Стремительно приближалось Рождество, неся с собой атмосферу праздника и волшебства. Наш небольшой городок буквально за несколько дней настолько преобразился, что я не смогла опознать привычные места. Скучные домишки с блеклыми серыми и бежевыми стенами превратились в подобие пряничных домиков из сказки, загораясь сотнями мерцающих огоньков гирлянд, спускавшихся с крыш, спиралями обвивавшихся вокруг колонн и переплетавшихся на периллах. Окошки изнутри были украшены узорчатыми бумажными снежинками и пушистой мишурой. Асфальтовые дорожки и невзрачные голые газоны были заставлены фигурками улыбающегося Санта Клауса, укутанными в вязаные шарфы ватных снеговиков и прекрасных северных оленей.

Однако настоящим чудом были любовно украшенные всеми членами семьи рождественские елки. Пушистые темно-зеленые ветви невозможно было разглядеть сквозь подвешенные разноцветные игрушки, атласные ленточки и золотистые лампочки гирлянд, свет которых весело отражался в переливающихся гранях витиеватых стеклянных украшений. Верхушки елей горделиво венчали остроконечные сверкающие звезды с едва заметными хрупкими прожилками. Начинались ежегодные негласные соревнования, чей участок выглядит красивее и наряднее.

Морозный зимний воздух звенел от едва сдерживаемого предвкушения праздника. Оживление местного населения ощущалось почти физически. Куда не глянь, отовсюду слышались бойкие переговоры, шутки, взрывы заразительного смеха и обсуждения блюд на праздничный стол и списков гостей. Выходившие из магазинчиков люди буквально сгибались под тяжестью огромных, переполненных пакетов с продуктами, с облегчением забрасывая их в багажники. Машины с непривычной частотой сновали в город и возвращались обратно уже с заботливо выбранными подарками, ожидавшими своего часа, чтоб быть торжественно врученными членам семьи. Даже самые озабоченные работой и равнодушные невольно проникались этой лихорадочной предрождественской суетой.

Я, как всегда, не принимала участия во всеобщем оживлении и не присоединялась к бурным обсуждениям. Вместо этого я одиноко сидела в казавшемся сейчас особенно пустым и унылым доме, с грустью поглядывая в окно. Сейчас я старалась еще реже, чем обычно, появляться на улицах, ведь вид делающих покупки и планирующих, как провести праздник, жителей, наводил на меня непроходимую тоску. Я спешила поскорее сделать все необходимые дела и вернуться домой, где меня поджидал только радостно виляющий хвостом Майло.

Однако мне не становилось легче оттого, что я скрывалась в четырех стенах. Мне постоянно мерещилось, что даже сквозь запертые окна с улицы до меня доносится сводящий с ума смех. Я, как за спасительную соломинку, ухватилась за работу. Целыми днями я сидела, не отрываясь от экрана ноутбука, укутавшись в одеяло и периодически потягивая из пачки хрустящее печенье с шоколадной крошкой.

Я понимала, что сама стремилась к тому, чтоб не заводить ни с кем знакомств и жить как можно более обособленно, однако сейчас, в канун праздника, мое сердце, как никогда, тянулось к людям. Разумеется, я не ждала ни от кого приглашения на рождественский ужин, однако время от времени я случайно ловила себя на мысли, как здорово было бы иметь здесь друзей и провести праздник в шумном и веселом кругу, дарить и принимать завернутые в шуршащие обертки и перевязанные цветными лентами подарки, готовить индейку, ветчину с клюквенным соусом и пряный морковный пирог… Но, как я того и хотела, я была совершенно одна.

Это было мое первое Рождество, проведенное в одиночестве. После отъезда в колледж я каждый год возвращалась домой и отмечала вместе с семьей, так что для меня этот праздник был неразрывно связан с домашним уютом, переполненном гостями домом и вручением подарков. А вот воспоминания о последнем Рождестве причинило мне невыносимую боль, хоть это и был самый счастливый день в моей жизни. Я впервые осталась праздновать в Нью Йорке, вместе с… Но нет, лучше не терзать себя.

Конечно, я могла бы провести Рождество с семьей. Бросить этот пустой, одинокий дом и вернуться в родные стены. Эти соблазнительные мысли погружали меня в приятные фантазии: вот я стучусь в знакомую дверь, она со скрипом открывается, и показываются удивленные лица родителей, которые постепенно озаряются радостью. Я с криком «Сюрприз» бросаюсь им на шею и вручаю всем подарки. Мы все вместе готовим праздничный ужин, шутим, смеемся и обсуждаем, кого пригласить к себе и к кому самим отправится в гости. Уютный дом постепенно заполняется аппетитными запахами запеченного мяса и корицы, а я сижу в блаженном тепле и делюсь с родителями всеми своими переживаниями за последние годы. Бесконечное счастье заполняет каждую клеточку моего тела, и даже обычное бахвальство приехавшего Джорджа не может приглушить это чувство.

Эти мысли были настолько заманчивы, что я уже практически поддалась искушению. Но я прекрасно знала, что, если уеду отсюда, если вернусь в расслабляющие объятия родителей, то уже никогда не смогу вновь заставить себя вернуться и обречь себя на щемящее одиночество. К тому же, я понимала, что родители не выдержат и снова набросятся на меня с расспросами, дать откровенные ответы на которые я была пока не готова. В итоге, я опять вспылю, мы перессоримся, и праздник будет совершенно испорчен… Нет уж, я дала себе слово, и я собираюсь сдержать его. Это одиночество мне необходимо. Я должна разобраться в себе и понять, что привело меня к такому концу.

***

Стояло то раннее утро, когда спится слаще всего, а сны самые увлекательные и красочные. Сегодня, видимо, было холоднее обычного, потому что я проснулась от того, что порядком замерзла. Не открывая глаз, я поплотнее укуталась в пушистый плед. Моя щека покоилась на ласковом ворсе, и всю меня окутывало блаженное тепло. Устроившись поудобнее, я уже приготовилась вновь погрузиться в сон, однако что-то не давало мне это сделать. Что-то было не так, как всегда. Я слегка приоткрыла один глаз, но не заметила ничего примечательного. Вдруг я поняла, что то, что смутило меня, находилось не в комнате, а за ее пределами. Я перевела взгляд на окно, и еще не привыкшие к свету заспанные глаза ослепила яркая белизна, льющаяся оттуда.

Неожиданно меня охватила непритворная, восторженная детская радость. Стряхивая с себя остатки сна, я скинула с себя одеяло, и тут же моя кожа покрылась мурашками от холода. Я быстро ухватила свешивающийся со стула коралловый халат и подбежала к окну, на ходу торопливо просовывая руки в рукава.

Первый снег всегда приносит с собой ощущение чуда. А первый снег, выпавший прямо накануне Рождества, когда город уже стоит преображенный, нарядный и готовый к торжеству, вызывает ни с чем не сравнимое простое и неподкупное счастье от того, что праздник пройдет по всем правилам. Судя по всему, снег шел всю ночь, потому что замело все вокруг. Искрящиеся снежные хлопья отражали бледные лучи далекого зимнего солнца, множили их и разбрасывали вокруг слепящим сиянием. Нетронутые, девственно чистые сугробы заботливо укрывали беззащитную голую землю и серые асфальтовые дорожки. Снег лежал на обнаженных ветвях деревьев, широких подоконниках и черепичных крышах, засыпал ведущие к дому ступени, набивался под порог двери, покрывал перила, невысокие скамеечки и головы Санта Клаусов. Те машины, что не стояли в гаражах, превратились в огромные белые холмы. Весь городок выглядел, как поздравительная рождественская открытка.

Я стояла рядом с окном, и в душе моей все больше разгоралось лихорадочное возбуждение. Охваченная необузданным порывом, я обернулась и бросилась к шкафу, стягивая с себя халат и тонкую пижаму. Подхватив с полки первые выпавшие оттуда джинсы, я, прыгая на одной ноге, наскоро одела их. Натягивая на себя широкий вязаный свитер и перепрыгивая через несколько ступенек сразу, я летела к выходу. На ходу я стянула с вешалки зимнее пальто на меху, сунула ноги в высокие сапоги и распахнула дверь.

Лицо сразу же обожгло холодом, а нос защипало, однако это было приятное чувство. Сияющая белизна после полумрака дома оказалась настолько яркой, что в глазах зарябило. С наслаждением я полной грудью вдохнула чистый и свежий морозный воздух. Запасы метущего всю ночь снега наконец истощились, и теперь у меня перед глазами проносились лишь редкие искрящиеся снежинки. На улицах еще никого не было, поэтому ни один резкий звук не нарушал царящего вокруг оцепенения. Казалось, чья-то всемогущая рука остановила время, решив запечатлеть этот чарующий момент. Я сделала шаг навстречу этому сияющему миражу. Хруст снега под ногами прозвучал резко и громко в хрустальной тишине. Я остановилась, чтоб не нарушать царившее вокруг призрачное наваждение, похожее на сон.

А вот Майло явно не оценил всей прелести момента и с громким лаем бросился ко мне, оставляя на идеально ровной снежной поверхности глубокие борозды. Он бурно выражал свою радость от происходящего, носясь вокруг меня, подпрыгивая и ловя разгоряченным ртом ледяные кристаллики.

Вдруг он становился и несколько раз оглушительно чихнул от залетевшей в нос снежинки. Его недоуменная мордашка показалась мне такой смешной, что я расхохоталась и долго не могла остановиться, опустившись прямо в сугроб и радуясь, как ребенок. Я зачерпнула в пригоршню снег, и он серебристо засверкал, прежде чем начал прозрачными слезинками стекать по моей еще сохранившей домашнее тепло ладони. Майло подбежал ко мне, и я шутливо повалила его в снег. Он опрокинулся в сугроб, но тут же вскочил и отряхнулся, в восторге от нашей новой игры. И мы еще долго носились по заснеженному саду, наслаждаясь недолговечной, и оттого еще более ценной красотой этого зимнего утра.

***

В тот день державшие меня в тисках уныние и оцепенение впервые за долгое время сменились веселым оживлением и жаждой жизни. Я была переполнена клокотавшей энергией и остро нуждалась в том, чтоб ее выплеснуть. Словно очнувшись от глубокого сна, я с недоумением заметила, как сер, неприветлив и уныл мой неукрашенный и словно голый дом по сравнению с остальными, искрившимися золотистыми огоньками и развешенными на елках игрушками. Крайне раздосадованная этим обстоятельством, я решила немедленно исправить ситуацию. В конце концов, сколько же можно сидеть здесь, погруженной в жалость к себе, обиду и чувство оторванности от остального мира. Ведь сейчас Рождество, время полного обновления! Пора бы и мне наконец возвратиться к жизни.

Настроенная как никогда решительно, я тут же развела бурную деятельность. Перво-наперво я, вооружившись фонариком, провела ревизию полутемных и отдающих затхлостью кладовых дяди и тети. Мои поиски увенчались успехом, и среди старого разобранного пылесоса, садовых принадлежностей и нескольких пустых банок я обнаружила коробки с елочными игрушками, искусственным снегом, мишурой, гирляндами и даже несколькими стеклянными шарами с медленно плавающими внутри снежинками. Поднимая в воздух клубы пыли и тяжело пыхтя, я перенесла все это в гостиную и принялась за дело.

Прежде чем приступить, я щелкнула кнопкой пульта и впервые за все это время включила телевизор, правда, без особой надежды, что он заработает. Некоторое время он задумчиво потрещал, однако сжалился и все же соблаговолил включиться. На экране ожидаемо проигрывали рождественскую рекламу Кока-Колы, и я сделала погромче. Не то чтобы мне сильно нравилась реклама Кока-Колы, но наконец-то в доме раздавались еще какие-то звуки, помимо моих тихих шагов, и это сразу развеяло гнетущее ощущение пустоты и запущенности. Я сразу же оживилась, а Майло уже возбужденно рылся в содержимом коробок. Когда он поднял голову, с его шеи спускалась серебристая мишура, и он раздраженно пытался выпутаться из нее. Я со смехом помогла ему освободиться.

Не отвлекаясь больше, я начала придавать дому праздничный вид: развесила веточки елей и притрусила их искусственным снегом, расставила маленькие фигурки Санты, тонконогих оленей и стеклянные шары, наклеила на окна затейливые бумажные снежинки, прикрепила на стенах и вокруг оконных рам гирлянды. Затем я оделась потеплее и, накинув на голову капюшон, вышла на улицу, чтоб украсить дом снаружи. Занимаясь этим, я напевала продолжавшую навязчиво играть у меня в голове песенку «Джингл бэлз». Все это заняло гораздо больше времени, чем я думала, ведь мне то и дело приходилось отвлекаться и гоняться за Майло, чтоб отобрать у несносного пса сворованную гирлянду или елочную звезду. Но мои труды были вознаграждены по достоинству.

Дом было не узнать. Он совершенно преобразился, словно сбросив с себя старую и ссохшуюся скорлупу, и предстал в новом, обновленном обличье. Вокруг украшавших вход колонн обвивалась пушистая яркая мишура. Стены и окна засияли ласковым золотистым светом гирлянд. На растущие в саду деревья я развесила небольшие стеклянные лампы, сразу же придавшие их костлявым ветвям праздничный вид. На площадке перед домом, словно приветливый хозяин, стоял набитый ватой снеговик с кокетливым котелком на голове. Правда, голова его была немного оторвана от шеи и кренилась на бок, однако я постаралась исправить это упущение, обмотав его старым бордовым шарфом, найденным в кладовой.

Но лучше всего выглядела высокая елка, которую я украсила до самой верхушки, притащив дядюшкину стремянку и рискуя свернуть себе шею. Однако все обошлось благополучно, и теперь елка горделиво посверкивала многочисленными звездочками, полумесяцами, фигурками оленей, разноцветными фонариками, лакричными конфетами и мишурой. Теперь мой дом выглядел ничуть не хуже соседских, а, главное, в его стенах снова властвовал дух жизни.

***

Наконец наступило Рождество. Я проснулась гораздо раньше обычного с детским чувством радости от наконец наступившего праздника и одновременно легким огорчением, что скоро он закончится, а завтра будет уже совсем обычный день. Но сейчас было только раннее утро, так что все еще было впереди.

Решив, что сегодня у меня непременно должен быть праздничный ужин, я отправилась по магазинам. Удивительно, однако сегодня лица делающих последние покупки людей вовсе не казались мне неприветливыми и отталкивающими, как раньше. Напротив, все они были такими располагающими и дружелюбными, что я с трудом сдерживала неожиданный порыв пожелать им счастливого Рождества.

Немного увлекшись, я полностью заполнила корзинки индейкой, яблоками, сыром, ветчиной, банками с оливками и горошком, грибами, морковью, пастернаком, беконом, ягодными заправками, соусами и множеством других вкусностей. Кажется, склонность к неумеренным покупкам передалась мне генетически от мамы. Также я купила немного сливок, сахара и корицы, чтоб приготовить эгг-ног. Каждое Рождество мы готовили этот традиционный напиток, и его пряный аромат, заполнявший собой все комнаты, был для меня неразрывно связан с праздничной атмосферой. Упаковав все это богатство в несколько холщовых сумок, я, отдуваясь, едва дотащила их до дома.

На этом этапе мой энтузиазм заметно поутих. Дело в том, что самым сложным приготовленным мною блюдо была готовая лазанья-болоньезе, которую нужно было разогреть в микроволновке. А уж рождественский стол мне и подавно был не по зубам. Но я быстро взяла себя в руки. Немного подумав, я вдруг вспомнила, что еще в первый день приезда я обнаружила тетушкину поваренную книгу и тут же небрежно засунула ее куда-то за коробку с приправами как совершенно бесполезную вещь. Пошарив рукой где-то в закромах шкафчика, я действительно обнаружила там изрядно потрепанную и испачкавшуюся книжонку. Я заглянула в содержание и с самым решительным видом отправлявшегося на фронт воина открыла ее на разделе «Рождественские рецепты».

Спустя пару часов мою кухню было не узнать: настолько бурной деятельности эта небольшая комната еще не видывала. На каждой технически пригодной для этого поверхности были разложены продукты, расставлены многочисленные мисочки и тарелочки с блюдами на разных стадиях приготовления, валялись пакетики с душистыми приправами и смесями трав, разбросаны ножи, венчики и чесночницы, а на деревянных дощечках лежали нарезанные овощи и ветчина. На всех конфорках с бульканьем кипела вода, тушилось мясо, отваривался картофель и жарились до золотистой корочки грибы. В пышущей жаром духовке запекалась индейка, щедро обмазанная клюквенным соусом и сдобренная специями. В блендере с оглушительным грохотом взбивалось тесто на пирог, а в микроволновой печи растапливалось масло. И во всей этой кулинарной какофонии с раскрасневшимся от жары лицом металась я, одновременно шинкуя куриную грудку на салат с анчоусами, готовя легкую заправку с лимонным соком, помешивая содержимое сковородок, взбивая яйца со сливками для эгг-нога, убавляя огонь под кастрюлями и прибавляя его в духовке, уворачиваясь от летящих брызг раскаленного масла и спеша выключить блендер, пока с него не сорвало крышку.

Я то и дело не могла найти нужных мне столовых принадлежностей или путала, какие из нарезанных мною сортов сыра предназначаются для салата, а какие – для нарезки. На печке уже выкипала вода, а растапливаемое масло успело пройти стадию закипания и перешло к испарению. Майло мешался у меня под ногами, из-за чего я то и дело с криками спотыкалась об него, и пытался украсть разложенные на столе аппетитные кусочки ветчины. И, судя по тому, с каким таинственным видом он сидел сейчас в дальнем углу кухни и избегал смотреть мне в глаза, ему это все-таки удалось. Однако, несмотря на всю спешку, неразбериху и сложности, я каждой клеточкой с трепетом чувствовала эту волнительную праздничную атмосферу.

Вытащив из духовки нежную, истекающую соком и источающую волшебный аромат индейку, я засунула в раскаленное жерло свой любимый морковный торт. Выпечка была для меня уровнем, достичь которого я никогда даже не пыталась, но не могла же я оставить себя на Рождество без любимого лакомства. Ах, если бы только родители видели все кулинарные изыски, которые я сегодня наготовила, они бы всерьез задумались, не подменили ли их дочку.

Кстати, о родителях. Я весь вечер то и дело бралась за телефон, собираясь позвонить им и поздравить с Рождеством, однако, поколебавшись, клала его обратно. Конечно, большего всего на свете мне хотелось услышать их радостные голоса, однако я боялась, что мама опять начнет выпытывать, почему я покинула Нью Йорк в одиночестве, почему не приехала к ним на праздники, почему отказываюсь отвечать на расспросы. На меня нахлынут воспоминания, снова одолеет с таким трудом отогнанная грусть, и настроение будет безнадежно испорчено.

Однако родители избавили меня от сомнений, позвонив мне сами. Проигнорировать звонок, конечно же, я не могла, так что я ответила. На фоне музыки и гомона гостей я услышала их бодрые, оживленные голоса, и моментально расслабилась. Оказалось, что я переживала совершенно напрасно: мы очень тепло поздравили друг друга, и даже от мамы не прозвучало ни намека на упрек или неудобные расспросы. Видимо, она помнила о нашей предыдущей ссоре и решила больше не поднимать больную тему. Я рассказала им о своих кулинарных достижениях, а она перечислила все последние новости о приехавших отпраздновать с ними Рождество друзьях семьи, и похвасталась очаровательной сумочкой от Марка Джейкобса, которую привез ей Джордж из Нью Йорка. При упоминании этого города я напряглась, однако мама лишь еще раз поинтересовалась, все ли у меня хорошо, и заверила, что их двери распахнуты для меня в любое время. Я убедила ее, что у меня правда все отлично, что я тоже очень скучаю и вскоре обязательно приеду навестить их (хотя и не была уверена, сколько в этом правды). Еще раз поздравив их с праздником, я положила трубку.

Из кухни уже доносились аппетитные запахи морковного торта, в котором чувствовались соблазнительные нотки мускатного ореха и корицы. В еще более приподнятом настроении после разговора с родителями, я, напевая, начала накрывать стол в гостиной. В тетушкином комоде мне удалось отыскать довольно красивую, хоть и староватую, скатерть с золотистыми ажурными краями. Застелив стол, я начала сносить из кухни все приготовленные блюда. Вскоре вся поверхность стола была полностью заставлена тарелочками, вазочками и салфетками.

Я с гордостью смотрела на творение своих рук. На тарелках аппетитными горками возвышалось рассыпчатое картофельное пюре, салат с анчоусами, канапе с мягким сыром и изумрудными оливками, чернослив, зеленый горошек, ветчина с пряными травами, брюссельская капуста, шпинат в сливочном соусе и фаршированные яйца. В самом центре всего этого великолепия величественно красовалась индейка с золотистой хрустящей корочкой и ломтиками красного лука. Рядом я поставила стеклянную вазочку с любимыми трюфельными конфетами. На кухне дожидался своей очереди морковный торт с пропитанными нежными сливками коржами. Конечно, мне придется объедаться всем этим еще в течение недели, зато у меня было настоящее Рождество.

Мой рот давно уже был наполнен слюной от витавших по комнате запахов, поэтому я не стала дольше себя испытывать. В мгновение ока я наполнила большую тарелку с цветочным узором всем, до чего смогла дотянуться, и с наслаждением приступила к трапезе. Словно по волшебству, все блюда получились потрясающе вкусными. Мое умение готовить действительно стало рождественским сюрпризом. Интересно, чего еще я о себе не знала?

Праздник прошел прекрасно. Я уплетала казавшиеся еще более вкусными от осознания того, что я приготовила все сама, яства. Разноцветные огоньки гирлянд плясали по стенам, как блуждающие светлячки. По комнате струилась веселая праздничная музыка. На кухне меня дожидался морковный торт. В хрустальном бокале мягко пенился сладкий эгг-ног с ромом. Майло неотрывно поглядывал на индейку. Он понимал, что его ждут косточки с аппетитными кусочками мяса, так что и у него сегодня будет пиршество.

Всю меня окутывало блаженное тепло, а на душе было радостно и спокойно. И тут, совершенно неожиданно для себя, в ту минуту, когда я должна была бы страдать от того, что в рождественский вечер сижу в одиночестве, я впервые за долгое время насладилась пребыванием с самой собой.

– Ну что, Майло, счастливого нам Рождества, – сказала я своему единственному другу.

Майло бодро гавкнул в ответ. Я улыбнулась, отсалютовала бокалом и сделала глоток.