– Семь секунд!
– Орм, вы только убьете себя и всех здесь присутствующих, – Айкон не собирался сдаваться. – Это ваше устройство не сможет стоя на Ямантау, уничтожить жизнь на Земле!
– Восемь!
– Оно сможет, – пообещала Ада. – Оно поднимет Ямантау в небо, превратив ее в метеорит. Также как другие подобные системы запустят вверх горы в Америке, на Синае и остатки Эвереста, оторвав их от тектонических плит! Айк, умоляю тебя! Прекрати упрямиться!
– Девять!
– Вы с ума сошли! – Айкон ударил стоящего позади него солдата в пах и бросился вперед, намереваясь вырывать револьвер из рук Орма.
– Десять!
Грянул выстрел, перепугавший ворон, усевшихся несколько секунд назад на верхушки сосен. Айкон явственно почувствовал боль в сердце. Именно в сердце, с правой стороны, в том самом месте, где, как недавно оказалось, располагался один из самых главных органов в его организме. В голове у юноши пронесся вопрос о том, откуда Орм узнал о его анатомической особенности. А затем боль утихла. Айкон падал с открытыми глазами, поэтому отчетливо видел тот момент, когда его тело упало на землю, сильно приложившись о торчащий из взрыхленной почвы, но вот только никаких ощущений больше не было. Только холод.
..-.. – – -.– – -. . -.-.
последняя интерлюдия
Уважаемые жители Гренланда! Доводим до вашего сведения, что до нас все чаще стали поступать сведения об аномальной сейсмической активности. Просим воздержаться от любых путешествий на континент на ближайший месяц до тех пор, пока не станут ясны причины данной аномалии!
Текст экстренного оповещения.
За последние несколько дней на фоне аномальной сейсмической активности стало множиться число расколов в земной коре. По предварительным данным в общей сложности отмечено около двадцати наиболее широких и угрожающих целостности континентов трещин, из которых валит пар и вырывается кипящая лава. В ходе удаленного расследования учеными Гренланда было установлено, что эпицентром стала гора Ямантау, входящая в ранее стабильную горную Уральскую цепь. К источнику проблем направлены группы быстрого реагирования для выяснения обстоятельств и устранения проблемы. О результатах будет сообщено позднее по экстренным каналам связи.
Гренландский периодический журнал
5019 год, середина марта. Вчера земля напротив нашей когорты раскололась. Сначала нас слегка тряхнуло, что было не удивительно. Все-таки сибирскую тайгу последнее время часто трясло, в силу вулканической активности на Камчатке. Ну, мне так кажется. А потом появилась эта трещина. Земля просто провалилась куда-то вовнутрь, словно из недр планеты был выдран целый кусок. Грохот, естественно, был соответствующий. Мы сначала испугались, что сейчас все окрестные земли начнут осыпаться и проваливаться вниз, как это было на Камчатке близ сопок, но обошлось. Всего за несколько часов трещина расширилась примерно на два километра в длину и выросла на десять метров в ширину, а затем замерла. Единичные комья твердой невозделанной почвы по-прежнему ссыпались вниз, но в целом, ситуация стала стабильной, разве что из недр планеты стал подниматься густой плотный пар, словно ядро начало медленно и упорно испаряться. Кажется, в воздухе витает какой-то газ. Дышать стало труднее…
Заметки старосты сибирской когорты номер двадцать четыре.
Гора Ямантау обнаружена. Отмечается постоянная сейсмическая активность. Курумы обратились в каменные реки; местность трудно проходима. Хвойные леса пылают. К горе не подобраться. В двадцать два сорок на ее вершине было замечено нелегальное знамя. Предположительно, на Ямантау обнаружился не стабильный участок тектонической плиты, захваченный тератоидами…
Радио-отчет третьего отряда, направленного для ликвидации техногенных последствий.
Надвигающийся шторм… Ложная информация… Ситуация ухудшается. Цунами в поле зрения. Отмечается… Высота волны… ориентировочно до восьмидесяти пяти метров… Оценка в баллах… Ориентировочное время столкновения… Ждем… SOS…
Радио передача Атлантической Когорты, качество связи страдает, большая часть сообщения не записана, просьбы повторить остались без ответа.
Обнаружен труп. Обезображен дикими животными. В нагрудном кармане куртки обнаружены документы на имя Влада, четырнадцатая когорта Европейского континента. Причина смерти не установлена. Мультифакторный характер ран. При попытки пойти по следу убитого обнаружен неустановленный лагерь с незарегистрированными знаменами. Попытки начать разговор провалились. Начата перестрелка. В виду явного преимущественна противоположной стороны пришлось отступить с потерями в виде четырех убитых сотрудников ученого звена. Попытки связаться с другими отрядами безуспешны.
Радио отчет первого отряда, направленного для ликвидации техногенных последствий.
Вниманию когорт Северо-Американского континента! В силу определенных обстоятельств эпидемий черной смерти более не является ограничительным условием. За последние два дня наш континент прямо на глазах разваливается на части. Береговые линии меняются с каждым днем, земля в прямом смысле проваливается, уступая место либо воде, либо лаве. Центральные области континента покрываются все большим количеством трещин. В целях безопасности всем, у кого еще осталась возможность, следует прибыть к Тихоокеанской когорте для последующей эвакуации.
Текст экстренного оповещения для когорт Северо-Американского континента.
Попытка забраться на склон Яманату с целью обойти обнаруженный в районе горы нелегально разбитый лагерь провалились. Отряд постоянно подвергается нападению неизвестных существ, некоторые проваливаются во внезапно открывающиеся между камнями трещинами или оказываются погребены под пришедшими в движениями курумами. Накануне вечером несколько ученых сошли с ума, войдя в контакт с локальной атомной завесой, на деле оказавшейся странным существом, способным обращаться в пыль. В связи с мистическими событиями, окутавшими Ямантау, наш отряд отказывается от дальнейшего выполнения операции и запрашивает специализированную поддержку.
Радио отчет второго отряда, направленного для ликвидации техногенных последствий.
Внимание! Наблюдаем, как гора Ямантау поднимается над поверхностью планеты. Разрушения колоссальные. Земная кора рассыпается. Почти весь отряд уничтожен локальными природными катаклизмами. Гора постепенно ускоряет свой подъем, на ее периферии замечены странные устройства искусственного происхлждения, определяющие восходящую тягу. Ямантау предположительно рухнет обратно на Землю через час в шести километрах к западу от своего местоположения.
Радио-отчет третьего отряда, направленного для ликвидации техногенных последствий.
ВНИМАНИЕ! ВНИМАНИЕ! ВНИМАНИЕ! Час назад в небо планеты Земля поднялись четыре ее высокие вершины: Мак-Кинли, Синай, Ямантау, в том числе остатки Эвереста. По предварительным данным через шесть часов техногенные устройства, обеспечивающие их взлет, будут обесточены. В целях самосохранения настоятельно рекомендуем….
Сообщение прервано.
Экстренное радио-извещение, международная трансляция
Глава седьмая: Лодочник
Время определить не удается.
Локация неизвестна.
– Я умер?
– Ну, да, умер. Пуля в этот раз точно прошила сердце насквозь!
– Тогда почему я по-прежнему могу думать?
– Наверное, правду говорили, что какое-то время после смерти мозг еще какое-то время обрабатывает информацию!
– Тогда почему не слышно никаких звуков и криков?
– Ну, видимо, уши уже отмерли!
– А может я еще не умер, а просто в коме?
– Не исключено. Но с другой стороны, отрицать тот факт, что сердце насквозь пронзила пуля, бессмысленно!
Айкон не мог точно сказать, сколько времени он разговаривал сам с собой. Казалось, что в голове, после выстрела и, вполне очевидной, смерти появилось две отдельных личности, которые, пытаясь не упустить последние минуты работоспособности, вступили в бессмысленную перепалку, пытаясь отрицать очевидное. Однако время шло, а спор в голове все не утихал. Айкон осторожно попытался пошевелить пальцами и почувствовал странное, едва уловимое ощущение, словно по его рукам начали водить тонким пером. Это было не больно, но в то же время слегка не приятно. Открыв глаза и присев, юноша увидел только черноту. Она была практически повсюду, не позволяя определить, где верх, а где низ. Лишь небольшой участок вокруг сидящего Айкона имел свои размытые очертания, напоминающие обветшавший деревянный причал. Возле него была пришвартована длинная лодка, похожая на трирему в несколько уменьшенном варианте. В ее центре стоял высокий серый парус светящийся в вечном мраке зеленоватым свечением. Однако куда интереснее выглядел человек, стоящий на ее борту. Его лица не было видно: оно была скрыто длинным серым капюшоном, а кисти, выглядывающие из широких рукавов, были спрятаны в черных кожаных перчатках. В руках лодочник сжимал длинной деревянное весло со множеством насечек, больше похожих на зубы доисторических чудовищ.
– Плата! – существо на лодке вытянуло вперед руку и обратилось к Айкону.
– Что? – поинтересовался Айкон и удивился, как приглушенно зазвучал его голос.
– Плата! – повторил лодочник.
Айкон похлопал себя по карманам.
– Плата!
– Нет у меня никакой платы!
– Без платы на борт нельзя! – предупредил лодочник.
– Без проблем, я пойду обратно! – Айкон уверенно развернулся и тотчас же уткнулся носом в невидимую стену.
– Отсюда нет выхода, только путь вперед, – лодочник снова вытянул руку в сторону юноши. – Плата!
Айкон вновь начал хлопать по карманам. Все они оказались пусты, за исключением одного – нагрудного. Вытащив из нее старинную монетку, оставленную на память от матери, юноша, скрепя сердце, отдал ее лодочнику.
– Хм… Неплохо. Коринфский статер, – мужчина в балахоне начал придирчиво осматривать монету. – Афина Паллада на одной стороне, пегас на другой. Немного пошарканная, но в целом довольно неплохо сохранившаяся, особенно, если учесть то время, откуда ты прибыл.
– Время? Прибыл? Что вообще происходит? – Айкон на борт подниматься пока не торопился.
– Ты умер, парень, – без каких-либо расшаркиваний ответил мужчина.
– Как я мог умереть, если я по-прежнему дышу и разговариваю?
– Если бы за каждый подобный вопрос на лодку кидали дополнительно один обол, халк или драхму, то моя лодка уже давно бы потонула бы в смертельно кислотных водах Стикса, – лодочник, без лишних церемоний, кинул монетку Айкона в черные воды мистической реки. – Стикс принял тебя в свои владения, можешь подняться на борт. Я сопровожу тебя в царство мертвых!
– Эй, дед, ты меня вообще слышишь я живой! Живой я! – закричал Айкон, но внезапно замолчал.
Лодочник замахнулся на него веслом и изо всех сил опустил прямо на голову юноше, но деревянно-пластмассовое изделие прошло насквозь, словно Айкон не стоял у него на пути, и ударилось о деревянный пирс.
– Что за?
– Ты умер, парень, – огласил вердикт мужчина. – Не знаю как. Любая умершая душа рано или поздно попадает в царство мертвых, вопрос в том, каким путем. Тебе повезло воспользоваться моими услугами. Не знаю, откуда у тебя взялся старинный статер, но он избавил тебя от необходимости использовать другие входы. Тебе просто придется проплыть во мраке и холоде. А мог бы сидеть перед Осирисом и Анубисом, пока те взвешивали бы твое сердце на своих скрипящих весах. Их даже здесь, в моих владениях слышно.
Айкон не ответил. Он просто стоял на подгнившем деревянном пирсе, пытаясь привести в порядок свои мысли, попутно пытаясь определить, его ли это мысли на самом деле.
– Не советую долго там стоять, – лодочник еще раз широким взмахом руки пригласил Айкона на борт. – Поднимайся, ты уже оплатил путь в один конец до Бесцельно-Бесконечной равнины.
– До куда? – переспросил Айкон, вяло и медленно шагая вперед.
– До Бесцельно-Бесконечной Равнины, – повторил лодочник. – Места, где ты будешь обитать целую вечность, либо до тех пор, пока сам не найдешь выход к тому уголку, которого ты заслужил своими прижизненными поступками.
– Что вообще происходит? Вы вообще кто? – Айкон начал осыпать лодочника вопросами.
– С удовольствием с тобой поболтаю, – признался мужчина в балахоне. – Ты не представляешь, как тут бывает скучно. Я Харон, сын Эреба и Нюкты, титанов чья кровь и плоть составляет сущность мироздания…
– Я что внутри Бога? – ужаснулся Айкон.
– Не исключено, – хмыкнул Харон, посмотрев во мрак. – Хотя это маловероятно. Мой отец не настолько велик, чтобы стать всей Вселенной, однако, какую-то определенную ее часть он составляет.
– Это еще как?
– Метафизические и магобиологические особенности, не стоит тебе загружать этим свое покойное сознание, – махнул рукой Харон. – В общем, еще с античных пор, я, в силу своих заслуг и способностей, а именно благодаря психической устойчивости к ментальному влиянию мрака и темноты, стал перевозчиком вновь поступающих мертвых душ на противоположный берег реки Стикс, окольцовывающей Бесцельно-Бесконечные Равнины. Раньше я брал плату в виде одного обола, но потом, когда Бессмертных моего века стали забывать, я расширил способы оплаты. Так что, ты мог расплатиться не только старинной монеткой, но и при помощи любой кредитной картой греческого банка. У меня теперь даже терминал есть.
– Я ничего не понимаю! – Айкон схватился за голову.
– Это нормально, – Харон коротко кивнул головой. – Тебе нужно время, чтобы свыкнуться со своей смертью. Обычно на это не требуется много времени. Скоро сработает защитный механизм твоей нематериальной сущности, усиленный пагубным влиянием, так сказать, преддверия в Царство Мертвых. Как раз подождем остальных!
– Остальных? – Айкон поднял голову и посмотрел на деревянный пирс. Пока что там было пусто.
– Ну, да, остальных, – кивнул Харон, поглаживая весло. – Пока полная лодка не наберется, мы никуда не поплывем. Мертвые, живые, полуживые, но мое плавучее средство по-прежнему нуждается в ремонте. Да и я сам на всяких там витающих в воздухе энергиям долго питаться не могу…
– Ты не мертв?
– Нет, я Бессмертный! Как и другие.
– Какие другие?
– Боги, вы всегда называли нас Богами, – пояснил Харон.
– А разве это неверно? Люди всегда считали вас какими-то сверхъестественными сущностями, я бы даже сказал мифическими, основанными на образах древних пророков или природных явлений, которым не было объяснений! – Айкон присел под единственной на всю лодку мачтой.
– Отчасти это так, – признался Харон. – Поначалу, все Бессмертные были обычными людьми, но потом, когда их знания намного опередили века, они стали теми, кого вы окрестили Богами… Плата!
Лодочник так громко и неожиданно закричал про оплату, что Айкон подскочил на месте и вполне отчетливо ощутил, как екнуло уже остановившееся сердце. Разбираться в том, как и почему это ощущение настигло его, юноша не стал, сосредоточив свое внимание на том самом месте, где не так давно стоял он сам. По деревянному пирсу шли призраки. Их было семеро. Внешне они походили на людей, сотканных из синевато-серых полупрозрачных материй, вот только их облик был далек от облика Homo superior, к которому привык Айкон. Они были на порядок меньше и ниже, а их резкие и четкие квадратные черты лица прямо-таки врезались в глаза. Особо сильно бросались гордо поднятые подбородки. Из одежды на них были только странные прямоугольные куски ткани, сложенные пополам по вертикальной оси и скрепленные тоненькими бронзовыми пряжками в области плеч. Айкон уже когда-то давным-давно видел подобные изображения такого рода одежды, но никак не мог вспомнить, как именно она называлась. В голове его крутились целых три варианта названий: хитон, хламида и тога, но, пока юноша пытался сообразить, какое из них лучше всего подходит, призраки уже прошли по деревянному пирсу и оказались перед лодкой.
– Плата! – повторил свою избитую просьбу Харон.
Первый призрак сразу же бросил в вытянутую руку Бессмертного заранее подготовленную монетку.
– Кто это такие? – поинтересовался Айкон, прячась за спиной лодочника, пока первый призрак поднимался на борт.
– Люди, – ответил Харон, принявшись рассматривать монету. – В принципе, такие же, как и ты. Разве что родом из Древней Греции. Классической ее эпохи, если судить по этому оболу.
– Ты судишь о их жизни по монете? – скривился Айкон.
– Издержки профессии, – вздохнул Харон, швыряя обол в Стикс и протягивая руку за следующим. – В классическую эпоху, когда мой пантеон Бессмертных был в особом почете, мне всегда платили подобными оболами. Это был мой стандартный навлон. В классическую эру чаще всего платили вот таким вот серебряными оболами, – Харон продемонстрировал Айкону следующую полученную от призрака монетку. – С одной стороны Афина Паллада, с другой сова – ее верный символ. Иногда были более дешевые монеты. Потом, когда появились римляне моя плата расширилась до золотых триенсов. А уже потом, когда про мой пантеон благополучно забыли и перевели в категорию легенд и обычных сказочек, плата поступала самая разная. Центы, рубли, сикли, шекели. Порой даже пытались оплатить проезд через Стикс банковской картой. Хочешь верь, хочешь не верь, но мне даже пришлось установить терминал оплаты на корме для таких уникумов. Честно сказать, не знаю, как именно проходит процесс, но Стикс позволяет таким людям взойти на борт лодки, – Харон принял еще одну монету и пропустил следующего призрака. – Раньше меня бесили все эти разные монеты, а потом я свыкся. Даже пари иногда сам с собой заключаю, иногда бесы подтягиваются. Вообще, человеку достаточно верить в потустороннюю жизнь, чтобы попасть в Царство Мертвых в виде мыслящего привидения. Если люди верили в то, что греческая версия загробного мира более реальна, чем все остальные, то попадали сюда независимо от того, была ли при них греческая монетка и были ли соблюдены классические принципы захоронения…
– Я не верил ни в какие потусторонние миры, как я в таком случае тут оказался? Максимум, во что я верил, то это в то, что смерть это не конечная цель, – прицепился к словам Бессмертного Айкон, косясь на призраков на борту лодки. Те, естественно, отвечали странному для них человекоподобному существу тем же.
– Вера-то была, – Харон пропустил на борт последнего призрака и отчалил. – А направление задала монетка, что лежала в твоем кармане. Не может быть такого, чтобы душа умершего болталась между мирами. Такое бывает крайне редко. Привидения в домах никому не нужду, даже им самим. Привязка к одному месту любого с ума сведет.
Стоило лодки отчалить, как скрипящий сам по себе деревянный причал исчез, попросту растворившись в темноте. Зато вместо него четко обозначился Стикс, чьи сверкающие серебром волны отчетливо проскальзывали в кромешном мраке, показывая направление течение. Лодка пару раз качнулась из стороны в сторону. Под ней прошмыгнуло несколько игривых огоньков, потухших почти сразу же, как появились.
– Стикс проверяет, – пояснил Харон, заметив, что несколько древнегреческих душ заинтересовались этим явлением. – Он позволил вам воспользоваться моей переправой.
– Река живая? – поинтересовался Айкон.
– Нисколько! – прошептал Харон. – Просто убедить этих мертвых товарищей в обратном будет проблематично.
– Туповатые они! – хмыкнул Айкон.
– Будь повежливее, они стояли в начале того пути, по которому зарождалась цивилизация, начав изучать внешний мир более детально, – Харон опустил весло в воду и начал медленно и равномерно грести, в то время как парус, безвольно болтался на мачте, в связи с хроническим отсутствием ветра в мертвом царстве. – Да, они уверены, что молнии на небе – дело рук Зевса и поклоняются им, хотя Зевс на самом деле изверг всего одну молнию, да и то при помощи статического электричества, когда встряхнул свой шерстяной плед. Поверь мне, если бы старина Громовержец решил припугнуть доверчивых древних греков молнией и громом, то расколол бы пару гор и сжег бы озоновый слой Земли.
– Куда мы плывем? – Айкон встал посередине лодки и начал вглядываться вдаль.
– К началу Бесцельно-Бесконечной Равнины. Я же вроде уже говорил, – ответил Харон, продолжая грести.
– Что это за равнина вообще? – Айкон посмотрел в глаза лодочника, точнее на ту часть длинного капюшона, за которой они должны были скрываться.
– Равнина имеющая начало на берегах Стикса, но не имеющая конца, – пояснил Харон. – Куда бы ты не пошел, ты никогда не найдешь ее завершения. Ты либо будешь вечно идти вперед, либо окажешься на берегу Стикса. Предупреждаю сразу, переплыть его невозможно. Его смертельные воды забвения попросту сотрут тебя навсегда.
– А как же ад и рай? – Айкон задал вполне очевидный следующий вопрос, вытекающий из ответа Харона. – В любой религии есть ад и рай, добро и зло. Разве на самом деле существует одна бесконечная равнина?
– Отчасти, – Харон махнул веслом, отпугивая средних размеров склизкое существо, подплывшее к лодке сзади. – Где-то есть Ад и Рай, где-то Дуат и Поля Иалы, а в Греции был Тартар и Элизиум. Но на самом деле все иначе. Это вы, люди, придумали все эти названия, разграничения и загробные правила…
– То есть все это вранье, про то, что всем воздастся по заслугам в загробном мире?
– Нет, это чистая правда. Вот только вы, смертные, и мы, бессмертные, видим это по разному, – Харон не обратил внимания на то, что Айкон его перебил, и продолжил пояснения. – Все получат по заслугам, но опять же, вы, люди, все возводите в абсолют. У вас нет той золотой середины в суждениях, где добро и зло существуют одновременно в одном деянии, взаимодействуя и гармонируя между собой. На Бесцельно-Бесконечных Равнинах ты поймешь всю суть. Со временем. Вот скажи, что для тебя представляет Ад?
– Ну…, – Айкон задумался. – Мне всегда рисовались в голове серные ямы, кипящие котлованы, в которых вечно мучаются души умерших, а рогатые черти и летающие бесы тыкают в них вилами и насильно возвращают к месту пытки тех, кто пытается сбежать.
– Есть еще какие-то представления? – поинтересовался Харон. – А то на этом шаблонном куске абсолютного зла сложно что-то объяснить.
– Нет!
– Тогда поясню так, – Харон снова отпугнул веслом очередную склизкую тварь, подплывшую к лодке. – Для кого-то пыткой может оказаться ощущение боли. Но ведь есть люди с, эм, несколько извращенными пристрастиями, которым причиняемая боль идет только в радость. По большей части это психические неуравновешенные, больные люди. Разве для таких описанные тобой адские пытки могут стать всеобъемлющим наказанием? Или вот, представь, например, старичок, ничего особенного не совершивший, мирно живущий где-нибудь на берегу Крита в маленьком домике. Он обожает сидеть у себя на веранде, смотреть как играют внуки и перечитывать свитки и рукописи. Для него рай, это точно такое же спокойно и тихое место. А ведь во всем множестве Вселенных может найтись человек, для которого чтение книг может оказаться самым чудовищным наказанием…
– К чему вы клоните?
– К тому, что свой приговор каждая душа, оказавшаяся в Царстве Мертвых, коим представлена Бесцельно-Бесконечная Равнина, узнает за время скитания по его просторам.
– То есть, пока я буду бродить по этой вашей равнине, то рано или поздно наткнусь либо на котлован с кипятком, либо на райский сад с яблоками?
– Как-то так. В любом случае, тебе не дадут просто так сидеть на место. Рано или поздно твое наказание или поощрение за прожитую жизнь настигнет тебя. Сейчас сам все увидешь, – Харон указал вперед. – Хотя с другой стороны, если ты просто существовал, без хороших поступков или плохих, то просто будешь обречен вечно расхаживать в одиночестве.
Из темноты начали проступать очертания серой блеклой равнины. По ней бесцельно бродило множество призраков из всех возможных временных эпох, причем человеческими обличиями они не ограничивались. Там были и животные, чей призрачный серо-серый ореол сиял несколько приглушеннее, чем у людей, и странные человекообразные создания. И больше на Бесцельно-Бесконечной Равнине не было ничего. Изредка на глаза Айкону попадались редкие пепельно-серые деревца с кривыми сухонькими стволами, да призрачные пучки травы, которую жевали призрачные олени.
Вся равнина была равномерна освещена сероватым блеклым светом, вот только его источника Айкон не увидел. Небо над равниной по-прежнему оставалось черным, как впрочем и противоположный берег Стикса, тогда как та часть реки, что билась об освещенный берег равнины также была подсвечена таинственным невидимым источником света. Вполне возможно, что свет исходил от гуляющих душ, но с другой стороны, светиться могла и сама земля под ногами, представляя не что иное как душу самой Вселенной.
– Я смогу узнать, что случилось на Земле после моей смерти? – поинтересовался Айкон, пока Харон причаливал.
– Своей Земли ты не увидишь, это запрещено, – ответил лодочник. – Даже если найдется еще не закрытый способ сделать это, гарпии или фурии дядюшки Аида утащат тебя и сотрут.
– В смысле своей Земли? – переспросил Айкон, сразу же забыв про гарпий и фурий.
– Ты что же уверен, что твой мир был единственным? – впервые за все время плавания Харон рассмеялся. – Вселенная бесконечная и в ней столь же бесконечной количество миров. Одних только версий Земли с разными вариантами историй для каждого его жителя исчисляются триллионами версий. Какие-то существуют долго, какие-то вскоре перестают…
– То есть вы хотите сказать, что есть какая-то альтернативная реальность, в которой я не умер?
– Да, и возможно не одна. Как впрочем, есть и несколько отдельных реальностей, в которых ты так же был убит, – Харон каким-то волшебным образом удлинил весло и, воткнув ее в илистое речное дно, стал использовать как якорь и трос одновременно, начав притягивать лодку к пепельно-серому берегу. – Каждый более-менее значимый выбор человека, вынужденный или осознанный, создает в его жизни определенный поворот, а вместе с этим, где-то на другом конце Вселенной образуется альтернативная версия Земли, в которой было выбрано противоположное решение. Сюда же можно отнести и миры, которые придумывают, например, писатели. Держал хоть раз в руках книгу?
– Да.
– Так вот, где-то во Вселенной есть функционирующий мир, описанный в книге. Если произведение закончено, то его сюжет в этом мире превращается во временную петлю и начинает циклично повторяться…
– Это же сколько выходит миров во Вселенной? Как же она еще не развалилась на части? Существует кто-то могущественный, кто контролирует их количество?
– Да, такой контроль осуществляется, но тебе лучше не знать как.
Лодка с глухим стуком ударилась о берег Стикса. Древнегреческие призраки тотчас же начали спускаться, а вот Айкон остался стоять на палубе.
– Дальше я не поплыву, это твоя последняя остановка, – заявил Харон.
Айкон собрался было сделать шаг вперед, как прямо на его глазах одна из бродящих по Равнинам душ в панике бросилась в воды Стикса. Река за считанные секунды вскипела. Призрак не успел даже сделать пары гребков руками, как из глубин мертвенной реки поднялись поражающий взгляд чудовища, пугающие даже бессмертного Харона, уже несколько тысяч лет переправляющего умерших. Отчаявшуюся душу быстро утащили на дно бледно-зеленые тени, похожие на утопленников, а уже после за утаскиваемой на глубину душой устремились червеобразные рыбы с бульдожьими мордами.
– Не повторяй таких ошибок, – сказал на прощание Харон и, высадив Айкона, поплыл обратно к своей пристани.
Юноше, а точнее, его душе, теперь навечно прикованной к Царству Мертвых, ничего не осталось, как пойти вперед, зная, что конкретной цели у него больше нет. Несмотря на слова Харона о том, что этот загробный мир находится вне времени, Айкон все же надеялся на то, что он сможет узнать хотя бы малейший намек на то, что случилось с миром, в котором он вырос, после его смерти. Однако, как и всегда, все вышло совсем не так.
Поначалу Айкон так же, как и все остальные призраки, бродил по Бесцельно-Бесконечной Равнине. Факт того, что он уже умер, юноша, как и обещал Харон, принял достаточно быстро. Айкон не знал, сколько прошло времени с тех пор, как Бог загробного мира высадил его на берегу Стикса. Могло пройти несколько дней, столетий или же всего пара минут, но, сколько бы времени не утекло, юноша не чувствовал усталости, голода, жажды, а те единственные остатки его прижизненных эмоций, что еще остаточными явлениями держались за бестелесный кусок эктоплазмы медленно угасали. Айкон уже насильно заставлял себя удивляться каждому новому и однотипному пепельно-серому холмику на пути, дабы не уподобиться равнодушным привидениям, периодически попадающимися на дороге, хотя и понимал, что это неизбежно. В какой-то момент юноша даже поймал себя на мысли о том, что это и есть его персональный ад, в том виде, как описывал его Харон: больше всего Айкон боялся превратиться в пустую энергетическую массу, с равнодушным видом, автоматически перемещающуюся по равнине, которой нет конца.
Пару раз Айкон, конечно же, замечал некоторые явления, выбивающиеся из размеренной вечной монотонности Бесцельно-Бесконечной Равнины. Первой такой аномалией стал крылатый конь. Он появился из мрачного черного неба из резкой белой вспышки. Взмахнув своими белоснежными крыльями, лошадь спикировала к пепельно-серой земле, чтобы сидящая в седле девушка в рогатом шлеме смогла схватить одну из душ, понуро сидящей под одиноким кривым деревцем.
Спустя еще какое-то время, Айкон стал свидетелем, как одного призрака превратили в белесоватую дымку двое странных существ с кожей цвета темно-зеленого нефрита, украшенной золотистыми иероглифами. Однако странность их выражалась не в цвете кожи, а шакальих головах. Айкону хотелось думать, что это были искусные маски, но куда сильнее его, конечно же, волновали копья, которые смогли превратить призрака в дымку, рассеявшуюся по равнине. На счастье Айкона, шакалоголовые стражи загробного мира им не интересовались. Завершив свое задание, они несколько раз повернулись на месте и исчезли в песчаном вихре, однако, подойдя ближе, никакого песка юноша не заметил. На том месте, где не так давно стояли странные существа, по-прежнему была лишь пепельно-серая земля и черные отшлифованные камни.
Последней аномалией, встреченной Айконом стали странные зависшие в воздухе осколки, напоминающие осколки зеркала из-за того, что отражали серую обыденность загробного мира. Вокруг этой аномалии не происходило ничего особенного, поэтому Айкон рискнул к ней приблизиться. Большая часть осколков показывала отраженную Бесцельно-Бесконечную Равнину, однако самые центральные фрагменты показывали другую картинку. Айкон вновь ощутил волну эмоций, причем самых разных, когда увидел Орма, стоящего перед своим столом в когорте. Юноша протянул руку, чтобы вытащить осколок, но не смог взять его: пальцы попросту просочились внутрь.