– Ты не говорил, что это вечеринка с детьми, – укоризненно сказала Ника. – Мне неловко за свое платье, – она растерянно озиралась по сторонам, пытаясь рукой прикрыть вырез на груди.

– Да все хорошо. О, кстати о детях, – он рукой показал, что к ним шла Аврора. Еще красивее прежнего, в замысловатом платье с белым кружевом и убранными в прическу волосами – сама, как невеста. Она высокомерно кивнула отцу, а на Нику даже не взглянула. – Не ожидал тебя тут увидеть, дочь, – Вячеслав радостно улыбнулся.

– Да уж, и мне неожиданно. Это лучший друг Павла, кто бы знал, пришлось пойти. Не Питер, а деревня… И деревенщин полно, – она, конечно, посмотрела на Нику, но та, как обычно, поспешила удалиться.

Ничего умнее, чем направиться к бару, не придумала, поэтому уселась у стойки наблюдать за гостями. Дети носились всюду. Было шумно, как будто внутри огромного улья. Впервые за долгое время захотелось выпить алкоголь, и бармен услужливо подал "Мохито". Сзади подошел мужчина и еще до того, как он заговорил, Ника поняла, что это Павел.

– Прекрасно выглядишь.

– И ты прекрасно. Чудесный костюм.

– Наблюдаю за твоим развитием. Оказывается, ты уже знаменитость. Рад, но не удивлен.

– Это все Славик, – Ника улыбнулась, – Вячеслав Игоревич, я имею в виду. Я даже не захожу в свои соцсети, их ведут специальные люди.

– А, вот почему тысячи моих сообщений без ответа.

Ника замолчала. И детский смех, и Павел действовали ей на нервы. Она залпом допила коктейль.

– Красивые сережки, – Павел едва тронул камень у шеи Ники.

– Слава подобрал. К платью, – она на автомате прикоснулась к тому же бриллианту, по коже побежали мурашки. – А как у тебя с ювелирными?

– Что? – Павел не понял ее вопроса.

– Слава говорит, что у вас с Авророй скоро свадьба, наверное, выбираешь кольцо.

– А. Да, выбираю, – признался Павел. Аврора говорит, надо поскорее, пока не началась зима, хочет торжество на природе.

– Как здорово! Осенью красивые свадьбы.

Ника больше не могла выносить этот бредовый разговор и начала слезать с высокого барного стула. В тот же миг бегущий мимо ребенок со всего маху налетел на него. От неожиданности она выронила бокал и, не удержавшись на стуле, упала прямо в осколки. Ребенок поспешил убраться с места происшествия. Ника не сразу сообразила, что произошло. Павел отреагировал моментально. Поднял ее, усадил на соседний стул, стал осматривать пострадавшие колени и ладонь. Перепуганный бармен сбегал за аптечкой и предложил врача, но Павел отрицательно покачал головой и сам стал заниматься порезами. На глазах Ники навернулись слезы.

– Придется тебе потерпеть, я вижу еще несколько осколков в ноге.

Он попросил у бармена щипцы для сахара и с их помощью достал последние стекла. Тщательно залил все перекисью и щедро наклеил пластыри. Ника беззвучно ревела. На платье падали крупные слезы, которые она даже не пыталась вытереть рукой.

– Ну ты чего как маленькая? До свадьбы заживет, – Павел сочувственно улыбнулся. А Ника из последних сил сдерживалась, чтобы не разрыдаться в голос. И не от боли, а от того, что они с Павлом не пара, и что это не их дети носятся по залу и бесят гостей. Испуганный Вячеслав подлетел как туча. Павел отошел, уступив место Комарову, который даже побледнел, глядя на зареванную Нику.

– Вероничка, ты чего?

Она наспех вытерла слезы и, всхлипывая, рассказала, как нелепо упала. Вячеслав нежно обнял ее и поцеловал пластырь на ладони, и затем на колене. Павел отвернулся. Ему было неприятно.

– Прости, Слава, я разревелась, как пятилетка. Поехали домой?

Вячеслав кивнул, лихо подхватил ее на руки и отнес в машину.

– Погоди, я попрощаюсь с Савельевыми, – сказал он, усаживая ее на заднее сидение машины.

– Извинись перед ними, пожалуйста! Они невероятно милая семья.

В машине Ника осталась одна. Решение, которое, очевидно, зрело целый год, наконец-то, оформилось. Она осознала, что это единственно верный шаг. Но когда поняла, ЧТО ей предстоит сделать, ее сковал дикий страх. Она знала, что ей потребуется вся воля и сила, поэтому молчала и вечером, когда Вячеслав покрывал ее тело поцелуями, и утром, когда он весело болтал о проектах. И на следующий день. И на следующий за ним.

Вячеслав, словно предчувствуя перемены, остался в Питере и был постоянно рядом – внимательнее и нежнее, чем обычно. Ника презирала себя. Мысли ее были где-то далеко. Казалось, она со стороны наблюдает за своей жизнью: вот встречается с друзьями, вот болтает с сестрой, вот хихикает с Вячеславом, вот утрясает вопросы по выставке и согласовывает буклеты. Но это не настоящая она. Робот, который всегда рад и счастлив, который вызывает зависть и нравится всем.

Был вечер, они ужинали в китайском ресторане. В ожидании заказа Слава писал что-то в телефоне, а Вероника нервно теребила зубочистку. Одну, вторую, третью… На горсть поломанных деревяшек косился проходящий официант.

– Нам нужно расстаться, Слава, – голос Ники был тихим. Она даже не была уверена, что сказала это вслух. Но видя, как Вячеслав переводит взгляд с телефона и вопросительно смотрит, Ника поняла, что действительно сделала это.

– Что?

– Нам нужно расстаться, Слава! Прости! – громче повторила Ника.

– Ты что несешь? – вид у него был встревоженный, голос стал громче.

– Понимаешь, – предательские слезы покатились из ее глаз.

– Так, еще не хватало сцен в ресторане – у тебя ПМС? Что за ерунда? Это шутка? – Вячеслав Игоревич багровел на глазах. Но Ника продолжала.

– Я хочу детей, Слава.

– Мы же это обсуждали, и ты согласилась, что нам хорошо. И так хорошо.

– Я думала так, но это было давно. Я повзрослела.

– Не моли чушь. Ты как ребенок.

– Вот именно, Слава. С тобой я всегда буду ребенком – понимаешь?

– Нет – к ним подошёл официант, но Вячеслав, даже не взглянув на него, попросил уйти. – Нет, я не понимаю, Вероника, объясняй! Если тебе так хочется детей, то мы можем это обсудить. В конце концов, это не повод рвать отношения. Давай просто ОБСУДИМ это.

Он говорил все громче и громче. На них стали оглядываться соседи. Вероника поняла, как глупо поступила. Вячеслав, видимо, подумал о том же, потому что кинул на стол деньги, взял за руку Нику и буквально выволок ее из зала.

Они сели в машину. Вячеслав рявкнул на шофера, чтобы тот убирался. Закрыл двери, глубоко вздохнул и повернулся к Нике. Она не могла заставить себя посмотреть ему в глаза. Слезы текли по щекам.

– Ты что, беременна?

– Что? Нет, конечно.

– Ты хочешь детей?

– Да. Да, черт возьми, да, я хочу детей, хочу НОРМАЛЬНУЮ семью. Хочу детей, которые бесят. Хочу отношения – человеческие, нормальные отношения, когда есть счастье, любовь, РАЗВИТИЕ, когда на равных – она уже плакала вовсю, голос дрожал.

– А чем не нормален я? У нас же идеальные отношения. Были, по крайней мере, до этого вечера! – он ударил кулаком по приборной панели. На памяти Ники, он впервые на нее злился по-настоящему. И она ощутила, почему его боятся все вокруг. Глаза Вячеслава горели огнем, – я дал тебе ВСЕ! Я… я дал тебе куда больше, чем когда-либо кому-нибудь. Да я дал тебе даже больше, чем ты заслуживала!

– Я знаю, Слав, – Ника не решалась взглянуть на него.

– Почему ты думаешь, что я не способен дать тебе и ребенка?

– Потому что ты этого не хочешь. А каждый ребенок заслуживает, чтобы его хотели.

– Я… я… – Вячеслав запнулся. – Пусть будет ребенок, – с выдохом сказал он.

– И ты реально хочешь вставать среди ночи, потому что он голоден или мучается животом? Ты реально будешь проводить с ним дни, гулять с коляской, ходить в зоопарк и выслушивать три тысячи вопросов? – Ника внимательно посмотрела на Вячеслава, который глядел в пустоту.

– Ради тебя я готов и к этому, – сказал он совсем тихо.

– Милый, я ценю это. Но это не твое желание. Я помню твои желания, дорогой. И в них не входит смена подгузников. Никогда не входила.

– Ты, судя по всему, думала об этом давно? Это ведь не спонтанное решение? – Вячеслав посмотрел ей в глаза. И ей наконец-то хватило сил ответить на этот взгляд.

– Нет, не спонтанное. Я думала об этом больше года.

– И ты уходишь от меня к… – он не придумал, какое назвать имя.

– Нет, ни к кому… просто от тебя.

– Что заставит тебя передумать?

– Ничего, Слава – ничего не может меня заставить передумать, – Ника ощутила, как в ней растет сила и уверенность.

– Я думал, я состарюсь и умру рядом с тобой, – тихо сказал Вячеслав и накрыл своей рукой ее руку.

– Ты найдешь ее, Слава. Найдешь ту, что будет с тобой. Но это не я. Уже не я.

Она дотянулась до него и поцеловала очень тепло и нежно. А затем вышла из машины и побежала прочь.

Вячеслав Игоревич Комаров не был частью жизни Вероники. Он был всей ее жизнью. Он заменил ей родителей, наставника, мужа, учителя. Он был для нее всем миром. Деньги, телефон, одежда, все, что у нее было – все было его. Она не представляла, как будет жить без этой опеки. Но понимала, что именно это – единственно правильный путь. Как доехала до квартиры бабушки на такси, Вероника не помнила. Она оплакивала себя, его и всю свою прежнюю жизнь. Но знала, что все сделала верно. Наплакавшись до изнеможения, проваливалась в долгий сон. А потом просыпалась и все начиналось заново. Ника не знала, сколько прошло дней. Но однажды проснувшись, поняла, что пришло время снова жить. Телефон проверить не получилось – батарейка разрядилась. Она впервые за очень долгое время ощущала себя легкой, свободной, в настоящем. Ей казалось, что все чувства стали острее. Хотелось есть. Хотелось что-то сделать.

Она сходила в душ, прогулялась до магазина и пока запекались в духовке овощи, Ника записала на больших белых листах все, что так долго крутилось у нее в голове: цели, планы, мечты и желания. Глядя на свои записи, она ощутила, что именно так все и будет. Потому что именно так все и должно быть.

Пообедав, она собралась с духом и засела за телефон. Было больше сотни уведомлений, основная масса звонков и сообщений – от Вячеслава, поэтому Ника решила просто перезвонить ему. Он ответил немедленно, и сразу же спросил, все ли с ней в порядке. Она заверила его, что все хорошо и объяснила про разряженный телефон. В трубке раздался выдох облегчения.

– Если ты не слушала и не читала предыдущие сообщения – сотри их, Вероника, к чертям. Не смотри и не слушай их, я был не в себе.

– Я не слушала, Слав. Но понимаю и не виню тебя. Я виновата перед тобой.

– Не неси ерунды. Чувство вины никого не красит. Ты сделала свой выбор. Я его уважаю. Но я хочу, чтобы ты знала, что я всегда, слышишь, ВСЕГДА буду тебя ждать назад и любить. – она промолчала. Ее тронули эти слова и все тело будто обдало волной искренней благодарности. – А теперь слушай дальше. Не хочу, чтобы ты бедствовала, поэтому предлагаю тебе принять от меня квартиру и машину. Ну и вся работа по выставкам и развитию пусть идет, как и шла – у нас договор еще на полгода подписан.

– Слава, я…

– Не нужно только мне перечить.

– Слава, я не пропаду, не волнуйся. У меня есть квартира от бабушки, я не вожу машину. Я…

– Не спорь, Ника, это нужно МНЕ. Я хочу быть уверен, что у тебя все хорошо.

– Можешь быть уверен, Слава! Я буду счастлива. У меня будет все хорошо. И у тебя.

– Ника, ты подарила мне лучшие годы жизни.

– А ты мне, Слава. Мне так повезло, что ты оказался тогда рядом. И так долго оставался рядом.

Она повесила трубку до того, как полились слезы. Ей хотелось завершить именно так. Чтобы это было про радость, любовь и благодарность. Она оглядела солнечную квартиру и осознала, что здесь и сейчас находится в лучшем для себя месте. Почувствовала пространство всем телом, и ощутила, что оно поддерживает, придает сил. Ника не сомневалась, что будет счастлива.

– Поздравляю, сын, теперь ты официально заместитель директора.

Роман Витальевич светился радостью. Павел смотрел на отца и понимал, что планирует сбросить на него бомбу. Было горько осознавать, ЧТО сейчас произойдет, но иного выхода не было. – Бумаги готовятся, но ты смело можешь обживать свой новый офис, Паша! Ты молодец! Тебе везет, как никому. Новая должность, красавица-невеста…

– Отец, я не приму эту должность.

– В главные директора метишь? – Роман Витальевич подмигнул сыну.

– Нет же, отец. Я не хочу больше работать в твоей фирме. Я увольняюсь.

Роман Витальевич резко выпрямился, от улыбки не осталось и следа. – Что ты мелешь! Ты НЕ МОЖЕШЬ УВОЛИТЬСЯ.

– Ты навсегда останешься мне папой, и я благодарен тебе за все, но я не хочу продолжать здесь работать. Это не моя мечта, а твоя.

– Какая же твоя? Чем ты займешься?

– Последние несколько месяцев я изучаю гостиничный рынок. Хочу начать с небольшой гостиницы. Возможно, не в Питере…

Роман Витальевич расхохотался и наигранно схватился за сердце.

– Фух, я думал, ты серьезно. Ну, Пашка, ты и разыграл меня.

– Да нет же, – Павел встал со стула, – я не шучу. Я хочу попробовать себя в новом деле. Пойдет – отлично, не пойдет – буду искать что-то еще. Это не моя работа, не мои мечты, не я… Все это – твое. ТВОЯ версия. Но я устал от этого. Я знал, что у нас не выйдет нормально поговорить, поэтому принес тебе это, – он положил красную папку на стол. Прочти и помни, что я тебя люблю.

Павел вышел. Роман Витальевич какое-то время пялился на дверь, а потом перевел взгляд на папку. В ней было заявление об увольнении. Документы, подготовленные подробные отчет и среди прочего фотография – старая, от которой у него защемило сердце. Его дорогая жена Лена и двое сыновей – Павел и Федор. Теперь в живых с фотографии остался только Павел. Роман Витальевич заплакал впервые за много лет. Он так боялся потерять и его.

Павел начал с того, что устроился в крупную сеть отелей. Его поставили начальником отдела строительства, и это было существенное понижение, но был уверен, что все делает правильно. Увы, Аврора не перенесла таких перемен и ушла от него, когда он ей сообщил, что решил поменять свою деятельность. Павел был искренне рад, что так случилось. К сожалению, она сказала, что все кончено сразу после того, как он надел ей на палец кольцо, на которое он потратил существенную часть своих сбережений. Но посчитал, что для свободы это незначительная цена.

Осень уже полностью захватила Питер – деревья роняли листья, которые гнили в лужах. Ветер становился все яростнее и холоднее, день все короче. Солнце все реже пробивалось сквозь серые облака, но общая унылость природы никак не касалась Павла. Он был счастлив, ощущая небывалый подъем и вдохновение. Сегодня день шел наперекосяк – он впервые проспал, по дороге спустило колесо и пришлось провозиться.

Его секретарша, Яна, уже поджидала с традиционной стопкой бумаг.

– Яна, ты мне кофе не раздобудешь? – спросил он, поприветствовав ее кивком.

– Да, Павел Романович!.. Тут такое дело… – она замялась.

– Ну?..– нетерпеливо переспросил он.

– Мне нужно уйти пораньше сегодня! – видно было, что она нервничает.

– С чего вдруг? Опять свидание? – усмехнулся Павел.

– Нет! Выставка сегодня, – Яна немного раздвинула пиджак, чтобы продемонстрировать принт на майке.

Несколько долгих секунд он пялился на нее, пока девушка не хихикнула, видимо, посчитав, что внимание шефа привлек ее бюст. Павел не верил глазам. Он сразу узнал картину – то самое солнце, которое нарисовала Ника далёким летним днем.

– Вероника Сергеевна наконец-то открывает сегодня выставку. Я ее фанат, она такая классная. Отпустите?

– Да, иди, – на автомате проговорил Павел и поспешил к компьютеру.

Тут же он набрал в поисковике “Вероника Сергеевна” – и увидел сотни картин Ники. Большинство первых – афиша с той самой работой "Солнце перемен". Как маньяк, Павел открывал одну ссылку за другой, и всюду мелькали желтые солнечные картины и сама Ника – такая красивая, такая манящая… Решение пришло быстро. Он едва смог дождаться конца рабочего дня. Сердце колотилось. Но навалилась куча мелких дел и, как назло, пришлось собрать все светофоры и пробки. Когда наконец-то пришел, ленточку уже перерезали, а вступительные слова сказали. Издалека Павел заметил Нику, которая общалась с гостями. Белое простое платье, яркие красные туфли на каблуке, в волосах живой огромный цветок каркаде. Так и светится счастьем.

Павел не решался ни подойти, ни окликнуть ее. Он столько раз за сегодня прокрутил этот момент в голове, а на деле просто смотрел, любуясь. Внезапно Ника обернулась, ощутив, видимо, его взгляд. Заметила Павла и замерла на полуслове. Будто в замедленной съёмке он наблюдал, как она просила прощения у гостей и медленно, словно во сне, шла к нему, обходя людей.

– Привет.

– Поздравляю, это грандиозно! Я, правда, еще ничего не видел, но это грандиозно без сомнений. – Он спохватился и неуклюже протянул корзину цветов, – это тебе.

Ника взяла подарок, не сводя с Павла глаз, и тут же поставила корзину на пол. Повисла пауза.

– Как ты?

– Все хорошо, Паша, а ты как? Как Аврора? Вы недавно поженились?

– Я – лучше всех. Потому что Аврора меня бросила. – Павел выдавил нервный смешок. – Ты разве не знаешь? Тебе Комаров не говорил?

– Мы давно с ним не виделись. Расстались в конце лета.

Павел смотрел ей в глаза, не отрываясь.

– Поужинаем?

– Не могу, – Павел будто и не ждал другого ответа: “Куда уж там”. – Сейчас не могу. Сегодня, – продолжила Ника. Сейчас будут речи, фотосессии, прием.

– Завтра?

– Да.

– Куда мне заехать?

– Помнишь «Макдональдс», у которого ты забирал меня летом?

– Да, конечно! В 6?

– В 6!

Нику окликнули.

– Прости, мне пора идти…

– До завтра!

Она улыбнулась, подхватила корзину цветов и пошла к гостям. Павел хотел остаться, но решил, что у него еще будет время и посмотреть выставку, и поговорить с Никой. А сегодня ее день, не стоило ей мешать.

Павел приехал к пяти. Не смог ничего поделать с собой – весь день провел как на иголк