Вечером пришел Андрей. Он был растерянный и какой-то помятый. Увидев, как я, закрыв за ним дверь, поковыляла к столу, он издал какой-то неизвестный мне доселе звук.

– Очень больно? – он спросил, и я поняла, Андрей винит в произошедшем только себя.

– Больно, но таблетки и мазь помогают. Не переживай, я выживу. Давай лучше ужинать, я очень голодная.

Сегодня он ухаживал за мной, как настоящий кавалер за своей дамой. Даже готов был кормить меня сам, если бы только я позволила.

– Ты очень милый, – сказала я ему чистую правду, – но молчаливый. Почему?

– Не знаю, что говорить. Кажется, что все будет не к месту и я не к месту.

– Что за ерунда? Ты там, где должен быть. Рядом со мной. Я ведь твоя пара.

– Я люблю тебя, – он сказал это еле слышно и даже не отважился взглянуть на меня. И как мне на это реагировать, что ответить? – Не говори ничего, я просто хотел, чтобы ты знала.

Спасибо, конечно. Но было понятно, что ответа он все же ждет. Хочет знать, что чувствую к нему я. Так я и сама не знаю. Мне хорошо с ним, очень хорошо, но любовь? Да и к чему это? Скоро ведь все закончится. Я не хочу влюбляться и потом страдать все оставшиеся месяцы? Андрей мельком взглянул на меня. Уверена, он понял мою растерянность, так как сразу встал и пошел на кухню.

Его не было минут пять, а я сидела за столом и думала, что же дальше? Мне нужно что-то ему сказать, как-то поддержать. Но как?

Он вернулся, подошел и, поцеловав меня в щеку, неожиданно сказал:

– Думаю, мне лучше уйти, – он развернулся, но в последний момент я поймала его руку.

– Не смей! Никогда не говори мне об уходе, – Я притянула его к себе, поднялась и поцеловала его в губы. Он не возражал. Наоборот, его будто мучила жажда, он словно пытался насытиться мною. И его состояние передавалась мне. Андрей целовал мои губы, шею, плечи, он поднял меня на руки, сделал пару шагов, и через мгновение я уже лежала на постели. И он был рядом со мной. Он продолжал ласкать мое тело, и оно отзывалось на каждое его прикосновение. Жар охватил меня полностью, и хотелось еще, и еще. Я чувствовала, как его руки скользят по моей груди, животу, бедрам. Лишь одежда сейчас разделяла два горячих тела. Но тут он случайно коснулся моей опухшей ноги, и я вскрикнула от боли. Всего секунда, но ее хватило, чтобы мы оба очнулись от наваждения.

Он привстал с кровати, а потом сел рядом со мной. Я же судорожно пыталась поправить задравшуюся на груди блузку. Потом я взяла с тумбочки еще одну таблетку обезболивающего и выпила ее, запив стаканом воды, заботливо преподнесенным Андреем.

– Прости, – сказал Андрей, все еще тяжело дыша.

– За что именно?

– За ногу и за…это, – он был растерян и никак не находил слов. Чтож, коротко и ясно.

– Прощаю, но больше так не делай, – Андрей испуганно взглянул на меня. – Я имею в виду ногу, – скорее добавила я, пока он снова не попытался убежать. – Против всего остального я не возражаю.

Я удивилась, как легко и непринужденно были сказаны мной эти слова. Кажется, Андрей тоже поражен, но вылетевшая из моих уст фраза сделала свое дело. Он успокоился, складка на лбу разгладилась, и губы расплылись в довольной улыбке.

– Таким ты мне нравишься больше. А то в последнее время постоянно хмурился, а твои красивые синие глаза меняли цвет на угрюмо-серый.

– Мое настроение напрямую зависит от тебя, – ответил он и сев поближе, обнял за плечи.

– И что же я должна делать, чтобы ты всегда улыбался?

– Дай, подумать. Позволять мне целовать тебя сюда, – он коснулся губами мочки моего уха. – И вот сюда, – ямочка на шее была охвачена его горячим дыханием. – И обязательно сюда, – Андрей взял мои руки и поцеловал запястья.

– Это можно, – ответила я, еле справляясь с дыханием. Главное не забывать дышать.

– Тогда у нас все получится, – сказал он и медленно уложил меня на спину. Это последние слова, которые я отчетливо помню. Дальше только обрывки фраз, вздохов и горячее обжигающее дыхание по всему телу.

Ровно в восемь он ушел, а через пять минут прибежала Анюта, но кажется, очень быстро забыла, что хотела сказать. Одного взгляда на меня, на кровать хватило ей, чтобы понять, что случилось в этой комнате час назад.

– Вы и правда сделали это? – она медленно подошла и присела на край постели.

Я кивнула.

– И?

– Без комментариев, – ответила я, укуталась в большую часть постельного белья с кровати и отковыляла в ванную.

Я стояла под струями горячей воды в блаженных воспоминаниях соединения двух тел. Все, что произошло нельзя описать двумя словами, это можно только испытать.

– Не обижайся, – сказала я Анютке, спустя полчаса, зайдя к ней в комнату. – Это должно остаться между мной и Андреем.

– Я не обижаюсь, просто любопытно, – ответила она, но было заметно, что она слегка раздосадована моим отказом говорить.

– Могу сказать только одно – было невероятно!

Подруга недоверчиво взглянула на меня. Ничего, скоро она и сама поймет.

– А что у тебя?

Аня быстро отвернулась в сторону и стала разглядывать книжную полку.

– Давай, говори. Вижу же, что-то было.

– Ну, все не так хорошо как у тебя. Просто поцелуй в щеку на прощание.

– И кто кого поцеловал?

– Он, он поцеловал меня, – подруга явно оживилась. – Я сама не ожидала. Вечер шел как обычно, мы ужинали, много разговаривали, смотрели веселый мультфильм времен советского государства. И когда время было без пяти восемь, он встал с дивана и собрался уходить. Но тут, вспомнив о твоем письме, я предложила ему пройти на кухню и там отдала послание. В ответ он поцеловал меня. Я так поняла, это было что-то вроде благодарности.

– Да все равно, почему он так сделал, главное, что сделал, – радостно воскликнула я, довольная происходящим. – Только скажи, ты же почувствовала что-нибудь, правда?

– Я почувствовала, что совершенно не против, если он сделает так еще раз, – ответила подруга и покраснела от смущения.

– Это же здорово! А то твои слова про то, что все возможно и без интереса друг к другу меня сегодня крайне озадачили.

– Ну, пока это был все лишь поцелуй в щеку. До вас с Андреем нам еще очень далеко, если вообще возможно вас догнать.

– То есть у нас соревнование? – развеселилась я. – И какой следующий этап?

– Может быть, настоящее признание в любви? Как ты думаешь, такое вообще возможно? – поддержала мою игру подруга.

– Возможно, и боюсь, что здесь мы тоже впереди вас. Андрей мне сегодня уже признался в чувствах.

– Правда? А ты?

– А я его поцеловала, ну и потом ты знаешь, что случилось.

– Как же это прекрасно! – умилилась подруга. – Вы такая замечательная пара и так подходите друг другу. Вчера я видела, как он на тебя смотрит, и как ему было больно, когда ты обнимала Геру. Он сильно тебя ревнует. Теперь-то понятно. Наверное, тяжело смотреть как другой парень обнимает любимую.

– Но мы с Геркой обнимались по-другому, как настоящие родные, с Андреем же все иначе.

– Ева, подумай. В крепости нет родных, мы не знаем их, в глазах Андрея Георгий соперник и никто другой.

– А ты? Ты тоже считаешь меня соперницей?

– Гораздо в меньшей степени. Я более рациональный человек и вижу отличия в твоих чувствах к этим парням. Но Андрей может этого не видеть.

– Знаю. Все его эмоции на поверхности, однако после случившегося сегодня надеюсь, он успокоится.

– Наверняка, – усмехнулась Аня.

Мы еще долго говорили с Анютой о парнях, а потом, вернувшись к себе в комнату, я завернулась в одеяло и сладко уснула.

На следующий день я также не покидала свою комнату. «Время лечит» явно не относилось к моей ноге, она по-прежнему ныла, болела и ни на минуту не давала о себе забыть. Действие обезболивающего было слишком коротким. К тому же от него постоянно тянуло в сон, отчего порой я не понимала, действительно ли мы с Анюткой болтаем в моей кровати или это мне все снится.

Ближе к вечеру под предлогом проведать больную пришла куратор. Однако ее хитрый взгляд выдавал ее истинную цель. После недолгой светской беседы, Наталья, наконец, задала свой главный вопрос.

– Ева, я так понимаю, ты последовала моему совету, и вы перевели отношения с Андреем на другой уровень. Так?

Я лишь кивнула. Мне было неприятно и даже стыдно вести этот разговор с малознакомым человеком, который к тому же еще и подглядывает за нами. Конечно, умом я понимаю, что это лишь ее работа и на самом деле Наталье вряд ли самой хочется выпытывать у меня подробности личной жизни. Хотя о какой личной жизни я говорю? Общественная, в Крепости есть только общественная жизнь и все могут знать друг о друге, что захотят. Но должны же быть хоть какие-то пределы?

Пока я разговаривала сама с собой, Наталья делала какие-то пометки в своем карманном компьютере.

– Ева, так как у тебя сейчас трудности с передвижением, завтра женский доктор придет сама в твою комнату. Я договорюсь.

– Еще чего! Я не хочу. Если визит к ней так необходим, то я как-нибудь дойду!

– Даже не думай! – возмутилась куратор. – Тебе прописали неделю постельного режима, и нарушать его я не позволю. Врач придет завтра к тебе в комнату. Это не обсуждается. Ты и так не сильно себя бережешь, – добавила, улыбаясь, Наталья.

– Но…

– Ева, я сказала – не обсуждается.

Мне совершенно не хотелось принимать женского врача у себя в комнате, на моей кровати. Пока все воспоминания, связанные с этой постелью были только хорошие, но чувствую, что только до завтрашнего дня.

Я обреченно вздохнула и снова кивнула.

– Хорошо, а теперь просто скажи мне, как все прошло? В том смысле, нет ли у тебя каких-то дополнительных жалоб на самочувствие, на боли внизу живота? Пойми, я спрашиваю не из любопытства, но вдруг врач нужен уже сегодня.

– Нет! – почти вскрикнула я. – Со мной все хорошо, кроме ноги у меня ничего не болит.

– Я рада, – с этими словами Наталья встала и пошла к выходу. На пороге она обернулась и добавила. – Забыла сказать, Андрей вызвался сегодня принести продукты с собой и самому приготовить вам ужин. Я не стала препятствовать порыву молодого человека. Думаю, ты тоже не против?

– Если он меня не отравит, то только «за» – ответила я с улыбкой, уже предвкушая чудесный ужин.

– И помни, сегодня у вас четыре часа. Не выпроваживай парня раньше времени. До встречи. – Наталья развернулась и ушла. Наверное, если бы она не была моим куратором, мы могли бы стать подругами. Но…

– Что она хотела? – спросила Анюта, войдя в мою комнату.

– А как ты думаешь? Конечно же, интересовалась, было ли у нас ЭТО вчера с Андреем?

– Понятно. И что подробности ей тоже были нужны?

– Нет. Хоть этого смогла избежать. Знаешь, я и так чувствую себя более чем, некомфортно понимая, что все знают, что мы вчера делали, и лишние вопросы не переживу. Но было кое-что и чрезвычайно приятное в ее визите.

– Что же?

– Оказывается, Андрей вызвался приготовить для меня ужин.

Таких больших, круглых от удивления, глаз у подруги я давно не видела.

– А он умеет?

– Кто ж его знает, он ничего об этом не говорил. Интересно, может, у них тоже преподавали домоводство? У нас же были краткие уроки «Сделай сам».

– Ох, не знаю! Будем надеяться, что вы оба не сляжете с пищевым отравлением. Тебе еще только этого не хватало.

– Это точно. Но вообще приятно, думать, что парень будет для меня готовить. Пусть даже плохо, но ведь для меня.

– Похоже, ему вчера было очень хорошо! – сказала Анька. – Смотри, как старается, чтобы и этот вечер удался!

– Кажется, я слышу нотки зависти, подруга. Или мне показалось?

– Конечно, не показалось. Слушай, а вы с новоиспеченным братом отлично устроились. Я готовлю для Георгия, Андрей будет стараться для тебя. А вы как короли и королева будете только принимать угощения.

Я улыбнулась, Анюта тоже. Конечно же, это все наши с ней шутки, хотя есть в них и немаленькая доля правды. Но я не обязана оправдываться, что у меня все хорошо и теперь у меня есть не только Анька, но и родной брат, и близкий мужчина, пусть и всего на три месяца.

– Ладно, у меня там ужин на плите. Если я тебе буду нужна – кричи, – сказала Аня и убежала к себе в комнату. Герке повезло, сегодня его ждет какое-то потрясающее блюдо, аромат которого проник через соседнюю дверь и теперь щекочет мои обонятельные рецепторы.

Осталось полчаса до прихода Андрея, а я как размазня лежу в постели и никак не могу заставить себя встать и хоть немного привести в порядок. Усилием воли и превозмогая боль, я все-таки сделала это и отправилась в ванную комнату. Потом, недолго думая, надела на себя короткую юбку и футболку с изображением радуги. Надеюсь, Андрей простит меня, что не сильно наряжалась. У меня нет никаких сил, слабость снова и снова волнами овладевает мной.

Стоя перед зеркалом, я услышала ровный стук по деревянной поверхности. Еще не успела, и подумать сделать шаг в сторону входа, как дверь распахнулась, и Андрей прошел внутрь.

– Ты даже не подождал, пока я открою. Может, ко мне еще нельзя? – возмутилась я, видя, как он уверенно прошел на кухню с огромными пакетами в руках.

– Пакеты тяжелые, а ты еле ходишь, – крикнул он в ответ. – Я пожалел нас обоих.

– Понятно. Чувствуй себя как дома, хотя ты кажется уже, – и чего я недовольна, в этом ведь нет ничего плохого? Анька же вон даже не стучится. Но Андрей не Аня!

Задумавшись, я даже не заметила, как Андрей приблизился ко мне и жарко поцеловал в губы.

– Чего ворчишь? Не переживай, если хочешь, то завтра я буду ждать с той стороны двери сколько потребуется, пока ты сама мне не откроешь.

– Хочу, – ответила я.

– Хорошо. Больше без дозволения не войду. Кстати… я соскучился, – сказал он и, прижав меня к себе, снова поцеловал.

– Кажется, кто-то собирался приготовить нам ужин? – напомнила я Андрею, когда он на секунду оторвался от моих губ.

– Точно! – он стукнул себя ладонью по голове, легко схватил меня на руки и понес на кухню. Усадив на стул, Андрей протянул мне листок бумаги. – Пока я готовлю, тебе будет, чем заняться.

Я взяла свернутый лист и развернула его. Это был ответ от Георгия Просто ужасный подчерк. Действительно, читать буду долго.

«Привет! Извини за подчерк, надеюсь, хоть несколько фраз из моего письма ты поймешь. Я тоже был рад встрече с тобой и обещаю, что она будет не последняя. Есть план, но он пока секретный и даже Андрей еще не в курсе. Да, я и не уверен, что он будет очень рад. Кажется, друг ревнует тебя ко мне, он хочет полностью владеть твоим вниманием. Поговори с ним, что ли, чтобы он так не переживал. А вообще я очень доволен, что вы с Андреем ладите, он хороший и умный парень, не подведет. Чуть не забыл немного о себе: мясо люблю больше рыбы, между чаем и кофе выбираю чай, а лучше сок или кисель. Компьютеры – это и хобби, и призвание. Друзей мало, схожусь с людьми трудно. Андрей – один из немногих, с кем нашел общий язык. Что еще? Лучше думаю ночами, утром могу проспать до обеда. Злой бываю только, если не выспался или голодный. Или если обидели мою сестру. Андрею вчера досталось от меня.

Что еще? Может, на первый раз хватит? О тебе спрашивать не буду, благодаря Андрею и некоторым базам данных, знаю о Еве 1111, может быть даже больше, чем ты сама. Страшно? Бояться нечего. Ты почти совершенство. Красивая, умная, энергичная, общительная и откровенная. Последнего иногда слишком много. Видел письменные жалобы на тебя от учителей и даже некоторых учениц. Даже не удивлен, что вы лучшие подруги именно с Аней, вы такие разные, поэтому и дополняете друг друга. Думаю, что она сглаживает твои суждения, не дает «рубить с плеча». Кстати, не волнуйся за нас, как за пару. Анна замечательная и у нас все будет хорошо. А с тобой мы еще увидимся и очень скоро. До встречи».

– Ты снова плачешь? – спросил Андрей, когда я смахнула с уголка глаза выступившую одинокую слезу.

– Нет, просто в последнее время слишком много всего происходит, и мой эмоциональный диапазон увеличился в разы.

– Что пишет? – он спросил как бы невзначай, но ведь мог и не спрашивать.

– Пишет немного о себе и чуть-чуть о тебе.

– Обо мне? И что же? – Андрей укладывал на противень огромный, натертый всевозможными специями, кусок свинины. Был сосредоточен на готовке и, казалось, просто поддерживает беседу.

– Говорит, что ты ревнуешь меня, – я следила за ним, за его лицом, движениями, но он сегодня был само спокойствие.

– Он прав.

– Даже после вчерашнего? – я слегка дотронулась до его руки, но он будто бы и не заметил. Мой вопрос так и остался без ответа. Чего я вообще стараюсь? Это он признался мне в любви, это он вызвался готовить ужин, это он принес мне письмо от брата. Мог всего этого не делать.

– Устала чувствовать себя во всем виноватой, – я сказала то, что хотела, развернулась и медленно, прихрамывая, ушла из кухни, свернулась клубком на диване и закрыла глаза.

Через некоторое время я почувствовала, что Андрей подошел ко мне со спины. Наверное, он хотел что-нибудь сказать, если вдруг открою глаза. Но я этого не сделала. Таблетки вновь взяли надо мной верх, и я уснула.

– Просыпайся, соня! Ужин готов! – Андрей стоял рядом с кроватью, на которой лежала я.

– Как я здесь оказалась?

– Пришлось перенести тебя, когда понял, что ты уснула. Кстати, ты так смешно посапываешь во сне.

– Это ужасно! – смутилась я.

– Это мило! – возразил Андрей и помог мне встать с кровати. – Прости, – неожиданно добавил он. – Знаю, что порой веду себя как полный кретин, но я еще никогда и не к кому не испытывал такой привязанности как к тебе, меня это пугает. Никогда не думал, что буду так зависеть от кого бы то ни было. Об этом не предупреждали.

– Всего три месяца и потом я исчезну из твоей жизни, и ты даже не вспомнишь обо мне.

– Иногда я действительно этого хочу. Хочу скорее забыть тебя.

Мне было больно это слышать.

– Но потом я вижу тебя, обнимаю и понимаю, что этого никогда не случиться. Где то в моей памяти ты поселишься навсегда и, может быть, я не вспомню твоего лица и имени, но точно знаю, что мне будет тебя не хватать.

– Ты не можешь этого знать! Сыворотка сделает свое дело. Ты полностью забудешь о моем существовании, а я забуду все о тебе. Только я не пойму, почему ты сейчас говоришь об этом? У нас еще есть время и мне казалось, что все хорошо. И вчерашний вечер…

– Вчерашний вечер был восхитительным. Просто не могу не думать о том, что все это закончится. Времени все меньше.

– Вот именно. Времени все меньше, а ты постоянно тратишь его на ненужные мысли, переживания, чувства ревности.

– Мы опять вернулись к нему!

– Да, вернулись, потому что я вижу, что это не дает тебе покоя и нам надо во всем разобраться.

– Хорошо. Хочешь знать? Скажу. Все из-за вашей встречи. Я видел в твоих глазах то, чего не вижу, когда ты смотришь на меня. Как это возможно?

– Я не знаю. Просто один взгляд и мгновенная любовь поразила мое сердце. Это как удар током, как вспышка света. Я почувствовала, что это моя родная душа, он как еще одна часть меня, которой мне все время не доставало.

– А я? Кто для тебя я? Только не говори, что я твоя пара, партнер и ты выбрала меня. Скажи, что ты чувствуешь на самом деле.

– Я чувствую связь с тобой, меня тянет к тебе и мне безумно хорошо, когда ты рядом. Это не похоже на то, что я испытываю к Герке и совсем не то, что соединяет нас с Аней. Что-то другое, но от этого не менее сильное и значительное. Вот ты сказал, что иногда хочешь, чтобы три месяца пролетели быстрее, а мне было тяжело слышать это от тебя. Это означает, что ты хочешь забыть меня, а я то жажду быть с тобой, – я отвернулась от него, понимая, что предательские слезы опять подступают к глазам. Кажется, я сказала ему чистую правду, которую скрывала даже от себя.

– Кажется, я дурак! – Андрей провел рукой по моим волосам. – В последнее время меня не покидало ощущение, что ты со мной только из-за долга и наша вчерашняя близость… Я ведь догадываюсь, что куратор намекал тебе на нее. У меня с моим был подобный разговор.

– Да, наверное, ты и в самом деле дурак. Я не умею притворяться, думала, ты это понял.

– Знаю. Но сомнения, они постоянно терзали меня. И ты так легко рассуждала о том, что Герка может отказаться от своей пары. Было ощущение, что у тебя нет чувств и ко мне.

– А теперь? Ты все еще так думаешь? – я взглянула ему в глаза. – Я открытая книга, просто научись меня читать.

– Это сложно. Но я буду стараться, – он поцеловал меня в шею, потом еще раз.

– А поначалу ты неплохо справлялся. – насмешливо ответила я. – Но кажется, кто-то звал меня ужинать?

– Ужин подождет, – неожиданно Андрей схватил меня на руки и снова уложил на постель. – Я ужасно голоден, но этот голод можешь утолить только ты.

До еды мы добрались не скоро, однако приготовленное Андреем мясо было настолько великолепно, что его можно было поглощать даже в холодном виде. Запеченная цветная капуста была прекрасным дополнением, легким и нежным.

– Где ты научился так готовить?

– В школе, конечно. У меня был отличный преподаватель по домоводству, мы с ним проводили много времени вместе.

– Значит, мальчикам тоже преподают домоводство?

– Конечно, нас со школы готовят к будущему, как и вас. Наш мир без женщин, поэтому выбор или приготовить еду самому, или идти в столовую. Я предпочитаю первый вариант.

– А наш мир без мужчин, поэтому нас в школе учили ремонтировать простую мебель и чинить розетки. Как же это глупо!

– Что именно? – не понял Андрей.

– То, что два пола, которые созданы для того, чтобы жить вместе живут отдельно. Это бесцельное существование каждого человека в Крепости меня поражает. Но все идут на это, следуют правилам и жертвуют своими жизнями и чувствами ради всеобщего блага. Но разве всеобщее благо – это не счастье каждого по отдельности? Знаешь, почему мне, по большей части, было все равно, какую профессию я получу лишь бы не потерять подругу? Потому что считаю, что в любом случае главное в жизни человека – это не работа и даже не забота об увеличении численности населения. Главное – отношения, которые мы выстраиваем, связи, которые нам дороги, люди, с которыми мы проводим время. Я прочитала море книг по истории, разрешенных и нет. В них описаны жизни правителей и обычных людей, войны и мирное время, но знаешь, что всегда было важным? Семья, друзья. Ради близких люди сражались, а мы, страшась еще одной войны, лишаем себя самого прекрасного, ради чего жили и умирали тысячелетиями. Конечно, я понимаю, что из-за клановой войны чуть не вымерло все человечество, но неужели разделение людей и стирание им памяти, эмоций и даже их индивидуальности – единственный выход?

Андрей заворожено смотрел на меня, внимательно слушал. Кажется, он был поражен моим неожиданным высказыванием. И даже немного напуган. Но, начав говорить, я уже не смогла остановиться.

– Чего молчишь? Скажи хоть что-нибудь.

– Я не знаю что, – тихо проговорил он. – Если бы то, что ты сейчас сказала, услышали с той стороны камеры, я бы никогда больше тебя не увидел. Это было похоже на призыв к мятежу, революции. Многие не довольны строем, но все понимают, для чего мы живем. Нельзя допустить новой войны.

– Но почему она обязательно должна начаться? Веками, эпохами люди жили семьями, и всего пятьдесят лет войны перечеркнуло все хорошее? Почему мы должны быть счастливы всего три месяца из всей отведенной нам жизни и почему я даже не могу помнить эти моменты?

– Ева, не надо. Не говори ничего больше.

– Нет, я скажу. Вот ты, ты говоришь, что любишь меня. Но как ты можешь это знать? Я первая девушка, которую ты встретил уже в осознанном возрасте. Единственная, кого ты целовал, обнимал. Ты больше никого не знаешь. Аньку сейчас не считаем. А если появится другая, может, ты поймешь, что меня ты и не любишь, а это было лишь увлечение, новое, неизведанное чувство? Что ты можешь знать о любви, если тебе не с чем сравнивать? Ты можешь сравнить два вида напитка и определить, что тебе нравиться больше. А здесь у тебя не было даже шанса?

– Ты забываешь про фотографии, про совместимость, – Андрей возражал, но его аргументы были ничтожны.

– Фотографии? 3 из 252, а если взять еще девушек моложе тебя или старше, то количество возможных симпатий увеличивается. А совместимость? Анна и Валерий – яркий пример. Нет никакой веры в этот тест.

– Ева, все, что ты сейчас говоришь, очень серьезно, – Андрей взял меня за руку и хотел утихомирить, но в меня словно что-то вселилось. Мне так хотелось достучаться до него.

– Я никогда не верила в систему, но принимала ее необходимость. Стабильность – вот, что она дает. Но встретив тебя, Герку, постоянно натыкаясь на сотни вопросов без ответов, я словно открываю все новые и новые изъяны в Крепости. В ней все неправильно, я это поняла и все люди должны это понять, осознать, что-то сделать. Ты должен понять.

– Ева, все. Замолчи. Я больше не хочу ничего слышать. Что на тебя нашло? Это все не игра. Таков мир, в котором мы живем.

– Но мы не принадлежим сами себе, мы не принадлежим близким людям, мы принадлежим бездушной системе.

– Может быть, ты и права. Система далека от совершенства, – согласился Андрей, – но другого мира у нас нет. А такие разговоры могут привести только к одному – хаосу.

– Уходи! – я сказала это слово тихо, но знала, что он слышит. – Тебе пора.

– Ева! – он подошел, хотел обнять, но я отпрянула от него. Я раскрыла ему душу, на эмоциях, заранее не планировав, но как же мне хотелось, чтобы он понял.

– Пожалуйста, я хочу побыть одна! – я посмотрела на часы, осталось еще полчаса его времени, но я была морально истощена. Слишком много откровенных разговоров за один вечер.

Он не настаивал, развернулся и ушел. Я упала головой на стол и зарыдала. Что со мной? Почему в последнее время я не контролирую себя? С глаз словно спала пелена, которая долгое время окутывала их. Долгих семнадцать лет нам промывали мозги, программировали и учили, как надо жить в Крепости. Однако теперь выбравшись на свободу, встретив брата, я с каждым днем вижу все меньше ярких пятен и все больше ощущаю все несовершенство, окружающее меня.

На следующий день пришла женский доктор. Она меня осмотрела и сказала дословно: разрывов и травм нет. Все хорошо. И ушла. Хорошо? Так ли у меня все хорошо? Ответ не замедлил себя ждать. Позвонила Наталья и сказала, что Андрей сегодня не придет, плохо себя чувствует, кажется приболел. Тревожные нотки в ее голосе давали мне понять, что со здоровьем у Андрея все в порядке, у него сложности со мной и моими суждениями.

Настроение Ани наоборот весь этот и последующий день было на подъеме. Кажется, у них с Герой отношения идут на лад, и я не стала рассказывать ей о произошедшем и выдала ту же версию об Андрее, которую передала мне Наталья. На следующий день мой парень снова не пришел, зато вечером Анюта тайком передала мне целых два послания. Первое было от Андрея, оно было сухим и состояло всего из нескольких предложений, суть которых сводилась к следующему: Со мной все в порядке. Скоро увидимся.

Второе письмо было от Геры. Оно было более длинным и состояло сплошь из гневных эпитетов в мой адрес. Хорошо, что подчерк у брата был настолько ужасен, что некоторые слова я так и не смогла разобрать. Однако смысл письма я поняла сразу. Гера ругал меня за мою болтливость и откровенность. Забавно, а я думала, что ему это во мне понравилось. Оказывается, братишка почти сутки вытягивал из Андрея причину его неожиданно появившегося плохого самочувствия. В конце концов, тот не выдержал и пересказал весь мой монолог. «Ты с ума сошла» – писал мне Гера, – «Да, Андрей отличный парень и отчаянно влюблен в тебя, но чего ты хотела добиться, высказывая ему все наболевшее? Он житель Крепости, как ты, и как я, никто из нас не может изменить порядок. А теперь он ночами не спит, думает и уже зацепился за мысль о семье, о вашей с ним совместной жизни. И боюсь, Андрей может натворить беды. Не знаю как, но ты обязана его вразумить». Вразумить?

На третий вечер Андрей пришел. Я понимала, что скучала, но даже не представляла, что настолько. Молодой человек прошел в комнату, но не спешил идти к столу.

– Как твоя нога? – спросил он.

– Намного лучше, скоро меня выпустят из заточения. А то от скуки я готова лезть на стену. Прочитала море книг и просмотрела десятки фильмов. Некоторые были весьма интересные.

– Книги или фильмы? – он говорил отстраненно, был словно чужой.

– И то, и другое, – ответила я, вновь теряя терпение. – Зачем ты пришел, если все равно не в духе?

– Хотел поговорить, – ответил он и увел меня на кухню.

– И о чем будем разговаривать? – спросила я. – И почему именно здесь? Сам знаешь, они нас не слышат.

– На всякий случай. Я обдумал все то, что ты говорила.

– Послушай, это бред. Просто из-за таблеток мысли путаются, эмоции зашкаливают, вот и несу ерунду.

– Нет, это был не бред. Ты действительно так думаешь и веришь, что все может быть иначе. Ведь так?

– Какая разница, что я думаю? Главное, что мы живем в Крепости, есть законы, мы в ловушке всей этой системы. Нам не выбраться.

– Но выход есть, – я смотрела на него и думала, что сейчас он похож на того чокнутого профессора из просмотренной мною вчера комедии. – То есть думаю, что он должен быть. Сначала, когда ты в тот вечер начала говорить, я решил, что нет смысла слушать, ведь исправить ничего нельзя, но чем больше я думал, тем отчетливее понимал, что ты права. Большую часть времени мы живем как бездушные машины, нас соединяют в пары на три месяца, а потом заставляют обо всем забыть. Со школьными друзьями мы расстаемся, потому что нас определяют по профессиям, и в результате попадаем в общины, где контакты весьма ограничены. Мы будем работать сутками, чтобы не думать о возможностях, которые могли бы у нас быть. Лишь в старости нам дадут возможность насладиться жизнью, но скорее всего мы будем лишь жалеть о прошедших годах. Вся наша жизнь как насмешка над человеческой природой. Ты помогла мне это понять, не знаю, как ты это сделала, но теперь я не хочу быть с тобой эти три месяца.

– Что? Только несколько дней прошло с тех пор, как ты признался мне в любви, а теперь хочешь отказаться от меня?

– Ты не поняла, – покачал головой Андрей. Он улыбался, но при этом оставался серьезным. – Я хочу быть с тобой столько, сколько мы сами этого пожелаем. Эти два дня я читал книги, старые статьи, газетные вырезки. Заставил Герку все мне найти. Ты не представляешь, что мы теряем. Любовь, дружба – это далеко не все. В Крепости нет надежды, нет удивления, волнения, желания, все слишком предсказуемо. А страдание – эмоция, свойственная человеку, даже ее, нас лишают.