13. Бег
Машину, сделав порядочный круг по дворам, она бросила возле прихода всего в нескольких кварталах от места столкновения, после того, как её взгляд зацепился за плавные обводы джипа со знакомой чёрно-золотой эмблемой, припаркованный на приходской стоянке, и это решило вопрос будущего транспорта. Выйдя, Алиса одним рывком сорвала дверь микроавтобуса с петель и заглянула в фургон. Бет корчился под лавкой в углу. Лицо серое, глаза чёрные, провалившиеся, словно и не было этих суток отдыха.
– За мной, – прохрипела Алиса – голос не вполне слушался её, норовя сорваться на рык или хищное шипение.
Отвернувшись, она тут же направилась к джипу со знаком «Единой Церкви», вскрыла дверь и села за руль. Как и ожидала, автомобиль был оборудован для работы исповедальней на колёсах. Завела мотор. Для удобства сорвала с панели перед пассажирским креслом кассовый аппарат и через окно выбросила на улицу. Тонко звякнув, ящик подскочил на камнях и выплюнул из щели желтый листок чека.
«Отче наш, иже еси на…».
Алиса отвернулась – в машину рядом плюхнулся бет, всё также несгибаемо прижимающий к груди её нетбук.
– Положи на заднее кресло. Держись, – сквозь всё ещё острые, выступающие зубы, процедила Алиса и выжала сцепление.
Автомобиль бодро сорвался с места, доказывая, что «единоцерковники» знают толк в технике и содержат её не для вечерних прогулок. Выехав со двора на основную дорогу, Алиса пристроилась в средний ряд и повела, не повышая скорости. Её тело нехотя возвращалось в обычную форму, а бет производил впечатление страдающего от передозировки наркомана – встречаться с дорожным постом при таких внешних признаках не хотелось.
Не отрываясь от вождения, Алиса покосилась на приборную панель. В бортовом развлекательном компьютере, конечно же, не скрывался ни телевизор, ни плеер, зато экран высвечивал электронную аудиотеку с плей-листами просветительных книг миссии «Единой Церкви» и местное радио.
Тронула сенсорный дисплей, активизируя приём. Из угла на весь экран раскрылась панель управления – под каждой кнопкой настроенная радиостанция. Тронула первую.
–…Мирошенко объявил о поддержке общественного движения «Рось свободная» православных меньшинств на территории федерации. Президенту направлен доклад, освещающий сотни зарегистрированных случаев притеснения и уничтожения православных общин пособниками «Единой Церкви»…
Нажатие на кнопку. Станция номер два.
– …кодекс поведения для служащих офисов. Это уже восьмой кодекс, утверждённый комиссией по духовному возрождению нации. Напомним, что первым был принят кодекс поведения для учителей, послуживший основой для очищения рядов и приведение школ в соответствие с высокими требованиями единоцерковной веры…
Нажатие.
– …возвещено как «чудо» рождение ребёнка у пожилой женщины-активистки движения «защитников Единой», зачавшей без связи с мужчиной от просмотров фильмов о Марии на одном из заседаний движения. Мальчик и мать здоровы, переведены из акушерской палаты в…
– …и только молитва, идущая от сердца, и любовь к ближнему своему помогут превозмочь! Мы должны объединиться, чтобы пережить тёмные времена! И те ничтожно-смутные, погрязшие в гордыне общины якобы православных церквей, недостойные даже пыли на плаще Единой Церкви, должны быть сметены с земли нашей и…
– …полицейские удерживают оцепление вокруг зоны действий спецотрядов по борьбе с религиозными преступлениями. Преступники отказались сдаться и оказывают активное сопротивление…
– …карательные облавы на общины бомжей. Полиция изымает детей для принудительного сопровождения в обучающие лагеря. Изымаются младенцы и дети до десяти лет, для коррекции сознания и превращения в полезных работников. Оказывая сопротивление, бомжи подожгли несколько домов и ранили двух солдат. Отряд открыл огонь на поражение и…
– …не пройдя тестирования на духовную зрелость, старшеклассник выпрыгнул в окно девятого этажа и…
Когда Алиса потянулась нажать следующую кнопку, Данила ухватил её за запястье.
– Выключи. – Попросил он. Губы у него были белые, а в глазах стояла боль.
Алиса ткнула в «выйти» и уставилась сквозь лобовое стекло в серое полотно дороги.
Машину бросили на выезде из города, загнав в лесок рядом с поселковым магазином. Невдалеке проходила лесная полоса, туда Алиса и направилась, уверенно таща за собой негаданного товарища. Они не разговаривали, не смотрели друг на друга прямо, но, когда, забывшись, что имеет дело с отребьем, Алиса подавала жесты, принятые в её среде, Даниил реагировал безошибочно. Теперь и он уже несколько отошёл от происшедшего, лишь едва похрамывая и держась за рёбра, да и она одолела обратную трансформацию и теперь только морщилась, тревожа раны, уже, правда, не кровоточащие. Шли долго, прячась от мощного летнего солнца в тени лесной тропы и коротко отдыхая по несколько секунд, садясь под стволы и обнимая руками колени. Алиса подавала пример, и Даниил тут же пристраивался рядом. Он изнывал от солнца значительно больше, чем она – глаза слезились, едва различая дорогу и очертания идущей впереди девушки, голова кружилась, а тело мелко дрожало от перенапряжения.
На одной из стоянок, Даниил спросил:
– Куда идём?
– В город, – буркнула она.
Даниил долго молчал, прежде чем заговорить вновь:
– Там уже стоит кордон, и каждый знает твоё лицо…
Алиса неохотно разлепила глаза и сонно отозвалась:
– Там – ответ.
– Резонно, – согласился Даниил и, сдерживая лихорадочный стук зубов, спросил: – Хочешь знать, кто тебя предал?
– Да.
– А всепрощение? Ты же работаешь на церковь, должна соблюдать заповеди…
Алиса ответила, смотря совершенно пустыми глазами перед собой:
– Именно потому, что я работаю на церковь, я не соблюдаю заповеди.
Даниил огляделся вокруг, смотря на мир через радужные разводы слёз. На тёмных дубовых стволах лежали золотистые пятна, и едва заметно дрожали от ветра, словно пришпиленные кнопкой сусальные листики. По земле струилась чистейшей зелени трава – сочная, острая, высокая. И среди её колких листиков маленькими звёздочками сидели цветы, мелкие, меньше ногтя, но настолько белые, что казались брызгами меловой гуаши. Давя вдох, отзывающийся болью в груди, он наклонился и запустил ладонь в траву, словно в волосы. Потрепал, разгладил и, убрав лишнее в стороны, отыскал крохотный цветок – на стебельке-ниточке в облаке зелёной паутинки тонких листьев закачалась белоснежная звёздочка. Он упрямо смотрел на неё, словно хотел научиться видеть на свету для дальнейшего пути, а с глаз его стекали гной и слёзы.
Краем взгляда наблюдая за товарищем, Алиса передёрнула плечами, и поднялась:
– Идём.
Сделав крюк по лесу, вышли к посёлкам на окраине и уже по ним – тенями, гаражами, дворами, – к закату вернулись в город, войдя через спящий район. Теперь идти стало легче – вокруг тянулись грязные заброшенные районы простого люда, по вечерам спящего перед новым выматывающие рабочим днём, и это позволяло идти по тихим улочкам, освещённым только голубыми отсветами экранов из окон да тусклым жёлтым светом редких фонарей ещё советской эпохи. Но Даниил всё чаще отставал, болезненно припадая на ногу и щурясь на свет, и догонял, лишь когда Алиса останавливалась и ожидала. В очередной раз завернув за угол дома, она прошла почти до середины и вынужденно встала – время шло, а товарищ не показывался из-за поворота.
Нахмурившись, она повернула обратно. Выйдя из-за дома, никого не обнаружила. Пустая улочка, как и все, на рабочей окраине, грязная, замусоренная принципиально не вывозимым строительным хламом и брошенными машинами. Алиса села на четвереньки и, наклонившись к самой земле, втянула носом воздух. Знакомый запах телесной гнили и болезненного пота ударил по обонянию. Она ясно увидела путь бета, уползающего в сторону от дороги, туда, где между забором казённой поликлиники и гаражами стояли баки с мусором.
– Дрянь, – едва слышно выругалась она. – Помойная душа!
Несколько мгновений она мрачно размышляла, а потом решительно пошла к бакам.
– Выходи, – процедила она и сморщилась, ощущая всю гамму дурных запахов.
Бет толкнул ногой коробку, открывая своё временное убежище – он сидел у ограды помойки и, скрючившись, зажимал грудь руками. Алиса толкнула плечом в сторону бак, открывая себе дорогу к отродью и, подступив, присела, оказавшись на одном уровне с ним. Они смотрели друг другу в глаза, словно скрещивали клинками такие разные взгляды: уставший и агрессивный, – и молчали. Бет отвёл взгляд первым и начал медленно, неуклюже вылезать из своего укрытия. Алиса остановила – взяла за руку, бесцеремонно отводя её от груди, и угрюмо спросила:
– Что там у тебя?
Когда он расстегнул рубашку, стал виден тёмно-синий пузырь набежавшей под кожей крови.
– Слом, – коротко диагностировала Алиса, быстрыми пальцами пробежав вдоль отёка. – Когда успели?
Даниил облизал серые сухие губы:
– Не знаю.
Алиса презрительно сморщилась и процедила:
– Хрупкий ты. Чуть что – травма…
– Да, – он растянул резиновые губы в неживую улыбку: – Это же божье наказание, да? Значит всё правильно.
Она фыркнула и положила пальцы вдоль сломанного ребра и чуть надавила – Даниил, стремительно посерев, вскинулся, ртом хватая воздух.
– Станет больно, но постарайся не вопить, – предупредила она. – И ляг, чтобы не дёргаться.
Молча посмотрев на её собранное волевое лицо, он прошептал:
– Оставь меня. Я не могу бежать. Я буду только обузой.
– Будешь, будешь, – задумчиво отозвалась Алиса и, положив ладонь на его плечо, повалила и прижала к земле.
– Алиса!
Мгновение – когти появились на её ладони и тут же погрузились в его тело. Даниил вздрогнул, изгибаясь от боли и стремясь вырваться из капкана её захвата. Тщетно. Когти вышли из плоти, оставив в ней четыре глубокие ранки, словно лунки для гольфа, стремительно наполняющиеся красным. Только попытался закричать – Алиса придавила рот ладонью.
– Терпи.
Она наклонилась над ранкой и с языка пустила внутрь струйку слюны. Она упала в красную, уже выливающуюся лужицу, и та зашипела, раздаваясь в стороны, а потом скукожилась, сжалась и стала покрываться пушистым белёсым налётом на открытой ране. Посмотрев на бледное лицо Даниила, тяжело дышащего и жмурящегося от боли, Алиса наклонилась ко второй ранке. Потом к третей. Ранки на глазах затягивались плесенеподобной массой.
Закончив, Алиса села возле забора, лениво привалившись и отвернувшись в сторону дороги, чтобы отслеживать возможную опасность. Даниилу требовалось время, чтобы отойти от произошедшей процедуры – как физически, так и морально его подкосившей. Недолго понаблюдав за девушкой, бет свернулся возле и прикрыл глаза.
Алиса подняла его через полчаса. Беззастенчиво раздвинула края рубашки и посмотрела на ранки. От них почти не осталось следа – только ещё мелко пузырилась, нарастая, кожа. Она ощупала грудную клетку Даниила – кости стремительно срастались.
– Пошли, – кивнула Алиса, поднимаясь, – Всего три часа до рассвета.
И снова началось движение по тёмным дворам, подальше от магистральных улиц, где даже ночью не прекращалась жизнь, дальше от освещённых витрин и патрулей полиции. И всё ближе к району, в котором произошло дневное столкновение.
К точке вышли под утро. Проходя мимо – почти скользя едва приметными тенями по краю дороги, – заглянули на территорию дома. Как и ожидалось, по периметру стояли люди в чёрной форме. За забором ясно проглядывались меловые очертания скорченных фигур, а возле крыльца лежало пушистое рыжее тельце, захолодевшее, но никому не нужное – людей давно увезли в морг, но котёнок оставался лежать там, где его укусила железная пчела. Алиса, не останавливая движения, скользнула вдоль сада и ушла в ближайший проулок. Даниил догнал её на следующем повороте.
– Тебя ждут, – заметил он.
Алиса равнодушно пожала плечами.
Ещё дом прошли в молчании.
– Когда люди… одеваются в чёрное, – негромко, словно для себя, сказал Даниил, – свобода граждан есть только одна… – выбор между голодной смертью и молчаливой смертью.
– Это ты к чему? – подозрительно покосилась Алиса, как обычно, одетая в чёрное.
Даниил скупо усмехнулся и неопределённо повёл рукой:
– Чёрное скрывает правду. Любит тайны. И создано управлять. Чёрное оно и есть – чёрное. От чёрта…
Не изменившись лицом, Алиса прошла ещё шагов сто, прежде чем отозваться.
– У тебя стала лучше варить голова. Вон какими предложениями стал сыпать! – Наконец, проворчала она.– Но думает она у тебя не о том. Надо было оставить тебе рёбра сломанными…
Даниил, чуть бледнея, усмехнулся:
– Ну, тебе же не сложно всё вернуть, как было, правда?
Алиса задумчиво кивнула и указала вперёд:
– Остановимся там. Это тоже дом в имуществе церкви, и ещё не используемый.
– Используемый? А для чего используются дома?
Размышляя, Алиса почесала висок, вытянула из волос чёрные катышки спёкшейся крови и пожала плечами:
– Как пристанище для инициаторов, защитников Единой, нищих или изгоев общества, чью вину церковь не признаёт…
– Да уж… Тайная система, направленная против государства! Или людей?
Алиса покосилась на него:
– Ты многое пропустил, шлясь по помойкам. Сейчас церковь, как и тысячелетия до того, – часть государства. И не малая часть. Без её духовного руководства вряд ли страна смогла бы подняться до нынешних высот.
Губы Даниила тонко растянулись в резиновую дрожащую улыбку:
– Не вижу высот… Но ты права. Я многое пропустил. И хочу разобраться.
– Тебе бы не в этом разбираться… А в том, кто ты и за что инициирован, – хмуро посоветовала Алиса.
Хмыкнув, он угрюмо ответил:
– Это я буду выяснять в первый… черед.
Серый дом приветливо распахнул незапертую дверь.
Алиса оглядела открытое пространство комнаты, ничем не загороженное от встающего солнца, и указала Даниилу на наиболее затемненный угол.
– Спать будем по очереди. Ты – первый.
Возразить он не осмелился.
…
14. Передышка
Обняв колени, Алиса сидела на письменном столе, смотрела в окно и угрюмо слушала радио. Синий экран нетбука подрагивал столбиками эквалайзера и исправно гонял виртуальный ползунок по нарисованной шкале.
– …убийцы преподобного владыки отца Аттика, оказав вооруженное сопротивление, скрылись. Вниманию граждан города! Преступники хорошо вооружены и чрезвычайно опасны ввиду чего власти и управлении епархии настоятельно рекомендует сообщать об их перемещениях, не вступая в столкновения. О местонахождении преступников можно сообщить по телефону дежурной части или в любой приход «Единой Церкви». Приметы преступников…
– …братья и сёстры мои! Смерть отца Аттика – это огромная потеря для нас. Но не будем давать повода для межнациональной розни! Конечно, приметы преступников наводят на мысли об их турецких или еврейских корнях, но, пока нет достойной уважения информации, мы должны…
– …несмотря на обращения викария преподобного отца Матфея, за последние шесть часов в области было разрушено две малые мечети, пригородная синагога, приход баптистов, сожжена семья «свидетелей Иеговы», более трёх сотен пострадавших доставлены в больницы города и…
– …город ожидает прибытия преподобного отца Сергея, назначенного экстренным советом Единой Церкви на пост, занимаемый погибшим владыкой… Отец Сергей известен как один из реформаторов закона о миропомазании и уполномоченный на проведение обрядов освящения…
– … искать нужно в пригороде или по пути в другие регионы. А возможно и в других городах. Об этом говорит оставленная машина, брошенная на выезде из города. К сожалению, собаки отказались брать след – опытные преступники обработали следы химикатами или подручными средствами, вроде молотого перца или…
– … Георгий Мирошенко категорически отрицает свою причастность к гибели владыки, но, в связи с долгое время занимаемой им оппозиции к деятельности «Единой Церкви» в нашем регионе, на него наложен домашний арест до расследования всех…
Дотянувшись до клавиатуры, Алиса выключила программу и со вздохом запустила аську. «Гроссмейстер» был в сети. Прочитав последнее сообщение, Алиса перевела задумчивый взгляд на спящего у стены «бета».
– «Урааааа! Ты снова в сети!» – и кучу смайликов прислал Влад, и она невольно улыбнулась.
– «Привет, Влад. Рада тебя видеть. Как ты?»
– «Я-то как всегда. Ты как? Жива?».
Она кинула косой взгляд вниз, на распоротую штанину спортивного трико, уже одеревенелого от застывшей крови и усмехнулась:
– «Жива, конечно. Иначе бы не писала».
– «Уфф. Мне казалось, что дела совсем швах».
Алиса фыркнула и тут же переключилась:
– «Ты предупредил об опасности – знал или как?»
– «Скорее – ощутил. Вдруг словно заноза в мозг вошла – забеспокоился о тебе. И вроде никаких внешних проявлений, а сердце сжало. Знаешь, как оно бывает подчас… И объяснить это беспокойство с точки зрения материального подхода не получается».
Алиса закрыла глаза и без затруднений вызвала перед взглядом картинки. На зелёных холмах, в окружении старого леса тяжёлый средневековый замок с башнями, словно устремлённые ввысь ракеты, цветные окна с витражными картинами геральдических зверей. А дальше – огромный зал с высокими потолками, чёрным полом и шторами цвета запёкшейся крови, за которыми скрываются подтянутые люди в сером, такие же напружинено-спокойные, как и оружие в их кобурах. И в этом огромном зале всего один стол – такой же большой и шикарный, как и всё вокруг. Откинутая крышка ноутбука с золотым вензелем и драгоценными камнями на символе. И за ней почти не видно человека, сидящего за столом. Точка обзора стала смещаться в сторону, обходя закрывающий лицо экран компьютера… Алиса вспомнила последнее подобное видение и, вздрогнув, открыла глаза – узреть вновь человека в инвалидном кресле она не хотела. Не хотела закреплять в себе убеждённость в придуманной ущербности сетевого друга.
Наклонилась к клавиатуре:
– «Спасибо, твоё сообщение было вовремя. Если бы не оно – опасность действительно оказалась серьёзной».
– «Вот замечательно! А то я уже подумал, что стариковским бредом тебя просто переполошу».
– «Нет, это было очень важное сообщение».
– «Что у тебя произошло?»
Алиса повела плечами, откидываясь и расслабляясь от возникшего ощущения родственного объятия – заботливого и нежного одновременно. В размышлении поиграла на запястье бусинами накинутых чёток и ответила:
– «Это сложно объяснить, Влад… Давай не будем».
– «Ну, давай. Расскажешь, как будешь готова» – он опять прислал смайл, и она улыбнулась в ответ, чувствуя, что не ошибалась в друге. Захотелось на время забыть о произошедшем и снова, как обычно, разговаривать на грани меж серьёзным общением и странным флиртом меж незнающими друг друга людьми: – «Играешь?»
– «С чего ты взяла? И в чём?»
– «Я ещё не давала никакого согласия на то, чтобы рассказывать, а ты отвечаешь так, словно мы уже договорились и ты лишь делаешь мне одолжение, позволяя рассказать, когда я буду готова, а не прямо сейчас. И этим невербально подталкиваешь к нужным тебе действиям».
– «Во-первых, я не делаю одолжения, я только сообщаю, что ты можешь это сделать, и я с удовольствием выслушаю. Что в этом криминального? А во-вторых, я даже не ставлю каких-либо требований по времени – будешь готова и расскажешь, а нет – так нет. Ну и последнее – на правах пусть сетевого, но друга, я имею право спрашивать о таких вещах».
Улыбнувшись, Алиса кивнула экрану, словно собеседнику, и набрала ответ:
– «Настоящий джентльмен! Всегда выпутывается с честью! За что и люблю», – может быть, впервые определив чувство и сама подивившись, как легко и непринуждённо это получилось.
– «Так может быть мне будет позволено, – раз я такой замечательный, – всё-таки попробовать настоять на том, чтобы ты поведала мне если не всю свою историю, то хотя бы с какой стороны тебя настигла беда и могу ли я в чём-то помочь?»
Лицо Алисы свело в болезненной гримасе, словно она разрывалась между желаниями засмеяться и заплакать. Одёрнув себя, она ответила:
– «В моих проблемах ты вряд ли поможешь. Возможно, для их решения понадобятся деньги, но на данный момент необходимые суммы у меня есть. Как сложится дальше – не знаю».
– «Сообщи, как потребуется».
– «Ладно, сообщу. А относительно того, что со мной случилось»…
Алиса отправила сообщение и задумалась, смотря на молчаливое окно собеседника. «Гроссмейстер» терпеливо ждал – не торопил, не переспрашивал. И она продолжила:
– «Что бы ты делал, если бы однажды твоя семья отвернулась от тебя и позволила чужим людям делать тебе плохо?»
И замерла в ожидании ответа. Влад не торопился, видимо, обдумывая.
– «Ты уверена, что семья отвернулась?» – наконец спросил он. – «Возможно, твоя семья не догадывается о происходящем, считает, что тебе так будет лучше или просто не может изменить ситуацию».
Алиса грустно усмехнулась:
– «Возможно. Всё возможно, ты же знаешь… Только мне слабо верится в такое. Моя семья… Как бы сказать… Они знают всё и всегда. И всегда знают, как лучше».
– «Быть может, сейчас они тоже знают, как лучше и всё происходящее – лишь трудная ступенька на пути к светлому будущему? Поверь, очень часто молодым людям кажется, что линия судьбы заводит в одну сторону, хотя на деле она идёт в другую. Увы, но, научившись тактике к юношеству, большинство ещё не осилило жизненной стратегии. В этом нет ничего худого, что родители знают больше и стремятся сделать твою жизнь лучше. Главное, чтобы это не ломало тебя как личность».
– «Это ещё одно качество, которое уважаю в тебе, Влад, – умение быть толерантным даже в ситуации, когда задевают твоих друзей. Ты как модератор прославился именно тем, что оставался объективным всегда, вне зависимости от того, какие лица участвовали в конфликте».
– «Я знаю, Аля, но сейчас речь не обо мне…»
– «Верно. Я не знаю, что задумала моя семья. У меня сейчас нет с ними связи. Как правило, это весьма односторонняя система отношений. И дело даже не в том, что и как они сделают или останутся в стороне – у меня проблема не с ними. Просто я рассчитывала на их помощь и прикрытие от проблем подобного характера».
– «Ох, Аля! У меня всё более складывается ощущение, что я разговариваю с дочкой сицилийского мафиози! Твоего папу, случайно, не Карлеоне зовут? Ты лучше сразу скажи – некоторых из такого уровня птиц я знаю».
– «Прости, я не могу говорить откровенно, хотя именно с тобой и хотелось бы. Но поверь, что к мафии это не имеет ни малейшего отношения».
– «Не вопрос, Аля. Просто постарайся поберечь себя и обращайся, если нужна помощь – всё, что смогу, я сделаю»
Ответить она не успела – во дворе едва слышно стукнуло, и Алису сорвало с места. Упав ничком, она, струясь по дощатому полу, словно ящерица, передвинулась ближе к выходу, поднялась по стене и на мгновение выглянула в окно. Взгляд её стал мутным. Стиснув горло пальцами, она вдохнула и открыла рот, с едва заметным шипением вытолкнув воздух обратно. Звука не было слышно, но «бет» в углу комнаты вздрогнул всем телом, разворачиваясь пружиной. Вскинулась чёрно-седая шевелюра и глаза, наполненные мучительным ожиданием чего-то ужасного, снизу вверх упёрлись в неё. Алиса вскинула палец к губам и, кивнув на нетбук и рюкзак, взяла в руки по ножу, снова поворачиваясь к окну. Даниил скользнул к компьютеру и, бесшумно прикрыв крышку, привычно обернул его курткой.
Пока Алиса, задумчиво покусывая губу, всматривалась в окно, Даниил пробрался вдоль стены к ней и встал рядом.
– Кто там?
– Люди, – так же тихо ответила она. – Просто люди. Не спецы.
– Может быть…
– Нет, – качнула она головой, – Эти – за нами.
Лицо Даниила стало серым, но по губам пробежала кривая подрагивающая усмешка:
– Будешь рвать?
– Зачем? – пожала она плечами. – Это от профессиональной облавы сложно уйти, только прорываться… Да и люди, – она помолчала. – Это не солдаты, которые знают, на что идут.
– Точно, – криво усмехнулся он. – Солдаты – люди подневольные, им приказали – они пошли. Они – да, вполне знают, на что идут… Только не знают – зачем. А тут – вполне себе сознательные самостоятельные добродетельные соседи, решившие во имя вселенской справедливости линчевать парочку забредших в их район людей, лично им ничем не угрожавших. Конечно, очень в духе церкви одних убивать во имя всеобщего блага, а от других милостиво бегать – пусть и далее поступают также.
Алиса косо посмотрела на бета. Тот облизал губы, но спросил с вызовом:
– Не согласна?
Она отвернулась к окну. За мутным, загаженном мухами и исполосованным дождевыми полосами, стеклом она легко угадывала малейшие колебания воздуха от движения распаренных алкоголем и собственной храбростью тел.
– Нет, – коротко ответила она.
– С чем? – снова влез Даниил, сквозь занавеску внимательно оглядывая двор.
– Свой дом нужно уметь защищать. И в этом их право и обязанность. А солдаты охраняют порядок. И за это им платят.
Она повернулась уйти, но бет тронул за локоть и задержал. Обернулась она бешено – даже волосы поднялись дыбом у корней. Даниил отпустил и прянул.
Несколько секунд они смотрели друг на друга в упор. Алиса ждала, что бет отведёт взгляд, но тот встряхнулся и хрипло ответил:
– Все охраняют свой дом. Только одни делают это раз в жизни, стоя на своём пороге, а другие – всю жизнь грудью ложатся на гранаты у чужих окон… Но все – люди.
Она долго смотрела молча.
Бет дрожаще усмехнулся, отворачивая лицо и подставляя шею:
– Рви. Ты же знаешь, как это сделать.
Алиса посмотрела дальше, сквозь стекло, во двор, где уже не прикрываясь замаячили тёмные фигуры, и, внезапно схватив бета за горло, подтянула к себе и прошипела в побелевшие глаза:
– Смерти ищешь?! Не найдёшь, тварь! Ты вспомнишь всё и пройдёшь очищение! У тебя есть этот шанс, и ты его используешь, ублюдок! Или я буду рвать тебя всякий раз, когда ты откроешь свой гнилостный рот, но подохнуть не дам! Всё! – она оттолкнула его к выходу, – Уходим!
…