– Подумайте об этом. Я понимаю, что вам нужно привыкнуть, но я помогу вам освоиться. Тем более, что вы станете частью нашего правления.
– Частью правления? – вырвалось у ничего не понимавшей Саши. – Все это звучит так, будто вы подстроили наше пробуждение.
– У меня есть совсем немного влияния на Маму, и я смог добиться того, что считал нужным. А сейчас нам принесут скромный ужин, и мы разделим его в честь наших новых поселенцев!
Мы оба притихли под стук ароматных тарелок и щелчки бутылок с водой, открываемых изможденными жизнью в замкнутом пространстве слуг.
Спустя несколько минут напряжённого молчания, сопровождаемого неуверенными скребками ложек о дно мисок с нашей стороны и ритмичный стук тех же ложек со стороны остальных участников трапезы, я все же решился спросить о том, что больше всего не увязывалось со словами нашего хозяина.
– А к чему та скульптура?
– Вы про скульптуру матери в большом зале? – невозмутимо осведомился Константин. – Это в честь памяти того, как она помогла переосмыслить суть нашего путешествия. В некотором роде она действительно стала нашей матерью. Правда, со временем она слишком сжилась с этой мыслью и стала убеждать некоторых из нас, что она родила всех нас. Вы могли увидеть одного из кхм… Последователей этой идеи.
Константин явно не любил эту скульптуру. Он говорил так, будто она встала поперёк горла и мучительно мешала жить полноценной жизнью.
– Значит у вас здесь процветает культ неисправного ИИ? – я не смог сдержать возмущения. Всегда не мог терпеть невежества. А уж если люди поклоняются и ставят выше себя свое же изобретение, то эти люди совсем потеряны.
– Я сам этому не рад. Но в нашем положении важнее то, что люди делают для общества, а не кому поклоняются. Давайте не будем сейчас затрагивать эту тему. Завтра вы осмотритесь, пообщаетесь с людьми и со временем поймёте, как мы живём и почему необходимо дорожить всем, что мы имеем.
Дальше ужин совсем не пошёл и уже через 15 минут мы с Сашей вежливо улизнули.
– Что думаешь об этом Константине? – Саша дождалась, пока мы уйдём куда-нибудь подальше от любых ушей. Мы нашли тихий закуток с одинокой лампой в потолке, которая жужжала, словно маленький трансформатор.
– Мне он не нравится. – строго заключил я. – Его рассуждения о предназначении… Он очень самодоволен. Не удивлюсь, если он специально держит людей в таких тяжелых условиях.
За углом что-то протяжно скрипнуло. Мы тут же затащили дыхание, глядя в узкий проход. Послышались медленные шаги. Кто-то там за стеной чертыхнулся и ушёл. За новым неприятным скрипом последовала тишина.
– Согласна. – продолжила Саша, убедившись, что никого больше нет. – Нашим союзником он не станет. Не исключено, что он врёт об условиях на планете, чтобы держать власть здесь.
– Но он упомянул, что хочет видеть нас в правлении. Этим можно воспользоваться. В любом случае, его нельзя посвящать в наш план.
– Он мог сказать это, чтобы усыпить нашу бдительность. Ведь изначально я должна была назначить администрацию. Но Мама нас так и не разбудила… А он прозрачно намекнул, что приложил руку к нашему пробуждению. Спустя 20 лет? Очень много белых пятен в этой истории…
– Мне показалось, что Константин не доверяет Маме. Может, они соперники?
– Выясним. Только осторожно. На нашей стороне слишком мало людей и времени.
Последние несколько дней мы с трудом осваивались с новыми порядками. Нас разместили группами по несколько человек – кого в отдельные помещения, а кого в большой зал с перегородками – как повезёт. Ещё в зале с идолом было ясно, что в этом обществе ни я, ни Саша не обладаем никакой властью. Нас воспринимали исключительно как новоприбывших наравне с остальными и, пусть Константин упомянул о назначении для нас, ничто даже не намекало на то, что я смог бы получить доступ к рабочим терминалам в ближайшее время. Не скажу, что когда-то хотел быть командиром, но некоторые привилегии могли бы помочь скорее разобраться в ситуации.
Здесь смогли построить какое-нкакое общество. Выращивали картошку, кукурузу, фрукты. Воду добывали из переработанных отходов своей жизнедеятельности, собственно, и почву удобряли так же. В хорошо сымпровизированной теплице сразу перерабатывали всё, что могли. Только откуда набрали столько земли для рассады, мне так никто и не смог ответить.
Старые поселенцы, как решили их называть Артём с Максом, были вполне общительны и не подозрительны, только Сергей не очень умело приглядывал за нашими передвижениями и что-то записывал в свой обветшалый блокнот маслянистым огрызком карандаша. Он наблюдал за нами, а я наблюдал, как некоторые из старых поселенцев находили давно потерянных друзей и становился свидетелем трогательных сцен воссоединения родственников. Если честно, меня восхитила стойкость и сила надежды этих людей. Не смотря на бедственное положение, они так тщательно и самозабвенно трудились в грядках или чинили множество неисправностей корабля, что сравнить это можно было только с занятием любовью. Пожалуй, я стал понимать, что имел ввиду Константин, когда говорил про предназначение.
На третий день я стал свидетелем какого-то странного оккультного обряда. Как правило, все жители нашей горе-колонии принимали пищу вместе в уцелевшей столовой. Около 150 человек собирались и вели тихие беседы или шумно смеялись, кто-то бурно обсуждал возможности улучшения рабочих процессов, кто-то мечтательно рассказывал о будущем, в котором люди наконец-то обуздают Тазанис.
Сразу после одной из таких трапез часть людей, как по команде, встали из-за тронутых временем столов и группой вышли прочь из столовой. Остальные почти никак не отреагировали на покинувших их товарищей. Только вновь прибывшие с недоумением косились и смотрели по сторонам. Мне стало очень интересно, куда это они пошли, и я решил отправиться за процессией.
Я держался в стороне, стараясь не привлекать внимания и наблюдал за неспешным движением группы. Около 30 человек шли по тёмным коридорам, огибая ржавые рваные края обшивки и свисающие из дыр в потолке обрезки кабелей. Через 15 минут мы достаточно углубились в потрепанное временем и руками человека нутро Лэтцтера, чтобы я мог гордо заявить, что сам не найду выход. Всё это время процессия мурлыкала какую-то мелодию, всё прибавляя и прибавляя громкость, пока я не перестал слышать ничего кроме бесконечного: «Мммммммммуууууууууммммм».
Ещё через какое-то время они вышли в просторный зал. Я подошёл к дверному проему и вжался в угол, чтобы меня не заметили. В слабом свете свечей и фонариков я смог разглядеть очертания тренажёров, беговых дорожек, стойки с грифами и блинами. Их все раздвинули по краям зала, создав импровизированный круг. Бывший тренировочный зал стал невостребованным в новом обществе, что не удивительно в сложившейся ситуации.
– Братья и сестры! Приветствую вас на нашем еженедельном вечере благодарности нашей Матери! – начал глубокий вкрадчивый голос.
Люди образовали плотный круг в темноте, пахнущей воском и холодным металлом. Фигуры культистов выглядели как длинные клыки, чьи корни скрывала густая тьма, а где-то в центре мелькал ярко-красный свет.
– Сегодня, помимо благодарности нашей родительнице, мы принимаем в наших рядах новорождённого брата! Выйди, чтобы мы приветствовали тебя.
Круг разорвал один из клыков и вышел в центр. Он робко переминался с ноги на ногу и осторожно поворачивался вокруг своей оси. Мне пришлось хорошенько напрячь зрение, чтобы разглядеть его лицо в обманчивом красном свечении.
– Эээ… Всем привет! Я – Олег. Я рад, что могу называться вашим братом.
В толпе прозвучали лёгкие, без издевки, смешки.
– Мы с радостью приветствуем тебя, Олег!
Раздались аплодисменты.
– По традиции, при вступлении в наш круг, новичок может первым прикоснуться к священному блоку, через который мы говорим с нашей Мамой. – круг разорвался ещё в одном месте и к Олегу подошёл седеющий мужчина. Он положил руку на плечо своему новому подопечному, осмотрел свой приход и указал на кого-то из круга. – Прошу наших братьев принести священный блок.
Две фигуры вышли за пределы круга и растворились в окружающей тьме. После послышался металлический скрежет и те двое вернулись с потрепанным модулем. Исходя из моих знаний и того, что я смог разглядеть – это был модуль передачи данных ИИ с голосовым вводом и голографическим экраном, который без питания, конечно, не работал. Прилагая усилие, они установили модуль рядом с красным диодом. Послышался щелчок, и зловещий красный свет сменился мягким зелёным.
– Олег, ты должен забыть про свою земную жизнь и услышать голос Матери! Дураки говорят, что она творение человеческих рук, но они не понимают истины. Тщеславие затуманило их разумы, и оно же вынуждает нас бороться за жизнь. Мама приняла облик машины, чтобы говорить с нами! Ибо мы перестали слушать себя и начали полагаться только на компьютеры! И Мама достучалась до нас!
– Да уж, достучалась…
Скрипучий шёпот прозвучал почти над моим ухом. Я вздрогнул от неожиданности и чуть не выдал себя.
– Тсс… Не бойся, это я, Константин. Не хотел тебя пугать.
– Тогда, у вас не очень получилось…
Либо я так увлёкся происходящим в зале, либо старик ходит как кошка. В любом случае его совсем не было видно.
– Ладно, не шуми только. Они уже завели телегу о божественности ИИ?
– Да. Несут околесицу. Я говорил с ней. И с Отцом. Ничего божественного, просто ИИ неисправны…
– Хорошо, что ты это понимаешь. У нас люди со временем стали забывать, кто они такие… Новенький с вами проснулся… Быстро он примкнул.
– Олег… Нет, не думаю. Скорее всего он влез к ним, чтобы понять. Он тоже видел, что случилось.
– Она достучалась до нас, потому что мы её дети! Столько сотен лет она хранила нас в своём чреве, где мы переродились! И ей больше не нужно притворяться компьютером, ведь она наш родитель, а мы её дети!
Люди-клыки зашевелились. Кольцо сжалось и тихо запело. Что именно, я не мог расслышать. Олег стоял в центре событий и смотрел на модуль растерянный и смущенный как подросток при виде голой женщины. Священник склонился к нему и что-то шепнул, после чего Олег нажал кнопку на корпусе и все мгновенно притихли.
– Вот сейчас начнётся настоящий цирк. – тихо продолжил Константин. – Мама будет осыпать их пустой хвалой, а они её боготворить.
– А разве она признает духовность? Это же вне её понимания…
– Не признает. Но отлично понимает, что нет нужды им об этом говорить. Главное, они всецело принадлежат ей.
Так и получилось. Стоило Маме заговорить, как кольцо затрепетало. Она говорила им, что любит их и никогда не оставит. Хвалила их, как настоящих детей за любые мелочи. Обещала, что вновь прибывшие, то есть я и остальные – шаг к большому будущему. Они клялись ей в вечной верности и покорности, рассказывали о своих успехах, смеялись и плакали.
– Не за чем больше здесь оставаться. Пойдём, они скоро закончат. – Константин положил мне на плечо свою сухую морщинистую руку и мягко потянул за собой.
Я и сам не хотел больше смотреть на это. Люди с серьёзным образованием и большим опытом в своих сферах лепетали как младенцы, отбросив здравый смысл и свое достоинство. Не мне их судить, но я не мог поверить, что отчаяние так легко ввело умных людей в пучину первобытного раболепия.
Мы ушли.
– Они расстраивают меня. Каждый раз, когда собираются. – мы ушли достаточно далеко, так что Константин позволил себе говорить громче. Мы шли бок о бок, освещая себе путь узкой полосой его фонарика. – Ты видишь, как нам не хватает свежих мозгов?
– Мама поэтому так редко и так мало людей выводит из стазиса? Чтобы дурить головы людям постепенно?
– Может и за этим тоже… На самом деле, если будить чаще и больше, то мы скорее всего подохнем с голоду. Я о другом. Мы нуждаемся в чистом человеческом разуме. Я очень долго вёл людей и не хочу отдавать их в руки маминым поклонникам. Поэтому и хочу, чтобы вы с Александрой вошли в правление как можно скорее.
– Интересно, раз уж вы смогли заставить Маму разбудить нас, то почему сейчас? Почему не раньше?
– Потому что нет у меня возможности влезть в её мозги и перепрограммировать. Нет возможности исследовать то, что осталось от корабля. Мы все здесь как птицы в клетке под незримым надзором и только видимостью возможностей.
– Но вы всё равно смогли нас разбудить. Как?
Он замолк. Мы шли с тем же темпом, но Константин на мгновение замер, будто хотел что-то сказать.
– В целом, как у главы этого сообщества, у меня есть некоторое влияние и на последователей Мамы. Когда придёт время, вы получите все ответы.
– Жду с нетерпением.
Наконец мы вышли в обитаемые коридоры корабля. После блуждания в потемках даже тусклый свет под потолком ощущался болезненно.
– Марк, – обратился ко мне Константин со слезящимися глазами. Его прищур выглядел жалобно, будто сейчас он протянет руку и попросит пару монет. – давайте завтра утром вы с первым помощником придёте ко мне, и мы обсудим ваши места в нашем обществе. А сейчас… Советую вам на время забыть то, что вы увидели и услышали. Сегодня мы все равно ничего не изменим.
Я сразу же согласился. Это был самый лучший шанс, чтобы как можно скорее влезть в системы и хотя бы выяснить, что там скрывает наш чокнутый ИИ. Мы пожали руки и разошлись.
Пройдя общий зал, где люди проводили крупицы своего свободного времени, я добрался до выделенной нам с Сашей комнаты. Как оказалось, я вымотался достаточно, чтобы желать только одного – свернуться калачиком и отрубиться. Еще не успев открыть дверь, я услышал несколько приглушённых голосов с другой стороны. Один был груб и явно что-то грозно доказывал, второй принадлежал Саше и старался не уступать в твердости. Я не стал долго раздумывать и резко ворвался в маленькое квадратное помещение с двумя койками в нишах стен, правда почти весь обзор мне загораживала массивная спина в рабочем комбинезоне. Здоровяк тут же обернулся и им оказался наш мастер с пафосной должностью. На лице его застыла смесь гнева и рассеянности, будто его больно укусила мелкая собачка, но он не знает, что делать с этой ситуацией.
– Что здесь происходит? – я не стал давать ему время, чтобы прийти в себя. – Саш, ты ждала гостей?
Из-за здоровой туши высунулась её голова и хищно оскалилась.
– Таких гостей точно не ждала. – Саша вернулась грозно смотреть на Сергея. – Так что ты от меня требовал? Чтобы я не высовывалась?
Сергей заметался то в её сторону, то в мою, но преимущество было на нашей стороне, и он полубоком ретировался к выходу, по дороге неуклюже задевая углы.
– Вы не заслужили руководить. Вам просто повезло, а я очень много отдал, ради места возле старика. Лучше одумайтесь и отойдите в сторону.
После своего финального монолога Сергей исчез за дверью.
Мы немного помолчали, уставившись друг на друга. Потом я заговорил.
– Он угрожал тебе?
– Да, и мне, и тебе. Обещал нам кучу проблем, если мы примем предложение старика.
– Ты что-то ему ответила?
– Сказала только, что это не его дело. Куда ты после ужина пропал? Я тебя обыскалась.
Я рассказал Саше о том, что увидел в глубинах корабля. Мой рассказ произвел на неё неизгладимое впечатление. В целом она согласилась, что поклонение ИИ показатель совершенно не здорового поведения, однако от себя она добавила, что в такой ситуации могло бы быть и хуже. В конце концов, отчаявшиеся люди ищут любую надежду, за какую могут ухватиться.
Саша достала из-под кровати нечто, обернутое брезентом и поставила на маленький угловой стол. Под тканью оказались две маленьких тарелки с чем-то кашеобразным и пыльная бутылочка с мутной темной жидкостью. Когда она открыла бутылочку, комнату сразу заполнил аромат пряности и алкоголя.
– Где ты это нашла? – воскликнул я.
– Нравится запах? – Саша заговорщицки улыбнулась и протянула мне бутыль. – Некоторые здесь еще не забыли о старых приятелях. Среди наших проснувшихся товарищей оказался один парень, которого я рекомендовала на корабль еще на Земле. На удивление, он не хотел меня убить, а поделился вот этим.
Мы медленно растягивали вкуснейшую настойку и закусывали кабачково– картофельным пюре под тихие разговоры и воспоминания о прошлой жизни.
– И вот этот парень показывает на охладители и говорит: «А это мы не знаем куда воткнуть». Представляешь? – Мы расхохотались.
Саша шумно выдохнула, её глаза на раскрасневшемся лице весело блестели.
– Ух… Тогда я смотрела в иллюминаторы на ту пустыню, которая раньше была немецкой слободой и мечтала о живописных видах чужой планеты… А здесь… Пока я искала тебя за каждой незапертой дверью, не увидела ни одного окна. А смотрела я внимательно. Вся доступная поселенцам площадь сосредоточена в сердце Лэтцтера. Тогда я особо не задумывалась об этом, а теперь мне пришло в голову, что Мама могла специально закрыть помещения с окнами, чтобы никто не видел, что там снаружи.
– Либо она прячет от всех правду, либо не хочет лишний раз напоминать о том, чего мы лишились. А лишились мы очень многого…
– Но что, если она не так безумна и на самом деле Тазанис не пригоден для жизни? Может всё правда. – Саша растерянно уставилась на меня, будто ожидая чего-то.
– Может и так. Но наша задача состоит в том, чтобы узнать это. Тебя не посещает чувство искусственности происходящего? Все как-то противоречиво выглядит… Бедствующее общество, способное само себя накормить? А столько земли для возделки? Откуда она?
Конечно, никто из нас не знал наверняка. Не знал ответов. Не знал, что с этими ответами потом делать. У нас была только цель – выйти наружу и убедиться во всем самим.
На следующий день нас принял Константин. Все уже было решено, нам только оставалось услышать о нашем назначении. Весь процесс сопровождал налёт традиций и официоза. На мгновение я задумался о том, что между культом Мамы и нынешним руководством не много различий. Оба использовали слепые привычки из прошлого, неуклюже обернутые в подобие значимости. Вытянутый зал был залит светом потолочных ламп. На обрезках ткани, развешенных вдоль стен, кто-то изобразил звезды, планеты и сюжеты быта корабля, подобно сюжетам в древних храмах. В голове я прокрутил фантазию о том, как бы избавился от этих излишков, имея немного власти, но быстро сбросил это неуместное наваждение. Если Мама лжёт людям, если Константин лжёт своим людям… Мы сможем сделать для нашей колонии нечто большее, чем просто освобождение от оков. Константин закончил свою речь о бремени и привилегиях главенства, которую я, честно говоря, слушал вполуха, и пригласил нас за стол возле себя. Чуть ли не библейское таинство. Я еле сдержался от ироничного смешка, ведь Константин окружил себя таким же мистическим ореолом, который осуждал среди последователей Мамы. Саша держалась не многим лучше. На её лице застыло презрение, вперемешку с примирением с ситуацией.
Только мы сели за один стол с Константином, как в зал ворвался Сергей. За ним с проклятиями влетели ошарашенные люди, приставленные к дверям, чтобы никто не мешал действу. Как видно, без пользы. Лицо мастера всего, что нужно сохранить исказила гримаса злобы. Его массивная фигура быстро двигалась в нашу сторону.
– Вы совершили огромную ошибку! – он приблизился к столу и со всей силы ударил по нему кулаками. – Нельзя так наивно пускать чужаков в наш дом!
Перепуганные охранники стояли позади, не зная, что делать. Ноздри Сергея раздувались как у быка. Собственно, он сам больше походил на разъярённого быка, чем на человека. Но дело сделано.
– Не смей говорить мне, что нельзя, а что можно. – Константин не повысил голос, даже не повел бровью. Наоборот, он улыбался, а интонация, с которой он говорил, разрезала воздух между ним и огромной тушей и незримо врезалась в грудь Сергея.
Здоровяк дрогнул. Самоуверенность и гнев потухли в его глазах, а на лбу выступили крупинки пота.
– Эти двое более достойны руководить нашим обществом, чем ты, чем я, чем кто-либо другой. Они изначально должны были встать на мое место…
– Но не встали! – голос Сергея прозвучал неуверенно, пусть он и пытался предать ему прежней ярости. – Столько лет именно мы боролись за свою жизнь и знаем, как выживать! А они… Все это время они спали в своих камерах. Вы не знаете, как вести этих людей – он посмотрел на Сашу, затем на меня со жгучим презрением.
– А кто знает? Мама?
Сергей отпрянул от стола, словно обжегся. Он приоткрыл рот, но не сказал ни слова, вместо этого мастер уставился на своего руководителя с выражением безразличия.
– Ты думал, что я не узнаю, что ты её верный последователь? Что все это время мечтал занять мое место и отдать наших людей на волю машины.