Деятельность светской и духовной власти по укреплению армии и флота России второй половины XIX – начала ХХ в. Монография

Горя желанием принести пользу престолу, великий князь Александр Михайлович, по его же собственному мнению, преувеличивал значение постройки большого русского военного флота. Николай II решил, что он должен составить краткую записку, которую надо было отпечатать в количестве 100 экз. и раздать высшим морским начальникам. Это был, так сказать, «заговор» между великим князем и Ники против морского министра адмирала Н.М. Чихачёва и генерал-адмирала великого князя Алексея Александровича [3, с. 208].

Такая записка, действительно, была написана на 5 листах под названием «Докладная записка в. к. Александра Михайловича [Николаю II] о программе судостроения», она датируется 1896 г. [19].

Текст записки: «В прошлом 1895 году весной, под личным председательством Алексея, были собраны некоторые адмиралы для обсуждения программы судостроения на предстоящее семилетие.

Предварительно, за две недели до заседания, лицам, призванным участвовать в нем, была разослана записка и при ней приложена программа судостроения, разработанная в Морском министерстве. Это было сделано с целью дать адмиралам время ознакомиться с проектом министерства и сделать свои заключения, затем на заседании были разобраны все пункты, и, насколько мне известно, она была за немногими исключениями утверждена заседанием.

В обсуждавшейся программе были затронуты нужды Балтийского и Черноморского флотов, что касается Тихоокеанского флота, то о нем вовсе не говорилось или, может быть, коснулись вскользь [19, л. 1].

Летом этого же года выработанная программа судостроения была представлена тебе на утверждение, и ты, насколько мне известно, утвердил ее, приказав продолжать постройку крейсеров типа «Россия». Между тем мне известно, что некоторые из адмиралов были вовсе не согласны с предлагаемой программой судостроения, но, ввиду малого времени, данного на личное рассмотрение проекта, и того, что было всего одно заседание, им не было никакой возможности представить по поводу программы свои соображения, тем более что заранее было известно полное одобрение этой программы как Алексеем, так и Лихачёвым [19, л. 1–1 об.].

Только Н. Н. Домен (капитан 1 ранга. – О. Ф.) представил отдельное мнение, на которое не было обращено ни малейшего внимания.

Ввиду вышеизложенного, потому крайне необходимо пересмотреть вновь утвержденную тобою программу судостроения, но не так, как это было сделано в прошлом году, когда Морское министерство само выработало программу, а следует назначить комиссию из адмиралов и командиров с участием некоторых корабельных инженеров и инженер-механиков и дать этой комиссии время серьезно обсудить и разобрать разные вопросы, решение которых нельзя откладывать, и одновременно наметить программы судостроения для всех трех флотов. Такой важный вопрос, как программа судостроения на более или менее долгий срок не может быть решен в двухнедельный срок, как это было сделано в прошлом году. Программа судостроения прямо вытекает из разных вопросов, которые должны были быть решены сначала. Строить же суда разных типов, по личному мнению министра или по заявлению того или другого адмирала, совершенно бесполезно. Таким способом мы никогда не создадим сильного флота, а у нас будет собрание разных типов судов, ничего не имеющих между собой общего и не могущих действовать вместе. При сем прилагаю ряд вопросов, которые, по моему мнению, не терпят отлагательства и должны быть решены как можно скорее. Смею тебя уверить, что надежды, которые ты возлагаешь на флот, при всем желании личного состава послужить верой и правдой тебе и Родине, не будут выполнены, если немедленно не приступить к строго беспристрастному разбору всех написанных мною вопросов [19, л. 1 об.-2].

При этом должен сказать, что если выбор лиц в комиссию будет представлен Алексею, то есть Чихачёву, то могу заранее предсказать, что вопросы будут решены в том же смысле, как того желает Чихачёв, и положение дела не изменится.

Следует назначить в комиссию лиц как согласных со взглядами Чихачёва, так и таких, которые вовсе не разделяют министерских взглядов. Только при этом условии можно ожидать правильного решения поставленных вопросов. Еще важнее назначение председателя. Желательно назначить на эту должность лицо, строго беспристрастное и не обязанное ничем Чихачёву и не имеющее основания его бояться. Из адмиралов подходящим был бы Перелешин, но он отстал от современного морского дела. Из вице-адмиралов могу назвать только двоих: Копытова и С. И. Тыртова, особенно рекомендовал бы второго, ибо он пользуется всеобщим уважением и любовью флота и всю свою службу прошел блистательно. Копытов был бы также хорошим и беспристрастным председателем, но он упрям и трудно будет приходить к какому-либо соглашению. Из остальных могу назвать Пилкина, Казнакова, И. И. Тыртова, Верховского и Назимова, но все они по разным причинам не подходили бы к этой должности [19, л. 2–2 об.].

Самое лучшее, если бы ты сам принял председательство такой комиссии, но, во-первых, заседания должны быть весьма частые и, во-вторых, раз ты будешь председательствовать, то обязательно будут участвовать в заседаниях Алексей и Чихачёв и тогда за единичными исключениями никто не решится высказывать взглядов и выражать мнений, не согласных с желаниями Алексея и Чихачёва, это вполне понятно, никто не хочет рисковать своей шкурой. В заключение прошу, как особой милости, назначить меня членом этой комиссии, если она осуществится. Желая быть полезным флоту и любя его всем своим существом, положу всю свою душу для правильного решения вопросов. Кроме этого, думаю, что это мое присутствие в комиссии и мой голос как человека, которому нечего опасаться, заставит многих адмиралов, не решающихся высказывать открыто свои взгляды, поддерживать меня, и тем самым поставленные вопросы будут обсуждаться со всех сторон и можно рассчитывать получить совершенно правильное и беспристрастное решение вопросов [19, л. 2 об. – З].

Пишу все это, потому что это мой долг; стоя близко к делу, вижу, что Морское министерство стоит на ложном пути и будет горько и обидно, если, не дай Бог, в случае войны наш флот осрамится. А это весьма легко может быть, повторяю тебе: личный состав готов работать и служить примерно, но Морское министерство парализует эти лучшие стремления. Куда не посмотришь, всюду нехватки. Офицеров не хватает, матросов-специалистов тоже не достаточно, суда строят долго и дурно, артиллерия запаздывает, броня также; портовых запасов и складов нет и т. д. [19, л. 3–3 об.].

Ведь где-нибудь кроется всему этому причина. Я был бы до бесконечности рад, если бы мог сказать тебе что-нибудь отрадное о флоте.

К несчастью, не могу, и, по долгу совести, говорю правду. Сандро. 1896 г. 14 апреля».

Далее великий князь Александр Михайлович сформулировал вопросы, требующие немедленного разрешения:

«№ 1. Какой должен быть состав Балтийского флота, дабы он имел возможность выступать в активных действиях против германского, не забывая возможности пригодиться этому последнему, и шведского флота? И можем ли мы такой флот создать?

№ 2. До какой силы следует довести состав Черноморского флота, и отвечает ли он ныне своим задачам?

№ 3. Какой силы должен быть Тихоокеанский флот, дабы сохранить за Россией первенство на море в Тихом океане?

№ 4. Если будет признано невозможным иметь Балтийский флот такой силы, при которой он мог бы вступить в активную борьбу с германским, ввиду необходимости иметь флот в Черном море и в Тихом океане, то какой флот желателен для исключительно активной обороны нашего Балтийского и Финского побережья?

№ 5. Может ли исключительно минный флот помешать высадке десанта на берегах Балтийского моря и в заливах Финском и Рижском? [19, л. 4]

№ 6. Можно ли ожидать успешных операций наших крейсеров в Атлантическом океане, имея базой их действий укрепленный порт на Мурмане, и каким условиям этот порт должен отвечать?

№ 7. Имеет ли желание военный порт в Либаве, при положительном решении вопроса № 1, и желательно ли иметь его там же при отрицательном решении вопроса № 1 и положительном № 4?

№ 8. Какие меры следует принять, дабы рассчитывать на успешные действия флота активной обороны в Балтийском море?

№ 9. Желательно ли и возможно ли введение жидкого топлива на судах Балтийского флота активной обороны и на судах Черноморского флота?

№ 10. Возможно ли введение жидкого топлива на судах нашего океанского флота и судах Тихоокеанского флота?

№ 11. Каким условиям должен отвечать Владивосток при усилении Тихоокеанского флота, и желательно ли иметь незамерзающий порт на берегах Кореи или Китая? [19, л. 4 об.]

№ 12. Из каких судов должен состоять Балтийский флот при положительном решении вопросов № 1 или № 4?

№ 13. Какими судами следует дополнить состав Черноморского флота?

№ 14. Из каких судов должен состоять Тихоокеанский флот?

№ 15. Какие задачи предстоят нашему флоту в войне с Англией?

№ 16. Можно ли надеяться на успех крейсерских операций против Англии, и в чем они должны заключаться?

№ 17. Если вопрос № 16 будет решен в положительном смысле, то каким условиям должны отвечать крейсера и сколько их следует построить?

№ 18. В чем будут заключаться действия пароходов добровольного флота во время войны с Англией?

№ 19. Какие меры нужно принять для ускоренного судостроения?

№ 20. Подробный расчет стоимости судов, которые придется построить для флотов Балтийского, Черноморского и Тихоокеанского согласно выработанным программам судостроения [19, л. 5].

№ 21. Срок, в который могут быть выполнены программы судостроения для Балтийского, Черноморского и Тихоокеанского флотов при существующих эллингах (клетях), заводах и мастерских?

№ 22. Что будут стоить новые эллинги (клети?), заводы и мастерские для выполнения в наикратчайший срок программ судостроения?» [19, л. 5 об.].

На поставленные великим князем вопросы было получено 22 ответа. Переписка по вопросу об усилении Тихоокеанского флота изложена на 132 листах [25] и включает ответы от: контр-адмирала Вульфа, В. А. Шиллита (очень кратко и не по существу), адмирала Стеценко, вице-адмирала Асланбекова, генерал-лейтенанта Боголюбова, генерал-адъютанта Перелешина, контр-адмирала Домена, лейтенанта Беклемишева, адмирала С. П. Тыртова, контр-адмирала Макарова, Г. А. Неваловича, лейтенанта Зурова, бывшего врача флота доктора медицины Александра Львовича Зандера, контр-адмирала Юрьева, контр-адмирала Реунова, вице-адмирала В. Верховского, командира лодки «Кореец» капитана 2 ранга Линденстрема, контр-адмирала Барилева, контр-адмирала Вальронда, контр-адмирала Гильдебрандта, контр-адмирала Зеленого, вице-адмирала Казнакова, вице-адмирала Дикова, министра финансов С.Ю. Витте.

По наличию здравых мыслей и соображений интерес, на наш взгляд, представляют лишь 9 из этих ответов, а именно: контр-адмирала Вульфа, адмирала Стеценко, генерал-адъютанта Перелешина, адмирала С.П. Тыртова, бывшего врача флота доктора медицины Александра Львовича Зандера, вице-адмирала В. Верховского, командира лодки «Кореец» капитана 2 ранга Линденстрема, вице-адмирала Казнакова. В восьми ответах великий князь Александр Михайлович получил поддержку своих предложений о необходимости усиления Тихоокеанского флота. Откровенно вредительский, на наш взгляд, характер имеет ответ министра финансов С.Ю. Витте.

Приведем соображения тех, кто поддержал инициативу усиления Тихоокеанского флота.

1. Контр-адмирал Вульф «О состоянии и значении нашего флота в Тихом океане». «Три раза плавал в Тихом океане. Первый раз – в 1873 г. Второй раз – в 1887–1890 гг. В 1895 г. командовал крейсером “Адмирал Корнилов” во время японо-китайской войны (так в XIX в. контр-адмирал Вульф писал о Китайско-японской войне. – О. Ф.). На заезде в Чефу бесповоротно разрешился вопрос, что главным силам нашего флота следует быть именно в этих морях.

Китай, как доказала последняя война (Китайско-японская. – О. Ф.), по своей политической несостоятельности, внутреннему неблагоу-стройству, отсутствию сколько-нибудь правильной организации военно-сухопутных и морских сил и полной неспособности к дальнейшему прогрессу, для нас на Азиатском материке серьезного значения не имеет [25, л. 1 об.].

Ближайшая соседка наших Южно-Уссурийских владений – Корея – свое самостоятельное политическое значение утратила уже давно, несомненно никогда более его не вернет и сама ожидает только того, чтобы мы взяли ее под свое покровительство, безразлично в какой бы форме оно ни выразилось.

Отделенная морями Япония, или, что то же, Восточная Англия, единственная держава крайнего Востока, способная прогрессировать.

Во время последней распри с Китаем не признанная никем Япония разбила наголову считавшийся непобедимым Китай.

На нее-то здесь мы теперь и должны, главным образом, обратить наше внимание и все свои силы на Востоке согласовать со средствами этой в недалеком будущем великой державы [25, л. 2].

Нашему великому железнодорожному пути надобно обеспечить в будущем намеченное ему мировое значение, а для этого ему необходим вполне свободный выход к Тихому океану. Владивосток этому не удовлетворяет как по своей замерзаемости, так и по сравнительной отдаленности, и хотя не далеко то будущее, которое укажет конечный путь для Сибирской дороги, но во всяком случае, тяготея все время к Востоку, он, вероятно, будет в одном из портов Кореи или Китая, откуда грузы пойдут в Японию или через нее в Америку и обратно.

Тут, без сомнения, опять столкнутся наши интересы с Японией, и в этом определяющемся соприкосновении наших и японских интересов и заключается главный узел нашей политики в этих краях [25, л. 2 а].

…Мы видим теперь совершенно ясно, где надлежит быть с развитием Японии нашему флоту отныне и в будущем.

Придя логически к такому заключению, у нас для определения состава нашего флота в Тихом океане являются два главных положения: для обеспечения развития Владивостока и будущего коммерческого порта – исходного пункта Сибирской дороги – от всяких случайностей, в Японском море следует сосредоточить сильную эскадру из броненосцев с разными вспомогательными судами и,

рассматривая Японию как островное государство, для действительности нашего господства на окружающих ее морях необходимо сформировать еще два или три достаточно сильных отряда из крейсеров. Эти отряды должны быть приспособлены к вполне самостоятельному продолжительному крейсерству вокруг берегов Японии, чтобы наносить ей везде возможно больше вреда и преградить все пути ее коммерческого движения [25, л. 3].

…Теперь нам достаточно сдерживать там флот, равносильный японскому, то есть 5 или 6 броненосцев для главной эскадры в Японском море с соответствующим числом мелких судов и 10 или 12 крейсеров 1 или 2 классов для двух летучих отрядов.

Что же касается до увеличения флота в будущем, то это зависит от политических обстоятельств на Востоке, при этом, само собою разумеется, что программу судостроения следует постоянно согласовать в этом направлении.

…нельзя не сознавать, что… для зимних стоянок флота является Неотложная потребность в немедленном занятии на ближайшем побережье незамерзающей бухты. Этот вопрос необходимо решить теперь же каким угодно способом, но только не откладывая» [25, л. Зоб.].

2. Ответ адмирала Стеценко. «1) Россия, собрав необъятное территориальное богатство, должна, без сомнения, оградить его от расхищения, чему Дальний Восток может подвергнуться. Непростительно было бы и для частного человека, владеющего дорогим вещевым имуществом, держать его в дощатом сарае без охраны, не воздвигнув наперед надежных каменных стен. Для государства стены эти представляет вооруженная сила, которую, как и выражено в “Соображениях”, следует создать прежде всего.

Поэтому, сознавая вполне своевременность и целесообразность всего изложенного в сказанных “Соображениях”, нельзя сомневаться, что скорое исполнение предлагаемых в них мер будет величайшею услугою, которую настоящее поколение может оказать потомству [25, л. 11].

2) Позволю себе обратить внимание на следующие обстоятельства: а) в войне при равных силах тот из противников имеет шансы на успех, кто является с новыми средствами и б) Le dieu de la guerre est du côté des gros bataillons^[2]. Если японцы явятся со своими 6 дюймовыми скорострелками, а мы с тяжелою артиллериею, то, несомненно, успех будет на нашей стороне.

Исходя из той центральной мысли “Соображений”, что нам нужно создать силу и оплот против Японии и иметь средство в Японском и прилегающих морях, и сосредоточиваясь единственно на достижении этой цели, можно, казалось бы, с выгодой на первое время ограничить сферу действий наших судов Японским архипелагом и водным пространством до Формозы.

Тогда прекрасные крейсеры нового типа вместо 2000 могли бы брать топлива только 1000 тонн, чрез что можно было бы поставить на них по шести 10 дюймовых 345-калиберных пушек и даже утолстить броню, хотя бы с некоторою прибавкою размеров [25, л. 11 об.].

Совершенно верно, что крейсера типа “Джигит”, “Разбойник” и проч. могут служить только для практики офицеров и команд и посылок между своими портами, а для военных целей не годны даже “Россия” и “Рюрик”,– по своей слабой силе сравнительно с тратой угля вряд ли могут служить типом при заказе судов для Дальнего Востока. В замену их судам до 4000 тонн можно сообщить прекрасные морские качества и скорость, конечно, для посылок не на бесконечные расстояния. Они во всякую погоду самостоятельнее и надежнее, чем минные крейсера, могут исполнять всякое поручение адмирала, будучи при этом и самостоятельнее, и ограничить число их тремя или четырьмя [25, л. 11 об. – 12].

Касательно эскадренных броненосцев желательно было бы иметь, по крайней мере, два более сильных, чем наши броненосцы, на триллере типа последних американских броненосцев и даже заказать можно было бы их в Америке, не стесняясь плачем наших заводчиков, – чем можно сократить еще восьмилетний срок, который для нашего времени все-таки длинен. Несомненно, что при одновременном развитии наших и японских сил, прежде всех операций произойдет морской бой, а для этого нужна сила и преимущество в артиллерии [25, л. 12].

3) Владивосток, до лучших времен, единственный наш порт, должен быть самостоятельным морским центром и вблизи его в удобном месте нужно иметь все для флота с машинно- и судостроительными заводами, адмиралтейство и пушечный завод, подобно тому, как вскоре после создания Императрицею Екатериной II Черноморского флота он выделился в независимый центр.

4) Мысль держать в Балтике только прибрежную оборону совершенно новая и противоречит традиционным начертаниям всех наших государей. Потому человеку отсталому и не принимающему участия в обсуждении больших государственных вопросов трудно изложить по оной какое-либо мнение. Если с военной точки зрения наша прибрежная оборона и может охранить берега, то в нравственном отношении не исполнится ли заветная мечта Германии поворотить нас nach Osten и не будет ли это похоже на передачу первенства в Балтийском море Германии» [25, л. 12 об.].

3. Ответ генерал-адъютанта Перелешина. «Принимая во внимание настоящее состояние наших морских сил и сравнивая их с японскими, мы видим, что и теперь мы уже слабее их на 40 %, а потому не можем долее откладывать такое неравенство и, хотя нежелательно, а должны прибегнуть к заграничным заказам [25, л. 18].

Ваше императорское высочество изволили признать необходимость немедленного заказа 2 крейсеров за границей, но желательно было бы удвоить этот заказ, так как от крейсера-разведчика, обладающего быстрым ходом, во многих случаях будут зависеть своевременные распоряжения адмирала, который, постоянно имея сведения о неприятеле, может легко уничтожить слабого, избегая встречи с сильным [25, л. 18 об.].

Затем является вопрос, какие меры могут быть приняты для обеспечения углем сильной эскадры во Владивостоке как единственном нашем порте Тихого океана? С началом военных действий нельзя уже рассчитывать на Сахалинский уголь, а необходимо заблаговременно озаботиться приисканием минерального топлива в более близком районе наших владений – например, обратить внимание на разработку Сучанского угля, обеспечив его доставку в порт независимо от морского пути [25, л. 18 об.-19].

Коснувшись минерального топлива, невольно приходит мысль, что Россия едва ли не единственная страна, имеющая такой сорт нефти, который с успехом заменяет каменный уголь, что доказано уже практикой на коммерческих судах Волги и Каспийского моря; я понимаю, что на это могут сделать много возражений как на совершенно новое и не испытанное еще на больших военных судах, но нельзя ли воспользоваться нефтяным топливом хотя бы для небольших судов, такое приспособление дает им возможность на более продолжительное действие под парами.

Переходя к заключению, можно только преклониться перед верным взглядом вашего императорского высочества на роль Балтийского и Черного морей» [25, л. 19].

4. Ответ адмирала С.П. Тыртова. «О необходимости усиления наших сил в Тихом океане, действительно, вряд ли можно спорить; вопрос только, в какой мере должно быть произведено это усиление. Ввиду затруднительности иметь в Балтике достаточные наступательные морские силы, чтобы противостоять хотя бы только двум соединенным флотам наших ближайших северных соседей, я склоняюсь к мнению, высказанному в записке, и полагаю, что пока наши силы на Востоке не превысят японских, нам следует посылать туда все новое, выстроенное на Балтике. Но, решаясь на такой шаг, следует немедленно же приступить и к постройке для обороны Балтийского побережья указываемого в записке минного флота [25, л. 26].

…переводя наши действующие морские силы в Тихий океан, вряд ли можно удовольствоваться одним Владивостоком, замерзающим от 3 до 4 месяцев. По моему убеждению, Владивосток никогда нельзя будет признать вполне открытым портом; хороший ледокол “Судет” в состоянии во всякое данное время привести в порт и вывести из него любой коммерческий и военный корабль, но при условиях тамошней суровой зимы суда, зимующие в порту, вряд ли будут в состоянии находиться в полной боевой готовности. Таким образом, большая часть наших сил должна будет по-прежнему зимой пользоваться гостеприимством Японии, что вряд ли желательно [25, л. 26 об.].

А потому необходим второй, более южный порт, хотя бы и замерзающий, но на менее продолжительное время, и не находящийся в таких дурных для плавания условиях, как Владивосток в зимние бури. Этот чрезвычайно важный вопрос, я полагаю, должен идти параллельно с увеличением наших сил на Востоке.

Разделение флотов на указанные в записке типы судов я нахожу правильным, а также и соответствующее количество каждой категории.

Выбор же типа, в особенности для несуществующих еще в нашем флоте неброненосных крейсеров, нужно поручить подлежащему учреждению.

Вопросы, затронутые в записке, обсуждались в прошлом году на Совещании адмиралов и капитанов соединенных в Тихом океане эскадр; журнал этих совещаний своевременно представлен высшему начальству.

Августейший автор записки изволит смотреть на эти первостепенной важности вопросы еще шире, чем высказались мы. Можно только искренно желать о возможности исполнения такой программы» [25, л. 26 об.-27].

5. Бывший врач флота доктор медицины Александр Львович Зандер. «…В конце концов не могу не высказать еще одной мысли, которая просится на бумагу. А что же будет с личным составом флота, когда у нас появятся современные хорошие суда? Ведь 52 адмирала нашего флота еще не дадут нам хороших командиров и офицеров на случай войны! Есть о чем подумать» [25, л. 42–42 об.].

6. Ответ вице-адмирала В. Верховского. «В записке выставлены следующие данные, почему необходимо усиление нашего флота на Востоке:

а) Япония решила завладеть Кореей;

в) Япония (сейчас) не подготовлена вступить в борьбу с Россией;

с) Японское правительство приступило к значительному увеличению всех военных средств, почему

(1) России невозможно оставаться пассивным зрителем этих военных приготовлений;

е) наш флот на Дальнем Востоке поставлен в весьма невыгодные условия тем, что базой служит только (замерзающий на 4 месяца) Владивосток;

f) главная задача нашего флота будет заключаться в истреблении японского флота [25, л. 64].

Для противодействия обстоятельствам, изложенным в пунктах а), с), а равно для достижения главной задачи (1) – истребление японского флота – предполагается к 1906 году выстроить суда, которые с существующими и строящимися броненосцами составили бы эскадру требуемой силы. С этой же целью предполагается обратить Владивосток в первоклассный порт, который бы снабжал наш флот всеми средствами и мог бы делать всякое исправление судов в кратчайший срок [25, л. 64–64 об.].

Обстоятельство в), что Япония (сейчас) не подготовлена к борьбе с Россией, оставлено без рассмотрения, между тем оно представляется чрезвычайно существенным. Значение этого факта на решение поставленных в записке вопросов особенно важно еще и потому, что, кроме неподготовленности к борьбе с Россией, Япония испытывает пока на себе еще и обаяние России – фактор, часто более значащий, чем преобладание военных сил. Разве не обаянию над Японией Россия обязана (тем. – О. Ф.), что Япония-победительница согласилась без всякой попытки на сопротивление отказаться от всех территориальных завоеваний, очистить Мантунгский полуостров со всеми гаванями. На обаяние, пока оно держится, непременно следует рассчитывать и безотлагательно пользоваться. Обаяние – это страшная сила: разве не обаянием Англия заставила Россию проводить границы по ее усмотрению у Афганистана и на Памирах? Разве не обаяние Англии, Германии и Европы заставило Россию забыть завоевание ею Балканского полуострова и подчинить себя добровольно Берлинскому конгрессу. Разве не обаянием перед Китаем мы возвратили Кульджу после 12 лет владения ею? Разве не вследствие того же обаяния перед Китаем, какое Россия имела до уничижения его Японией, Сибирская ж/д пролагается по северному, ледяному, пути, вместо южного? Итак, Япония (пока) не подготовлена к сопротивлению против России и находится под ее обаянием [25, л. 64 об.-65].

Через 7 лет оба эти наши союзника исчезнут; через 7 лет Япония будет с нами на крайнем Востоке на одной параллели, а в Тихом океане, если предлагаемая постройка судов не осуществится, опередит нас силой флота. Ввиду такой скорой и печальной будущности дешевле, надежнее, спокойнее теперь же взять Корею в собственность или в такое управление, в каком Англия держит Египет, не справляясь ни с чьим мнением [25, л. 65–65 об.].

Сегодня Корея еще не принадлежит Японии. Население Кореи, по разным причинам, относится к своей самостоятельности пассивно. Россия еще может пользоваться там влиянием. Во всей Корее пока 600 000 японцев – это немного, но через 7 лет их, без сомнения, окажутся миллионы и сто или двести тысяч солдат, которые будут продовольствоваться и получать все содержание за счет населения Кореи. В руках японцев и теперь уже находятся телеграфы, почты, главные пути сообщения.

Нельзя забывать, что население Японии превосходит 42 000 000 жителей, и при такой массе и тесноте японское правительство окажет благодеяние своей стране, переселив несколько миллионов на соседний материк. Без сомнения, это переселение уже началось и будет продолжаться, пока закрепление Кореи за Японией будет вне всякой опасности. Может быть, наши дипломатические чиновники и командиры судов и будут изредка, с осторожностью, доносить и высказывать предположение, что японцы упрочиваются в Корее все сильнее и сильнее, но к таким известиям, надо полагать по бывшим примерам, отнесутся безучастно. Наконец через 7 лет Россия убедится, что долее ожидать нельзя, что надо действовать силой и объявить войну [25, л. 65–65 об.].

Допустим, что вначале японский флот, уклоняясь от сражения, скроется в своих портах, с глубоко вдающимися в берега бухтами, куда неприятельские снаряды не достигают. Допустим, что русские будут блокировать неприятеля, получая для судов провизию на транспортах из Владивостока. Допустим даже, что суда для отдыха будут заходить в бухты Кореи, хотя это придется делать очень осторожно, так как японцы могут набросать ударных или гальванических мин. Свозить команду на берег будет не менее опасно, так как она может быть атакована и потерпеть большие потери. Все это, однако, свободное для русских плавание в Японском море можно допустить до прекращения навигации во Владивосток. Как же будет действовать наш флот зимой? Когда транспорты с севера могут не прийти, когда в нейтральных портах ничего нельзя будет достать и стоять дозволят 3 дня? Придется прерывать или значительно ослаблять, по временам, блокаду. В это время, очевидно, японский флот доставит в Корею все, что найдет необходимым, а нашим блокирующим судам, если они не все будут в сборе, придется быть только свидетелями. Не имея вблизи защищенных стоянок, нашему флоту будет трудно уничтожить японский флот [25, л. 66–66 об.].

…Необходимо, чтобы флот был не только сильнее японского, но чтобы он был обставлен также, или почти, или, наконец, насколько возможно, подобно неприятельскому флоту. <…> Если бы Владивосток был уже устроен наилучшим образом, то и тогда он не может удовлетворить насущным потребностям воюющей эскадры – замерзает, далеко от Японии и Кореи. <…> Первое, главное, самое действительное усиление Русского флота в Тихом океане составит занятие корейских бухт, берегов, а если надо, то и всей Кореи в том или ином виде. По словам наших командиров, обходивших в последний год все берега Кореи, там встречаются бухты с ровной глубиной в 8 сажен, тянущиеся в глубь материка на несколько миль, занимающие пространства, на которых поместятся все флоты мира, к тому же эти богатейшие по местности и очертанию закрытые бухты не показаны ни на каких картах. Входы в такие бухты легко заградить, укрепить и защитить. Следует также принять во внимание приливы и отливы в двадцать и более футов, которые позволят устраивать доки скоро, просто и дешево. Не имея ничего, кроме Владивостока, трудно без самообмана представить себе возможность действия флота в зимние месяцы, особенно для миноносцев и для всякого рода минных судов [25, л. 66 об.-67].

Из перечисленных на стр. 15-й шести типов судов представляется необходимым только три:

1) эскадренный броненосец;

2) броненосный крейсер;

3) миноносец (морской).

Остальные типы не принесут осязательной пользы, но очень усложнят состав флота, чего надо всячески избегать. Про эти типы следует сказать, что они не удовлетворяют назначению, не окупаются, ненадежны и относительно дороги [25, л. 67 об.].