В иных случаях оно бы раздражало своими размерами и несуразностью, но в этот раз выглядело как спасательный круг тонущему. Автовокзал, откуда раз за разом отправлялись большие автобусы и транспорт поменьше, призывно сверкал электрическими огнями, обещая тепло и отсутствие дождя ждущим своего рейса пассажирам. Если же своего рейса нет… можно его придумать. Шин Минкё так и решил поступить, пройдя через автоматические двери внутрь. Все же пластмассовые кресла в зале ожидания выглядели более привлекательно, чем мокрый грязный асфальт. Он нашел себе подходящее вдали от основной шумной толкучки. Не так уж и комфортно, как дома, и крайне негативно для цвета лица, но ничего не поделаешь. Он уже начал придремывать, прижав сумку к себе обеими руками, как был невежливо выдернут из полусна.
– У вас какой рейс?
Над Минкё нависал полицейский, смуглый и полный мужчина лет пятидесяти с крайне недовольным выражением лица.
– Да вот, в Бостон, – ответил Минкё первое, что пришло в голову.
– Автобус в Бостон отъехал три минуты назад.
– Опоздал! – искусно выражая крайнее разочарование, воскликнул парень.
– Позвольте-ка взглянуть на ваш билет, – не отставал полицейский.
– Вообще, мне в Лос-Анджелес надо…
– Билет.
Совсем растерявшись, Минкё решил прибегнуть только к одному, совсем непривлекательному способу.
– Я не понимать вас, не говорить английский, – начал он тараторить всякую околесицу, разводя руками во все стороны.
Получалось настолько убедительно, что полицейский даже не стал задумываться над тем, как можно растерять все знания языка за пять секунд, и, чтобы не заморачиваться больше с крикливым иностранцем, он ушел обратно на надлежащий ему пост. Оставшаяся ночь прошла без особых происшествий, если не считать непрошеных мыслей по поводу полного отсутствия денег в кармане, так и норовивших заполнить все сознание. Справившись с этими надоедливыми элементами сознания и отложив решение на ближайшее будущее, Минкё все-таки заснул. Но оставшаяся ночь оказалась коротка, и вот уже солнечный свет, а не электрические лампы освещали помещение автовокзала, а заодно и весь город.
Да, солнце светило, прогнав остатки непогоды. А в голове, после экзотической ночевки, было пусто как никогда. По дороге в университет Минкё попытался хоть как-то привести свои мысли в порядок, но выходил только какой-то сумбур, который так и норовил напомнить отсутствие денег, к чему солидарно добавилось и недовольство желудка от отсутствия внимания к себе. В аудиторию для написания вступительного теста он пришел одним из первых.
Дальше все пронеслось как-то очень быстро, и, сдав листы с ответами и покинув аудиторию, Минкё тут же забыл все, о чем писал на этих самых листах. Может, и к лучшему, поможет сохранить душевное спокойствие. Теперь нужно было разобраться с документами, так или иначе, всегда и повсюду сопровождающими человека, и Минкё в частности, по жизни.
К счастью, в этот раз документы оказались не бесполезными бумажками, и паспорт иностранного гражданина дал большое преимущество. Эту ночь, не обещавшую быть спокойной, ведь результаты вступительного теста будут известны только на следующий день, ему было суждено провести под обычной крышей общежития. Оставалось решить только один-единственный немаловажный денежный вопрос. Не в кредит же жить! Получить новую кредитку отец сможет только завтра и завтра же все эти деньги переведет на счет университета.
– Твой угол там, мне не мешать, ничего не просить и не шуметь, – были первые слова, когда Минкё зашел в комнату, ему отведенную.
Грузный афроамериканец, как называли их здесь, выглядел довольно устрашающе, отбивая всякую охоту с ним заговорить. Минкё только кивнул в ответ на его слова, явно смахивающие на приказы. День как-то незаметно подкрадывался к концу, а он так устал, хотя, в принципе, ничего особенного и не делал, если не считать этот тест с собеседованием. Рухнув на кровать и растянувшись во весь рост, он мгновенно уснул, оставив все тяжелые решения и размышления над ними на потом. День был слишком долог.
*пучхимге – блюдо национальной кухни.
* * *
День за днем каждый раз все повторялось, все совершенно одинаковое, иного быть просто не могло. Вот и сегодня не стало исключением. Чонсу был близок к тому, чтобы заснуть прямо на месте, стоя в вагоне метро, ведь пришлось вставать рано, а он совсем не выспался… Куда уж тут бодрое настроение на целый день? Никакой кофе не поможет. Он с силой протер глаза, чтобы они не слипались совсем. И кто бы мог подумать, что у помощника, простого помощника секретаря так много работы? Нет, надо с этим что-то делать.
Вот и теперь. Станция Пхёндон, многочисленные пассажиры, солнце, не торопившееся просыпаться, гул автомобилей и свет фар… Привычная обстановка была и в офисе. Все носились с невообразимой скоростью по нескончаемым поручениям. Большой офисный принтер не знал покоя так же, как и все сотрудники, работая, не переставая, и тем самым издавая неимоверный шум, то и дело извещающий об очередном напечатанном листке однообразным сигналом. Было душно, несмотря на открытое окно, что никак не могло прибавить настроения.
– Опоздал, – бросил старший секретарь в сторону Чонсу, как только тот вошел.
– Только на три минуты…
Грозный взгляд секретаря Хон Сок Чжу в одно мгновение отбил все желание в дальнейшем оправдании.
– Извините, Хон-сонбэним*.
– Уже лучше. Теперь спускайся в отдел кадров, возьми договоры номер…
Дальнейший столбик цифр и названий с первого раза запомнить обычному человеку было невозможно, поэтому Чонсу уже давно привык к своему маленькому блокноту, где коротко записывал все требуемое и то, что просто могло пригодиться. Обычное начало дня, ничего нового. Если только другая марка кофе, потому что традиционная, любимая господином Кангом, закончилась в ближайшем магазине, что в принципе не помешало сделать выговор Чонсу и повторно отправить его за кофе, учитывая при этом ограничения во времени.
Может, Минкё был прав, советуя оставить эту работу, думал по дороге обратно Ким Чонсу. Еще немного и эта работа его доведет до… А, собственно, до чего она может довести? С такой мыслью Чонсу остановился на полной скорости, сильно пошатнувшись при этом. Уж точно не к хорошей подготовке к вступительным экзаменам.
Далее все было как обычно, как всегда и бывало, и Чонсу казалось, что он жил так всю свою жизнь, скучную и однообразную, спеша выполнить любое задание и страшась постучаться в дверь кабинета самого Канга, человека довольно приятного на вид, но имеющего чертовски неприятный характер, который он не стеснялся показать при каждом удобном случае, если его что-то не устраивало, а не устраивало его многое.
– Давай еще, – сказал Чонсу, сидя за барной стойкой, куда он притащился где-то за полночь.
– Может, тебе уже хватит? – ненастойчиво поинтересовался Окхи, смена которого выпала именно на сегодня.
– Не-а, – помотал головой парень. – Наливай.
Повинуясь заказу клиента, Окхи уже в который раз наполнил вместительный стакан сочжу, ведь дружеский совет денег никогда не принесет, да и не послушает этих советов сидящий за стойкой уставший до безобразия этот клиент. Несмотря на поздний час народу в баре еще хватало, а табачный дым затруднял рассеивание электрического света ламп, в результате чего в помещении царил полумрак.
– Ты сегодня один, без своего знакомого? – поинтересовался Окхи, вернувшись от очередного клиента.
– Да, о-один, – Чонсу зевнул. – Тот знакомый далеко. Уехал он. Отдыхает себе, наверное, там. Не то, что я тут.
Больших трудов и стараний он от Минкё не ожидал и представлял его непременно отрывающимся где-то в одном из клубов Нью-Йорка, беззаботным и нисколько не изменившимся.
– Тяжело приходится, да? – бармен сочувственно посмотрел на Чонсу.
– Нормально… сойдет.
– Точно? Ты поэтому сюда зашел так поздно?
Чонсу отпил немного из своего стакана, отставил его, подпер голову рукой.
– Вообще-то… устал. Надоело все.
– Отдыха не дают?
– Ага.
Чонсу вспомнил, как однажды был вынужден оставаться до поздней ночи, когда на подходе было уже следующее утро, всего лишь потому, что должен был систематизировать документы, отчеты и прочую бумажную ерунду, которую он и не запомнил, да и запоминать не хотел. Тогда он и домой решил не возвращаться, проведя несколько часов в этом самом баре, благо, он закрывался только утром, работая всю ночь. И все эти старания были всего лишь из-за того, что Канг, человек не последний в кругах юриспруденции, пообещал ему написать рекомендательное письмо. Только оно напрямую зависело от результатов его работы, весьма занудной и нелегкой, надо сказать. Слова «старание и терпение» перестали быть стимулом для него уже через несколько дней. Оставались только «привычка и полное подчинение».
А еще это недавнее письмо от новоиспеченного иммигранта. Интернет позволял связаться с кем угодно в какой угодно точке на свете, и электронные письма стали заменой живому общению. Но как Минкё в голову пришло написать на английском? Он же помнил уровень знаний языка Чонсу… Тогда ему пришлось переводить всю ночь, сидя со словарем. Электронные переводчики порой выдавали такие каламбуры и анекдоты, что унять смех удавалось только через несколько минут. Он немного сообщил о том, как и где живет, что-то еще, но почему по большей части писал о своем новом соседе? Письмо казалось, по меньшей мере, странным. Неужто американский воздух мог так быстро изменить человека? Чонсу глубоко вздохнул.
– Уже в восьмой раз за последние полчаса, – констатировал статистику вздохов бармен. – Знаешь, что? Уходил бы ты с этой работы. Или тебе сердечные дела покоя не дают?
– Н-нет вроде, – усмехнулся Чонсу. – Кстати, ачжосси, ты рассказывал тогда про того парня, Унсима. Так что с ним произошло поздно ночью?
– С ним? Если честно, я особо и не знаю. Сразу после этого он пришел сюда весь белый, говорил что-то непонятное, про подтасовку говорил… Давно это было. Больше он сюда и не захаживал.
– Ммм… – только и протянул Чонсу. – Налей еще.
В итоге все допустимое и недопустимое время было истрачено на сидение в баре. Определенно пора была уходить, чтобы потом вновь проснуться рано утром и повторить все опять. Весьма не увеселительное времяпрепровождение. Уже на улице ему взбрело в голову позвонить Кёнхи. Посмотреть на часы он как-то забыл. Просто домой не хотелось. Она ответила. Недовольным тоном, выговаривая упреки за то, что как всегда звонит внезапно и без всякого предупреждения, по большей части непозволительно поздно, но ответила.
– Омо… – первое, что произнесла она, когда открыла перед ним дверь своей маленькой квартирки, в которой жила одна. Ее длинные волосы оставались влажными – она недавно помыла голову. Как всегда симпатичная, как всегда элегантная. А он ощущал себя до невозможности помятым, каковым, в принципе, и являлся. – Тяжелый денек?
Он кивнул. Кёнхи пропустила его внутрь. Они часто засиживались так до утра, пропуская один-другой стаканчик сочжу. Бывало весело. Особенно, когда она загадочно намекнула Чонсу об одном должке, он сам не помнил за что, в качестве уплаты которого ему пришлось несколько дней играть роль ее бойфренда для того, чтобы она смогла отвязаться от «надоедливого и скучного очкарика», как она сама сказала. И когда ему пришлось выручать ее из одной ситуации. Впрочем, это уже отдельная история, и распространяться об этом не стоит, тогда она взяла с него слово не говорить про это под страхом смерти. Она училась в университете и подрабатывала… обычное дело.
– Опять до ночи занималась? – спросил ее Чонсу, зайдя нетвердым шагом к ней в квартиру. Первое, что бросилось в глаза – гора из книг, тетрадей и листочков, скрепленных вместе и валяющихся порознь. – Дай угадаю. Писала доклад?
– Какой ты догадливый, – усмехнулась Кёнхи. – В принципе, с тобой и не поспоришь. Да, писала доклад. Это о литературе в девятнадцатом веке в Ам…
– Только не об этом, – резко прервал он ее. – Не надо об этом.
– Ладно… – она чуть пожала плечами. – Хочешь рамён?
Как бы то ни было, и вкусным ли оказался рамён или вовсе нет, но остатки ночи, как и все эти тяжкие сутки, улетучились безвозвратно, превратившись в еще одно сухое предложение в новейшей истории. Небо, вначале еле окропляемое перламутрово-розовым блеском, светлело все больше, предваряя появление солнца. Время было такое, что бесполезно было ехать домой, и даже стыдно подумать об этом. На работу Чонсу вышел прямо из дома Кёнхи.
*сонбэним – обращение к более старшему по званию.
Так настал еще один бесконечный, скучный, до невозможности нудный день. Все как всегда. «Еще один шаг на пути к получению хорошей рекомендации», – твердил себе, тоже как всегда, Чонсу. Как всегда… за исключением одного «НО», не кажущимся столь важным сначала.
После обычного рабочего дня для Чонсу не было экзотикой оставаться в офисе. Может быть, это даже вошло у него в привычку, и сухие бумаги на долгое время еще оставались его ночными компаньонами в пустом темном помещении конторы. Этот день не стал исключением. Он что-то впечатывал в базу данных, готовил бумаги для секретаря Канга, даже кофеварку подумал почистить, потому что уже третий день многие были недовольны вкусом кофе, неуместно обладавшим оттенком ржавчины. Это тоже входило в его обязанности. Но быть почищенной кофеварке оказалось не суждено.
Аппарат этот стоял недалеко от дверей в кабинет босса, дверей с красивой табличкой «Канг Кёнмо, глава частного юридического агентства». В силу такого расположения Чонсу в любом случае должен был пройти мимо этих самых дверей, что и произошло в одиннадцатом часу ночи. Для начала он решил воспользоваться кофеваркой, надеясь согнать сон. Аппарат принялся шумно выполнять свою работу. Когда кофе приготовилось, вновь стало тихо. Тишина… Иногда сотрудники офиса поговаривали о заведшемся недавно здесь призраке – так угнетающе действовала на всех, оставшихся работать допоздна, эта тишина. Чонсу тряхнул головой, стараясь выкинуть из нее эти мысли.
Стук!..
Неожиданный звук, раздавшийся в тихом до этого помещении, казался невообразимым грохотом. Откуда это? Сердце замерло… Чонсу старался всеми силами вслушаться в эту вновь ставшую глухой тишину. Этот звук не мог раздаться нигде, как кроме кабинета Канга. «Вдруг воры?» – подумалось Чонсу. Он решил проверить, решаясь открыть дверь еще несколько секунд.
Резко открыв дверь, глазам Чонсу представился виновник безобразия – всего-навсего распахнутое настежь окно. За время его затворничества в офисе успел подняться сильный ветер, о котором предупреждали утром в прогнозе погоды. Облегченно выдохнув, Чонсу вошел в кабинет, чтобы закрыть окно, иначе ветер, свободно гулявший по всему пространству кабинета, мог навести тут невообразимый беспорядок, убирать который все равно пришлось бы ему. С закрытым окном снова настала тишина. Собираясь взять со стола кружку недавно приготовленного кофе, которую он поставил туда перед тем, как закрыть окно, он уже хотел выйти обратно к ожидавшей чистки кофеварке, но в кабинете было так темно, что путь перед собой можно было разглядеть с большим трудом, вследствие чего он больно ударился бедром о письменный стол. Для стола столкновение тоже прошло не без потерь, так как в следующую секунду с него упали несколько папок с документами, тут же разлетевшимися по всему полу и та самая кружка кофе, из которой не помедлила пролиться вся жидкость. Что ж, не ветер, так неуклюжесть. Все-таки включив свет в кабинете, Чонсу принялся собирать бумаги, особо не обращая внимания на содержание. Главное – чтобы первая страница следовала за второй и так далее в том же духе. Одна из папок понесла большие потери, чем все остальные, заставив Чонсу принять решение забрать ее с собой, чтобы высушить каждый листочек, а если урон окажется совсем непоправимым, перепечатать и на следующий день незаметно вернуть обратно. Он аккуратно положил папку в портфель, специальный, выданный агентством, и вернулся к собиранию бумаг, напевая какой-то простенький мотивчик, чтобы не было так скучно в этой глухой тишине. И все-таки одну строчку он нечаянно прочитал.
«…свидетель Чан Мин Сок, отказавшийся сотрудничать, – устранен. Улики уничтожены. Запись камер наблюдения…» – прочитал Чонсу.
– Откуда это? – он усмехнулся. – Розыгрыш что ли?
Он посмотрел подпись отчета: Отдел уборки территории. Перед глазами сразу всплыла серая, запачканная какао, дверь, которую так и не пожелали отмыть, отчего вставал вопрос: что ж это за отдел уборки такой, если свою дверь отмыть не могут. Свидетель Чан… Не тот ли, что пропал без вести после возбуждения уголовного дела о мошенничестве в особо крупных размерах? Чонсу взял следующий первый попавшийся листок. Сокрытие налоговых отчетов и фальсификация документов. Фальшивые свидетели и шантаж настоящих. Уничтожение улик… Чонсу вдруг всего передернуло. Агентство «Правая оборона» гарантировало законную и корректную адвокатскую защиту в суде. В рекламе. Но с каждым следующим листком становилось ясно, почему действительно адвокаты этой фирмы не проиграли ни одного дела. Да, они были мастерами своего дела, подкованными во всех отношениях, так сказать, поэтому выигрывали дела со стопроцентной вероятностью. Но, оказалось, какой мерзкой ценой. Агентство по защите невиновных перед лицом суда граждан оказалось агентством по сокрытию преступлений…
– Младший секретарь Ким! Ты что тут делаешь так поздно? Тут… в моем кабинете?
Низкий, немного хрипловатый голос раздался как гром среди ясного неба. Чонсу оторвался от листов и медленно поднял голову.
– Канг-сачжанним*… – тихо выговорил он. – Я… убирался здесь, вот. Окно было открыто, все листы и разлетелись.
Неизвестно откуда шеф взялся, будто из-под земли вырос. Лицо, кое-где украшенное парой морщин, ничего не выражало, будто было маской.
– Ты ведь ничего не успел прочитать? – мимоходом спросил Канг, подходя к своему столу.
– Нет, совсем нет, – Чонсу активно замотал головой.
– Точно? – шеф тяжело опустился в кожаное кресло. – Ну и хорошо. Тогда иди и проверь в сегодняшнем отчете, не нашла ли полиция пропавшего Чан Мин Сок. Я тут сам все приберу, ты только напутаешь.
– Так ведь Чан Мин Сок устранен… – вырвалось у Чонсу.
Неудачно. Он тут же закрыл себе рот рукой.
– Так все-таки прочитал, да? – ухмыльнувшись, сказал Канг, открывая ключом ящик стола и медленно доставая что-то оттуда. – Правильно, кто бы это не прочитал, представ такая возможность?
Ладони Чонсу вдруг стали влажными, а пульс начал учащаться.
– А ты всегда отличался старательностью, – продолжал Канг. – Так много работал, все выполнял. Я уж хотел тебе и вправду написать эту дурацкую рекомендацию в Университет Чхоннам. Ты ведь туда хотел поступать?
Чонсу быстро кивнул. Услышав глухой щелчок из-под стола, он тяжело сглотнул. Глаза шефа стали такими ледяными, что, казалось, могли бы заморозить все вокруг, а на губах все оставалась эта ухмылка, так не сочетавшаяся с его кое-где проблескивавшими сединами.
– Из тебя вышел бы хороший студент. Вышел бы. Если бы ты обладал одним хорошим качеством. Знаешь, каким?
– Каким? – прошептал Чонсу.
– Нелазания туда, куда не просят.
После этой фразы все последующие события сменялись одно другим со скоростью света. Канг вытащил из-под стола пистолет с глушителем. Чонсу попятился. Просвистела первая пуля. Еще десять сантиметров влево, и уже мало бы что пришлось увидеть Чонсу, но пуля зацепила только руку, чуть выше локтя. Быстрота событий и бешеный уровень адреналина в крови заставляли не чувствовать боли в руке, задетой пулей. Канг уже второй раз нажал на курок, но пуле снова не было суждено достичь своей основной цели. Чонсу сорвался с места не хуже, чем новейший скоростной электровоз без вагонов. К счастью, дверь оказалась не заперта, и следующая пуля пришлась на нее. Чонсу успел закрыть ее с другой стороны.
Коридоры темные, может, к счастью, может, совсем наоборот, но Чонсу предстояло бежать именно по этим темным коридорам. Лифтов пришлось бы долго дожидаться. Он бежал, как мог, чуть ли не кубарем скатился по лестнице, а кровь продолжала бешено стучать в висках, рукав рубашки уже пропитался этой кровью. Он не задумывался, куда ему стоит податься, где скрыться, он просто бежал, чтобы покинуть это чертово здание. Пока он справлялся неплохо. Но главное препятствие оказалось прямо около выхода.
Охрана. Ну да, конечно, у каждого более или менее уважающего себя предприятия была своя охрана. Это агентство не стало исключением. Как же ее обойти? Чонсу оглядел главный холл первого этажа. На ум ничего не приходило, а каждая секунда была на вес золота. Как же выйти отсюда… Окно! Да, это окно выходит на внутренний двор, весьма неплохо. Не тратя времени на церемонии, он рывком отворил окно и как можно скорее вылез наружу. Не замечая как долго, не замечая куда и как, не помня, как его портфель с одной из этих папок со страшными документами оказался у него в руках, он бежал, овеваемый холодным ночным ветром, в конце концов, оказавшись на многолюдной, несмотря на поздний час, улице.
*сачжанним – обращение к руководителю какого-либо предприятия.
* * *
На улице достаточно много людей для такого непривлекательного района города. На Фултон-стрит было действительно много прохожих, спешащих по своим делам с таким важным и напыщенным видом, даже если дел этих в действительности не было. Со стороны это напоминало муравейник, хотелось бы понаблюдать это дольше, но если ты уже находишься в этом муравейнике, приходится подчиняться общему движению. Так приходилось поступать и Минкё. Вот уже которую субботу он прохаживался от станции Рокэвэй Авеню по этой неприглядной на первый и на девяносто первый взгляд улице.
Уже около двух месяцев он учился в Колумбийском Университете Нью-Йорка, и сказать в восторге ли он от этого или в полном разочаровании однозначно он бы не смог. И да, и нет. Ему было действительно интересно, да. Но иногда все надоедало настолько, что он был готов бросить все и уехать обратно домой. Конечно, он не мог бы сказать, что не скучает время от времени по дому, нет. Но, тем не менее, он все еще оставался здесь, в Нью-Йорке и продолжал ходить в Колумбийский Университет. И конечно, продолжал получать по сорок пять долларов в неделю. Если повезет.
Его денежный вопрос оставался нерешенным еще некоторое время после потери всех денег в первый же день после приезда в Америку, вследствие чего в ремне брюк стало нужно проделать еще одну дырку. Деньги с карточки отправились на оплату обучения, ни воной больше. Сказать отцу, что он потерял все деньги в один день, Минкё побоялся. Но, благодаря удаче, или благодаря изворотливости, которой Минкё отличался с детства, а может, благодаря Уиллу Джексону, его излишне загорелому соседу, все-таки одолжившему ему немного денег на первое время, а может, благодаря всему этому вместе взятому, но Минкё удалось найти источник заработка, и даже себе по душе. И вот теперь он занимался редактированием некоторых статей в газете «Фриланс Репортэр». При устройстве на эту работу свое гражданство он решал не афишировать. На некоторое время.
– Интересный слог у тебя, Мэтт, – сказал ему главный редактор, когда Минкё пришел со своей первой работой.
Большую часть работы он отправлял по сети. Это экономило много аспектов жизни, среди которых время было не на последнем месте. Но все же раз в неделю ему приходилось ездить в главный офис газеты, необходимость чего ему объяснили весьма пространно. Для отчетности, наверное.