Баллада о Бородинском сражении 1812 года

Он понял, что подмять Россию не готов!

И Слава, и Удача – капризные старухи,

Вдруг резко отвернулись, задрав свои зады…

А потому в ту ночь французы пали духом,

Не в силах воскресить разбитые ряды…

Сто тысяч мертвецов по чьей-то злобной воле

Остались там лежать, где бой последний был…

И лишь после войны на Бородинском поле

Тут выросли холмы из братских, из могил…

Но, подойдя к Филям, Кутузов дал команду:

Москву не защищать, а сквозь неё пройти,

И, обновив полки, дивизии, армадой

Врага атаковав, победу обрести!

Наполеон вошёл в почти пустынный город…

Но, заселившись в Кремль, он скоро загрустил:

Сгорели все склады с провизией! И голод

Словно дамоклов меч над армией застыл…

Признав, что зимовать в Москве весьма опасно

Без фуража, еды, одежды, в холода,

Он понял, что пошёл с войной на Русь напрасно,

Что воевать с Россией не станет никогда…

И он решил уйти из проклятой столицы,

Взорвав дворцы и Кремль, и храмы, и мосты…

Но вот из-за того, что стал он торопиться,

Не удалось ему разрушить всей Москвы…

Наполеон бежал ухабистой дорогой,

С надеждой обратясь к Всевышнему Творцу!..

Но промолчал Творец на просьбу о подмоге,

Ведя его войска к бесславному концу…

ПРОДОЛЖЕНИЕ БАЛЛАДЫ О БИТВЕ ПОД БОРОДИНО

(ТОЧКА ЗРЕНИЯ НАПОЛЕОНА БОНАПАРТА О СВОЁМ РОССИЙСКОМ ВОЯЖЕ, ТАК ИЛИ ИНАЧЕ ВЫРАЖЕННАЯ ИМ ВО ВРЕМЯ ЕГО БЕГСТВА ИЗ МОСКВЫ)

Сняв треуголку и сидя в ландо –

Своей лучшей рессорной карете,

По Старой Смоленской дороге с трудом,

Цепляясь за каждый ухаб,

Подбородком повиснув над алым крестом

Вестфальского Ордена с лентой,

Покинув Смоленск и свой временный штаб,

От Орши ещё, может, в сотне верстах,

Дремал император под пледом…

Конец октября. Мелкий дождь моросил,

Сливаясь с туманным рассветом…

Он, чувствуя мелкую дрожь на губах,

У Бога за что-то прощенья просил,

Немного волнуясь при этом,

Добавил, что если его Бог простил,

То пусть заодно Он поможет в делах –

Хоть чудом, хоть дельным советом…

– О, Бог мой, Ты, видно, покинул меня…

Видать, не со мною Десница Святая!

Забросил меня Ты в чужие края,

Никак мне в сражениях не помогая,

А прочь из России, как волка, гоня

И войско моё убавляя…

Ах, если бы знать, где придётся упасть,

Заранее «кинул бы сена»!

Ах, если б тогда, когда мысли, роясь,

Склонили меня на Россию напасть,

Я принял иное решенье!..

Но я тогда, Бог, насладился лишь всласть,

Припомнив, как под Аустерлицем в свой час

Царю я нанёс пораженье…

О, как тогда славно побил его я!

Семь лет уж… А я живо всё вспоминаю…

Ах, Аустерлиц! Где победа моя?..

Где сам я теперь? Буду жив ли? Не знаю…

Но если, мой Бог, я виновен, то всё же

Спаси не меня – мою армию, Боже!

К Тебе я с молитвой взываю!..

Он трясся в ухабах в холодном ландо,

Дороги Руси проклиная,

За ним – эскадрон, впереди – эскадрон,

Герои-гвардейцы бдят со всех сторон,

От выстрелов предохраняя.

Спрятав в песцовую муфту ладонь,

Под грохот дождя засыпая,

Уснул крепким сном скоро Наполеон.

Но, помня, что бегством спасается он,

Менял иногда громкий храп он на стон,

Во сне от врагов убегая…

Снилось ему, что с царём Александром

Польский вопрос не могли разрешить:

Царь возмутился, прочтя ультиматум:

Чтобы полякам (ругнулся здесь матом!)

Запад России назад возвратить

И о Европе забыть!

Кроме того, царь ему отказал

В помолвке с сестрой его – Анной…

А за то, что он Франции «зад показал»

С системою континентальной,

Решил он за это царя наказать

И у него часть России забрать –

Для устрашенья Бретани…

Военный демарш не очень был нужен,

Без этой войны он спокойно мог жить…

Но все, кто с царём слишком дружен,

Помнить должны, с кем им надо дружить,

И чьей они дружбой должны дорожить…

…Проснувшись, взглянул он в окно…

И вспомнилось вдруг заодно,

Как возле крепости Ковно,

На Русь, в ночное время,

Всем договорам вопреки,

Французской армии полки,

Примкнувши длинные штыки,

Заполнив берег вдоль реки,

Переходили Неман.

Начало лета. Был июнь…

Через камыш, топча плывун,

Шли тысячи солдат-драгун,

По два-три человека.

По четырём мостам, теснясь,

Меся ногами глину, грязь,

Шли тихо, но и не боясь,

А за перила чуть держась,

Чтоб не свалиться в реку.

На правый берег перейдя,

Двести колонн, на марш идя,

И в каждой – тысяча солдат,

Не напрягаясь сильно,

Пошли на Русь как на парад!

Не видя русский арьергард,

Не повстречав в пути преград,

Дошли и взяли без осад

Старинный город Вильну.

И главное, что в то же время

Вблизи от городишка Прены

Переходили реку Неман

Солдаты Богарне.

Под Гродно им и трём бригадам,

Переходившим Неман рядом,

Сам атаман казачий, Платов,

Устроил в бое арьергардном

Крещение в огне.

Жерома, брата Бонапарта,

Три конных Платовских отряда,

Придумав дерзкие засады,

Принудили к защите.

Так сам кузен Наполеона

Дал армии Багратиона

Уйти, усилив оборону…

А Платовские эскадроны

Вновь отступили к Лиде…

Наполеон что-то крикнул сквозь сон,

Адъютант подскочил, к указаньям готовый:

– Сир, простите, могу я вам чем-то помочь?

Император вздохнул, осознав, что проснулся, похоже,

На шестёрке коней мча в дождливую ночь, –

От Смоленска подальше, но ближе чтоб к Орше…

…Вспомнил: враг отступал, не идя на серьёзные драки,

Ну, а он наступал – так стремительно и так легко,

Что три армии русских, хотя б для одной контратаки,

Не сумели сойтись, вперёд убежав далеко,

Что догнать было их нелегко…

Везде – опустевшие русские сёла,

Весь народ – по лесам, ни людей, ни скота…

Давно нет на лицах улыбок весёлых,

Лишь вонь из голодного рта…

Давно нет и войск с интендантским обозом,

И съеден фураж весь, коней – на еду…