Каждую ночь Ляля смотрела на новые обиды. Только одна и та же пушистая собака неизменно была в каждом воспоминании. Она приходила, когда людям становилось нестерпимо плохо, и вела в фиолетовый мир. А однажды Ляля увидела её щенком: смешным и неуклюжим, почти круглым из-за торчащей во все стороны густой шёрстки. Мальчик лет десяти, уткнувшись в тетрадку, ожесточённо рисовал воюющих человечков в белых и чёрных шляпах. К нему подошёл… король! Снова тот самый король, только ещё не лысый, а вполне себе волосатый и даже красивый.
– Ты точно не хочешь с мамой встретиться?
– Точно, – ответил мальчик, не поднимая головы.
– Она тебе подарок привезла. Из Китая.
– Если это не огнедышащий дракон, пускай забирает его себе обратно.
– Это лучше, чем дракон, посмотри, какая хорошая девочка! – король улыбнулся и поставил на диван рядом с мальчиком щенка. – Её зовут Си-Ван-Му, в честь богини, управляющей раем бессмертных, спасающей…
– Не слишком ли для комка шерсти? – Мальчик окинул щенка презрительным взглядом. – Может, твоей бывшей жене не стоило отвлекаться на нас от своей божественной китайской жизни?
– Зачем ты так… – Король сел на диван и протянул руку, пытаясь обнять сына. Мальчик проворно отодвинулся, и рука короля, секунду растерянно повисев в воздухе, опустилась на пушистый собачий загривок. – Она твоя мама и любит тебя.
– Пускай своего нового мужа любит и нового сына!
– Ты всё делишь на чёрное и белое, а в жизни сложнее… – возразил король. – У тебя школа, мама не могла тебя забрать, нам всем тяжело…
– А ты своей новой подружке пожалуйся, она тебя и пожалеет, – усмехнулся мальчик.
Король тяжело вздохнул и ушёл из комнаты. Щенок двинулся вперёд, неловко перебирая лапами: с передними он справлялся неплохо, а вот задние то и дело разъезжались в стороны. «Богиня, значит, Си-Ван-Му», – хмыкнул мальчик, отложив тетрадку и критически разглядывая подарок. Тем временем щенок замер, раскорячился и… по дивану разлилась лужица. Мальчик схватил щенка вытянутыми руками и уставился на него, решая, куда нести. «К мусорке? В ванну? В туалет… – И вдруг разглядел что-то, заставившее его широко улыбнуться. – Ха! А никакая ты не девочка! Не ссы, Ваня, я тебя в Китай обратно не отдам».
Его улыбка показалась Ляле очень знакомой.
***
В волшебном лесу сирень цвела, не переставая. Но Ляле казалось, лето… да что там лето – вечность прошла! Она тайком рисовала палочки на полу, по одной за каждый день. А в углу, за печкой, провела чёрточку над головой, чтобы проверять, насколько выросла. Палочек было так много, что хватило бы на целый забор, а чёрточка оставалась на прежнем месте. Ляля поняла, почему её тут никто не спрашивал: «Кем ты будешь, когда вырастешь?» Она больше не росла, но от грустных историй, рассказанных деревьями, чувствовала себя даже не взрослой – старой! Как бабушка, когда ей сперва мама на Диану жаловалась, потом Диана на маму. Бабушка слушала их, пока не надоест, и говорила: «Упрямые вы ослицы! Разве можно из-за такой ерунды друг другу нервы трепать?» Они не соглашались, потому что и правда упрямые, но долго обижаться не могли – и вместо извинений Диана маме бутеры к чаю приносила, а мама ей юбку на завтра гладила. Каждый раз так было. Всё ерунда и нет такой причины, чтобы семья по-настоящему рассорилась. Не было до того раза…
Ведьма научила Лялю чистить зубы, плести косу, быстро читать, писать красивым почерком и считать до бесконечности. Однажды Ляля сама смогла пересчитать палочки на полу – их было триста шестьдесят девять. Ведьму Лялины успехи порадовали:
– Молодец! Теперь переходим к основному.
Ляля решила, что начнётся что-то скучное, о чём предупреждала Дианка. Но ведьма не стала её учить школьным предметам. «Знание косинуса угла или дат какой-нибудь войны никому ещё не пригодилось в жизни, – говорила ведьма, – учиться надо полезному». И она научила Лялю управляться с печью, выращивать красивые платья и дрессировать мебель. А по воскресеньям Ляля с ведьмой пекли сладости. Чтобы взбить тесто Виолетта устраивала маленький ураган. Ещё она показала Ляле, как вызывать дождь, град, метель и даже извержение вулкана – очень полезный навык, когда готовишь заварные пирожные. Однажды Ляля слышала выражение «буря в стакане воды», а теперь знала, как оно выглядит. Настоящие бури ведьма с Лялей не устраивали, чтобы не привлекать внимание дворцовой стражи. Для занятий ведьма определила два дня в неделю, потом добавила третий и четвёртый, заменяя уроками поиски волшебной сирени. Иногда перед выходом из подвала она говорила: «А может, ну его, это королевство, нам и так весело вместе, правда, Лялька?» Ляля смущённо пожимала плечами, не зная, что ответить, Виолетта грустнела, и они шли в сиреневый лес.
Когда наконец сирень показала короля, девочка испугалась: неужели всё? Уроки закончились. Сейчас бедолага окажется во власти ведьмы, а она…
Разволновавшись, Ляля не сразу поняла, что видит не короля, а его фотографию в компьютере. И пальцы, скакавшие по клавиатуре, набирая письмо, были тоненькими, женскими. Письмо выходило длинным, со смайликами и нарисованной картой со стрелками. Кто-то очень-очень сильно приглашал короля на день рождения. А король обещал приехать, как только закончит с работой. Гадкое предчувствие кольнуло сильнее лепестков цветка. Ляля отодвинулась от экрана, как учила Маркиза, чтобы посмотреть на хозяина дерева издали, и увидела… ведьму!
Виолетта Артуровна была совсем другой: счастливой, с огромными серыми глазищами, в лёгком ярком платье. Она словно порхала по комнате: стирала пыль, накрывала на стол, проверяла торт в духовке. И всё время поглядывала на телефон. Вначале с радостным предчувствием, потом с нетерпением и под конец с тревогой. Наконец она не выдержала и позвонила сама. Телефон противно скрипнул и чужим голосом предложил связаться позже. Виолетта набирала раз за разом, но противный голос автоответчика всё не унимался. Забытый праздничный торт сгорел. На улице стемнело. Виолетта сидела в своём нарядном платье на полу и рыдала, уткнувшись носом в колени. И тут телефон зазвенел. «Да!» – крикнула Виолетта в трубку и тут же выпустила её из руки. Звонил не король. Весёлый женский голос ворвался в комнату с поздравлениями и пожеланиями. С каждым словом подруги Виолетта сильнее сжимала голову руками, будто это были проклятья.
Когда же поздравления кончились, девушка шепнула «Спасибо» и изо всех сил швырнула телефон о стену. Звук удара словно разбудил её. Виолетта подскочила и с размаху бросила об пол миску с салатом, один за другим бокалы, тарелки, вилки и ножи. А когда посуда кончилась, она, навалившись, опрокинула стол. Заваленный едой, в углу чуть слышно пискнул мобильник. Дрожащими руками Виолетта потянулась к значку «новое сообщение» и вдруг передумала. «Ничего-ничего-ничего мне от тебя не надо! Мне всё равно!» – крикнула Виолетта и, запрыгнув на подоконник, распахнула окно. Ни в чём не повинный мобильник шлёпнулся на асфальт и разлетелся на десяток осколков, едва не зацепив подъезжавшую машину. Из дверцы машины выскочила собака-медвежонок и озадаченно уставилась на ведьму, высунув длинный фиолетовый язык.
Собравшись с духом, Ляля выпустила цветок и обернулась к ведьме.
– Я видела короля. Он не пришёл к вам на день рождения, и вы на него сердились. Но, пожалуйста, давайте найдём цветок правды! Я уверена, с ним что-то случилось. Он хороший… он не нарочно. Может, у него машина сломалась или работы много было…
– Или зуб болел… – язвительно продолжила ведьма. – У него каждый раз причины! Каждый! А на самом деле…
– Что? – Ляля смотрела на ведьму, не веря своим ушам. – Так вы помнили! Вы тоже не кормили забывалочек!
– Почему не кормила… кормила. Некоторые обиды не забываются: дерево выросло, а память осталась.
– А что было на пятилепестковом цветке?
– Не знаю и знать не хочу.
Больше ведьма с Лялей не разговаривала и уроки на завтра отменила. А на столе разложила план леса: отметила на нём своё дерево и принялась подсчитывать, сколько ещё осталось не просмотренных.
Кошка уже давно перепилила цепь и, когда ведьма заснула, пробралась к Ляле.
– Пора бежать! Ищи быстрей, у Дианы заканчивается время, – шипела Маркиза, сердито стуча хвостом по полу.
– Я не могу быстрей, корни не помогают! И какая разница, мы тут уже второй год, ну задержимся ещё на недельку-другую…
– Тут годы, а там – пара вдохов. Время в мирах идёт по-разному. А может, ты ведьму пожалела?
Маркиза прищурилась, устроив мордочку на сложенных передних лапах. Смутившись, Ляля отвела глаза:
– Зря ты… ведьма на самом деле хорошая. Она просто на короля сердится, а вот если он извинится… Мы ведь можем все вместе обратно вернуться!
– Все ведьмы когда-то были хорошими и всех кто-то обидел. Наша не исправится, пока сама не коснётся воспоминаний, пока не почувствует боль. Надо бежать!
***
На следующую ночь Ляля перебирала деревья, не переставая думать о короле и Виолетте Артуровне. Обиды незнакомцев казались ей мелкими и скучными. Она мечтала поскорее вернуться в подвал и за утренней чашкой чая переубедить ведьму.
И тут на экране Ляля увидела сестру. Диана сидела в машине напротив их подъезда и собиралась выходить, уже к дверце тянулась. «Не-ет!» – Ляле показалось, что она закричала так громко, что сестра услышала её. Но на самом деле Диана обернулась на «нет», сказанное дядькой-водителем в подозрительных тёмных очках.
– Может, хоть сегодня задержишься? – спросил дядька. Он отпустил руль и схватил Диану за коленку.
– Размечтался. – Диана сбросила его руку и выскочила из машины.
– Боишься, мамка заругает? Так соври чего-нибудь… – крикнул дядька ей вслед.
Диана поморщилась, глянув на него, как на муху в супе.
– У нас дома не врут, – отчеканила сестра. – Слово такое есть – «доверие», посмотри в словаре.
Диана поднялась на лифте, вошла в квартиру. Ляля знала, что будет дальше, но до последнего надеялась: а может, это другой день? может, не сейчас? Нет. Перекошенное лицо мамы, гадкая фиолетовая тряпка в её руке. И снова Диана бежит по лестнице и её не остановить. Злится, бормочет: «Ах вы… так! Давно бы ушла, сестрёнку жалко…» Стыд захлестнул Лялю. Вот зачем под волшебным садом переплетение твёрдых корней – чтобы маленькая подлая обманщица не смогла провалиться сквозь землю! Диана тем временем села на последнюю электричку до посёлка. Ляля думала, что сестра никогда не плачет. А она воет. Тихо, жалобно, как дворняга, которую дачники осенью бросили. Одна в пустом вагоне. Едва не проезжает станцию. Идёт к посёлку по дороге без фонарей мимо свалки, мимо кладбища.
Страшней всего Ляле от того, что Диане не страшно, совсем. Их старый дом заперт, но Диана влезает через форточку. Сёстры раньше часто так делали. Кажется, целую жизнь назад, длинную счастливую жизнь. Диана заходит в их бывшую комнату. Здесь ничего не осталось. Кровати, столик, два стула – всё увезено в город. Только табуретка со сломанной ножкой, разрисованная бабушкой, ещё стоит. Мама её отказалась брать, картинки с ангелами ей не понравились.
Дианка встаёт на табуретку, поднимает руки к потолку, туда, где раньше была люстра, а теперь один крюк остался. «Она свалится! – поняла Ляля. – Ну зачем, зачем ей нужно вкручивать лампочку? Свалится, ногу сломает! И никто её не найдет. Никто и не будет искать в закрытом старом доме!» Сломанная табуретка под Дианкой падает, а её ноги бестолково перебирают в воздухе. Совсем как у кота в мультике: дорога закончилась обрывом, а он не заметил и бежит по небу. А потом темнота. Собачий лай. Звон разбитого стекла. Проблеск света и два лица склонились над Дианой, точнее, собачья морда и лицо… Да это же Не-суй-нос-не-в-своё-дело! Принц кричит Дианке:
– Эй ты, дыши! Дыши давай!
– Не хочу.
Они Дианин ответ не слышат, она слишком тихо говорит или даже не говорит, а думает, очень громко думает, так громко, что у Ляли заложило уши. НЕ ХОЧУ. НЕ-ХО-ЧУ.
Проклятый цветок наконец отцепился. Пальцы жгло нестерпимо.
– Чего замерла? Сейчас рассветёт, пора домой возвращаться, – окликнула Лялю ведьма.
– Это сирень Дианы. Ей срочно нужно правду узнать, чтобы дышать захотелось!
Ляля рылась в ветвях, пытаясь найти волшебный цветок.
– Ты… ты… – голос ведьмы дрогнул. – Ты хочешь уйти с ней?
Ляля обернулась и затараторила:
– Она ведь моя сестра и у меня там мама и папа и бабушка и я их всех люблю, и они меня любят. Пойдем с нами! Тебя там, наверное, тоже кто-то любит, только вспомнить нужно.
– Меня – никто, – отрезала ведьма. – И ты, девочка, меня предала. Не будет больше никаких волшебных цветов. Никакого мира. Хватит с меня.