Пришли они в деревню.
Бабка Дарья с Зоенькой заняли осиротевшую избушку на краю деревни. Да так там и остались.
Вале и Зое было по пять лет, совсем крохи. Они подружились. Война войной, а дети они дети и есть. Даже если выпало им родится в страшное время.
Кое-как пережили зиму, весной стало веселей. Но на всю жизнь Валя запомнила, как встречали они сорок пятый год. На всю их деревню сохранились единственные часы с механическим заводом. И как их фрицы с собой не забрали? В новогоднюю ночь все окружили деда Ивана и смотрели, как стрелки бегут. Каждый думал о своем. А Зоя с Валей дали друг другу обещание: что есть силы думать о том, чтобы война поскорей закончилась. Может, тогда случится чудо? Самое настоящее чудо для всей их родины?
И случилось. Закончилась война.
А дружба не закончилась. Так и росли вместе Зоя и Валя. Не разлей вода были. Учились вместе, на колхозных полях работали, на "пятачок" под гармонь плясать ходили… Вместе и в большой город поступать поехали. Валя хотела детей учить, Зоя мечтала стать архитектором.
Обеим удалось. Умные были, способные, трудолюбивые.
И каждый новый год вместе загадывали какое-нибудь желание. Чтобы чудо совершилось.
– Так под Новый год и поругались… – горько вздохнула Валентина Ивановна. – Мы той зимой сорок пятого всей деревней ёлку нарядили. Кто чем. Мама дала нам каких-то лоскутков, и мы с Зоей свернули двух куколок, бабушка ее нас научила. Моя в синем платочке была, ее в зеленом. Принесли, повесили. И нам казалось, что красивее на ёлке ничего нет! Ох и хранили мы их потом, берегли! Каждый год на ёлку вешали. Пока в деревне жили, или вот в общежитии, так отмечали вместе, и ёлка у нас общая была. А как своими углами обзавелись, у каждой стала своя. И решили, что будем куколок по очереди вешать. Год я, год бабушка твоя. Чтоб им не разлучаться. Первый раз они у меня провисели. А на второй поехала я их твоей бабушке отвозить, и потеряла! Выпал свёрток из кармана, я и не заметила! Искала их потом, все оббегала. Да разве найдешь! Зоя так ругалась… Никак поверить не могла, что я не уберегла их. Кричала…
– Бабушка могла, да…
– Она у тебя такая была, что на уме, то и на языке. Ну и наговорила мне! А я обиделась, ушла, дверью хлопнула… Я же их искала, понимаете! Продрогла вся, изнервничалась, аж сердце чуть не выпрыгнуло! А она кричит… И нам бы, дурехам, поговорить потом, извиниться. Да куда там, гордые были! Разошлись… Вот так, ребята, из-за глупостей, из-за гордости своей непомерной, любимых людей и теряем! Больше у меня такого друга не было никогда.
– И песню вы с ней пели, да?
– Про жука-то? Конечно! Как поссоримся, так за руки возьмёмся и поем! Помогало нам это… Может, и тогда бы стоило, – вздохнула Валентина Ивановна. – До утренника мы с ней больше не виделись. А в тот день, помню, выхожу я выступать, ведро это на голове, и вижу ее глаза! Ни с какими бы другими не спутала! Я от волнения даже слова забыла! Выкрутилась кое-как, отыграли. Дети ко мне бегут, фотографии надо делать, а я все бабушку твою ищу. А она ушла… Юлечка, милая, как же я по ней скучаю!
– А в детстве вы меня не узнали?
– Не узнала… Ты ведь совсем другая была, да и не осталось у меня фотографий, где мы сами совсем маленькие. А детская память короткая… Не признала.
– Знаете… Думаю, она тоже безумно по Вас скучала, – я погладила ее по руке. – Потому и фотографию эту спрятала. Не из-за меня. Из-за Вас…
– Ох, добрая ты, Юлечка… Как она была. Рада я, что у нее такая внучка. Такая семья. А у меня вот никого не осталось… Доживаю одинокий век среди этих вот книг. Единственные мои друзья… И ёлку много лет не наряжаю.
– У нас стоит. Прошлогодняя. Бабушкина. Валентина Ивановна, а приходите к нам на новый год! – вдруг выпалила я. – Вот прям в новогоднюю ночь и приходите! Думаю, бабушка бы очень этого хотела! Давайте встретим год вместе!
– Ох, Юлечка, а удобно ли?
– Удобно.
– Но у тебя же своя семья…
– Ну, родители у меня отличные. Они тоже скучают по бабушке. Я уверена, что они будут рады. Молодой человек укатил в командировку, и вернётся только в феврале. Поэтому я настаиваю! А откажетесь – я приду и Вас украду! Я же медведь, мне силы хватит!
Я скорчила смешную мордаху и встала в позу силача, поднимающего гирю. Старая подруга моей бабушки в первый раз за вечер рассмеялась…
– Правильно ты сделала, что ее пригласила, – сказал мне Максим, когда мы в задумчивости брели по улице. В городе было уже за полночь.
– А как иначе? Да никак, – просто ответила я.
– Никак, – согласился он.
– А ты что делаешь на новый год? У вас какие планы? – вдруг спросила я.
– Да какие планы… С маленьким ребенком не разгуляешься. Дома будем, втроем. А что?
– Бери своих и давай к нам! Дочку спать положим, если что! В отдельную комнату. Места хватит.
И он вдруг согласился. А на утро перезвонил и сказал, что жена тоже согласна! Ей так понравилась эта история, что не терпится познакомится с участниками.
Родители, как я и думала, тоже были за.
31 декабря Валентина Ивановна пришла ровно в девять, минута в минуту. Передала мне пакет, из которого доносился бесподобный запах свежей выпечки. Убрала в сторонку трость, сняла пальто. Разулась, вынула из пакетика красивые туфли. Подкрасила губы у зеркала. Держа спину ровно, прошла в квартиру. Благородная леди, аристократка не по крови, но по сути. Наверное, только я видела, как дрожат ее руки…
Мама проводила ее к столу. Но Валентина Ивановна попросила пару минут осмотреться. Мы отошли, не мешали.
Она ходила по дому как по музею. Только здесь к предметам можно было прикасаться. Она гладила листья комнатных растений на подоконнике, позвонила в стеклянный колокольчик на ёлке, улыбнулась большому старому плюшевому медведю, что сидел на кресле… Все здесь говорило ей о том, как жила давно потерянная близкая подруга.
Мама тихонько позвала ее. С полки моя родная достала тяжёлый фотоальбом. Пришла наша пора делиться воспоминаниями. С каким жадным любопытством листала моя воспитательница страницы, как слушала она истории, что хранили в себе снимки!
А я вдруг поняла, что все эти годы они жили не так уж далеко друг от друга. Всего полчаса ходьбы, и то неспешным шагом. Один город, одни улицы, одни фонари над головой… А не встретились. Не свела судьба. Так иногда бывает.
В дверь снова позвонили. На пороге стоял Максим со своей семьёй.
Ирина, его жена, оказалось милой худощавой девушкой с острым носиком и бойкими глазами. Она в секунду разделась и притянула к себе маленький укутанный кулёк на ножках. Сашка, их дочка, едва-едва отпраздновала трехлетие. Стоило матери снять с нее уличную одежду, как она словно пружинка распрямилась и рванула в сторону комнаты. Пронеслась мимо моего отца, нырнула под стол, вылезла и в восхищении остановилась у ёлки.
– Санька, а поздороваться?! – прикрикнул на нее Максим. Девчушка примчалась назад, встала передо мной, выпалила приветствие и ускакала назад.
– Дочь, а с другими людьми здороваться не надо? – Ирина нахмурились. Девочка подняла на нее удивлённые глаза. Она же уже сказала "здравствуйте", чего повторяться-то?
– Электровеник… – проворчала Ира. – Прости, она просто… Ну…
– Шебутная? – подсказала я.
– Ага… А я все думала, чего это медсестры меня так сочувственно по плечу в роддоме хлопали, когда имя узнавали. Видать, знали, чем Сашки выделяются. Банда!
– Да ладно уж, она забавная! Проходите!
Наконец я всех со всеми перезнакомила, мама убрала альбом, и мы стали усаживаться. Вдруг Ира вскрикнула и нырнула под стол. Чертыхаясь, вытащила наружу дочку.
– А если б я тебе сильней на руку наступила? Все кости бы переломала! Ты как туда попала, вот тут же стояла, с папой рядом!
Сашенька надулась и обиженно топнула ножкой.
– Ваше высочество, дракон живёт не там, – вдруг раздался тихий и теплый голос.
– Дяконь? – девочка обернулась. Валентина Ивановна улыбалась ей весело и приветливо.