Молчанием предаётся Бог

А после кровавой тризны сей монстр, по колено в крови, с удовольствием предавался беспечному веселью, пьянству, многодневным кутежам…

После гибели замученного в каземате сына, при пытках которого царь присутствовал, Петр с соратниками на следующий день шумно веселился до полуночи, отмечая годовщину Полтавской «виктории».

В 1718 году им был издан указ о преследовании раскольников – их пытали, выжигали им языки, их коптили на кострах, колесовали…

Дабы не попасть в лапы петровской инквизиции, тысячи старообрядцев с женами и детьми подвергали себя самосожжению, ибо такое самоубийство считалось богоугодным…

Кто, как не сам Антихрист, мог так упоенно наслаждаться муками православных?

Конечно же, он – «зверь, вышедший из бездны»! «Пришествие Антихриста свершилось! Конец света близок!» – шептались московиты.

Трупами казненных «украшались» стены Московского Кремля и Новодевичьего монастыря, как позже и брега Невы, и Финского залива, где «великий реформатор» на костях погибших от холода и истощения людей строил свой северный «парадиз» – рай…

Как же похоже на «великие сталинские стройки» 30-х годов возведение Санкт-Петербурга! Когда десятки тысяч крестьян, согнанных со всех уголков страны, вынужденных работать, стоя в холодной воде, не приспособленных к суровому – влажному, сырому, холодному – климату, «мерли как мухи» от недоедания, тяжелых заболеваний, полного отсутствия медицинской помощи!

Россия при Петре быстро превращалась в казарму. Во всем был введен регламент.

Любой, кто отдалялся на расстояние более чем в 30 верст от места жительства, считался беглым, объявлялся в розыск; его ждало жестокое наказание. Выходить на улицу всем, кроме дворян и духовенства, в темное время суток запрещалось. Одеваться, причесываться, играть свадьбу, хоронить покойников можно было лишь по определенным, установленным «великим реформатором» правилам. Родственники, священники, соседи обязаны были доносить на тех, кто «предписаний» не выполнял, как на «замышлявших преступление». Контроль за выполнением правил был возложен на новую службу – фискалов. Особые, карательные права получила гвардия: «ковать в железо» всех, кто вызывал хоть какое-то подозрение. Для судопроизводства Петром Первым были утверждены «гвардейские» тройки, состоявшие из майора, капитана, поручика. Дела рассматривались не согласно закону, а согласно «здравому смыслу», совсем как во времена революционных троек эпохи Октябрьского переворота.

За 36-летнее царствование Петра Первого политическим преследованиям подверглось более 60 тысяч человек.

«Реформы Петра были борьбой деспотизма с народом, – писал Ключевский. – Он создал фискально-полицейское государство с его произволом, его презрением к законности и человеческой личности, с притуплением нравственного чувства».

За время правления Петра «Великого» население России уменьшилось на два миллиона. Впрочем, убыль населения императора и не волновала. Русских он ненавидел: русские, по его словам, – животные («Я имею дело не с людьми, а с животными, которых хочу переделать в людей!»), недоумки и пьяницы!

Но еще в эпоху царя Алексея Михайловича богобоязненная Русь употребляла лишь медовуху. С пьяницами боролись – заливали расплавленный свинец в горло, курителей били кнутом и рвали им ноздри. При Петре же запойное пьянство было возведено в правило хорошего тона. Отказ пить алкоголь – ром, водку, коньяк – воспринимался как преступление. Каждое событие государственного масштаба, каждый праздник ознаменовывался повсеместным недельным и беспробудным пьянством. Сам Петр мог выпить до сорока стаканов вина в день.

Пьянство, табакокурение насаждалось царем посредством специальных указов:

«Не гнать мужиков-питухов из кабака, пока до нательного креста не пропьются!»;

«Закуску в кабаках не продавать!».

Спиртное он называл «Ивашкой Хмельницким», блуд – «Еремкой».

Будучи фанатичным и бездумным поклонником западного образа жизни, Петр приветствовал как высшее достижение европейской мысли модное в Европе масонство.

Г. Вернадский в книге «Русское масонство в царствование Екатерины II» пишет, что среди рукописей масона Ленского найдено письменное свидетельство, указывающее на то, что Петр Первый вместе с Лефортом, находясь в Голландии, был принят «в орден тамплиеров – разоблаченных поклонников Сатаны».

Сразу после возвращения Петра в Московию возникают и распространяются по всей стране масонские ложи. Петр пользовался у масонов особым, благоговейным почитанием, и на собраниях «вольных каменщиков» часто исполнялась державинская «Песнь Петру Великому».

Программой российских масонов, подхваченной позднее «прогрессивной» западнической, либеральной, революционной интеллигенцией, были борьба с православием как с «силой, тормозящей прогресс», гонение на Церковь, пропаганда ненависти к русской истории, обычаям и традициям.

«Петр Первый, – пишет русский философ В. И. Иванов, – стал жертвой и орудием страшной разрушительной силы, потому что не знал истинной сущности братства вольных каменщиков. Он встретился с масонством, когда оно еще только начало проявлять себя в общественном движении и не обнаружило своего подлинного лица.

Масонство – двуликий Янус: с одной стороны – «братство, любовь, благотворительность и благо народа»; с другой – атеизм и космополитизм, деспотизм и насилие… Эта программа сводилась к следующему: забвение или открытая ненависть к прошлому (!). Взгляд на религию и борьба с ней как с силой реакционной и враждебной прогрессу».

Русский народ рассматривался лишь как средство достижения цели.

Результатом церковной реформы Петра стала отмена патриаршества, замена его Священным синодом, состоявшим часто из лиц недуховного звания, – многие принадлежали к масонским ложам. Священников Петр превратил в фискалов: отменив тайну исповеди, обязал сообщать властям все, о чем говорили прихожане. Настоящую охоту устроил царь на непокорных церковнослужителей – многие русские епископы побывали в тюрьмах, священников били кнутами, лишали духовного сана… Гонения на русское духовенство при Петре сравнимо с его массовым уничтожением при большевиках.

Верхом цинизма был приказ Петра снимать колокола с колоколен, дабы перелить их в пушки.

Сделать это можно было лишь при помощи специальных присадок, которых в ту пору в Московии не было. Поэтому из 90 тысяч пудов колокольной меди в орудийную сумели перелить только 8 тысяч, остальные колокола так и остались валяться, никогда больше не вернувшись на колокольни, никогда больше не зазвонив. Лишение церквей колоколов воспринималось народом как еще одно доказательство царской бесовщины. Ведь, по древним поверьям, колокольный звон обладает магической силой, способной прогнать прочь нечистых духов, а с третьим ударом колокола бесы и вовсе проваливались в преисподнюю…

Последователи Петра – большевики-богоборцы – пошли еще дальше: взрывали храмы, превращали в помойки, глумились над мощами святых…

Церковь при Петре Первом с потерей духовного начала утратила уважение народа, моральный авторитет и превратилась в государственный аппарат (нечто вроде полиции нравов), прислуживавший любой власти. Так, после «великой бескровной» Февральской революции 1917 года Церковь благословляет Временное масонское правительство, а потом, в 1927-м, и вовсе советскую власть большевиков-безбожников.

С эпохи Петра начинается и огрубление народных нравов: пьянство, разврат, садизм, упадок нравственности.

«Старая Московская, национальная, демократическая Русь, – пишет И. Л. Солоневич, – петровскими реформами была разгромлена до конца. Были упразднены: и самостоятельность Церкви, и народное самоуправление, и суд присяжных, и гарантия неприкосновенности личности…»

«Разговоры о том, что без этих реформ сверху Русь бы неизбежно погибла, – писал публицист Борис Башилов, – относятся к числу вымыслов западнически настроенной интеллигенции, стремившейся оправдать безобразные насилия Петра над душой русского народа».

«Допетровская Россия была деятельна и крепка, хотя и медленно слагалась политически; она выработала себе единство и готовилась закрепить свои окраины; про себя же понимала, что несет внутри себя драгоценность, которой нет нигде больше, – православие, что она – хранительница Христовой истины, но уже истинной истины, настоящего Христова образа, затемнившегося во всех других верах и во всех других народах», – писал Достоевский.

«Усвоение западной культуры началось задолго до Петра. Западные ученые и архитекторы работали в России задолго до Петра, а посылку русских юношей за границу начал еще Борис Годунов. Но усвоение западноевропейской культуры шло естественным – нормальным путем, без крайностей…» – вторит ему Б. Башилов.

Первая газета (не «Ведомости» Петра, а «Вести-Куранты») выходит еще в 1621 году при Алексее Михайловиче (отце Петра Первого). Издано «Соборное Уложение» в две тысячи экземпляров – для Европы тираж невиданный. Издается систематизированная история государства Московского – «Степная книга», одиннадцатитомная иллюстрированная история мира «Царственная книга», энциклопедический словарь «Азбуковник», «Домострой» Сильвестра… До Февральской революции сотни сочинений XVII века хранились в московском архиве Министерства юстиции.

Вот уже почти двести пятьдесят лет историки спорят, был или не был Петр Первый реформатором.

Предоставим им право решать этот вопрос, но…

Разве могло быть «полезным» введение дикого крепостного рабства путем передачи крестьян в собственность дворянам, с разрешением продавать и дарить христианские души, разлучать семьи?

«[До Петра] по уложению 1649 года крестьянин был лишен права сходить с земли, но во всем остальном он был совершенно свободным. Закон признавал за ним право на собственность, право заниматься торговлей, заключать договоры, распоряжаться своим имуществом по завещаниям», – писал историк Е. Ф. Шмурло. Повинных в издевательстве над мужиками, грабеже наказывали телесно, лишали владений, невзирая на звание – князь то или простой дворянин.

При Петре же русский мужик превратился в бесправного раба.

Эксплуатация миллионов крепостных крестьян, чей труд был единственной производительной силой, приобрела невиданно жестокий характер, на многие десятилетия отбросила Россию в развитии…

Разве могло быть «полезным» истребление потомственных военных – стрельцов, составлявших основу профессиональной русской армии? Именно с Петра Первого в армию стали призывать не представителей стрелецкой касты, а простых крестьян. Служба стала обязательной, принудительной и длительной – 25 лет! Жениться солдату нельзя было до пятидесяти, как и заниматься сельским хозяйством, торговлей, извозом, что ранее было дозволено стрельцам. Рекрутам надевали кандалы, на кисти правой руки делали татуировку в виде креста. Бóльшая часть призывников погибала от холода и голода еще на сборных пунктах. Служба в армии практически превратилась в отбывание тюремной повинности…

Из-за многочисленных войн и военных походов казне постоянно не хватало финансов. Для пополнения вводились новые налоги, придуманные чиновниками новой профессии – прибыльщиками.

Часто налоги были откровенно курьезными, как, например, на бороды и цвет глаз.

Черноглазые и кареглазые жители Башкирии обязаны были платить два алтына, сероглазые – семь, зеленоглазые и голубоглазые – 10 и 13 алтынов в год, и все это для того, чтобы светлоглазые русские крестьяне не бежали на плодородные окраины империи.

Путем введения специального банного налога Петр Первый попытался отучить русский народ мыться (чтобы уж совсем было как в «просвещенной» Европе!). Все бани сдавались на откуп с торгов – запрещалось иметь собственные в личном пользовании, нарушителей штрафовали, строения ломали.

Большой заслугой Петра является «создание российского флота»…

Но задолго до его правления Русь имела несколько сотен кораблей ледового класса (поморских кóчей) в Белом море, а также на Каспии («каспийские бусы»).

Однако, по мнению «великого реформатора», русские корабли «имели неправильные обводы» – «не как у голландцев»: велено было их уничтожить и построить новые – «как у голландцев».

Под страхом каторги запрещалось ходить на старых судах. Новые же, созданные по голландскому образцу, в условиях Севера оказались нежизнеспособными.

Азовская и каспийская флотилии, построенные в короткие сроки, из сырого леса, быстро сгнили.

Огромные линейные корабли балтийского флота оказались не приспособленными к маневрам в узких проливах Балтики. Пришлось царственному «преобразователю» строить галерный флот для борьбы со шведами, а также покупать готовые суда у соседей…

Большие океанские корабли России оказались ненужными, и невостребованный петровский флот сгнил за ненадобностью в последующие после его смерти 20 лет.

Что касается промышленности, то использование крепостного труда, введение командно-административного, антирыночного управления, превращение всех прибыльных производств в частно-государственные монополии, уничтожение мелкого, ремесленного производства обусловили ее техническое отставание и неконкурентоспособность в последующие 150 лет.

До Петра «Великого» попасть на земли Московии иностранцам было достаточно сложно – пересечение границы дозволялось лишь посольствам, купцам, немногим путешественникам. «Прорубил окно в Европу» Петр Первый, и хлынули на землю русскую толпы авантюристов, мошенников, аферистов с единственным интересом – набить деньгами свои пустые карманы. Но именно им, дешевым искателям приключений, Петр предоставлял огромные льготы по сравнению с русскими дворянами или купцами.

Новые привилегии предоставлялись и русскому дворянству, простой же народ становился все более и более бесправным.

«С Петра Первого начинаются особенно поразительные и особенно близкие и понятные нам ужасы русской истории… Беснующийся, пьяный, сгнивший от сифилиса зверь четверть столетия губит людей, казнит, жжет, закапывает живьем в землю, заточает жену, распутничает, мужеложествует…

Сам, забавляясь, рубит головы, кощунствует, ездит с подобием креста из чубуков в виде детородных органов и подобием Евангелий – ящиком с водкой…

Коронует ****ь свою и своего любовника, разоряет Россию и казнит сына… И не только не понимают его злодейств, но до сих пор не перестают восхваления доблестей этого чудовища, и нет конца всякого рода памятников ему», – писал Л. Н. Толстой.

«При Екатерине Второй родилась петровская легенда – легенда о мудром царе-преобразователе, прорубившем окно в Европу и открывшем Россию влиянию единственно ценной западной культуры и цивилизации, – писал Лев Гумилев. – К сожалению, ставшая официальной в конце XVIII века легендарная версия не была опровергнута ни в XIX, ни в XX столетиях. Пропагандистский вымысел русской царицы немецкого происхождения, узурпировавшей трон, подавляющее большинство людей и по сию пору принимает за историческую действительность».

Фальсифицированный Екатериной образ Петра Первого был распропагандирован Сталиным, курировавшим лично в 1937 году съемки кинофильма «Петр Первый» по одноименному роману Алексея Толстого, рисовавшего, по мнению Солоневича, «сталинскую Россию, петровскими методами реализующую петровский же лозунг “догнать и перегнать передовые капиталистические страны”».

У Петра Первого и Сталина много общего: и культ личности, и результат деятельности – превращение страны в тоталитарное, полицейское государство.

По-иному рассматривают деятельность Петра Первого ученые, писатели, политики.

«Указы Петра вбили клин между двумя группами населения, – пишет историк А. М. Буровский. – После Петра служилые верхи и податные низы понимают друг друга все хуже. У них складываются разные системы ценностей и представления о жизни, и они все чаще осознают друг друга как представителей едва ли не разных народов».

«В результате вместо единого прежде народа, одинаково верившего, одинаково думавшего, имевшего одинаковые обычаи, возникло как бы два отдельных народа. Верхи стали европейцами, весь народ остался русским по своим верованиям, миросозерцанию и обычаям. В результате петровской революции высшие европеизированные круги русского общества стали каким-то особым народиком внутри русского общества, – писал Борис Башилов. – Петровская реформа как морской губкой стерла родовые воспоминания. Кажется, что вместе с европейской одеждой русский дворянин впервые родился на свет. Забыты века…»

«Петр не хотел вникнуть в истину, что дух народный составляет нравственное могущество государства, подобно физическому, нужное для их твердости».

«История учит, что народ, позабывший свое прошлое, не имеет будущего…»

Тому вторят и «Бесы» Достоевского: «Кто проклянет свое прошлое, тот уже наш».

«Русских невозможно победить, мы убедились в этом за сотни лет. Но русским можно привить ложные ценности, и тогда они победят сами себя!» (Отто фон Бисмарк).

«Заберите у народа его историю, и через сто лет он превратится в стадо, а еще через сто лет им можно будет управлять» (Йозеф Геббельс).

«…Созданный им [Петром] раскол общества теперь просто обязан был вызреть в страшный и уродливый нарыв, который затем столетиями рос и увеличивался в размерах, – пишет современный историк А. Мартыненко, – и, несмотря на отчаянные усилия последних наших православных царей выправить ситуацию, устранив неотвратимо надвигающиеся бури и потрясения, так все же и прорвался, выплеснув всю созревшую в нем гниль в виде революций и революционеров на мостовые российских городов».

Русская интеллигенция, оторванная от народных традиций и идеалов, все более и более сползавшая к пониманию прогресса как возрастающего потребления материальных благ, не принимала духовных ценностей Святой Руси и Григория Распутина как носителя этих ценностей считала мракобесом, фанатиком, «тормозом на пути западноевропейского прогресса», подозревала в самых ужасных преступлениях…

Глава 4. Как сладостно – отчизну ненавидеть…

Кто же осуществил русскую революцию?

Правилен только один ответ: революционная интеллигенция, рождённая духом петровских преобразований.

Профессор Ф. Степун – русский философ, литератор, социолог

«Когда за столом кто-то произнес слово «интеллигент», – писал граф С. Ю. Витте в своих воспоминаниях, – государь заметил: “Как мне противно это слово, – и саркастически добавил: – Следует приказать Академии наук вычеркнуть это слово из русского словаря”».

Масонство, внедренное в Московии Петром Первым, по словам историка Бориса Башилова, сыграло огромную роль «в формировании в России того уродливого, противоестественного слоя в недрах русского образованного слоя, которого не существует в остальных странах и который стал известен под именем русской интеллигенции. Русская интеллигенция – космополитическая по своим идейным устремлениям, враждебно настроенная ко всем основам русской культуры – духовно есть дитя европейского масонства…

Без ясного представления о том, каким образом русская интеллигенция довела русский народ до большевизма, невозможно выйти из того идеологического кризиса, в котором находится сейчас русский образованный слой и здесь и там… Образованный слой всякой страны в своем культурном творчестве опирается на духовные основы своей национальной культуры. Русская же интеллигенция с момента появления яростно ненавидит все основы русской самобытной культуры и принципиально отрицает возможность ее существования…

Мировое масонство объединяется не любовью к существующему миру, а ненавистью. Ненавистью к религиям, монархиям и так далее. Ненависть объединяла и сплачивала воедино в особый политический орден и русскую интеллигенцию. Ненависть к самодержавию, к православию, к русскому историческому прошлому, ненависть к самобытным традициям русской культуры – таков идейный цемент, скреплявший различные интеллигентские секты в одно духовное целое».

Революционные демократы-интеллигенты создали в России XIX века атмосферу непрерывной гражданской войны. «Эти люди, – писал Достоевский, – ничего не понимали в России, не видели ее своеобразия и ее национальных задач. Они решили политически изнасиловать ее по схемам Западной Европы “идеями”, которыми они, как голодные дети, объелись и подавились». Они не понимали, что «…мы не в состоянии втиснуть себя в одну из западных форм жизни, выжитых и выработанных Европою из собственных своих национальных начал, нам чуждых и противоположных, – точно так, как мы не могли бы носить чужое платье, сшитое не по нашей мерке».

Русским «прогрессивным» интеллигентам-западникам противостояли славянофилы – те, кто придерживался взглядов на Россию как на великое самобытное государство с великой духовной культурой, великой историей.

«Мир России XIX века отчетливо расслаивается на два уровня: уровень подлинной культуры, уровень Пушкина, на произведениях которого воспитывались три поколения Романовых, и, с другой стороны, уровень Белинского, Писарева, Чернышевского, Добролюбова, на котором воспитывались три поколения так называемой «русской интеллигенции» (Д. Галковский).

 
Да будет проклят этот край,
Где я родился невзначай…
И, может, дальний голос мой…
Накличет бунт под русским небосклоном…
 

– пишет Н. П. Огарев, ближайший друг Александра Герцена.

Прекрасным ответом ему звучат слова А. С. Пушкина: «Я далек от того, чтобы восхищаться всем, что вижу вокруг себя; как писатель я огорчен… многое мне претит, но клянусь вам моей честью – ни за что в мире я не хотел бы переменить Родину или иметь иную историю, чем история наших предков, как ее нам дал Бог».

Современник Пушкина профессор Московского государственного университета Владимир Печерин откровеннее Огарева:

 
Как сладостно – отчизну ненавидеть
И жадно ждать её уничиженья!
И в разрушении отчизны видеть
Всемирного денни́цу возрожденья!
(Я этим набожных господ обидеть
Не думал: всяк своё имеет мненье.
Любить? – Любить умеет всякий нищий,
А ненависть – сердец могучих пища!)
Тогда в конвульсиях рука трепещет,
И огненная кровь кипит рекою,
И, как звезда, кинжал пред оком блещет
И в тёмный путь манит меня с собою…
Я твой! Я твой! – Пусть мне навстречу хлещет
Весь океан гремящею волною!..
Дотла сожгу ваш… храм двуглавый
И буду Герострат, но с бóльшей славой!
 

Денница – одно из имен Люцифера, падшего ангела, возжелавшего стать равным Богу.

«Взойду на небо, выше звезд Божиих вознесу престол мой» (Ис. 14:13).

Змеем-искусителем заставил он согрешить в Эдемском саду прародителей человечества…

За гордыню свою, за мысли темные проклят был Богом, низвергнут с небес и брошен в пылающий Ад.

«И сказал Господь Бог змею: за то, что ты сделал это, проклят ты» (Быт. 3:14).

Печерин в уничтожении отчизны (России) приветствует возрождение проклятого Богом Люцифера!

«Вставай, проклятьем заклейменный!» – пели позже революционеры-интернационалисты…

Вместо любви (удела «нищих») – ненависть «могучих сердец» и желание сжечь православный храм – вот что проповедовал своим студентам профессор Печерин, друг А. Герцена! Радикальные прозападные взгляды привели профессора к решению покинуть Россию, стать монахом-иезуитом и остаток жизни провести в английских монастырях. В 1848 году он был лишен российского гражданства.

Свои воспоминания и письма Печерин издал в сборнике под общим названием «Замогильные записки», где Россия представлена «городом мертвых» («Некрополисом»), лишенным каких-либо перспектив развития.

Взгляды, творчество, философское учение Печерина, полностью порвавшие с национальными традициями, отражали идеи масонов.

«Масонство с Люцифером, главой восставших ангелов, вполне приемлемо», – говорил в своем докладе «Посвящение в спиритуализм» известный масон Освальд Вирт (художник, оккультист, создатель колод Таро, один из основоположников каббалистического ордена Розы и Креста). Ибо восстание Люцифера против Бога произошло по причине «вопиющих несправедливостей божественной администрации. В сущности, ангел Света (Люцифер) представляет собой дух свободы. В этом смысле масонство вполне приемлет люциферианство».

Главный масон Альберт Пайк (американский адвокат, генерал армии Конфедерации, писатель, реформатор Древнего и принятого шотландского устава, великий командор Верховного совета южной юрисдикции) 14 сентября 1889 года издает официальные письменные указания, объясняющие, что Богом масонов является «Великий Архитектор Вселенной – Люцифер».

Первым революционером, восставшим против Бога, считал Люцифера и основоположник научного коммунизма Карл Маркс.

В своих юношеских стихотворениях он пишет:

 
Мне не осталось ничего, кроме мести,
Я высоко воздвигну мой престол,
Холодной и ужасной будет его вершина,
Основание его – суеверная дрожь.
 

(«Заклинания впавшего в отчаяние»)

«Адские испарения поднимаются и наполняют мой мозг до тех пор, пока не сойду с ума, и сердце в корне не переменится. Видишь этот меч? Князь тьмы продал его мне» («Скрипач»).

«Скоро я прижму вечность к моей груди

И диким воплем изреку проклятие всему человечеству» («Оуланем»).

«Я утратил небо и прекрасно знаю это. Моя душа, некогда верная Богу, предопределена для Ада» («Бледная девочка»).

Дочь Маркса вспоминала, как часто на ночь отец рассказывал своим детям длинную «сказку» «о продаже самых дорогих сердцу вещей Сатане».

Сын Маркса Эдгар называл отца в письмах «мой милый дьявол»; «о верховный жрец и владыка души…» – так обращалась к нему супруга.

Страшная кончина ждет всех, кто связывает себя с Сатаной, для кого «ничто не истина и все позволено»…

Тяжело, годами болела супруга Маркса Женни фон Вестфален. Рождались и умирали в младенчестве дети.

Долго страдала от онкологии старшая дочь, средняя и младшая (вместе с мужем – П. Лафаргом) покончили жизнь самоубийством.

Свои собственные недуги Маркс часто описывал в письмах к Энгельсу: болезнь печени, разлитие желчи, многодневная рвота, геморрой, невралгия левой части головы, ревматизм в правой руке и бесконечные гнойные прыщи, язвы. Странным образом кожное заболевание обострялось, как только Маркс садился за работу над «Капиталом». Лечился вином – друг Фридрих присылал «лекарство» ящиками.

«Капитал» так и не был закончен – от одной мысли о нем кожа автора покрывалась карбункулами.

«Как бесцельна и пуста жизнь!» – жаловался он Энгельсу незадолго до смерти.

Фридрих Энгельс, заявлявший: «Борьба с христианским миропорядком, в конце концов, является нашим единственным насущным делом»; «Диалектическое понимание жизни сводится к смерти. Все достойно гибели»; «Жить – значит умирать», – долго, мучительно и безуспешно сражался с тяжелой болезнью – раком ротовой полости…

«Бог – это глупость и трусость! Бог – лицемерие и фальшь! – восклицал друг Маркса, социалистический мыслитель Прудон. – Бог – это тирания и нищета! Бог – это зло! Я клянусь, Бог, подняв к небу руку, что Ты не что иное, как плач моего разума, жезл моей совести».

В работе «О справедливости в революции и церкви» есть описание его вступления в масоны: «Как всякий неофит, прежде чем получить Свет, я должен был ответить на три вопроса: чем обязан человек своему ближнему, своей стране, Господу? На первых два вопроса мой ответ был выдержан в рамках ожидаемого. На третий вопрос, чем обязан человек Богу, я ответил: войной».

По инициативе и планам мирового масонства развивались все революционные и разрушительные события в странах Европы: Великая французская революция, восстание декабристов, Крымская война, Парижская коммуна, Первая мировая война. Либеральные идеи, популяризировавшиеся масонами в России, прочно укоренились в умах российской интеллигенции, отразились в произведениях русских писателей, публицистов, философов, особенно в сочинениях так называемых революционных демократов: Герцена, Бакунина, Огарева, Нечаева, Лаврова, Ткачева.

В конце же XVIII века была проведена репетиция грядущей революции в России. Прикрываясь высокогуманным лозунгом «Свобода, равенство, братство!», масоны подготовили и осуществили Великую французскую революцию. Ученые, философы, просветители – Вольтер, Франклин, Дантон, Кондорсе, Дюпати, братья Монгольфье, Эли де Бомон, Кур де Жебелен, Камиль Демулен, Бриссо, Сийес, Гудон, – бывшие членами масонской ложи «Девять Сестер», готовили революцию идейно, подрывая государственные основы королевской Франции пропагандой ненависти к христианству, монархии, требуя реформ и коренного переустройства общества.

Масонские ложи рекламировали произведения «просветителей». Литературные сборники, романы, брошюры, направленные против правительства, религии, нравственности, издавались клубом масона Гольбаха. Разносчиками, странствующими по деревням, распространялись памфлеты, эпиграммы, анекдоты непристойного содержания, высмеивающие короля и королеву.

Франция в ту пору достигла расцвета: развивалась промышленность, улучшалась экономика. Вопреки распространенному мнению, Людовик XVI покровительствовал не аристократии, а третьему сословию. Французы чтили и любили своего короля, ревностно хранили католическую веру. Но Людовика XVI окружали враги: министры его правительства прилагали все усилия для ослабления монархии.

«Революция 1789 года, – писал в книге «Тайные силы революции» виконт Леон де Понсен (французский философ-традиционалист и один из крупнейших конспирологов ХХ века), – не была ни самопроизвольным движением против «тирании» старого порядка, ни искренним порывом к новым идеям свободы, равенства и братства, как в это хотят нас заставить верить. Масонство было тайным вдохновителем и в известной степени руководителем движения. Оно выработало принципы 1789 года, распространило их в массах и активно содействовало их осуществлению». Все революционные события были спланированы, хорошо продуманы и детально разработаны.

Аналогичная подготовка к свержению монархии, ее дискредитации в глазах народа происходила в XIX веке в России.

И опять главную роль в расшатывании государственных основ играла литературная «интеллигенция». Проповедуемые ею атеизм и ненависть к религии, самодержавию, культурным традициям, обычаям русского народа подрывали духовно-нравственные основы российского общества.

«Русские революционеры-демократы не понимали величайших государственных трудностей, создаваемых русским пространством, – рассказывает писатель, публицист, философ Иван Ильин, – русским климатом и ничтожной плотностью русского населения. Они совершенно не разумели того, что русский народ является носителем порядка, христианства, культуры и государственности среди своих многонациональных и многоязычных сограждан. Они не желали считаться с суровостью русского исторического бремени (на три года жизни – два года оборонительной войны) и хотели только использовать для своих целей накопившиеся в народе утомление, горечь и протест. Они не понимали того, что государственность строится и держится живым народным правосознанием и что русское национальное правосознание держится на двух основах – на православии и на вере в царя. Как «просвещенные» неверы, они совершенно не видели драгоценного своеобразия русского православия, не понимали его мирового смысла и его творческого значения для всей русской культуры…