– Я знала, что мы все когда-нибудь умрём, но надеялась, что потрепыхаться успеем. – больше для себя произнесла я, и вдруг поняла, что меня все услышали.
Это мой ПадУ передал мысль через своих, а мне пришли одобрительные ответы и кряхтение близнецов:
– Потрепыхаемся, не баись! Ты ещё не всё знаешь, Мать, но уже близко подошла к пониманию. – мысленно произнёс Вилли.
Волна огня и жара пронеслась над головой, не задев ни волосинки. Я благодарно мысленно улыбалась своему ПадУ и он громко замурчал.
– Ждём ещё немного и потом двигаемся очень быстро. Звери впереди для зачистки. – и это мысленно сказал Вилли, у Буча другая интонация.
Мы осторожно двигались в развалины купола и среди битого стекла нашли спящих абсолютно целых мужчин и их ПадУ.
– Мать, ты знаешь, что делать. – Вилли жестом показал на ложе моего сына.
А я не знаю! Мне страшно, потому что мы сейчас должны умирать в агонии после атомного взрыва, а не будить спящих преступников. Паника, любовь, обречённость и уверенность в том, что я точно хочу продолжать жить, не смотря и вопреки, волной поднялась внутри меня и толкнула меня к сыну.
– Сынок! Кит! Никита! Ты нужен мне и нам всем! – склонилась я над ним и поцеловала в лоб. Тёплый, слегка влажный лоб без видимых повреждений.
– Мам? Ты что здесь делаешь? Тебе нельзя тут… – сын сел и осёкся, оглянувшись по сторонам, – Что происходит? Где купол? Где охрана?
– Ты вырос. Я оставляла здесь мальчика, а проснулся воин и вождь! У нас война. И именно тебе придётся вести этих воинов на защиту страны, мой сын. – я говорила и в то же время видела его недоумённый взгляд.
– И на каком языке ты это сейчас сказала, а главное – как я понял тебя? – Никита смотрел на меня, а я обернулась к своему ПадУ.
– Телепатия? – я погладила густой мех зверя и услышала благодарный рокот мурчания.
– Так, волшебница мать – разговаривающая со зверьми, война, что ещё? – мой сын быстро одевался и остальные проснувшиеся мужчины тоже.
– ПадУ как-то собирают и чистят радиацию. Они наша защита, оружие, сила и друзья.
– Хорошо. А это кто? – Кит кивнул в сторону близнецов.
Я познакомила его с Вилли и Бучем, вкратце пересказав события дня.
Мужчины пожали руки – Вилли долго пожимал, практически завладел рукой моего сына на время.
ПадУ возле каждого мужчины присели в странной позе, изменяя спину, как будто кресло для седока. Некоторые мужчины и юноши, ничего не понимая, пристально смотрели на нашу разношёрстную компанию.
И тут я услышала знакомый, но очень далёкий голос. Мне так не хотелось его вспоминать, что я отмахнулась, как от назойливого насекомого. ПадУ заворчал на меня и потянул за руку к проёму в стене.
– Мама, ты сходи в женский зал, пожалуйста! – сын как-то быстро втянулся в происходящее.
– Уж с вами не поеду. – ответила я и вспомнила про девочку за спиной парня.
– Оставь её со мной. Я постараюсь найти для неё заботливую женщину, пока ты не вернёшься. – обратилась я к парню и Вилли кивнул ему.
Малышка тут же перелезла на меня и так же крепко обхватила руками за шею.
– Зря ты не идёшь с ними, ну да время покажет. Не отмахивайся от зова, слушай себя.– обронил Буч, посасывая палец, как делают маленькие дети.
Я обернулась, чтобы уточнить, но только увидела, как красиво взлетали ПадУ с всадниками из развалин, окружённых стеной печали.
Женский зал был меньше мужского, более закрытый и совсем не пострадал от взрыва – что было странно, но логично. Кто-то должен продолжать род, если мужчины погибнут.
Женщины не спали вообще – несколько были с новорожденными и кормили грудью. Малышка-обезьянка с визгом радости кинулась к женщине средних лет с младенцем на руках. Ну, хоть тут всё хорошо.
Я всплеснула руками, разглядев девчушку, которую заприметила гуляющую с сыном, накануне его проступка. А за курение ли его поймали?
– Ты беременна? – обняла я девушку и быстро осмотрела на повреждения – цела и невредима.
– Видимо да. Только не ругайтесь, мама Полина!
– Ох, дети, ведь можно было получить благословение, и ничего бы не было! – я снова крепко обняла её.
Близнецы смешно зашли за мной, закрыв руками глаза.