– А это что?
– Да, все, что угодно. Начиная от патрулирования улиц по ночам, так сказать, на всякий случай, заканчивая организацией какого-нибудь праздника для администрации Крепости.
– Так, хорошо, я поняла, что все в Крепости плохо. Теперь у меня другой вопрос, что ты знаешь обо мне и Андрее, кроме того, что видела нас в Убежище.
– Я поняла, что вы обманываете камеры в тот день, когда ты получила травму ноги. Не знаю, как вам удалось прокрутить один и тот же ролик дважды, но вы сработали почти идеально. Единственное, что тебя выдало – это туфли.
Я улыбнулась.
– Сама понимаешь, ни один нормальный человек не станет запихивать больную ногу в тесную обувь, а потом с непроницаемым лицом смотреть телевизор. В тот момент я заподозрила неладное и стала более внимательно следить в последующие дни и все поняла.
– Но ты нас не выдала!
– Я уже говорила, мне нравится ваша пара, вы идеально подходите, друг другу и, честно говоря, нисколько не удивилась тому, что вы пришли в Убежище вместе.
– Ты знала, что Андрей не принял сыворотку?
– Нет, но предполагала, что он может этого не сделать. Больше я удивилась, увидев на днях в Убежище и Георгия, партнера Ани. Думала, что Аня не участвует в ваших играх.
– Так и есть! – сказала я, отчасти правду, отчасти ложь.
– Но Георгий? Я ведь правильно поняла, что сыворотку он также не принял?
– Не знаю. Откуда мне знать?
– Не верю, что Андрей тебе не рассказывал о своем соседе. Ведь это Георгий смог провернуть фокус с камерой, так? Он же программист. Только зачем вам вообще нужно было это делать? Я не понимаю.
– Есть причины, но я не хочу их озвучивать.
– Ты знаешь, да?
– О чем ты? – вновь испугалась я.
– Ваши татуировки, ваши лица, я тоже обратила внимание, вы очень похожи. Не думала, что вы встретитесь и все узнаете. Но вы это провернули. Теперь все встало на свои места! – Наталья гордо улыбалась, она была очень довольна своей догадкой, а я не знала, что делать и что сказать. Отрицать было бесполезно. – А я-то сначала была уверена, что все это просто совпадение. Брат и сестра в соседних комнатах, еще и та странная история с ошибкой в системе. Она еще тогда показалась мне подозрительной, но я симпатизировала Ане и видела, что Валерий ей совершенно не подходит, и не стала копаться в истоках проблемы. Значит, ты мне соврала, Аня в курсе ваших дел, иначе просто никак.
– Аня лишь способствовала нескольким встречам меня и Геры, но к дальнейшим событиям она не имеет никакого отношения. Она даже запретила мне рассказывать ей, о чем бы то ни было, связанным с Геркой и, как и все принимала успокоительные, превращая себя в овощ.
– Ясно. Но все же так удивительно, что Андрей и Георгий оказались соседями. Ведь если бы они не были знакомы, ты бы никогда не узнала о брате, а ваши отношения с Андреем могли сложиться совершенно по-другому. Например, он мог принять сыворотку забвения и сейчас бы перед тобой не стоял вопрос, что делать и как быть.
– Я уже давно поняла, что ты веришь в высший промысел, только его здесь нет. Рано или поздно, но я бы докопалась до тайны, которая скрывает моя татуировка. Она не давала мне покоя с детства, поэтому я бы не успокоилась, пока не узнала все. А что касается Андрея, то к решению не пить сыворотку его никто не принуждал.
– Но в любом случае твоя встреча с братом повлияла на его суждения, он увидел другую сторону жизни и другую сторону любви.
– То есть ты думаешь, что я и Герка изменили самого Андрея, его ход мыслей и мироощущение? Ты не права, он такой, какой есть и нельзя изменить человека, нельзя заставить его делать то, что ему не свойственно и не в его характере.
– Ладно, хорошо. Не будем спорить, все равно каждый останется при своем мнении, – решила сменить тему Наталья, наверное, заметив, что я начинаю нервничать и переживать. Ведь больше всего я боюсь, что она права и это я виновата в том, что Андрей пошел против системы, и каждый день в Крепости может стать для него последним. – Но скажи, почему, придя в Убежище, ты так быстро ушла? Я даже не успела к тебе подойти.
– Просто я была разочарована и не могла скрыть этого.
– Понятно. Ты надеялась, что Убежище – это другая дорога, а это всего лишь небольшое ответвление того же пути?!
– Как поэтично! – съязвила я.
– Не злись, я правда тебе сочувствую и если могу чем-нибудь помочь, ты только скажи. С одной стороны тебе можно позавидовать: ты нашла и любовь, и брата, но то, что тебя ждет совсем скоро. Мне, правда, жаль.
– Спасибо!
– Ева, а можно кое-что спросить?
– Хочешь знать, как парням удалось не принять сыворотку?
– Нет, не то. Это, конечно, тоже интересно, но зная, как вы обманывали всех с камерой и лифтом, кстати, тоже. Невероятно! До меня только дошло, что вы и лифтовую систему взломали.
– Не отвлекайся, ты хотела что-то спросить?
– Ах, да. Я хотела узнать, … каково это найти семью? Брата? Родного, единокровного человека?
– Это не передать словами. Может быть, я сама себя обманываю, но мне кажется, что даже если бы не было тату или схожести во внешности, я бы все равно почувствовала эту ниточку, которую нас связывает. Георгий – часть меня, а я его часть, у нас одно мироощущение на двоих, даже наши мысли, на удивление схожи.
– Действительно здорово, – искренне улыбаясь, сказала Наталья. – Только, что же ты намерена делать дальше?
– Я пока не решила.
– Понятно, – ответила куратор, некоторое время помолчала, а затем встала и пошла к двери, – нужно идти. Еще много дел. Надеюсь, ты все-таки придешь еще в Убежище и поймешь, что там хорошие люди, которые действительно могут помочь тебе пережить последствия травмы разрыва с ребенком.
– Не собираюсь с ним расставаться! – заявила я и тут же прикусила губу. – То есть, хотела сказать, что никакого расставания не будет, так как я его не будут даже помнить. Ведь так?
– Ага, конечно, – с сомнением и подозрительностью посмотрела на меня Наталья. – Ну, ладно, я пойду. Помни, ты действительно, можешь обратиться ко мне с любой просьбой или вопросом.
– С любым вопросом? Совсем любым?
– Если я знаю ответ, я тебе скажу.
– Тогда задержись еще на несколько минут, пожалуйста. У меня есть вопрос.
Наталья сделала несколько шагов назад от двери.
– Я слушаю.
– Это касается одной девушки, Тани. Никто ее не видел с момента церемонии посвящения. Я уже спрашивала тебя несколько месяцев назад о ней, ты промолчала. Но ведь мы обе знаем, что Татьяна не единственная, кто исчезла.
– Никак не пойму. Ты или слишком любопытная, или слишком правдолюбивая?
– И то, и другое. Ну, что? Теперь, когда между нами стало так мало тайн, ты ответишь мне на мой вопрос?
– Она в доме грёз, – сказав это, Наталья следила за моей реакцией, я смотрела на нее в упор. – Ты не удивлена, значит, слышала о нем.
– В общих чертах. Но я не понимаю, как девушки там… даже не знаю какое слово лучше подобрать. Как они там работают? Это все добровольно?
– Условно-добровольно, я бы сказала. Знаешь, что такое промывание мозгов?
– Догадываюсь.
– Вряд ли. Представь, что девушке сообщают, что она неполноценная, что она не может выполнить главную миссию, для которой женщина вообще появляется на свет. Девушке под гипнозом, под препаратами внушают, что она не достойна, жить среди всех остальных здоровых и способных к деторождению. Однако у нее есть шанс хоть как-то принести пользу. Она может, нет, даже должна и рождена лишь для этого, а именно ее предназначение – сохранение мужского здоровья, физического и эмоционального.
– Но это форменное рабство. Я ведь правильно понимаю, что они даже не выходят никуда?
– Я не сильно осведомлена, но, если учесть, что большинство женщин не догадываются об их существовании, думаю, что ты права. Однако, их дом огромен, там есть сад, пруд и много других девушек, поэтому не думаю, что они переживают из-за того, что не могут выйти на улицы.
– Шутишь? Да, их держат за обычный скот. Неужели, ты не понимаешь, насколько это все дико и жестоко?
– Понимаю, и лучше, чем ты думаешь, но дом грез находится на легальном положении, и с этим ничего не поделаешь. К тому же после 27 лет каждой девушке из дома грез предоставляется право выбора, они могут уйти, если пожелают, также выпив сыворотку забвения.
Я усмехнулась.
– И куда же уйти? У них ведь нет никакой профессии.
– Сама знаешь, некоторые должности не требуют особых умений.
– То есть мало того, что десять лет этими девушками пользовались как вещью, так потом им еще и в уборщицы идти? И они согласны на это?
– Ева, я не знаю. Ты так спрашиваешь, будто я работаю среди них. Все что я рассказываю, это в основном слухи и пересказы других людей, в основном мужчин из Убежища. Официально мы знаем только о том, что девушек, которые не могут забеременеть или выносить ребенка переводят в дом грез для другой цели. Все!
– Да, уж. Не особо вас вводят в курс дела.
– Я такой же работник, как и все. Мы не должны ничего спрашивать и знать лишнее, всё только в рамках своей должности.
– Понятно. Удивительный мир! Ради того, чтобы не исчезнуть как вид, мы превратили себя в бесчувственных и безмозглых машин по производству потомства.
– Ты все правильно говоришь, но это реальность. А сейчас Ева, мне действительно пора. Увидимся.
– Пока, – сказала я и закрыла за куратором дверь.
С каждым днем мне становится все противнее от осознания того, в каком городе я живу и с какими людьми нахожусь рядом. Вот Наталья, она мне понравилась с первых дней, и теперь я понимаю почему. Куратор на той же ступени несогласия с правилами, что и я, мы похожи, но есть и кардинальное различие между нами – я не верю, что ничего нельзя исправить и не считаю нужным терпеть и жить ради самого существования. Как это не странно после сегодняшнего открытия и нескольких фраз, Наталья стала мне менее симпатичной.
Весь день я не находила себе места. Я то переживала за Аню, то за Герку. Когда все успело так запутаться? Когда проблем стало больше чем их решений?
Когда я пришла навестить Аню, она спала. Подруга выглядела удручающе, неизвестно откуда появился болезненно бледный цвет лица и синие круги под глазами.
– Не обращай внимание на внешнее состояние, просто у нее сегодня выкачали очень много крови, – сказала мне пухленькая девушка из той же палаты.
– Зачем?
– Для анализов. Врачи хотели узнать, что с ней не так, почему именно ей стало плохо.
Вряд ли истинную причину ее самочувствия покажут результаты анализов. Я провела рукой по волосам подруги.
– Все будет хорошо, – произнесла я и словно в подтверждение моих слов Анюта улыбнулась прямо во сне.
– Ты Ева? – спросила девушка. – Аня сказала, что ты должна придти.
– Да, я ее соседка и лучшая подруга.
– А я Маша, лежу здесь уже четыре недели. За это время сменила уже трех соседок и завела некоторые связи среди младшего персонала клиники.
– И зачем тебе эти связи? – не поняла я.
– Ну, они закрывают глаза на мои нарушения диеты или позволяют смотреть телевизор после отбоя.
– Да, такие связи весьма полезны. Но почему ты находишься здесь так долго? И на каком ты сроке, живота вообще еще не видно! – наверное, с моей стороны подобные вопросы в сторону совершенно незнакомого человека были бестактны, но мне показалось, что Мария сама не против выговориться.
– У меня была угроза выкидыша. Мой партнер оказался немного вспыльчивым и ударил меня. Не сильно, – быстро добавила она, когда увидела мою реакцию, – просто я не устояла на ногах и упала, ударившись об угол стола. Последнее, что я помню из того вечера – это дикая боль в животе. Но врачи в Крепости просто гении, им удалось спасти ребенка. И хотя угрозы больше нет, меня продолжают беречь, словно цветок и никуда не выпускают. Если бы не соседки, я бы уже давно сошла с ума от скуки.
– Как он мог тебя ударить? За что? – гневно спросила я.
– Мы просто как-то сразу не подошли друг другу, постоянно ругались из-за всякой ерунды. И хотя иногда мирились и даже смогли зачать ребенка, можно сказать, что я боялась его. Было в нем что-то темное, злое. В тот вечер я поняла, что больше не хочу его видеть и сказала Юрию об этом. Он снова разозлился и дал мне пощечину.
– Мерзавец! – воскликнула я. – Его хоть как-нибудь наказали?
– Не знаю. Пыталась спросить куратора, но она сказала, чтобы я больше об этом не беспокоилась.
– Это просто невероятно. Как можно ударить девушку, тем более беременную?!
– Некоторые люди злые от природы, они не хотят такими быть, но это их сущность, – проговорила уставшим голосом неизвестно давно ли проснувшаяся Аня. – Точно также как некоторые эгоистичные люди идут по головам других ради достижения своих целей, они такие. Их можно либо принять, либо забыть о них и никогда больше не связываться.
– Ты проснулась? Как себя чувствуешь? – я сделала вид, что не догадалась о скрытом намеке.
– Подушечкой для иголок, – ответила Аня. – Давно ты пришла?
– Минут десять назад. Я очень за тебя переживала. И Аня,… мне так жаль. Прости… Если бы я только…
– Не надо. Не здесь и не сейчас, – сказала подруга и глазами показала на Машу.
– Кажется, у вас тут свои секреты. Может мне выйти? Я не обижусь, – спросила девушка.
– Нет, все в порядке, – откликнулась Аня. – Ева почему-то решила, что она виновата в моем состоянии, но это не так. Я позволила нервам взять над собой верх, вот и получилось, что получилось.
Как мне хотелось верить, что подруга не считает меня виноватой, но предыдущее высказывание о людях, идущих по головам, явно было не в мою пользу.
– Ладно, может, тогда во что-нибудь поиграем? У меня тут есть даже парочка настольных игр, – предложила Маша и, не дожидаясь нашего ответа, полезла под кровать.
– Без меня, если можно, – сказала Аня и снова прикрыла глаза.
Я наклонилась к ее уху и прошептала: Мне все равно, если страдают чужие головы, но только не твоя. Прости.
– Все хорошо, – откликнулась она и даже слегка улыбнулась. – Главное, что с ребенком все в порядке. Ты что-нибудь знаешь о нем?
– Я покачала головой.
– Что вы там шепчетесь? Ева, мы играем или как?
– Конечно, играем, – смахнув подступившую слезу, сказала я. – Что там у тебя?
Глава 15.
Вечером того же дня я ждала Андрея у себя в комнате, но он не пришел. Как он мог? Даже если он жутко злится или обижен, это не повод так сильно меня волновать. В конце концов, мог просто прислать сообщение, хотя, кажется, Герка что-то говорил о том, что программу придется удалить. Да, и пусть, все равно она не пригодилась! Но Андрей хорош! Бросить меня в такой момент, если бы он действительно любил меня, так как утверждал, ни за что бы не оставил. Именно с такими мыслями я и погрузилась в сон.
Утром я отправилась в клинику к Ане. Пришла как раз вовремя, их только что покормили каким-то вкусным пирогом, и у подруги было приподнятое настроение.
– Ну? – спросила она, как только я вошла в дверь.
Я пожала плечами.
– И что это значит?
– Кажется, это значит, что мне все-таки лучше прогуляться, – сказала Маша, – Видно же, что вам необходимо пошушукаться.
– Что нам необходимо? – усмехнулась я.
– Пошушукаться. Поговорить, то есть, – ладно, пойду к девчонкам в соседнюю палату, а когда вернусь за тобой матч-реванш.
– Хорошо, – ответила я. – Может, сегодня мы и Аню привлечем?
– Нет, не надо. У меня только от одной мысли, что вы опять будете кричать и визжать, начинает болеть голова.
– Так поэтому и надо визжать вместе с нами и голова болеть не будет. Не так ли, Маша?
– Все верно говоришь. Ладно, вернусь, попытаемся затащить ее в игру силой, – сказала Мария и скрылась за дверью палаты.
– Смешная девчонка! – усмехнулась я.
– Рассказывай, – скомандовала Аня.
– Да, нечего рассказывать. Андрей не объявился, Герка соответственно тоже. Честно говоря, я ужасно переживаю, но не уверена, что мне нужно обсуждать это сейчас с тобой.
– Я в порядке. Скажи, ведь есть что-то еще?
– Наш куратор, Наталья.
– Что с ней?
– Она состоит в группе людей из Убежища.
– Ты ее там видела? – Анютка привстала на кровати, и я поправила ей подушку, чтобы подруга смогла удобнее сесть.
– Нет, это Наталья видела меня там. Вчера, после того, как тебя увезли, она призналась мне в этом.
– Ясно. И что это значит? Она нам друг или враг?
– Ну, если не друг, то союзник. Но, на всякий случай, я сказала ей, что ты не в теме.
– Не в теме чего? Что она знает?
– Все. Она сама выяснила, что Герка мой брат и догадалась, что мы подменяли видео, ну и соответственно о том, что парни не приняли сыворотку, она тоже знает.
– А о вылазке за стену?
– Нет. И я ей ничего не говорила.
– Это хорошо.
– Не знаю, Анюта. Ох, не знаю. Я уже потерялась в понятиях, что хорошо, а что плохо. И как же сильно я боюсь за них, за нас с тобой. Мне кажется, что еще чуть-чуть и я окажусь с тобой в одной палате.
– Даже не думай, тебе нужно быть сильной и ждать вестей от парней. А еще лучше, иди к Наталье.
– Зачем?
– Если Георгий сделал это, то она наверняка в курсе, и ты сможешь узнать.
– Но вдруг она догадается, что все это было специально?
– А ты сделай так, чтобы не догадалась. Хотя, если что, уверена, она никому ничего не скажет, сама говоришь, вы союзники. Она знает твою тайну, ты ее, а еще какое-то одно знание здесь уже роли не играет.
– Может ты и права. Не обязательно ждать, нужно действовать. И прямо сейчас.
– Правильно, иди. Только потом назад ко мне. Хорошо?
– Обязательно. Что мне еще делать? Одна, в четырех стенах я схожу с ума.
– Ева, – окликнула меня подруга уже у двери, – я с вами. До конца.
– Я поняла, – улыбнулась я подруге уголками губ. Она решилась, и теперь, чтобы дальше не произошло, мы вместе с ней будем преодолевать все, совсем как раньше.
Придя к Наталье и постучав в дверь, я поняла, что ее нет дома. Какая же идиотка, неужели не могла сначала позвонить и назначить встречу. Теперь придется сидеть здесь под дверью и ждать ее прихода, ведь сил на то, чтобы идти обратно, у меня все равно нет.
Но мне повезло, куратор вернулась домой буквально через пару минут после моего прихода.
– Что ты здесь делаешь? – воскликнула она. Тон ее голоса не предвещал ничего хорошего.
– Хотела поговорить.
– Поговорить? Ну, чтож, заходи, поговорим.
Я зашла внутрь ее комнаты, но была уже не так уверена в своем решении, выведать информацию у куратора. Она была явно не в духе.
– Наталья, мне бы хотелось спросить…
– Подожди, – я была бесцеремонно перебита, – думаю, ты хотела спросить, где же твои парни? Так вот отвечаю, они оба за стеной!
– Что? – кровь разом отхлынула от сердца, и я перестала чувствовать свое тело и свой разум. Хорошо, что Наталья быстро спохватилась и не дала мне упасть. Куратор кое-как заставила меня дойти до кресла и принесла мне чашку сладкого чая.
– Значит ты не в курсе. С тобой все нормально? – спросила она через некоторое время.
– Нет. Но это и не важно. Скажи все, что знаешь. Прошу тебя!
– Вчера утром была взломана главная сеть Крепости. У каждого сотрудника основной башни на экране вылезла картинка «Это не жизнь, это существование! Революция – единственный выход». Через час взломщик был найден, точнее даже и искать не пришлось, Георгия сдал сосед. Привел так сказать тепленьким.
– Подожи, подожди, – зачем он это сделал?
– Кто именно? – Наталья пыталась меня поймать, но мой мозг хоть и слабо, но все еще соображал.
– Георгий, конечно. Зачем он послал это сообщение?
– Это ты меня спрашиваешь? Тебе лучше знать. Главное, что если у них и был план, то он в полном смысле провалился.
– Подожди, дай собрать мысли. Ты сказала, что Андрей привел Геру в Крепость?
– Да, наверное, хотел отвести от себя подозрения. Но в Крепости тоже не дураки сидят. Парням ввели пентотал натрия, такого они явно не ожидали.
– Что это?
– Мы знаем этот препарат как сыворотку правды.
Мое сердце остановилось.
– Хочешь сказать, что Крепость все знает? И обо мне? И об Ане? – задала я вопросы, на которые уже и так знала ответы.
– Боюсь, что так. Меня, как вашего куратора ввели в курс дела и приказали глаз не сводить с вас обеих, особенно, с тебя. Конечно, мне не было сказано ни слова про то, что вы с Георгием родственники, только предупредили, что парни ходили к тебе и к Ане все это время. Ева, о чем вы думали?
– Не знаю, – в бессилии я решила признаться.
– Но зачем?
– Парни думают, что там можно жить и что там есть еще люди.
– Да, с чего они это взяли? – нервно вскрикнула Наталья. Если я еще до конца не осознавала, что произошло, то она, то уж понимала все правильно.
– Нет, постой, – прервала я ее. – Если в Крепости все знают, тогда почему я все еще здесь? Почему меня не выгнали вместе с ребятами?
– Ты должна родить, так же как и Аня. Крепость не может позволить себе выгнать беременных женщин за стену. А после родов вам обеим под тщательным контролем со стороны администрации введут сыворотку забвения.
– И все? Никакого наказания?
– В Крепости считают, что в этом нет смысла. После сыворотки вы забудете обо всем и станете такими же верными и правильными членами общества, как и все остальные.
– Но почему тогда Герке и Андрею просто силой не ввели сыворотку? Они бы тоже все забыли, и незачем было бы их выгонять?
– Они нарушили столько законов! И этот взлом сети! К тому же, я слышала, что парни сразу заявили, что согласны на изгнание. Вопрос решился быстро.
Теперь понятно, почему Андрей не пришел прошлой ночью, – промелькнула в голове мысль, которая стала последней каплей. Точкой во всей рассказанной куратором историей. Я хотела заплакать, но слез не было. На что мы надеялись? Как я скажу об этом Ане?
– Нет, постой. А Убежище? Теперь Крепость знает и про него?
– Эту информацию от администрации удалось скрыть.
– Как?
– Ты думаешь, наша тайна осталась не раскрытой бы так долго, если бы внутри главной Крепости не было соратников? Яков в свое время умудрился, так сказать, завербовать некоторых людей из исполнительного состава. Уже несколько раз это спасало нам жизни. Тот человек, который задавал вопросы твоим парням, был один из наших.
– Но почему он никак не помог ни Гере, ни Андрею? Где же ваша хваленая человечность?
– Он и так сильно рисковал. Во время допроса ведь присутствуют высшие чины администрации. К сожалению, ребята сами виноваты, Никита никак не мог их спасти.
Я молчала. Как такое может быть? Андрей доверял им, а эти из Убежища ради сохранения своей тайны заставили рассказать все, даже обо мне и об Ане.
– Вы предатели! – сказала я и направилась к двери. Больше не хочу ничего говорить и тем более слышать.
– Не говори так. Ева! Стой. Ева, чем я могу помочь? – спросила сочувственно Наталья. – Только скажи.
Я остановилась.
– Отведи меня в Убежище. Хочу лично поговорить с этим Никитой. Я должна заглянуть ему в глаза, сказать, какое он ничтожество! Он разом разбил четыре жизни. Пожалуйста, отведи меня туда.
Она покачала головой.
– Нельзя. Я же говорю, ты теперь под пристальным наблюдением. Тебе разрешено выходить, гулять по городу, но в шесть вечера я обязана включать камеру в твоей комнате, а когда выпишут Аню и в ее тоже. Кроме того несколько камер сегодня будут установлены на вашем этаже и еще на кухнях. И так как они уже знают обо всех проделках Георгия с видео, больше эти фокусы не пройдут. К тому же и Георгий сам за стеной, а оттуда он точно ничего сделать не сможет.
– За стеной. Точно. За стеной. Они знают?
– О чем ты?
– О выходе за стену? – если бы в данный момент кто-то чужой видел меня со стороны, то подумал, что я безумна.
– Я не понимаю, – ответила Наталья.
– Парни нашли схему тоннелей, они были за стеной. Чертежи старые, Герка откопал их в каких-то архивах и был уверен, что про них если кто и знает, то не помнит.
– Ты хочешь сказать, что парни уже были за стеной Крепости и вернулись обратно? Но что там, расскажи. Что они видели?
– Серьезно? – все больше злилась я. – Тебя сейчас интересуют подробности пейзажа? Моя жизнь разрушена, я пытаюсь найти выход, а ты…
– Извини, но пойми меня. Я еще никогда не слышала о том, что кто-то вернулся из-за стены.
– Понимаю, а я ни разу еще не теряла в один день столько близких мне людей. Ты обязана мне помочь и узнать что конкретно известно Крепости. Спроси у этого Никиты.
– Думаешь, что там, – она ткнула указательным пальцем вверх, – могли не узнать о тайном выходе за стену.
– Я думаю, что если Никита сумел избежать вопросов об Убежище, то вопрос о каких-либо тоннелях вообще не заходил. – Я подошла к Наталье и схватила ее за руки. – Обещай мне, что узнаешь. Обещай.
– Обещаю. Это я могу.
– Когда?
– Сегодня вечером спрошу, завтра скажу тебе. Но в ответ ты должна рассказать мне все, что тебе известно о мире за стеной. Знаю, что сейчас ты злишься на меня за любопытство…
– Не важно, если ты мне поможешь, я сделаю, все, что ты хочешь. Увидимся завтра.
Я направилась к двери и с каждым шагом безнадежность, которая еще несколько минут назад, казалось, прочно поселилась в моем теле постепенно начала меркнуть, тускнеть. Еще есть шанс! Маленький шанс на то, что я увижу их и что возможно… Хотя я даже не представляла, как что-то еще может быть возможно. За мной теперь глаз и глаз, за Аней тоже. Аня! Я обещала придти к ней в больницу сразу после разговора с Натальей. Но что ей сказать? Как быть? Она еще не совсем оправилась после вчерашнего, но ее слова, что мы вместе. Нет, я не могу от нее ничего скрывать. Да, она и сама узнает, ведь, скорее всего, какие-то ограничения теперь ждут и ее.
Перед тем, как зайти в палату, я некоторое время стояла у двери. До самой последней минуты я не знала, что именно скажу ей. Как преподнести такие новости безболезненно? Понятия не имею! – сказала я сама себе и толкнула дверь.
– О, вернулась. А, между прочим, кто-то обещал мне матч-реванш и сбежал, – с мнимым укором сказала Маша.
– Вот и я вспомнила об этом, поэтому и вернулась!
– Здорово! Тогда я сейчас все приготовлю, – девушка снова нырнула под кровать.
– Маша, а можешь еще раз сходить в гости в соседнюю палату? Минут на пять, не больше, – попросила я.
Девушка взглянула на меня, потом на Аню, которая все это время молчала и лишь пристально смотрела мне в глаза. Думаю, что она уже поняла, что новости ее ждут не из приятных.
– Снова секретики? – улыбнулась Маша. – Ладно, ухожу. Но даже не вздумай снова уйти, не дождавшись меня.
– Хорошо.
Мария ушла, а я все не решалась сказать что-либо своей подруге.
– Я хочу знать правду. Какой бы она не была.
– Их выгнали обоих. К тому же Крепость знает и о нас, – я выпалила все разом, коротко и безжалостно.
Анька ахнула, закрыла глаза и снова замолчала.
– Тебе плохо? – я подскочила к ней в два шага и стала легонько бить по щекам. – Сейчас я позову кого-нибудь.
– Не надо. Я в порядке, – пробормотала Анютка. – Мне нужны подробности.
Я села рядом на стул и принялась пересказывать свой разговор с куратором. Кажется, я помню его наизусть. Дословно.
– И это все? Ты не спросила, когда их туда отправили? Дали ли им что-нибудь с собой? Как вообще это было?
– Нет, даже в голову не пришло. К тому же вряд ли Наталья знает такие подробности.
– Да, наверное, ты права.
– Аня, с тобой точно все хорошо? У тебя ничего не болит? – продолжала беспокоиться я.
– Болит. Душа у меня болит, что можешь от этого предложить?
– Сыворотку забвения! – горько усмехнулась я.
– Ты неподражаема. Еще умудряешься шутить в такой ситуации, – пожурила меня Анюта. – Как думаешь, что с ними?
– Я думаю, что они в порядке и все идет по плану, просто несколько измененному.
– И когда ты стала такой оптимисткой?
– У меня нет выбора. Просто если буду думать иначе – сойду с ума.
– Вы закончили? – Маша слегка приоткрыла дверь в палату и просунула голову в дверную щель.
– Да, заходи, – сказала Аня и смахнула слезу.
– Что с вашими лицами? Ева, ты знаешь, что ее нельзя волновать? И самой тебе нельзя думать о плохом. А у вас обеих глаза на мокром месте.
– Мы в норме! Давай, доставай свою игрушку. Продолжим победное шествие! – сказала я. Надо отвлечься, надо!
К себе в комнату я пришла уже вечером, не забыв забежать в столовую перекусить. Там я видела Лизку. За время беременности она так поправилась, что теперь ее практически не узнать. И куда только смотрела диетолог?
После того, как я приняла ванну, передо мной встал извечный вопрос: что делать? Спать еще не хотелось, ночные смены брата и Андрея конкретно сдвинули мой график. Смотреть фильмы по телевизору? Надоело. Компьютер напоминал о Герке. Может что-нибудь почитать? Пару месяцев назад мне стоило немалых усилий вытащить Аньку на прогулку со мной. Наши отношения во многом спасали вылазки в книжные магазины, уж я-то знаю, что пойти туда Ане труднее всего отказаться. В результате таких походов, моя домашняя библиотека неплохо выросла и возможно сейчас самое время уделить внимание чтению. «Портрет Дориана Грея» – в книжной лавке продавец восторженно отзывалась об этой книге. Интересно, сможет ли этот роман девятнадцатого века хоть немного отвлечь меня от текущих проблем?
На следующее утро моей главной целью было встретиться и поговорить с Натальей. Она обещала побеседовать с Никитой, надеюсь, их разговор состоялся. Я наскоро умылась, оделась, выпила чашку чая и отправилась к ней. Куратор была поймана мной в дверях своего жилища.
– Я собиралась зайти к тебе позже.
– У меня ведь камеры, уже видела, что они постоянно включены. К тому же я не уверена, что они не пишут звук.
– Нет, не пишут, – сказала Наталья, – подразумевается, что ты в комнате одна, зачем тогда звук?
– Не знаю, но в любом случае лучше поговорить не у меня, зачем тебе лишний раз «святиться» рядом со мной?
– Может ты и права. Только Ева, мне прямо сейчас нужно уйти. Одна из моих подопечных просила придти к ней домой, и я уже опаздываю.
– Я не отпущу тебя, пока ты не скажешь, говорила ли с этим Никитой? Пойдем, провожу.
Наталья с сомнением взглянула на меня.
– Ты же знаешь, что сейчас ты очень медленно ходишь. Давай так, отвечаю: Никиту видела, про выход за стену ни он, ни кто-либо еще не знал, поэтому подобные вопросы не задавал. Есть и другие хорошие для тебя новости, но про них я расскажу позже.
– Что за новости?
– Говорю же потом. Ты в больницу к Ане идешь?
Я кивнула.
– Хорошо. Через час жди меня там. А сейчас мне и правда пора бежать, – и она полетела по ступенькам вниз, а я осталась стоять на площадке и думать о том, какие же именно хорошие новости меня ждут.
Постояв так на одном месте несколько минут и поняв, в конце концов, бессмысленность этого действия, я отправилась в столовую. Нужно перекусить, а потом в клинику.
За закрытой дверью палаты была тишина, я легонько толкнула дверь и увидела, что Анюта одна лежит в кровати и увлеченно читает.
– Привет! А где Маша? – спросила я, проходя в комнату.
– Ее с утра выписали. И хорошо. Она такая шумная, такая неугомонная. В какой-то степени, я понимаю, почему ее ударил парень. Наверное, по-другому он никак не мог ее утихомирить! Честное слово, иногда мне тоже хотелось хорошенько ее треснуть, – сказала Аня и радостно улыбнулась.