Глава 24. Мой ответ будет «да».
– … вот так я и оказался здесь. Дальнейшую историю вы знаете.
Закончив свой рассказ, я замолчал. В кабинете установилась такая тишина, что было слышно дыхание каждого из присутствующих. Вновь пропустив через себя все пережитые мною страхи, я чувствовал себя опустошенным. Во рту ужасно пересохло, очень хотелось получить стакан воды, а то и выпить что-нибудь покрепче. За время моего монолога никто из присутствующих не произнес ни слова, лишь изредка сочувственно качали головами, и тихонько ахали, когда я описывал перенесенные мной пытки. Катино лицо, поначалу будто высеченное из камня, постепенно оживало, окрашиваясь румянцем и приобретая эмоции. Я говорил, не останавливаясь, украдкой наблюдая, как медленно розовеют ее щеки, пролегают на лбу морщинки, удивленно приподнимаются брови и насуплено хмурятся вновь, как подергиваются уголки ее губ. Пару раз она даже вздрагивала, и в эти моменты бросала на меня такие взгляды, которые я совершенно не мог разгадать. Что это значило? Жалость? Печаль? Сопереживание? Я точно чувствовал, что после всего услышанного ее отношение ко мне изменилось. Вот только в лучшую ли сторону? Ох, капитан, как же сложно тебя прочитать!
Директор сидел, не шевелясь и закрыв глаза, погруженный в свои мысли, из которых рывком вынырнул в реальность, внезапно треснув обеими ладонями по столу:
– Это она! Все сходится!
Дернувшись от неожиданности, мы втроем резко обернулись на него:
– О ком вы говорите, Николай Иванович? О Лизе? – спросил я, вспомнив обещание директора объяснить мне, наконец, чем история моего похищения так его заинтересовала.
– Да, Андрей Викторович. Все то, о чем вы рассказали, окончательно подтвердило мои догадки: Елизавета Скворцова жива и не отступилась от своего плана мести.
– Николай Иванович… У меня очень много вопросов, и вы обещали..
– Я помню, молодой человек, и вы сейчас получите свои ответы. Давайте только попросим принести нам что-нибудь перекусить, так как, боюсь, из этого кабинета выйдем мы еще не скоро.
Нажав на ручном коммутаторе какую-то кнопку и поднеся руку ко рту, Стержень скомандовал:
– Можно организовать каких-нибудь бутербродов и витня на четверых? … Да, в кабинет. Желательно побыстрее.
– Что такое «витень»? – шепотом спросил я у Кати, и она, бросив на меня слегка удивленный взгляд, как ни в чем не бывало, ответила:
– Напиток такой, крепкий. Неужели никогда не пробовал?
Я отрицательно помотал головой, радуясь в душе ее естественной реакции. Даже не огрызнулась на меня, это уже было победой!
Буквально через минуту в дверь постучали, и в кабинет вошел молодой паренек с большим подносом в руках, уставленным тарелками с разнообразными маленькими бутербродиками, которые он спешно выставил на стол. Немного смутившись вопросительного взгляда директора, не увидевшего запрошенного витня, достал из-за пазухи пузырь с темно-зеленой жидкостью, и, вручив его почему-то мне, быстро удалился. Недоверчиво повертев в руках бутылку и услышав легкий смешок Леонида Аркадьевича, я протянул витень ему, решив, что разливать незнакомый напиток лучше доверить профессионалу. Как по мановению волшебной палочки, на столе появились стаканы, в каждый из которых Честных отмерил грамм по 60 зеленой вязкой жидкости.
– Ну что ж… произносить тосты пока считаю излишним. Давайте просто перекусим, и вернемся к насущным вопросам, – произнес директор, потянувшись к тарелке с закуской.
Возражать никто не стал. Поднеся к носу стакан, и недоверчиво понюхав источающий запах травы напиток, следуя примеру присутствующих, я проглотил его одним глотком и с непривычки закашлялся. Местный витень по крепости мог сравниться с неразбавленным спиртом, и пробрал меня аж до костей. Вытерев невольно выступившие на глазах слезы, я схватился за бутерброд и затолкал его в рот целиком, торопясь скорее проглотить. По телу разлилось расслабляющее тепло. Когда дышать стало чуть легче, я взял себе добавку, и стал жевать уже размереннее, начиная ощущать вкус пищи.
– Забористая штука! – прокомментировал я, отрицательно помотав головой на предложение «повторить».
– Этот напиток производят на 4й параллели, можно сказать, ваши, Андрей, соседи. У них растут деревья – витки, сок листьев которых…
– Николай Иванович, я очень извиняюсь, что перебиваю, – отложив на тарелку недоеденный бутерброд, я смущенно и в то же время требовательно посмотрел на директора, – но прошу вас, давайте вернёмся к теме нашего разговора.
Тяжело вздохнув, Стержень расправил плечи и решительно отодвинул от себя опустевшую посуду.
– Хорошо. Моя история покажется в отличие от вашей не столь долгой, а под конец я буду вынужден задать вопрос и дам вам время на раздумье над ответом.
Ощутив зародившийся где-то глубоко внутри неприятный холодок, я кивнул.
– Итак: Елизавета Скворцова, с которой вас, Андрей, свела печальная судьба, является одной из самых разыскиваемых преступниц за последние двадцать дуидов (то есть, немногим больше 20 земных лет…– перевел я сам для себя).
– И в чем же она провинилась?
– Когда-то Скворцова была одной из нас.
– Она – член Лиги? – удивился я.
– Бывший член. Елизавета – врач, обладающая экстрасенсорными способностями. Она проработала у нас в лаборатории примерно три дуида, также иногда проводила тренинги по психологии, и принимала желающих индивидуально. Однако во главе ее интересов все же стояла наука. С одним из старших лаборантов у нее случился роман, пара даже собиралась пожениться, но тут началась война.
– У вас бывают войны?? – спросил я недоверчиво.
– Раньше случались. Это сейчас Прорывы происходят крайне редко. А в те времена Пространство рвали только так. Битва развернулась такого масштаба, что нам пришлось задействовать практически каждого, и парень Лизы не был исключением. Так же, как вы, в сражении он оказался новичком. Но в отличие от вас ему не повезло. Получив ранения, не совместимые с жизнью, в первый же вечер он скончался. Лиза его смерть переживала очень тяжело. Запершись в лаборатории, она разрабатывала химическое оружие, которое должно было служить сдерживающим фактором, и, как ей казалось, могло остановить Прорывы раз и навсегда. И ей это удалось.
– О каком оружии идет речь?
– Скворцова создала вещество, которое безвредно, пока заключено в оболочку. Помещенное в герметичные капсулы, его легко можно спутать с обычной медицинской вакциной. Но если распылить эту смесь в любой из Параллелей – оно уничтожит в ней все живое. А если попадет в Пространство, то погибнет сама спираль, и вместе с ней и все миры.
Представив масштабы подобной угрозы, у меня внутри все похолодело.
– Его возможно нейтрализовать?
– Да, если выпустить вещество в Молоко. В нем капсулы взрываются. Но кто согласится добровольно обречь себя на подобную страшную гибель?
– Зачем же Скворцовой понадобилась эта смертельно опасная штука?
– Мы много думали над этим, и пришли к выводу, что разгадка кроется в банальной мести.
– Она хочет уничтожить спираль?
– Нет, Андрей. Елизавета хочет уничтожить нас. Во всем случившимся с ее возлюбленным девчонка винит Лигу.
– Но она же могла воплотить свои желания, не скрываясь на Земле. Простите, в Пятой параллели. Зачем было бежать с химическим оружием куда-то, когда проще было вскрыть его на месте и покончить с бывшими коллегами?
– В таком случае она погибла бы сама. А смерть в планы Скорцовой не входила. Соблазнив одного из молодых Открывателей, Лиза скрылась в вашем мире, чтобы сплотить единую команду, и с ее помощью захватить здесь власть. Вот только осуществиться ее планам было не суждено, – секунду помолчав, Стержень продолжил: – Дальше я могу только предполагать. Подозреваю, что с проводником что-то случилось, и Скворцова надолго застряла в Пятой параллели. Возможно, она выбралась бы оттуда и раньше, но без Открывателя сделать это не представлялось возможным, а следующий потенциальный проводник, который встретился ей на пути, оказался шестилетним ребенком.
– Вениамин объяснял мне, что прибор каким-то образом «завязывается» на определенном человеке и месте при первом контакте.
– Именно так. Леонид Аркадьевич, не могли бы вы… – обратился директор к своему заму, и тот с готовностью продолжил его объяснения:
– Исходя из ваших рассказов, Андрей, полагаю, что Лизе ничего не оставалось, кроме как ждать вашего взросления. А вы, как известно, много раз переезжали, и очевидно, она неоднократно теряла вас из виду. Скворцова знала ваше имя, но не могла соотнести внешность взрослого мужчины с лицом запомнившегося ей ребенка. Это объясняет, почему с ее слов вы оказались «не первым Андреем Пермиковым», в котором она пыталась распознать того самого маленького Открывателя.
– Ну а почему бы ей было не забрать из Зоны-1 сам прибор и не попытаться найти кого-нибудь другого, способного им управлять?
– Потому что это было невозможно. ОШ-11 уже завязался на вас, и любое перемещение его в другое место разорвало бы эту связь, сделав открывашку бесполезной железякой.
– Но в итоге она все равно меня нашла. Вот только снова потерпела неудачу.
– Она и так ждала вас много дуидов, Андрей, – развел руками директор. – А зная характер Скворцовой, не думаю, что она потеряла надежду на ваше возвращение.
– Вот это мне и не дает покоя. Почему за 20 лет, проведенных на земле, внешне девушка никак не изменилась?
От моего вопроса в кабинете вновь повисло напряженное молчание. Не понимая, что я такого сказал, я растерянно посмотрел на Катю.
– Кхм… капитан? – скромно кашлянул директор, и Поля, покраснев, смущенно пояснила:
– Андрей, в Пространстве люди не стареют. Даже если ты провел здесь совсем немного времени, ты тоже через 20 дуидов будешь выглядеть все так же, как сейчас.
Пытаясь переварить услышанное, я молча потянулся к бутылке. Понимая мое состояние, Честных не моргнув глазом налил мне добрую половину стакана вязкого витня, который я мгновенно осушил, на этот раз даже не покривившись.
– Так это что же получается, – прохрипел я, кашлянув (все-таки штука была сногсшибательная), – значит, я теперь бессмертен?
В директорской раздался дружный хохот.
– Нет, Пермиков, ты не будешь жить вечно, как бы тебе этого ни хотелось! – отсмеявшись, сказала Поля, а я только про себя отметил, как же ей идет такая беззаботная улыбка. – Все мы смертны, и ты сам не исключение. Главное постараться не умереть раньше положенного срока.
Последняя произнесенная Катей фраза, резко стерла веселье с ее веснушчатого лица, заставив вновь нахмуриться и остальных.
– А пока преступники, подобные Лизе ходят на свободе, никто не может чувствовать себя в безопасности, – подытожил разговор директор, и внимательно уставился на меня.
Прочитав в его взгляде какую-то мысль, которую он до последнего придерживал при себе, я попробовал сам ее озвучить:
– Нам необходимо найти и обезвредить Скворцову.
– Не так-то просто будет это сделать. Если только не попытаться поймать ее «на живца».
– И наживкой должен выступить я…
– Ваше утверждение и есть тот вопрос, который я собирался задать. Но я не имею права просить вас об этом, Андрей, – глаза директора излучали серьезность. – Однако боюсь, что это наш единственный шанс.
– В таком случае, я согласен.
От моего безапелляционного ответа Катя молча вздрогнула, и я опять задумался, что же это могло значить.
– Не торопитесь, Андрей Викторович, соглашаться, – проговорил Стержень, задумчиво изучая меня взглядом. – Вначале нужно все как следует обдумать, да и скоро нам всем пора идти на вечеринку, посвященную памяти Маркуса. Ну а после его проводов…
Я непонимающе посмотрел на него:
– "Проводов"? Вы что же, называете похороны «вечеринкой»?
– У нас здесь так заведено, Андрей, – тихим голосом сказала Поля, грустно глядя на меня. – Прощаясь с близкими, мы веселимся каждый, как в последний раз. Проводим время так, как это сделал бы сам Марик, если б знал, что вечер станет для него последним. А скорбь и слезы оставляем на потом. Летун был легким, позитивным человеком. Слегка наивным, преданным и честным. Именно об этом будет мой вечерний тост.
– А пока у вас есть время отдохнуть, кадет, – сказал директор, поднимаясь с кресла, и его примеру тотчас же последовали остальные. Чуть помедлив, отодвинул стул и я. – Екатерина Сергеевна, проводи, пожалуйста, нашего Открывателя в его новую комнату, где он сможет переодеться и привести себя в порядок. Увидимся на вечере, Андрей Викторович, – директор протянул мне руку.
– Как скажете, Николай Иванович, – кивнул я, отвечая на рукопожатие, и задержав его ладонь в своей, уверенно повторил: – Но мой ответ все равно будет «да».
– Поговорим об этом завтра, молодой человек. А сейчас – всем отдыхать. Леонид Аркадьевич, давайте мы ребят отпустим, а вы на пару слов еще задержитесь.
Попрощавшись с заместителем, вслед за Полей я вышел из кабинета.
– Я провожу тебя. Не отставай, – сказала девушка на ходу, ловко перепрыгивая через 2 ступеньки.
– Что, камера на время отменяется? – не удержался я от ехидного замечания, но тотчас же об этом пожалел.
Остановившись в середине лестничного пролета, Поля подняла на меня укоризненный взгляд, словно учительница на провинившегося ученика.
– Это была вынужденная мера, кадет, – перешла она на официальный сухой тон. – И если ты будешь продолжать безрассудно себя вести, то я…
– Навешаешь мне штрафных очков, и вновь засунешь в изолятор, помню, – развел я руками, примирительно улыбнувшись. И посерьезнев, продолжил: – Этого больше не повторится, капитан. Обещаю.
Сокрушенно покачав головой, она ничего не ответила, и отвернувшись, молча продолжила спуск. Идя вслед за ней и глядя на ее прямую напряженную спину, я отпечатывал в памяти каждое движение этой гибкой фигуры, надеясь, что не поторопился, ответив директору «да». И хотя окончательное решение от меня ждали только завтра, я знал, что ни за что его не изменю. Лиза Скворцова несла собой реальную угрозу. И я не имел права поступить иначе.
Глава 25. Новая обстановка.
Проводив меня до предоставленной директором новой комнаты, расположенной на третьем этаже общего жилого корпуса и произведя с замком необходимые манипуляции, Поля быстро удалилась, махнув на прощание рукой. Не торопясь заходить внутрь, я смотрел ей вслед, пытаясь угадать, в каком направлении она скроется. Однако, не дойдя до конца коридора, Катя, обернувшись, скользнула в дверь, которая была всего лишь через три от моей. Выглядела капитан слегка смущенной, или же мне просто показалось? Значит, мы теперь, Екатерина Викторовна, с вами соседи? Что ж, будем дружить. По крайней мере, мне бы очень этого хотелось.
Улыбнувшись этим мыслям, я уверенно шагнул в свои «хоромы». Ну, здравствуй, новое жилище! Открывшиеся взору апартаменты, в отличие от маленькой комнатушки, в которую меня впервые привел Веник, можно было смело назвать квартирой-студией, настолько просторной она мне показалась. Общая площадь помещения составляла по земным меркам метров 50, и выглядела намного больше холостяцкой двушки на окраине города, доставшейся мне от родителей. Стоя на пороге комнаты, умело разделенной на зоны небольшими перегородками, я мысленно похвалил дизайнеров, создавших этот простой, но такой удобный интерьер! Достаточно широкая кровать с полированной деревянной спинкой, заправленная темно-синим покрывалом, небольшой полосатый подножный коврик с бахромой напомнили мне что-то из детства, и я, не удержавшись, с разбегу запрыгнул на постель, оказавшуюся еще и невероятно мягкой! Вставать с нее не хотелось настолько, что провалявшись минут 10, я чуть было не начал засыпать, и просто через силу заставил себя подняться, чтоб продолжить осмотр.
Встроенный вместительный шкаф занимал почти всю левую стену. Раскрыв дверцы, на полках я обнаружил сложенные аккуратной стопкой полотенца, несколько форменных футболок, темный тренировочный костюм, две пары сменной обуви, и даже пижаму. На плечиках висели также длинный махровый халат, которые я почему-то терпеть не мог, и новейший темно-синий смокинг. В ящиках лежало свеженькое нижнее белье и, конечно же, большой запас осточертевших мне красных носков! Хоть бы одни черные положили, честное слово! Но видно правила есть правила. Если ты новичок, то темные носки еще необходимо заработать. Клянусь, как только окажусь в своей родной Пятой параллели, первым делом обзаведусь нормальными носками, и пусть мне Поля вешает штрафные баллы сколько хочет, но ходить попугаем я не намерен!
Остальное убранство комнаты составляли рабочая зона с удобным письменным столом и креслом с прямой спинкой, спортивный уголок с приделанным к стене турником, скамьей для пресса и гантелями, и небольшая мини-кухня с барной стойкой и двумя высокими табуретами. Особенно меня порадовала довольно современная кофемашина, а пошарив по шкафам, я обнаружил и 2 новых упаковки кофейных зерен, сахар, сливки, всевозможные печенья и несколько пачек кукурузных хлопьев. Невысокий холодильник был вместительный, но продуктами, кроме литровой бутылки молока и пакетика сока пока порадовать не мог. Жаль, я бы сейчас не отказался от бутылочки холодного пивка! Но ничего, еще обживемся.
Вышагивая по периметру комнаты и с интересом разглядывая различные мелкие безделушки, расставленные здесь для украшения, я все никак не мог уловить, что же меня все-таки гложет! В идеально оборудованной комнате отсутствовала одна существенная деталь, без которой ни один дом не может считаться полноценно уютным жилищем: это красивый вид из окна. Окно! Вот чего здесь не доставало. Вместо него половину торцевой стены занимал встроенный в стену плоский экран. На полочке под ним, имитирующей подоконник, лежал прибор, напоминающий пульт от телевизора. Взяв его в руки, вместо привычных кнопок, обозначающих номера каналов, я увидел сокращенные обозначения: 1я пар., 2я пар., 3я пар… и так далее. Щелкнув наугад цифру 7, я рефлекторно отшатнулся от экрана, вмиг озарившегося ярко-красным огнем, с переливающимися на нем разноцветными всполохами. Кнопка 9 включила мне незнакомый горный пейзаж, 14 – вымершую пустыню, 22 – грязную реку, окаймленную серо-бурыми камнями. Похоже, все эти картинки были видами из разных Параллелей. Ну-ка, а что если… Затаив дыхание, я нажал на кнопку 5, и обомлел. Передо мной раскинулась во всей своей красе такая родная сердцу, и настолько же далекая Нева! Программисты не пожалели сил, и оживили реку нехитрой графикой, подарив воде волны, а если включить воображение, можно было представить, что на хмуром небе собирается дождь… Я смотрел на гордый и промозглый Питер, вспоминая, что совсем недавно проезжал по этой набережной на машине, сердясь в душе на своенравного босса, поднявшего меня ни свет ни заря с постели, чтоб я забрал его пьяного из очередного казино. Казалось, это было в прошлой жизни. А на деле с момента моего похищения прошло немногим больше десяти керимов, то есть примерно 14 земных суток… Как же быстро я стал перестраиваться на местное время.
Продолжив эту мысль я взглянул на висевшие на стене часы: 8:25! А в 9 уже зайдет Поля, чтобы взять меня с собой на вечеринку, посвященную проводам Маркуса. Все-таки странный они народ, из похорон делают веселье! Хотя, если подумать, может так и надо? Слезы, сопли, крики, черные одежды, никому из нас при жизни не было комфортно в данной обстановке. Так почему должно быть приятно смотреть с небес на рыдающих родственников, чувствуя вину за то, что их оставил? Гораздо легче уходить, зная, что им хорошо. Видеть, как все они по-прежнему радуются жизни, вспоминают все хорошее, что вас связывало, а не бьются в судорогах рвущей сердце скорби.
Отложив в сторону пульт и подмигнув искрящейся Неве, я спешно скинул с себя одежду, и пошел в ванную. И здесь обо мне кто-то успел позаботиться, развесив по крючкам полотенца, и расставив на полочке под зеркалом все необходимое мужчине: пену для бритья, 3 одноразовых станка, жидкое мыло, шампунь, гель для душа, зубную щетку с пастой, и приятно пахнущий дезодорант.
Наскоро ополоснувшись, но успев при этом помыть голову, я не стал оборачиваться полотенцем, наслаждаясь охватившей тело приятной прохладой, и критически оглядев себя в зеркало, принялся за бритье. За неделю, проведенную в изоляторе, щеки успели прилично обрасти, но я решил, что этот новый стиль мне даже идет, по крайней мере небольшая борода скрывала затянувшиеся, но все еще свежие шрамы от побоев, поэтому я просто придал ей модную по моему мнению форму, и брызнувшись новым ароматом, не одеваясь, вышел из ванной.
Пока я придирчиво выбирал себе одежду на вечер, дверь в комнату без стука распахнулась, и застывшая на пороге Поля, увидев меня голым, громко вскрикнула от неожиданности.
– Катя, твою мать, стучаться надо! – заорал я, выхватывая из шкафа первые попавшиеся трусы, и неловко прыгая на одной ноге, стал их быстро натягивать. Вспыхнувшая от смущения девушка, отвернувшись к стене, срывающимся голосом проговорила:
– Я просто вспомнила, что не отдала тебе ключи. Дверь здесь захлопывается автоматически, и ты бы без них не смог самостоятельно выйти из комнаты…
– Ты ко всем своим подчиненным врываешься, пока они еще не одеты? – злобно рыкнул я, пытаясь справиться с ремнем на брюках смокинга.
– Прости, Андрей, я как-то не подумала, что ты можешь быть…
– Голым? – хмыкнул я, набрасывая на себя рубашку и начиная потихоньку успокаиваться. – Все, можешь повернуться, опасность миновала.
Выдохнув чуть более шумно, чем хотела, Полесова осторожно обернулась, будто ожидала, что я все еще стою перед ней во всей своей голой красе, и, глядя на меня так, словно впервые увидела, внезапно хихикнула.
– Не вижу ничего смешного, капитан, – сказал я строгим голосом, понимая при этом, что не испытываю уже никакого раздражения. Поля, чьи щеки все еще сохраняли стыдливый румянец, рассмеялась уже в голос, и я сам не удержался от улыбки, отметив про себя, что выглядела она непривычно и очаровательно. Наряженная в облегающее платье изумрудного цвета из лёгкой струящейся ткани, которое так шло к ее огненным волосам, с аккуратно наложенными серо-зелеными тенями и коралловой помадой, передо мной стояла уже не строгая глава боевой группы, а нежная молодая женщина, к которой так хотелось прикоснуться и обнять. Но, подавив в себе этот порыв, я деловито поинтересовался:
– Так где же мой ключ, Екатерина Сергеевна? Или вы будете и дальше наблюдать за тем, как я облачаюсь в костюм?
– Ах, да. Ключ. Вот держи. – Протянув мне небольшую пластиковую карточку, которую я молча сунул в карман, Поля, окинув меня ироничным взглядом, хитро прищурилась: – Пяти стаксов на сборы тебе хватит, атлант?
«Атлант»! Да она еще и издевается!
– Справлюсь за два! – с вызовом ответил я, застегивая рубашку.
– Что ж, тогда я подожду снаружи, Открыватель. А вот бороду ты зря не сбрил, – вдруг ляпнула она в конце, и, развернувшись, пружинистой походкой вышла за дверь, оставив меня в полном замешательстве.
М-да, ситуация из серии дешевого кино: «Строгая начальница и голый подчиненный»… А бриться я теперь из принципа не буду!
Сокрушенно покачав головой и хмыкнув себе под нос короткое ругательство, я продолжил быстро одеваться. Хоть Поля и умудрилась выбесить меня последней своей фразой, но как бы я ни дулся – она была женщиной, а заставлять женщину ждать – не в моих правилах.