– Ровно три недели. Не волнуйся, в твоем ежедневнике все прописано, поэтому ты не потеряешься в днях. А теперь, Ева, если у тебя нет вопросов. Пригласи, пожалуйста, следующую.

– Да, хорошо. До свидания, – попрощалась я с Ульяной и пулей вылетела из кабинета.

Про визит к диетологу я даже рассказывать не хочу. Воды в моем организме по-прежнему много, сердце стучит слишком быстро, но в целом, со мной все в порядке. Есть можно все, кроме цитрусовых, их не больше 100-150 грамм в сутки. Даже интересно, чем диетологу Валентине не угодили лимоны с кумкватом?

– Ева, сегодня после обеда, в 13.15, пожалуйста, загляни в мой кабинет на улицу Светлая, 73. Путь ты найдешь на ручном компьютере, – предложение куратора, мягко говоря, настораживало.

– Ладно, – согласилась я и обернулась в поисках Анютки.

– Мне тоже назначила, на 13.05. Вместе пойдем, – шепнула мне на ухо подруга и я немного успокоилась. Значит, всех вызывают, ну или хотя бы не меня одну.

После обеда мы с Аней пошли по адресу. По дороге мы встретили Лену с Мариной, которые также шли к куратору на разговор.

Кабинетом Наталье служила ее двухкомнатная квартира. Одна комната отводилась под спальню и была заперта, другая была рабочим офисом. В коридоре было несколько стульев, на которых мы ждали своей очереди. Первой пошла Анютка, ее не было несколько минут, но за это время я узнала слишком много ненужной информации от Ленки.

– Наверное, спрашивают о вчерашнем свидании, – предположила она.

– Возможно, – ответила я, хотя других важных тем на сегодняшний день быть не может.

– Знаешь, Ева, а я ведь влюбилась, – неожиданно призналась Ленка и покраснела.

– Серьезно? Так сразу? – с наигранным воодушевлением спросила я.

– Да. Знаешь, он такой, такой, в общем невероятный. Он подарил мне розу и сказал, что я самая красивая.

Интересно, что еще он мог сказать? Как научили, так и сделал.

– А вот Марине не так повезло. Он у нее какой-то вялый, неуверенный в себе и даже заикается, – я взглянула на Марину и подумала, что я, пожалуй, на месте парня тоже начала бы заикаться.

Девчонка выглядела дико, розовые пряди волос, неестественно длинные ресницы и сиреневая губная помада.

– Над тобой поработал очень интересный стилист, образ весьма оригинальный, – сказала я Марине, на что девчонка широко улыбнулась.

– Мне тоже нравится. Мы с мастером просто живем на одной волне, она, правда, предупредила, что это немного экстравагантно и может шокировать парня, но ведь я должна нравиться ему такой, какая есть?

– Конечно, только мне интересно, а на фотографии, по которой он тебя выбирал, ты тоже была в подобном виде?

– Нет. Эти люди взяли старую фотографию из школьного архива, там во мне еще не было индивидуальности.

Аааа. Так вот как это называется. И как только стилист и куратор пустили ее на первое свидание в таком виде? Не уследили, а бедный парень, наверное, до сих пор, успокоительное пьет.

– А как у вас с Аней свидания прошли? – любопытствовала Ленка.

– Все нормально, мы довольны, – уклончиво ответила я. Не стоит распространяться о неудачном начале.

– Девчонки, скажите, а вы Таню с нашей комнаты в последние дни не видели? – я решила быстро сменить тему и к тому же задать интересующий меня вопрос.

– Нет, нас Лизка уже спрашивала, – ответила Марина. – А что, она действительно пропала?

– Нет, не думаю. Может, болеет или просто одумалась и скрывается от Лизаветы, – я ведь сама ничего не знаю, зачем пугать девчонок.

В этот момент из кабинета Натальи вышла Аня, однако я не успела ничего у нее спросить, так как куратор сообщила о моей очереди.

– Присаживайся, – предложила мне Наталья и указала рукой на мягкое кресло напротив себя. Я послушно присела.

– Ева, расскажи, пожалуйста, что вчера произошло на твоем свидании? Почему оно так быстро закончилось? – откуда она знает? Неужели Андрей и, правда, решил поменять меня на другую девушку?

– Мы немного повздорили, – честно ответила я.

– Немного? Парень был явно не в себе, ушел в ярости. Да и с самого начала у вас все было как то необычно. Давай с тобой подробно разберем все по ступенькам, – Наталья мне нравилась, но открывать душу перед практически незнакомым мне человеком, я не собиралась.

– Наталья, все нормально. Обещаю, что в следующий раз буду более приветлива, – по выражению лица, я поняла, что не на такой ответ рассчитывала куратор, но другого она не получит. – Скажите, а откуда вы узнали, что свидание закончилось не совсем удачно? Он рассказал своему наставнику, а тот вам?

– Да, правильно догадалась, – быстро ответила куратор и отвела глаза. Нет, обманывает.

– И что Андрей и про пощечину рассказал? – продолжала я допрос.

Глаза Натальи округлились.

– О чем ты? Не было никакой пощечины!

– Может, и не было, а может быть, вам не рассказали, – гнула я свою линию.

– Не придумывай, я точно знаю… – она осеклась, но поздно. Глаза Натальи забегали из стороны в сторону, куратор поняла, что я поймала ее на вранье.

– Иди, позови Марину. И прошу, не расстраивай больше парня, видно же, что ты ему понравилась.

Я усмехнулась. Теперь точно проговорилась. Значит, они следят. Как это некрасиво!

Выходила из кабинета я с двояким чувством, с одной стороны, я была рада, что Андрей не отказался от меня, с другой крайне озадачена осознанием того, что они подсматривают. Интересно, кураторы делают смотрят за нами постоянно или только во время свиданий и вообще что именно они видят?

На улице я поделилась с Анюткой своим открытием. Подруга была в шоке.

– Это некрасиво. Могли бы хотя бы предупредить. Но получается, что они только видят, а не слышат.

– С чего сделала такой вывод?

– Ну, а почему же тогда она пыталась узнать и у тебя, и у меня, о чем конкретно мы разговаривали с партнерами? Если бы они слышали, то Наталья бы так не настаивала.

– Может ты и права.

– Нужно срочно идти домой и найти эту камеру, – предложила она.

– И что? Ты же самый разумный человек из всех, что я знаю. Ну, так подумай. Что мы будем делать, если найдем ее? Отключим? Они поставят еще. Нет, это не выход.

– Согласна. Но найти все равно нужно. Хотя бы для того, чтобы узнать, какой радиус видимости у этой камеры. А может быть она и не одна в комнате? А вдруг есть и в ванной?

– Вряд ли, – усмехнулась я, – зачем Наталье смотреть, как мы моемся и тем более ходим в туалет? Меня больше интересует, всегда ли работают камеры или только во время свиданий?

– Не знаю и даже не знаю, как узнать, – честно призналась Анюта.

– Ладно, пошли домой. Предлагаю пойти, например, в мою комнату, и осторожно, не выдавая истинных намерений поискать. Представим, что ищем у меня в комнате, например кольцо. И в конце обязательно его найдем.

– Отличная идея. Пошли. Хорошо, что сегодня больше никуда не нужно.

– Это тебе не нужно. А у меня запись к кардиологу, – вспомнила я. – Мне нужно быть у нее в 16.45.

– Еще почти три часа. Успеешь, – заверила меня Аня, и мы отправились домой искать следящее устройство.

Долго искать не пришлось. Оказывается, когда знаешь, что ищешь – это находится моментально. Маленький глазок внутри настенных часов Анютка увидела уже через 5 минут после начала поисков, о чем и сообщила мне, на всякий случай, затащив меня в ванную комнату. Я была даже как-то разочарована, не успела почувствовать себя героиней старого шпионского детектива, который мы смотрели.

– Значит, это правда, они следят за нами, – резюмировала Анюта и присела на край ванны.

– Но неизвестно, работает ли она сейчас и в единственном ли экземпляре?

– Да, это еще предстоит выяснить. Но как? Если поискать остальные камеры мы еще можем, то, как узнать включены ли они? Я ничего не знаю о таких устройствах.

– Зато я догадываюсь, кто может знать! –улыбнулась я. – Мой партнер признался, что обожает технику, любую технику, понимаешь?

– Ты вроде говорила, что он будет механиком?

– Но это не мешает ему любить и другие технические устройства.

– Ева, ты хочешь все рассказать парню, которого знаешь двадцать минут?

– А что здесь такого? Вообще-то за ним тоже подглядывают, пусть знает и что-нибудь с этим делает! Жаль только, что он придет только завтра.

– Ох, лучше бы мы не знали об этой камере.

– Ты что такое говоришь? – Анюткины слова привели меня в негодование. – Нет, всегда лучше знать и пытаться, что-то с этим сделать. В конце концов, это моя личная жизнь, какое право они имеют за мной следить?

– Ты забыла, что в Крепости главное – не личная жизнь, а жизнь общества в целом. Если я правильно помню, то в Главном Законе Крепости есть пункт, который гласит, что в особых обстоятельствах администрация имеет право на контроль деятельности своих граждан.

– И что это значит? – не поняла я. – Как-то все размыто.

– Смысл прост. Если администрация посчитает какие-то обстоятельства особыми, то они имеют право контролировать все наши действия, а значит и следить за нами.

– Понятно, диктатура чистой воды. Ладно. Надо успокоиться. Иди к себе в комнату и постарайся найти у себя камеры, а я поищу дальше в своей комнате и на кухне.

– Хорошо, – согласилась подруга, и мы вместе вышли из ванной комнаты.

Тщательные поиски других подглядывающих устройств не дали результата. Или их больше нет, или они очень хорошо спрятаны. Я заглянула к Аньке и поинтересовалась ее успехами.

– Нет, ничего больше не нашла.

– Так, значит, будем думать, что камера одна и только в комнате. Поэтому официантки поставили стол на свидании именно в центр, чтобы было видно все, что происходит. И входная дверь тоже хорошо видна. А вот кровать вряд ли попадает в угол обзора. Это хорошо и хотя бы тактично с их стороны. Остается вопрос с компьютером и смежной дверью. Неужели они видели, что мы искали ночью информацию о моей татуировке?

– Если да, то это плохо. Тебя же еще в школе предупреждали, чтобы ты не лезла в это дело. Искать информацию о себе, о своем происхождении – незаконно.

– Делать татуировки тоже незаконно, однако моя – исключение, – я снова взглянула на левое запястье, – она не дает мне покоя.

– Ты узнаешь правду. Мы узнаем, – пообещала Анюта. Подруга понимает, как это для меня важно. – А теперь тебе пора к кардиологу.

Я взглянула на часы и ахнула. Аня права, уже опаздываю.

– А ты что будешь делать? – спросила я, находясь уже около двери.

– Не знаю, почитаю что-нибудь или полазаю в сети.

– Хорошо, – улыбнулась я и ушла в поликлинику.

На улице сегодня было очень жарко, солнце палило нещадно и прогуливающихся по городу практически не было.

– Ева! Ева! – я обернулась на знакомый голос и остановилась.

Светлана, детский врач, которая держала меня все посвящение за руку, быстрым шагом приближалась ко мне.

– Здравствуй. Куда направляешься? – спросила она, поравнявшись со мной.

– Здравствуй. Мне назначили визит к кардиологу.

– Значит нам по пути, у меня смена скоро начинается. А что у тебя проблемы с сердцем? – Светлана проявила искреннее беспокойство, чем еще больше расположила меня к себе.

– Не знаю, диетолог говорит, что нужно проверить. Она убедила куратора и мне ничего другого не остается, как сделать просвечивание.

– Надеюсь, что все хорошо.

– Я тоже.

– Как у тебя прошло первое свидание? Довольна выбором? – вопрос был несколько неожиданным, хотя, что я удивляюсь? Что еще она могла у меня спросить?

– Да, вполне, – мой короткий ответ несколько озадачил Светлану, но, кажется, она поняла, что я не хочу общаться на эту тему.

– Светлана, можно задать вопрос и получить честный ответ?

Собеседница насторожилась, но кивнула.

– Девушка, с которой в школе я жила в одной комнате. Она пропала. Такое возможно? – я говорила медленно, следя за каждым движением глаз, каждым сокращением мышц на лице Светланы.

– Я не могу об этом говорить, – по крайней мере, она не пытается что-то придумывать.

– Понимаю. Хотя нет, – резко сказала я, – не понимаю. Человек пропал, ее подруги переживают, ищут, спрашивают, а все молчат. Неужели не проще рассказать правду и не заставлять девушек нервничать. Ведь все это может плохо сказаться на их здоровье и здоровье их детей, а что может быть важнее для Крепости?

– Ева, я действительно не могу. Ты спрашиваешь не у того человека. Могу только сказать, что с ними, то есть с ней все в порядке. Она жива и здорова.

– С ними? Значит, Таня не единственная, кто пропал?

Лицо Светланы побелело, казалось, что она сейчас упадет в обморок.

– Ева, пожалуйста. Никому не говори, что я проболталась. Прошу тебя.

– Не волнуйся, – я стала всерьез переживать за ее состояние, – и говорить нечего, ты же ничего конкретного не сказала.

– Ева, прошу, – Светлана взяла меня за руки и шепотом продолжила, – не задавай больше лишних вопросов, не надо. Здесь это непринято.

– Но…

– Мы пришли, мне пора, – моя собеседница развернулась и убежала от меня так быстро, что я даже не успела попрощаться. Не задавать вопросов! Зачем вообще скрывать, если Таня жива и здорова и правильно ли я поняла, что она не одна исчезла?

Встреча с кардиологом прошла быстро и безболезненно. Несколько проводков, странная лампа, ширма, я четко выполняла инструкции врача и, наверное, была самой покладистой пациенткой за всю ее жизнь. Пока врач рассматривала мои снимки и графики, я сидела и думала о разговоре со Светланой и ее реакции на мои вопросы. Я знала, что система Крепости строится на принципах закрытости и малоинформативности, «У каждого здесь свое место и назначение» гласит один из постулатов, но как можно скрывать причины исчезновения человека?

– У тебя есть небольшие шумы в сердце, но это в рамках нормы, поэтому не вижу проблем для зачатия и вынашивания ребенка, – доктор и не догадывается, что вопрос зачатия меня сейчас беспокоит меньше всего. – Ева, ты меня слышишь? Все хорошо, я добавлю комментарий в твою личную карточку, а ты можешь идти.

– Да? Отлично. Спасибо.

– Пожалуйста. Всего хорошего, – кажется, врач подумала, что у меня скорее отклонения в голове, нежели в сердце, но мне до этого нет никакого дела. Я спешила домой, чтобы рассказать Анютке про разговор со Светланой, но оказалось, что у подруги тоже есть чем поделиться.

Оказывается, пока я была у врача, подруга нашла во вложениях интересную книгу о репродуктивной системе человека и принялась с упоением ее читать.

– Ты знаешь, что по статистике 2030 года только 97,8 процентов женщин репродуктивного возраста были способны к зачатию и 97,1 процент к вынашиванию.

– И?

– Это значит, что не каждая женщина может родить ребенка и не из-за того, что ей подобрали неверного партнера, а просто не может. Это называется бесплодие.

– Но эта книга старая и данные в ней столетней давности. Медицина в сфере деторождения продвинулась далеко вперед. Так?

– Не знаю, тут приводится много факторов, которые влияют на способность к деторождению, в том числе наследственность, окружающая среда, ошибки врачей и врожденные дефекты половых органов. Может быть, некоторые факторы и удалось исключить, но полностью избавиться ото всех вряд ли возможно.

– Ну, ты даешь! Зачем вообще взялась читать эту книжку? Хочешь напугать меня? Нас же проверяли врачи и сказали, что все в порядке.

– У нас да, но пока я читала, у меня возник один вопрос, – прошептала Аня.

– Какой? – отчего-то также шепотом спросила я.

– Если девушка не может зачать ребенка, что она делает весь этот год?

Вопрос Ани заставлял не просто задуматься, он требовал мозгового штурма.

– Так. Мы ежегодно с двенадцати лет проходили обследование у женского доктора. Пусть не такое тщательное и болезненное как было несколько дней назад, но какие-то мазки у нас брали и что-то там рассматривали. Правильно?

– Верно, – подтвердила подруга.

– Значит, если девушка не может иметь ребенка, велика вероятность, что врач об этом узнает еще, когда она подросток.

– Согласна.

– Следовательно, нет смысла вводить девушке сыворотку, размещать ее на год в доме и приводить к ней партнера. Ребенка ведь все равно не будет! Анька! – Я закричала так, что сама на некоторое время оглохла от собственного голоса.

– Не кричи. Я подумала о том же самом. И если мы обе правы, то все действительно сходится. Таня не может иметь ребенка, и именно поэтому ее после посвящения сразу уводят от остальной группы и она… А что она?

– Может быть, она сразу идет учиться на назначенную ей профессию? – предположила я.

– Вероятно.

– Только не понятно, зачем все это скрывать от нас? Ты бы видела реакцию Светланы, когда я спросила у нее про Таню! Ну, даже если не может она иметь ребенка, и что? Гораздо проще все объяснить, отвести к ней, показать, что с ней все в порядке.

– Да, это действительно странно.

– Нужно ее найти и все подробнее разузнать! – я сама удивилась гениальности и одновременной простоте своего плана.

– А как найти?

– Легко. Узнаем у Лизки, какое назначение получила пропавшая, найдем местоположение института на карте и сходим туда. Нам же никто не запрещал передвигаться по городу и заглядывать в учреждения.

– Ты гений! – воскликнула Анюта, и я с гордо поднятой головой признала ее правоту.

– Завтра с утра и начнем. А сейчас давай в столовую, надо найти Лизку.

Время было уже позднее и людей в столовой оказалось совсем мало. Я огляделась по сторонам, никого из знакомых. Сплошь глубоко беременные и вечно голодные.

– Давай перекусим и пойдем к ней домой, – предложила я. – Нас ведь пустят?

– Да, только нужно будет предварительно позвонить ей и узнать, в каком она номере и еще спросить разрешения у заведующей дома.

Так мы и сделали. Придя домой, созвонились с Лизой и, напросившись в гости, помчались к ней.

Далеко бежать не пришлось, Лиза жила в нашем же подъезде только на втором этаже. Несколько минут мы торчали в лифте, пока, наконец, не получили допуск на встречу и кабина не спустила нас вниз.

Лизавета распахнула дверь, и я, какой раз, поразилась ее внешнему виду. Всегда при параде. Даже дома она не дает себе возможности расслабиться и хотя бы просто смыть косметику.

– Вы что-то узнали? – спросила хозяйка комнаты, едва успев захлопнуть за нами дверь.

– Лучше на кухне, – сказала Аня, и мы пошли за ней.

– Почему именно на кухне? Вы есть хотите? – не поняла Лиза и включила чайник. У нее хоть и своеобразное, но есть понятие о гостеприимстве.

– Нет, просто здесь уютнее, – пояснила Аня, не собираясь сообщать Лизавете про камеру. Об этом мы договорились еще дома, зачем нервировать человека. Как говорится, меньше знаешь – крепче спишь!

– У нас есть одна гипотеза относительно местонахождения Татьяны, но ее еще надо подтвердить, – Аня снова стала говорить ботаническим языком, а ведь с Лизкой нужно проще, значительно проще. Боясь, что подруга сейчас углубится в термины и совсем запутает девчонку, я взяла разговор в свои руки.

– Мы пока не знаем где она, но есть догадки.

– Какие?

– Пока промолчим, но обещаю, как только узнаем что-то конкретное, сразу расскажем, – было видно, что Лиза крайне недовольна таким поворотом событий, однако возражать не стала. – Но нам нужно знать, куда Таня получила назначение?

– Она должна стать воспитателем дошкольных групп.

– Значит, педагогический. Хорошо.

– Ничего хорошего, – вскипела Лизавета, – причем тут кем она будет, когда она вообще пропала и неизвестно где. Или вы думаете, что…

– Мы пока ничего не думаем, – прервала я ход мыслей этой девчонки. Кажется, она умеет соображать, когда хочет. – Единственное, что могу сказать, мне пообещали, что она цела и здорова.

– Кто пообещал?

– Это не важно, – ответила я и встала со стула. – Мы пойдем.

Анютка поплелась следом за мной к выходу, а Лиза осталась на своей кухне.

На следующий день вполовину девятого утра мы уже были около входа в педагогический институт и искали глазами Татьяну. Занятия, как и рабочий день в Крепости начинались ровно в девять. Если она учится, то мы обязательно ее увидим. Полчаса мы переминались с ноги на ногу, вглядывались в лицо каждой девушки, проходившей мимо нас, но Татьяна так и не показалась.

– Может, мы ошиблись? Может быть, нет никакой бесплодности и у Крепости на Таню просто другие планы? – рассуждала Аня вслух.

– Точно! – вскрикнула я. Кажется, опять слишком громко. – Точно! У них на нее другие планы. Все институты ждут своих студентов в срок, зачем им кто-то вне плана? Ведь никто заранее не знает, какое назначение получит, в каком институте нужно будет вводить новое место, а потом, и давать работу. На подготовку университетов к студентам есть год и никому не нужны хлопоты с неожиданно возникшей студенткой, а тем более несколькими.

– Ты думаешь, что весь этот год они занимаются чем-то третьим, не относящемся ни к родам, ни к их будущей профессии?

– А как еще ты объяснишь, отсутствие Тани и среди нас, и в институте? – задала я вопрос, на который у подруги явно не было ответа. – Ладно, пошли. Она уже точно не придет, а нам еще надо в центр красоты на урок макияжа и прически.

Весь день мы провели в центре. Нам рассказывали о нашем типе лица, о подходящей косметике и красивых укладках волос. Все это было долго и абсолютно неинтересно, по крайней мере, для меня. Несколько раз я выступала в роли модели, и мое лицо разукрашивали в тона всех цветов радуги, а волосы закручивали в невероятные формы. Я терпела и пыталась отвлечь себя другими мыслями. Сделать это было достаточно просто, вот только мысли все были какие-то не воодушевляющие. После выхода из стен школы я все больше понимаю, как далека от этого мира и от этих людей, которые меня окружают. Я не люблю тайны, секреты и лживые улыбки, а они здесь повсюду. Даже среди тех, кто действительно мне нравится и с кем мне приятно общаться, я не чувствую себя комфортно, не могу рассказать им все, что меня мучает, поделиться мыслями и вопросами. Только Аня может меня понять, и я даже представить не могу, что будет, если по каким-то причинам потеряю ее.

– Хорошо, что все это, наконец, закончилось, – выдохнула подруга, как только мы вышли из здания центра. – Я так устала от этих разговоров о кремах, тенях и пудрах, что хочу только одного – спать.

– Этого они и добиваются.

– Кто они и чего именно? – не поняла мою мысль Аня.

– Не важно, – отмахнулась я. – Пошли лучше перекусим. У нас сегодня еще долгий вечер с нашими партнерами.

Аня при слове «партнер» состроила смешную мордочку. Похоже, она так и не соскучилась по своему кавалеру. А я вот не против увидеть Андрея еще раз, хотя бы для того, чтобы извиниться. Я действительно была не права на ужине. Парень, так же как и я в ловушке системы и нужно просто принять это. К тому же Андрей может помочь с камерой, и об этом я тоже не забываю.

Глава 6.

В пять часов вечера началось все тоже действие, что проходило два дня назад. Официанты, стол, ужин. Только мастера макияжа на этот раз не было. Зря, что ли они сегодня целый день учили нас краситься?! За десять минут до шести я заглянула к Аньке. Сегодня она была самой собой. Фиолетовое вечернее платье было отвергнуто ею сразу, она надела повседневный брючный костюм василькового цвета и нанесла легкий макияж на глаза и губы.

– Посмотрим, понравлюсь ли я ему настоящая, – сказала она, разглядывая себя в зеркале.

– Конечно, понравишься. Он и выбрал тебя настоящую, по фотографии. А потом эта кукла. Парень растерялся, вот и нес всякую ерунду о животных. Сегодня все должно быть по-другому, – воодушевила я не только Аню, но и саму себя.

Ровно в шесть часов я стояла у двери и ждала прихода своего кавалера, но его все не было. Несколько минут спустя я стала злиться сначала на него, потом на себя, потом на дверь, которая до сих пор была закрыта. В конце концов, я распахнула ее, просто так, чтобы не нервировала и увидела его. Андрей стоял напротив в синей рубашке, в тон к цвету глаз, и с маленьким букетом обычных клумбовых ромашек в руке.

– И давно ты тут стоишь? – спросила я от удивления.

– Минут десять, – честно ответил он, не отводя взгляда.

– А почему не стучишь?

Он пожал плечами и несмело протянул мне букет.

– Этого в инструкции не было, – тихо произнес Андрей.

– Конечно, кто же будет учить вандализму?

Он улыбнулся, я тоже. Кажется, лед тронулся.

– Проходи, – пригласила я парня в комнату, и пошла, искать емкость для цветов. Ваза, стоящая на столе была слишком узкой и высокой, нужно что-то более компактное.

– Бокал подойдет? – я повернулась на голос и увидела, что Андрей уже несет из кухни наполненный на ¾ стеклянный бокал.

– Вполне.

Через мгновение цветы оказались в воде, а мы за столом. Несколько минут мы сидели молча, изредка поглядывая друг на друга, и не спешили приниматься за еду.

– Прости меня.

Эти слова прозвучали одновременно с двух сторон, такие простые и одновременно сильные и раскрывающие душу. Снова неловкая пауза.

– Может, поужинаем? – в конце концов, предложил он и снял крышку с блюда. – Сегодня нам предложили мясное рагу и салат с креветками. Нам подходит?

– Более чем, – ответила я и постаралась улыбнуться самой доброжелательной из своих улыбок.

– Знаешь, а ты ведь так ничего о себе и не рассказала, – он решил завести светскую беседу, хорошо, не буду на этот раз бунтовать.

– А нечего особо рассказывать. Нет у меня ни особо любимых блюд, ни любимых предметов, даже любимого занятия нет.

– Как так? – удивился Андрей.

– И так бывает.

– А назначение? Кем ты будешь?

– Врачом.

– Ого! Я думал, чтобы быть врачом нужно призвание к этому.

– Видимо, я исключение! Мне все равно кем я буду, главное, чтобы подруга была рядом.

– Подруга? Значит, у тебя есть хотя бы одна привязанность. А я уж было подумал, что ты бессердечная, – он снова улыбнулся, а я поняла, что, кажется, уже готова оставить и для него уголок в своем сердце.

– Мы с детства неразлучны, – коротко ответила я, стараясь не обнажать душу.

– И что? Подруга тоже будет врачом?

– Нет, биологом. Но институт один.

– Ясно, – я взглянула на него, и было видно, что он действительно понял. Понял все, какая я и чего от меня ожидать. Увидел меня насквозь. Мне стало не по себе. – Что-то не так?

Он моментально заметил эту перемену во мне, в моем сознании, настроении. Как такое возможно?

– Я для тебя открытая книга?

Если он и удивился вопросу, то виду не подал.

– Смею надеяться, что понял заголовок и несколько начальных строк. Но ужасно интересно, что дальше, – с этими словами он протянул руку и дотронулся до моей ладони. Первым стремлением было вырваться, но что-то остановило меня.

– Как только я увидел тебя, то понял, что ты невероятная. И дело не в красоте, хотя ты действительно очень красивая. Дело в твоей мимике, походке, звуке голоса, манере общения. Может быть, и все девушки, такие как ты, не знаю, но я не хочу проверять. – Он замялся, и было видно, что он говорит от души, подбирая каждое слово и все было так трогательно. – То есть, я хочу сказать, хочу попросить тебя, не вспоминать больше фото того парня с родинкой на щеке или еще кого-нибудь, а дать шанс мне.

Он замолчал и слегка покраснел, но продолжал держать мою руку.

– Ты, знаешь, что ужасно милый, когда нервничаешь? – спросила я и положила другую свою руку на его ладонь. – Однако, честно говоря, видно, что твоя речь отрепетирована! – неожиданно для него и для самой себя честно сказала я.

Он рассмеялся и в один миг подтянул мою ладонь к своим губам и поцеловал ее.

– Этого я точно не репетировал, – произнес Андрей и моментально проделал то же самое с другой рукой, потом перевернул ее и наклонился, чтобы поцеловать запястье, но остановил свой взгляд на моей татуировке. – Что это?

– Тату, она у меня с детства, – он как то странно посмотрел на меня, вскочил из-за стола и принялся ходить из стороны в сторону.

– Какая у тебя странная реакция. Ты до такой степени не любишь татуировки? Я знаю, что они вне закона, но я не сама ее нарисовала.

Он остановился, посмотрел на меня и сказал:

– Не в этом дело, просто я уже видел подобную татуировку.

– Что? – пришла моя очередь удивляться. – Где? На ком? Говори, не молчи.

– На моем соседе Герке.

Я плюхнулась обратно на стул и пыталась сообразить, что это может означать.

– Только на нем? Ты еще когда-нибудь видел подобные тату? Ты сказал, что у тебя много друзей, может быть…

– Нет, – перебил поток моих мыслей и слов Андрей. – Только на Герке.

– Такая же? Точь в точь? На том же месте?

– Да, – он смотрел на меня во все глаза и, казалось, что хочет еще что-то сказать, но не решается.

– Говори, – потребовала я.

– Это тот сосед, про которого я сказал, что ты на него похожа. И это действительно так. Чем больше я на тебя смотрю, тем больше в этом убеждаюсь. Тот же цвет глаз, разрез, нос. Естественно, что все у него более грубое, мужское что-ли и вы не идентичны. На мой взгляд, ты намного красивее, но при этом вы очень похожи.

В моей голове будто бы взорвалась бомба, точно, такая как в старых военных фильмах. После взрыва человек в них лежит и ничего не понимает, все вокруг кажется ему нереальным, не существующим и таким далеким.

– Ева, не молчи. Скажи что-нибудь. Попей воды, – он протянул мне стакан, и я с жадностью припала к нему губами.

– Это возможно? – спросила я у Андрея, как будто он знал ответ.

– Не знаю, – он пожал плечами.

– А ты говорил ему обо мне? Этому Герке? О нашей схожести во внешности.

Он снова кивнул.

– И?

– Ничего, сказал, что мы слишком много времени проводим вместе, вот он мне везде и мерещится. Но вы, правда, похожи и это мне не кажется. И ваши татуировки. Вывод один.

– Мы брат и сестра, близнецы, – я вскочила на ноги и пошла на кухню. Припала к крану с холодной водой и пила, пила, казалось, что из меня выкачали всю воду. Плевать на избыток воды в организме, плевать на манеры, плевать, что он смотрит. Что же это творится? Неужели это и есть та правда, которую я искала всю свою жизнь? В Крепости не дают рождаться близнецам, одного из них убивают еще в утробе матери. Связь между близнецами слишком крепка и основатели считали, что наличие этой связи может привести к возникновению новых альянсов, кланов, войне.

– Я должна его увидеть! – сказала я, оторвавшись от крана с водой. – Должна. Слышишь?

Он слышал, но ничего не говорил. Просто смотрел и молчал. Я знала, о чем он думает.

– Ты не понимаешь, я всю жизнь искала разгадку этой татуировки и вот ты мне говоришь, что знаешь парня, похожего на меня и имеющего ту же наколку. А буквально на днях я узнала, что этот знак символизирует близнецов. Только не говори, что хочешь, чтобы я об этом забыла?

– Я этого не говорил, – тихо произнес он.

– Но подумал.

Он опять замолчал.

– Не молчи, прошу тебя, – предательские слезы вновь хлынули из глаз.

– Хорошо. Я что-нибудь придумаю, – я посмотрела на него сквозь слезы, пытаясь понять, правду ли он говорит, – Только не плачь. Пожалуйста. Я расскажу Герке о тебе, о твоей татуировке, мы вместе с ним что-нибудь придумаем. Он компьютерщик, понимаешь? Хороший, уже практически состоявшийся компьютерщик. Обучение ему даже и не нужно. И он умный. Успокойся. Все будет хорошо. Мы все решим.