твой вопрос, – у нас назначена частная консультация.

– Я не очень похожа на служанку, – Аори сверкнула на измененного глазами из-под челки и, сунув руки в карманы, показательно растянула шорты в стороны.

– В конце добавляешь – хэм Скверрти.

– Я не похожа на служанку, хэм Скверрти.

– Поэтому в слайдере переоденешься, – он наклонился, рассматривая трухлявое бревно, перегородившее обочину, и зачем-то его пнул.

– В чем? Ой!

Болото забулькало, забурлило, словно в нем внезапно включили подогрев. От кислой вони защипало в носу. Ряска разошлась, пропуская металлические сочленения, такие гладкие, что на них не осталось ни пятнышка грязи.

Слайдер напоминал катер, если бы те делали из переплетенных стальных прутьев. По периметру тянулась юбка из тонких лепестков внахлест, разбрасывая вокруг карнавальные блики. Когда Скверрти потянул за спрятанный у бревна трос, слайдер клюнул носом, развернулся и легко скользнул по грязи почти до самой тропинки.

– Не спеши, – измененный остановил шагнувшую было вперед Аори.

Болото зачавкало под его ботинками, недовольно хлюпнуло, когда Скверрти перемахнул через бок слайдера. Дотянувшись до панели управления, измененный небрежно щелкнул сверкающим тумблером.

Турбины взревели, словно под днищем спрятался маленький реактивный самолет. Слайдер подскочил вверх так резко, что Скверрти с трудом удержался на ногах. Недовольно поморщившись, он уменьшил мощность и в два касания подогнал машину ближе к тропинке, так, чтобы хлопающей глазами подруге не пришлось лезть в болото.

– Забирайся, – Скверрти повысил голос, перекрикивая турбины. – Платье в ящике под лавкой.

Слайдер даже не качнулся, в отличие от измененного, которому пришлось упереться коленом в приборку, чтобы втянуть Аори наверх. Мотнув головой, он отвернулся к штурвалу – здесь, в сплетениях затянутых ряской каналов, малейшая невнимательность грозит незапланированным купанием.

Минут пять Скверрти петлял между затопленных деревьев, уворачиваясь от лишайника, так и норовящего хлестнуть по лицу. Когда заросли, наконец, закончились и слайдер заскользил по траве лимана, измененный уменьшил тягу до минимума и обернулся.

Обметанные болотом ботинки, конечно, феноменально сочетались с форменным светло-коричневым платьем. Широкий кожаный пояс с многочисленными петлями и кармашками подчеркивал тонкую талию несмотря на то, что Аори сгорбилась на узкой лавке, упрямо сжав губы и сложив руки на коленях.

– Порулить хочешь?

– Да!

Она вскочила, разом позабыв обо всех обидах.

– Держи, – Скверрти подвинулся, пропуская подругу.

И, когда Аори нерешительно взялась за штурвал, положил руки сверху, показывая, как управлять юрким слайдером. Тот мог и на месте развернуться, и ускориться за считанные мгновения, и по полю проехать так же легко, как и по болоту, благо не сильно-то они и отличались в здешних краях.

Жар тела измененного едва не опалял спину, и Аори облегченно вздохнула, когда он отодвинулся.

– Нравится?

– Да. Совсем не то же самое, что водить машину.

Скверрти оперся бедром на приборную панель и попытался заглянуть Аори в лицо, но она отвернулась, будто всецело занятая управлением.

– Почему ты не смотришь на меня? Мое настоящее лицо настолько противное?

Она помотала головой, не отводя взгляда от сизой полоски леса на горизонте. Кажется, или за ним и впрямь видны первые отблески городских антенн?

– Тогда в чем дело?

Скверрти коснулся губами уха подруги – нежно, едва ощутимо. Она вздрогнула, как от удара током, и повернулась к измененному.

– Если бы вот здесь, например, был шрам, – Аори провела кончиками пальцев по его скуле, – я бы точно влюбилась. А так еще держусь.

Только сейчас она заметила, что и глаза сменили цвет на зеленовато-серый. Цвет лишайника, цвет болот. Цвет Мишруми.

– Зачем?

– Ты сама говорила… говорил, что не стоит.

– Хэм Скверрти, – мягко напомнил измененный, – Каждый раз, когда обращаешься ко мне или отвечаешь на прямой вопрос. И ни с кем первая не заговариваешь. Поняла?

Он едва заметно прищурился, когда Аори облизнула пересохшие губы. Ее платье топорщилось складками, предательски обрисовывая высокую грудь.

– Да, хэм Скверрти.

Аори отвернулась, снова взялась за штурвал, словно это нужно было посреди плоского заболоченного лимана. Подол надулся колоколом, затрепетал, обнажая бедра, когда с берега налетел жаркий ветер.

Измененный перехватил ее за тонкую талию, не позволяя вновь отодвинуться. Его дыхание защекотало шею, когда, приподняв юбку свободной рукой, он медленно провел пальцами снизу вверх и остановился, наткнувшись на еще влажную от соленой воды ткань.

– Сиэ… – прошептала Аори и прижалась к нему.

Она ведь не может не чувствовать, как напряжена его плоть. Не может не понимать… или и впрямь не понимает?

Она?!

Скверрти разорвал тонкое кружево одним движением, толкнул изменяющую на руль, рванул пояс штанов, сгорая от вспыхнувших с новой силой желаний.

Аори вскрикнула, когда он вошел в нее, вошел жестко и яростно, зная, что в измененном облике счет идет на минуты. Каждая мышца ее тела натянулась струной, будто она пыталась вырваться, оттолкнуть… но вместо этого Аори подхватила ритм, устремляясь навстречу с бездумной, безрассудной самоотверженностью, какой не бывает у исковерканных изменением.

“Только не теряй себя, – беззвучно взмолился Скверрти, из последних сил удерживая потоки, когда мир взорвался алмазными искрами. – Только не меняйся.”

Он отшатнулся, чтобы не ранить Аори изменением, и, тяжело дыша, рухнул на подбившую колени лавку. А она села прямо на решетчатое днище и прислонилась спиной к бортику. Когда Скверрти немного пришел в себя и отбросил со лба прилипшие волосы, он заметил, что подруга дрожит, а в глазах застыли слезы.

– Милая…

Аори улыбнулась ему, помогая понять, что эти соленые капли не имеют ничего общего с болью или отвращением.

– Почему мне так хорошо с тобой? – она всхлипнула и вытерла глаза тыльной стороной ладони. – Почему я не верю, что это надолго? Почему не могу просто быть счастливой?

Он поднялся, пошатнувшись, недоуменно огляделся. Когда же это слайдер ухитрился вылететь на берег, да так, что они даже не заметили? Как вообще ухитрился заглохнуть?

– Чтобы изменять мир, надо его полюбить, милая. Научиться радоваться каждой минуте. Делать то, что дарит наслаждение, и гори оно все огнем.

– Я постараюсь… хэм Скверрти. Знаешь, а мне нравится быть твоей служанкой.

Поймав лукавый взгляд, измененный изо всех сил сжал кулаки. Он взял бы ее снова, и еще, и еще, чтобы она охрипла от счастливых стонов, чтобы солнце скрылось за горизонтом, первым не выдержав их бесстыдства. Но даже за одну вспышку ему придется дорого платить, и дай боги, чтобы нашлось, чем.

Он уже почти забыл, как это – быть собой. И лучше бы не вспоминал.

LP. Muddy Waters.