– Сколько было сеансов всего?
– Не помню, мне там лет 10 – 11. Она была непреклонна, наверное, все 10 сеансов. Но потом разрешила мне сгибать ноги в коленях. Стало попроще.
– Для чего?
Ева замерла, глаза ее распахнулись.
– Так было легче выдержать ощущения от шрама, – и Ева положила руку на живот.
Дмитрий сделал едва заметное движение назад, плечи его чуть расслабились. Напряжение спало.
– Готовы поподробнее?
– Здесь ничего особенного, никаких драм. Просто огромный шрам на моем животе после тяжелой операции в детстве. Он некомфортен иногда физически, например, неудобно лежать на спине. Но я не знаю себя без него, он был со мной всегда.
– Ева, сейчас ответьте первое, что придет на ум: «Какая связь между шрамом и отношениями с мужчиной?».
– Он уродлив. Возможно, он может отпугнуть. Вызвать отвращение.
– А как реагировали на шрам ваш муж и тот, о ком вы сегодня так и не рассказали?
– Спокойно реагировали. Оба.
– Что же все-таки объединяет этих мужчин?
Ева открыла крышечку на пустом стаканчике из-под кофе и снова закрыла ее.
– Оба не хотят детей. Муж вообще, а тот первый – конкретно со мной. Оба сообщили мне об этом в день знакомства. Не прямо, но вскользь.
– А вы хотите детей?
– Я бесплодна. Из-за шрама.
Дмитрий глубоко вдыхает.
Ева чуть пожимает плечами:
– Я знала это с детства. Может, не понимала, что это значит в отношении всей жизни. Но я знала это. Я не думаю о детях, потому что это исключено.
– Но?
– Я сбегаю потому, что серьезные отношения и любовь – это повод завести детей, – Ева встает и идет к окну. – Как мне держать удар? Можно ли любить одну меня? Можно ли всю жизнь любить человека, не имея с ним самой главной связи – детей?
– Можно, Ева, можно.
Она придет к нему еще трижды. За это время успеет подать на развод. Смахнет с себя утомительную надменность и больше не будет заканчивать встречи раньше времени.
После завершения сеансов он снова перечитает все записи о встречах с ней. И справедливо заметит, что это была хорошая работа
Выбор
Она сразу же узнала ее. Склонилась, вглядываясь в размытые черты. Не позднее сегодняшнего вечера Яна перебирала ее фотографии в соцсети, увеличивая и приближая снимки, на которых явно просматривалось обручальное кольцо на аккуратной руке.
Год назад она увела у Яны Сережу. За три дня. Лишив ее сна, сил и надежды. 12 месяцев хрупкая Яна жила одной работой. Из дежурства в дежурство с маниакальной одержимостью она спасала пациентов своего отделения, прерываясь только на сон и личную жизнь своего бывшего на просторах Интернета.
Сегодняшняя ночь выдалась на редкость спокойной. Яна перебирала истории болезни, читала письма пациентов на сайте и боролась со сном.
Сережину жену привезли на рассвете. Обследуя ее, Яна никак не могла унять сердцебиение в ушах и все время смахивала с глаз туманную дымку. Она механически выполняла привычные действия, отдавала распоряжения и пыталась не делать частых вдохов.
Ее почему-то тошнило. Кукольное личико пациентки было искажено болью. Яне было неприятно смотреть на нее, как будто она застала ту за чем-то неприличным.
Ей вспоминались слова московских профессоров о том, что их провинциальной клинике нужно перестать относиться к лечению инсульта так серьезно, что государство не может тратить на каждого пациента больше, чем стоимость двухнедельного курса цераксона, что врачам следует рассчитывать не на свои усилия, а на компенсаторные возможности организма и на реабилитацию.
И заманчивая мысль – последовать их указаниям – никак не шла у Яны из головы.
Через пару часов Яна смотрела на спящую разлучницу и беззвучно плакала. В ее голове рисовались самые необратимые последствия инсульта. Ей хотелось, чтобы та стала рассеянной, неинтересной, неуклюжей и ненужной Сереже. Ведь можно же было просто не лечить ее… взять и потянуть время.
Выходя из палаты, Яна укрыла свою исключительную пациентку одеялом.
В ординаторской уже было по-утреннему суетливо. Ей предложили кофе и бутерброд. Яна машинально съела незатейливый завтрак, достала телефон и написала сообщение Сереже: «С твоей женой все будет в порядке. Волноваться не о чем. Приезжай к 11, нужно будет купить те лекарства, которых у нас нет».
Нажав подтверждение на отправку, она откинулась в кресле, пытаясь унять дрожь. Уборщица открыла окно, и из морозного утра до нее донеслась шумная жизнь города. Кто-то спешил на работу, скользя по заснеженным тротуарам и грея нос варежкой, кто-то катил на санках в детский сад укутанных ребятишек. А кто-то никуда не торопился и выбирался из теплой постели готовить завтрак на двоих.
В то утро Яна впервые выпила на рабочем месте. Еще до обхода они с Игорем, уставшим с ночного дежурства хирургом, распили бутылку грузинского вина. Она слушала его истории про недовольства жены и разглядывала неровную щетину на его раскрасневшемся лице. Время замерло. И эти минуты были похожи на настоящую жизнь.
Столкнувшись с Сережей в дверях отделения, Яна улыбнулась мысли, что не такая уж плохая штука – инсульт. По крайней мере, другого повода встретиться у них не было.
К вечеру ровным неврачебным почерком Яна написала заявление об увольнении. И уже через месяц обживала съемную «однушку» на Черноморском побережье. Сибирское прошлое покрывалось скрипучим инеем. Будущее представлялось курортно-безмятежным. Оно хотя бы не обещало острых больных. Яна устроилась неврологом в реабилитационное отделение санатория. Теперь ей предстояло расхлебывать последствия недолеченных инсультов и поддерживать хронически стрессующих жителей мегаполиса в периоды их отпусков.
Ей было 34 года. И отчего-то начинать новую жизнь оказалось совсем не страшно.
Прошло почти пять лет, и, оформляя карты отдыхающих, она наткнулась на Сережину. Где-то глубоко защемило. Не явно и не остро. Она спокойно перебрала остальные карты. История его жены оказалась последней в стопке. Это была другая девушка. Та, что лежала перед ней когда-то на скрипучей кровати отделения, больше не была его женой.
Вечером, засыпая на плече мужа, Яна подумала, что завтра ей предстоит назначить реабилитационный курс очередной Сережиной жене. Три месяца назад та перенесла геморрагический инсульт. Покрепче прижавшись к любимому, Яна шепотом поблагодарила Бога за пережитую когда-то потерю. Статистика показывала, что действующие жены Сергея несколько обречены.
На работе
Как-то раз мне срочно захотелось узнать свой рост. Произошло это на работе. И мы всем кабинетом дружно замерили меня в дверном проеме. К концу дня к нам зашла коллега из соседнего кабинета. Увидела черточку 162 см.
– Это кто тут 162 см?
– Я.
– Такого быть не может. Я 162 см, это совершенно точно, а ты выше меня!
Она взяла маркер, зачеркнула нашу отметку и провела жирную линию на пару сантиметров выше. И подписала: «Оля, 30 лет, 164 см».
Глава 5
Коротко о мотивации
Ранний рейс
Он ехал по вечернему городу в почти пустом троллейбусе. Ему всегда нравилось возвращаться позже других. Иметь возможность сесть, не беспокоясь о беременных, пожилых и пассажирах с детьми. Слушать музыку в немного шуршащих наушниках и держать в руках теплый стакан с кофе. Кофе он покупал в киоске рядом с работой, но только в дни поздних возвращений домой.
Ехать нужно было семь остановок, жил он в самом центре в небольшой квартире с мамой и жизнерадостной собакой Тосей. Собаку они назвали в честь его бывшей девушки Антонины. Имя выбрала мама. Собак она не любила и девушек сына тоже.
А ему было практически все равно. Главное, что мама все же согласилась на собаку.
Сегодня он был в трепетном настроении – завтра поедет к Ней. Они познакомились на сайте знакомств. Он и не думал, что женщины, подобные ей, могут вот так запросто оказаться в таком легкомысленном месте.
Маме он еще ничего не рассказывал, решил, что не стоит ее волновать причиной отъезда. Скажет, что уехал с друзьями на рыбалку.
На следующий день он потратил обеденный перерыв на поездку за билетом. Он немного переживал, что не успеет пообедать, но радость от ожидания встречи была сильнее.
Наконец он нашел нужную кассу на автовокзале.
– Мне один билет на вечерний рейс на сегодня до N.
– На сегодня до N билетов нет.
– Как, вообще нет? А появятся?
– Нет совсем, еще утром разобрали.
– Но мне очень надо!
– Могу отправить вас до В, а вы там уже до N.
– Нет-нет, это ненадежно. А на завтра?
– На завтра билеты еще есть.
– Мне на завтра тогда на самый ранний рейс!
– 5.20 есть. Оформлять?
– Простите… А попозже?
Занавес.
Мы так давно были в отношениях
Мы так давно были в отношениях, что уже нужно было принимать какое-то решение. Обычно мне казалось, что самое подходящее – это пожениться, родить детишек (хорошо бы двух) и купить в браке квартиру побольше. Именно так я думала по утрам, когда ехала на работу. Такие же мысли мне приходили на ум перед самым сном. Уже 7 лет вместе…
Как-то Марк написал трогательное сообщение, обещающее мне романтический вечер. Я поняла, что вот оно! Наконец-то.
Мы ужинали при свечах. Было так хорошо и вкусно.
Марк вопросительно посмотрел на меня и сделал вдох. И тут я решительно покачала головой из стороны в сторону. Марк выдохнул. И мы продолжили ужин. Оказывается, мечтать проще.
«Сапсан»
Кира села на диван и попыталась собраться с мыслями. Ей всего лишь надо было понять, как так вышло, что вчера все было прозрачно и предсказуемо, а сегодня все свалилось в кучу.
Начальник позвонил в 4 утра сообщить, что она больше у него не работает. Он самодур, и это еще можно было ожидать. Но сегодня бывший муж не привез после выходных сына. Сказал, что теперь он будет жить с ним. Вот этого она ожидать никак не могла.
А вот ровно сейчас ей позвонил нынешний муж и напряженным голосом сообщил, что ему придется уехать в командировку на 10 месяцев.
Кира сидела и не могла ухватить ни единой мысли. Они плавали, переворачивались в воздухе, ускользали и не останавливались. Единственное, что она осознала, – это то, что не хочет никаких входящих звонков. Пусть никто больше не звонит.
Кира взяла блокнот и записала список исходящих дел, начав с адвоката и резюме. Потом сделала информационную рассылку по мужьям и уже в такси купила билеты в Питер. Москва всегда была к ней жестока. Питер же принимал мягко и терпеливо. Туда они с сыном и переедут. Давно пора.
Норковая шуба
У Алины есть норковая шуба. Точнее, полушубок. С изрядно вышарканными манжетами рукавов. Но в целом еще можно потерпеть.
Носит ее Алина уже пятнадцатый сезон.
Конечно, были зимы, когда шуба ей не пригодилась, особенно с тех пор, как они переехали в Москву, но все равно качество, надо сказать, хорошее.
Шуба была куплена в Китае в начале двухтысячных. Даже своим присутствием в шкафу она вызывает у Алины небольшой дискомфорт. Но носить можно, при регулярной носке ощущение забывается.
В прошлые выходные к Алине приехала мама. Она осталась с детьми, а Алина с мужем поехали на новую квартиру принимать ремонт. Переезды, дети, покупка квартиры и ремонт – основная причина, по которой Алина терпела ощущение от шубы. В крайнем случае надевала пуховик.
Мама посмотрела на шубу с ироничной улыбкой, предложила отремонтировать манжеты. Алина махнула рукой. Начало марта… просто зима засиделась. Может, это последний сезон.
С ремонтом новой квартиры все шло со скрипом. То плитки не хватило, то двери новые поцарапали, то соседи жаловались на странный шум от рабочих. Но денег было в обрез, худо-бедно рабочие делали свое дело. Контроль давался тяжело, шутка ли – младшему ребенку 4 месяца, а до квартиры 80 км. Так что не было, можно сказать, контроля, муж забегал только изредка после работы.
В общем, ехали они напряженно. Скорее не столько ремонт принимать, сколько оценивать недоделки.
На месте оказалось, что никого нет. Квартира была открыта. На звонки бригада не отвечала. Недоделок было выше крыши. Но через неделю нужно было переехать. Муж остался менять замок входной двери и убираться, Алина вернулась домой на такси. Ночь предстояла бессонная, от обиды опускались руки. Ужинали поздно, почти в тишине. Алина попросила у семьи выделить ей пару часов «пошить». Это означало, что глубина ее расстройства непостижима. Муж освободил школьный стол и установил машинку, только глубокой ночью Алина закончила.
Вещи к переезду подготовили быстро, мама взяла на себя детей, Алина паковала коробки. Муж занимался подготовкой новой квартиры.
Обустраиваться на новом месте Алина начала сразу же, первым делом распаковала большую синюю коробку, в ней лежал новый коврик в детскую, сшитый из ее многолетней шубы. Его она положила у кроватки средней дочери. И сразу стало легко. 76 квадратных метров против маленькой «однушки» перекрывали все переживания ремонта.
Вечером пили чай на новой кухне, вилки и ложки еще не нашлись, ели бутерброды. Пришли гости – старые, еще с Хабаровска друзья. Они теперь были соседями на другом конце страны.
– Зима на улице, не пахнет мартом, – сказали они с порога, протягивая домашний пирог и бутылочку вина.
– Да, оттеплет завтра, вот увидите, – улыбнулась Алина.
– Оттеплет, оттеплет, – подхватил муж. – Алинка моя из шубы коврик сшила. Жди лета!
Алинина мама рассмеялась из детской.
За ужином друзья спросили, что за история с шубой. Муж ухмыльнулся и попросил рассказать.
Алина вздохнула:
– Шубу же мою норковую помните? Надоела она мне до чертиков. Купили с мамой ее, когда я еще в институте училась, специально в Китай ездили. Не за ней, конечно! А привезли ее. Мы первый и единственный раз поехали, тур взяли на 3 дня. Денег было немного, но собирались одеть меня к третьему курсу. Мама предложила зайти в магазин меха, померили там шубку эту. Ну, понравилась, конечно. Но деньги неподъемные, даже по китайским ценам. А продавцы на нас накинулись, кричат по-китайски, матерятся по-русски. Из других магазинчиков набежали, угрожают, что раз мерили, покупайте. Мы с мамой перепугались, не ожидали такого. Пришлось взять. Принесли ее в номер, в руки брать не хочется, не то что на себя надевать. Потом три дня гуляли по городу, денег было только на еду. Конечно, мама держалась молодцом! А меня вот только отпустило, когда я коврик шить закончила.
Перед сном, подобравшись к мужу под мышку на новой кровати, Алина сказала ему, что коврик – это напоминание больше никогда не терпеть, не подчиняться, всегда думать о себе. Муж прижал ее покрепче и говорит: «Звонок в Россию». Алина посмеялась шепотом и крепко заснула.
Мама в соседней комнате долго не спала и тоже вспоминала эту историю. Прогулки по китайскому городку без денег были ей утомительны, в каждом счастливом лице виделся самообман. Поэтому, когда один китаец попросил ее озвучить объявление на русском, она впервые позволила себе злобно пошутить.
И потом они еще раз 50 до отъезда слышали ее жизнерадостный голос из динамиков: «Лошары, звонок в Россию 11 рублей минута!».
Мне было бы удобно
Ксюша и Марина работали в агентстве недвижимости. И вместе снимали маленькую «двушку» в центре Екатеринбурга. Марину отличала склонность предаваться плохому настроению. Ксюша вообще этим не заморачивалась. Но на работе Марина была начальником, и игнорировать ее печальный взгляд Ксюше было сложно.
Марина со своим настроением не делала ровным счетом ничего, просто пережидала. Ксюша же испытывала дискомфорт, который ей хотелось скорее преодолеть, и она начинала предлагать Марине какие-либо действия.
Обычно неплохо помогало предложение сходить куда-нибудь поужинать. Редко срабатывал бассейн. Остальное не помогало совсем.
Ксюша большинство вечеров предпочитала проводить веселее, но уже третий месяц как она рассталась с парнем, и бежать от Марининых настроений было некуда.
Спасительные события произошли, как всегда, неожиданно.
Маринино выражение лица обещало ужасно печальный вечер пятницы, еще и с «побочкой»: если Ксюша покинет ее, то ужасными будут еще три вечера вперед.
И Ксюша сделала предложение двойного плюса: сходить обеим на свидания. К ее удивлению, долго уговаривать Марину не пришлось.
Зарегистрировались на сайте знакомств и тщательно выбрали двоих претендентов, отталкиваясь от грамотности, фотографий, дохода и марки машины.
Марине, как опечаленной, предоставлялось право определиться первой. Она выбрала Александра. Ксюше достался второй невостребованный – Тимур.
Оба согласились увидеться незамедлительно.
Ксюше, по большому счету, было все равно, лишь бы развеять подругу. Поэтому на вопрос кавалера, где встретимся, она ответила: «Мне будет удобно, если ты заедешь за мной в 21:00», и написала адрес.
Обе встречи состоялись. Марина вернулась счастливая. Но впоследствии отношения ни к чему не привели. И она снова надолго опечалилась.
Но Ксюша этого не застала, потому что улетела с Тимуром на Мальдивы, а по возвращении переехала сразу к нему, минуя съемную «двушку».
После 11 лет брака он решился отметить, что ее наглость на момент первой переписки не знала границ.
Волнение
Он шел по весеннему парку. Ночью весенний парк ужасен: вода бликует в свете фонарей, голые деревья надвигаются монстрами. Но ему редко бывало страшно.
Вообще-то он был даже счастлив идти вот так в скрипучей тишине. И этой ночью счастлив особенно! Вечером он получил письмо о том, что его приглашают на стажировку в Финляндию. Обратно он не планировал.
Конечно, беспокоила Катя. Слезы там… все эти разговоры. Хотя он и предупреждал ее, что серьезные отношения – это не для него. Но все же с Катей уже далеко зашло…
Особенно волновал тот факт, что на прошлой неделе она переехала к нему, а это значит, что теперь она должна будет обратно собрать свои вещи. Этого ему не хотелось больше всего: видеть, как она молча складывает всё в два больших чемодана.
Он решил, что напишет ей завтра сообщение с работы, а потом уедет на все праздники к матери на дачу.
Да-да! Так и надо поступить! Он же ее предупреждал сразу, как познакомились! Ничего, найдет себе кого-нибудь, а ему рано это все. А может, и не надо вовсе. 35 уже или еще…
Не пора ли замуж
Нужно было выходить замуж…
Эта мысль не давала покоя. Она была везде: в сыром утреннем воздухе накрывала промозглостью; на рабочем месте заставляла отворачиваться и подолгу смотреть в окно; на редких встречах с давно замужними подругами предлагала бежать незамедлительно.
А еще мама… Нет-нет да и обронит про ее одинокий статус. В эти минуты в душе все билось и протестовало. Она ни ничейная! Она – свободная, самостоятельная и независимая. Отсутствие мужа не показатель ее недостаточности. Она посамодостаточнее других будет.
Но, как ни сопротивляйся коллективным установкам, выйдешь побежденным. Женщина – это жена и мать. И только потом управляющая филиалом достойного банка. Впрочем, любого банка. И на любой машине. Если ты не жена, не быть тебе счастливой по социальному признанию.
Большинство решений в своей жизни Марина принимала молниеносно. И только замужество уже много лет раскачивало ее как маятник. Бывали дни, когда ей казалось, что она прямо сегодня выйдет замуж за любого более-менее достойного, пусть даже за кассира Егора. Но все же чаще она жила на противоположной стороне – лучше оставаться одной. Спокойнее и проще. Особенно когда на тебя нет очереди.
Марина была слишком красива, слишком умна, слишком требовательна и самостоятельна. Но при всем наборе она соглашалась оплатить свой билет в кино с одним из очередных мужчин с сайта знакомств. В голове гулко стучало: стоп! останови это! скажи ему! Но так страшно было быть отвергнутой даже этим недомужчиной. Гораздо надежнее было дотерпеть и больше никогда не отвечать на его звонки.
30 октября должно было порадовать Марину 37-м днем рождения. Она уже выбрала для себя подарок – поездку в подмосковный spa-отель на два дня. Подальше от друзей, родных и коллег. Сделать вид, что день рождения – это исключительно индивидуальный праздник, а никакой не семейный. Лучше пусть ее умело массируют руки мускулистого массажиста, чем неумело обнимает зануда-начальник, который к 40 годам все еще живет с мамой. И никогда не был женат. Она хотя бы съехала от мамы еще в 23! Эта сомнительная победа всегда давала ей ощущение некоторого превосходства.
А вообще-то отчаянно хотелось замуж…
Марина одна проводила вечер понедельника, как, впрочем, и большинство других вечеров. За стенкой уже третий час не унимался грохот ремонта. Она представляла, как основательный отец готовит пространство под детскую и навешивает резные шкафчики на уютной кухне. Как через неделю там затопают ножки, и она начнет слышать веселые голоса, устраивающие перекличку на завтрак. Эта квартира пустовала уже год, и она отвыкла слышать «жизнь». Теперь вот жизнь ворвалась и кромсала на куски ее безмолвное одиночество.
Утром, заходя в лифт, Марина услышала:
– Не закрывайте! Одну секунду!
И следом в скомканное пространство лифта запрыгнул Антон. Ее Антон! Такой родной и одновременно незнакомый. Они расстались три года назад за неимением перспективы отношений, и вот теперь он ее новый сосед. Марина привычно скользнула взглядом по его рукам. Кольца нет. Значит, никаких ребятишек и уютных завтраков. Полегчало. Если бы Антон оказался женат, это было бы страшным поражением.
– Привет! – улыбнулась Марина.
– Привет! – Антон был смущен.
– Значит, мы теперь соседи?
– Выходит, что так… Я и не знал, что ты здесь живешь. Как твои дела?
– Все хорошо.
Они зависли в напряженном молчании. Двери лифта раскрылись. Оба шли на парковку. Продолжали молчать. Наконец, Антон сказал: «Рад был встрече» – и ушел пружинистым шагом. И вот тут-то все и нахлынуло: одиночество, время, потерянное на Антона и на десяток других, напряжение от косых взглядов родственников и перешептывания на работе, унижения на сайтах знакомств и разрушенная вера в дозволенность счастья.
Она вспомнила, как, будучи маленькой, плакала, сидя на коленях у мамы, о том, что ей никогда-никогда не быть такой красивой и нарядно одетой, как ее одноклассница Ксюша. И что ее никогда-никогда не полюбит Димка из 2А. И как мама вздыхала и говорила, что счастье у каждого свое. Так почему же ее счастье к ней не приходило? Можно ли было его заслужить? Выпросить? Обменять должность, квартиру, счета на «уютность» с мужем и детьми.
К вечеру созрел план: мужем должен стать Антон. Это надежнее всего, она ведь знает его до мелочей. Как он просыпается по утрам, как чистит обувь, какой кофе пьет и какие фильмы смотрит, как злится и как смеется, как сладко спать на его горячем плече. И знает о том, что он до ужаса боится брака и ответственности. Она его обманет, и, когда они, наконец, станут семьей и забеременеют, он поймет, что нет счастья желаннее. Она обо всем позаботится.
Через год Марина готовилась к свадьбе! Они собирались пожениться в Рождество, устроив небольшое торжество только для «своих». Вообще-то Антон не хотел даже этого, но представить себе долгожданное событие без белого платья и свадебной мишуры Марина не могла. Водоворот подготовки не давал вдохнуть, остановиться, заметить… Отчаянная, самоотверженная попытка прикоснуться к хваленому женскому счастью.
Антон женился как-то нехотя, без души. Просто это вдруг показалось удобным – соседние квартиры, привычная женщина, снятие неудобного статуса «холостяка». Да и противостоять решительным действиям Марины не было никаких сил. Пришлось бы снова переезжать, снова тратить время на новые знакомства и тягостные объяснения очередной женщине, выпорхнувшей из его постели, что к браку он не готов и предлагает «свободные отношения». Женщины свободных отношений не любили. Причем не признавались в этом никогда, просто методично стремились сделать их замкнутыми в кольцо. А он не любил, когда вокруг него что-то скрывало горизонт.
С Мариной все было как-то предсказуемо, сдержанно. Она обещала, что брак – это только для их безопасности и удобства. Он, надо сказать, верил. Это был правильный путь к перекладыванию ответственности.
Свадьба была красивая.
Утром 8 января Марина, наконец, проснулась умиротворенной… Разбудить Антона к завтраку ей не удалось, и она принесла его в постель. Муж потянулся, разбуженный ароматом кофе, и притянул к себе Марину. Счастье сбылось.
А потом Антон не хотел детей. Не хотел смотреть вместе фильмы и ходить в парк. Не хотел бросать курить и никогда не завтракал с ней. Ужинал, уткнувшись в планшет. Нельзя сказать, что не любил и не заботился. Вполне исправно дарил цветы и приглашал в рестораны, купил и романтично преподнес новую машину и даже щенка йорка. Но за рамки не выходил. За те самые рамки, которые и расширялись в счастливых браках.
– Когда у тебя отпуск, дорогая?
– Конец сентября.
– Ты не против, если я уеду в августе на пару недель в горы?
– А в сентябре мы отдохнем вместе?
– Нет, в сентябре мне уже нужно будет сдавать проект, и я точно никуда не смогу поехать.
Марина молчала. Ее не расстроил этот отдельный отпуск. Обретя семью, счастлива она была недолго. В ощущениях штамп не поменял ровным счетом ничего. Она так рьяно заманивала Антона в ловушку семейного очага, что не заметила, как захлопнулась решетка ее собственной клетки.
Антон уехал на работу, привычно чмокнув в лоб. А Марина никуда не поехала. Достала плед с верхней полки шкафа, заказала пиццу и темное пиво. К вечеру собрала все вещи Антона, отметив про себя, что нести ему недалеко… Антон развод воспринял спокойно, тем более Марина очень быстро продала квартиру и уехала из его жизни.
Марина пошла на сеанс психотерапии, где строгий дядька констатировал, что она сама не дала мужу возможности проявить настоящую заботу – «задавила его мужское начало своей социальной успешностью и решительностью». Благо тем же вечером Марина напилась с подружками в новой квартире. Конечно, дядька был прав, что это Марина задавила. Но Антона подружкам было жалко – есть же мужчины, которых не задавишь. Просто у Марины такого пока нет.