Невеста замка роз

Глава 26

На крутом берегу реки сидел мужчина. Покачивая ногами с обрыва, он пребывал в задумчивости. В узком, с тонкими чертами и плавно заостряющимся подбородком, лице ощущалось что-то почти зловещее. Такие лица притягивают к себе своей таинственностью. Во взгляде – печать порока, жизнелюбия и огромного разочарования, скорее даже скорби.

– Уильям! – издалека раздался женский крик.

Мужчина обернулся, шумно выдохнул: «Нашла-таки». Он, как и прежде, любил уединение, в котором находил покой. Это укромное место он облюбовал совсем недавно: кругом ни души, лишь шелест деревьев, да журчание воды. Садился на кромку берега, подставлял лицо дуновению теплого ветра и наблюдал, как в воде кружатся и плывут опавшие кленовые листья.

– Иду! – ответил он, поднимаясь с земли, без тени раздражения.

Отряхнул сухую траву со штанов, чуть размял затекшую спину, нахмурился. Ему совсем чуть-чуть не хватило времени, насладиться тишиной.

Красавица, с пламенем в синих глазах, появившаяся перед ним, была готова расплавить его одним взглядом.

– Не сердись, дорогая, – тихо вымолвил он.

– Ответь, почему ты все делаешь мне назло?

– Это неправда, Бьянка. Наоборот, я стараюсь изо всех сил угодить тебе.

Та, кусая губки, явно настроилась на скандал.

– Почему бы тебе не перестать витать в облаках и наконец-то заняться настоящим мужским делом? Ты испугал меня!

– Так я…

– Иди за мной! – перебила она.

А у самой отлегло от сердца. Иногда ей чудилось, что муж в один «прекрасный» момент соберет вещи и отправится в дорогу тайком. В его крови так много свободы, тяги к авантюрам. Несмотря на уже немолодой возраст, он все еще пребывал в хорошей физической форме, достаточно внезапного влечения, чтобы он оседлал старушку Чару и помчался в неизвестном направлении. Больших усилий стоило удержать его рядом, навсегда прервав кочевой образ жизни.

Уильям поплелся вслед за своей женщиной, которая всю дорогу до дома, жужжала, что большая пчела. Он и половины не расслышал из ее монолога, но по интонации догадывался, что она сердится не на шутку.

Бьянка обернулась на мужчину всей своей жизни и улыбнулась. Много раз признавала факт, что влюблена в этого странного человека, бывшего старше ее на целую жизнь. Когда она только-только делала первые шаги под столом в родительском доме, молодой колдун Уильям Грум получал наслаждение от плотских утех в объятиях красавиц.

Она боялась потерять мужа из-за своей глупости, неловкого слова или иной причины, по которой мужчины предают. По свойствам, данным только женскому роду, сомневалась, терзалась, но вместе с тем была готова открыть сердце ему одному. Закрывая глаза на злые смешки односельчан за спиной, она обожала своего любимого, в ее понимании – серьезного опытного мужчину. Не то, что эти рыжеволосые конопатые сверстники, способные только обслюнявить, да полапать. Да, к слову сказать, по-настоящему Бьянка до этого времени не любила.

Некоторые порывы своего сердца она не могла объяснить словами. Ей было просто хорошо рядом с ним и ничего больше не требовало объяснений. Хотя злилась, когда он напоминал ей о разнице в возрасте, или пытался усомниться в искренности ее чувств. Когда заканчивались слова, она нежно целовала его в губы и ссора сходила на нет.

Уильям по-своему тоже был счастлив. Дни совместной жизни с супругой возносили его до небес. Ласковые слова, объятия – идиллия. Гармония в постели, сплеталась с единением душ, ведь они понимали друг друга с полуслова, а иногда хватало лишь взгляда.

В их любви так много романтики. Уильям обожал свечи. Мелькающий, дрожащий огонек всегда завораживал его. Прыгающие тени, и плавно очерченные тела в тусклом свете зажженных свечей – особая интимность. Малейшее движение руки, тела – игра теней, игра ощущений.

Перед сном, когда за окном кромешная тьма, Бьянка расставляла свечи по комнате. После садилась напротив Уильяма, брала ладонями его красивое лицо.

– Спасибо, что ты нашел меня.

– Спасибо, что дождалась.

Уильям показывал ей, как следует медленно и чувственно невесомыми движениями касаться кожи. Без слов. Тени на стене показывали, как ловко они управляют руками и телами. Без спешки, без резкостей. Лишь мягкое тепло.

Изящные пальцы колдуна скользили по шее Бьянки, ложбинке между ключиц, пробегали по плечу. Задержавшись кончиками пальцев на обнаженной груди, он останавливался, чтобы напряжение ее нервов достигло наивысшей точки. Дождавшись сладкого стона, когда каждая клеточка горячего тела ждет прикосновений, пальцы следовали дальше.

Ловя малейшее движение, Уильям пристально всматривался в глаза любимой. Та полуопускала веки, дрожала ресницами, накрывала ладонью его руку, чтобы продлить ощущения. Невероятное чудо слышать его горячее дыхание, говорящее о страсти. Движения все активнее, требовательнее прикосновения, дыхание чаще. Следующий поцелуй сливал тела в унисон. И это уже не игра.

– Возьми меня! – шептала она, облизывая опухшие от поцелуев губы.

Они оба понимали, что в их страсти нет запретов и условностей, лишь жгучее желание обладания друг другом.

Уильям притягивал Бьянку к себе еще теснее, и ее щёки начинало сильно жечь, а горло пересыхало, будто она не пила целую вечность.

– Я умираю, – стонала она.

– Нет, любимая, живи.

– Ты сводишь меня с ума! Нет больше сил.

– Тогда мы умрем вместе. Там наверху решили, что мы достойны друг друга.

Бьянка со смущением смотрела в его глаза, они так манили и завораживали…

– Почему ты вся дрожишь? Тебе холодно? – спрашивал он с такой любовью, что она вновь теряла голову.

– Только не отпускай меня! Держи крепче, – просила она.

Уильям счастливо улыбался. Стоит заметить, что делал это он достаточно редко. Обычно его черная душа радовалась только от совершенных пакостей. Перед этой женщиной он был слаб, а ядовитая душонка внезапно становилась нежнее лепестков роз.

В подтверждении чувств он покрывал любимую поцелуями.

– Люби меня, – шептала Бьянка, пьянея от ласк.

Поцелуи все жарче, до сладкой боли в опухших губах. Биение сердец в едином ритме. Бьянка тихонечко стонала, когда низ живота наполнялся некой приятной силой.

Впервые в жизни Уильям думал не об удовлетворении своей похоти. Он следил за каждым движением любимой женщины, каждым вздохом. Теперь его главная цель доставить как можно больше удовольствия ей. Никогда прежде его не посещали подобные мысли, а девушки в постели использовались, словно бездушные куклы.

Он часто задавался вопросом: что же изменилось? Может он размяк или сделался безвольным? Его околдовали? На других красавиц из рыбацкой деревни он не реагировал, хотя там находились прелестные экземпляры, как раз в его вкусе. Удивительно, его нисколько не манило на сторону.

– О чем ты задумался? – тревожилась Бьянка, всматриваясь в его лицо.

– Так, – отмахивался он, – пустяки. Не бери в голову.

Бьянка хмурилась, без того зная причину его грусти. Видела, насколько он борется с желанием вновь обрести свободу.

– Если ты уйдешь, я не приму тебя обратно. А мое сердце лопнет от горя, – с угрозой в голосе предупреждала она.

– Не волнуйся, Бьянка. Тебе не придется жить с разбитым сердцем. Я твой и никуда не денусь.

Черный колдун, державший в страхе столько городов, боялся до жути потерять расположение капризной деревенской девушки. Кто бы мог подумать!

Чтобы окончательно успокоить ее, Уильям нежно целовал ее в шейку. Именно от этого касания она вздрагивала, закрывала глаза, становясь ласковой словно кошечка.

На столе, полу уже стояли зажженные свечи. Внезапно Уильям замирал, ощущая в комнате свежий аромат роз. Оглядывался вокруг, но визуально нигде не обнаруживал букета. «Почудилось!» – думал он, зарываясь носом в белокурые локоны жены.

Их длинные тени танцевали удивительный танец на стенах. От малейшего вздрагивания пламени, отражение дышало, жило собственной жизнью. Губы соединялись, и Уильям осторожно проникал языком в ротик Бьянки. Как в их первый раз, он снова брал инициативу на себя. Под напором его страсти, она плавилась, будто воск, становилась податливой, а ее сознание полностью растворялось в сладких ощущениях. От каждого прикосновения тело пронзало тысячей искр.

Уильям целовал ее за ушком, шептал ласковые слова, отчего голова у Бьянки шла кругом. Словно дразня, он слишком медленно покрывал ее тело поцелуями. Его нежные ладони останавливались на ее груди, а горячее дыхание обжигало живот. Еще мгновение, и Бьянка ощущала, как его орган пульсирует внутри, как заполняет ее, сделав их единым целым.

«Я не смогу жить без него!» – мелькало у Бьянки в голове, когда она оказывалась на пике наслаждения.

Ночное время делало их счастливыми, но день приносил массу поводов для ссор. Не зря мудрецы твердили о жестокости быта, где, правда, всегда на стороне говорящего громче. Бьянка, будучи слишком прямолинейной, высказывала все, что ей не нравилось, и как любая женщина, пыталась перевоспитать своего мужчину, для его же пользы.

Никто из рыбацкой деревни не предупредил Уильяма, когда тот вознамерился взять Бьянку в жены об этой особенности ее характера. После объявления их супругами, жена взяла власть в доме в свои маленькие, но сильные ручки. Пусть она ставила мужа во главу угла, но не давала ему ни минуты покоя:

– Не думай, что будешь сидеть у меня на шее или я буду за просто так кормить тебя, – как-то поутру заявила она, подпирая бока руками, – если думаешь оставаться здесь, иди, работай.

– Но я никогда прежде не работал, ты же знаешь!

– А теперь – будешь!

Бьянка не терпела возражений. Топая ножкой, она продолжала «пилить».

– Это ты должен кормить и содержать семью. От меня достаточно того, что я стряпаю еду и стираю одежду, слежу за чистотой в доме.

– Я же не умею ничего, кроме колдовства, – пытался он образумить жену.

– Учись! Колдовством сыт не будешь, разве что устроишь развлечение на потеху ребятишкам. Оглянись, все мужчины из деревни работают, приносят в дом добычу.

Уильям, все же пытался отвертеться:

– Я могу делать настойки, лечить, насылать проклятия. Раньше в больших городах мне щедро платили золотом.

– Здесь не город. Кого ты собрался здесь обманывать? Вряд ли наших женщин заинтересуют подобные услуги, им некогда. Пока мужья на рыбалке, они трудятся не покладая рук, да, и за детьми приглядывать надо.

– Я могу съездить в город, где зевак, хоть отбавляй!

– Ну, уж нет! – сердилась Бьянка, – никакого города. Теперь твое место здесь, рядом со мной. Думаешь, я просто так отпущу тебя, невесть куда?

– Но мы могли бы жить куда богаче, – возражал он, – только представь: золотые монеты, вкусная еда, новые платья, драгоценности…

– Обманом? Я не желаю таких грязных денег! Зачем мне наряды? Куда я, по-твоему, могу пойти в шелках с короной на голове? Я же не принцесса из замка.

Уильям усмехался: Бьянка даже не подозревала, что в замке находится ее копия, точь-в-точь. Вот была бы потеха, представить их вместе.

Бьянка тем временем продолжала:

– Представила, как выхожу на реку полоскать белье или в лес за грибами в атласном платье, сафьяновых туфлях на каблуках. Смехота! Ставить силки на зайцев куда удобнее в старой льняной юбке.

– Если у нас будут деньги, мы наймем прислугу, и тебе не придется самой стирать, готовить и натирать котлы.

Бьянка вспылила:

– Еще чего? Ты в своем уме? Чтобы у тебя был повод глазеть, как другая женщина возится у очага!

Уильям никак не мог взять в толк, отчего его женщина так чурается жизненных благ. Прислуга – это удобно, и вполне разумно, чтобы наслаждаться жизнью, когда другие гнут спину.

– Ты видел здесь прислугу? – спросила Бьянка.

– Нет.

– Мы свободные люди. Всяческое притеснение осуждается. Всяк сам добывает пропитание.

– Жаль. Во всех странах, где довелось мне побывать, есть господа, и есть слуги.

– Придется учиться жить по новым правилам.

– Может, я все же попробую колдовать?

– А проку? Останешься голодным.

– Отчего же. Наверняка найдутся желающие насылать проклятия, делать отвороты-привороты. Я, надо напомнить, в этом деле – мастак. Если нужно, я войду в каждый дом, но отыщу нам пропитание.

– Денег здесь почти ни у кого нет. Велика невидаль – проклятия, – сердилась Бьянка, – попробуй намазать колдовство на кусок хлеба или засолить в бочке.

Уильям понимал, что Бьянка клонит к чему-то определенному, но говорит намеками:

– Чем я могу, по-твоему, заниматься? – спросил он напрямую.

– На этот счет я побеспокоилась, – призналась Бьянка.

– За моей спиной!

– Не сердись. Я все ждала, когда ты своим умом дойдешь, что пришло время остепениться.

– То есть, я в твоих глазах не совсем хорош?

– Хорош, даже слишком. Но для полного счастья тебе нужно занятие. Завтра, на рассвете, староста возьмет тебя с собой на рыбалку, поделится снастями, обучит управлять лодкой.

– Рыбак… Я же никогда не сидел в лодке, да и о снастях знаю понаслышке.

– Удачной рыбалки! Попутного ветра! – пожелала Бьянка.

– Издеваешься?

– Нисколечко. Мой мужчина просто обязан быть лучшим во всем. Река кормит нас не один век. Все мужчины, без исключения – рыбаки. Удел жен – кормить мужей и отправлять их за уловом.

Уильям, внезапно согласился: почему бы и нет?

– Обещаю, во имя тебя, я поймаю самую большую рыбу! – с уверенностью в голосе сообщил он.

Уже на следующий день он садился в рыбацкую лодку с сетью в руке. Ежедневно он выплывал на середину реки за крупной рыбой вместе с остальными мужчинами.

– Сегодня не удачный день, – жаловался он, возвращаясь с кулем мелкой рыбешки.

– Завтра обязательно повезет, – успокаивала Бьянка.

– Я присмотрел рыбное местечко, – с азартом в глазах подтверждал ее слова Уильям, – там точно сидит огромный сом.

– Значит, завтра ты его изловишь для меня.

– Завтра. Вот, увидишь!

Почему-то вокруг темного колдуна струился яркий свет. Он явно был не тот, кого отметили печатью тьмы.

С тех пор не родилось дня, чтобы он сожалел, что Чара привезла его в местные пределы. Он не переставал, благодарил провидение, что не нужно скитаться, у него есть дом, а главное – красивая молодая жена, от взгляда на которую в венах закипала кровь и без всякого колдовства.

Те самые сны, которые лишали покоя, канули в небытие. Теперь они стали явью, а реальная белокурая девушка заключала его в свои объятия и была теплой и осязаемой.