Таким образом, и частная собственность, и разделение труда появились на самой заре человеческого общества. А их основы были заложены задолго до появления самого человека. Наличие частной собственности и разделения труда есть естественное закономерное состояние человеческого общества, вышедшего из самой природы. Поэтому, кстати, пытаться уничтожить как первое, так и второе совершенно противоестественно и, в конечном счёте, бесполезно. Здесь нужно менять не уклад жизни, а сам генофонд. Это всё равно, что стремиться к всеобщему ослеплению: в результате все окажутся беспомощными и попросту передохнут, ибо человек (а не нечто человекоподобное) так жить не может по причине одной только своей природы.
Далее совсем просто. Частная собственность обусловила «моё – твоё», разделение труда – обмен. Ведь если у меня есть топор, но нет горшка, а у тебя наоборот, то почему бы нам не обменяться? Так появился натуральный обмен. Но вещей и услуг становилось всё больше, а значит, всё больше стало появляться ситуаций, когда у одного есть топор, а нужен ему плуг, а у другого есть плуг, но топор ему не нужен, а нужен горшок. Как же меняться? Искать посредника, которому нужен топор, но не нужен горшок. А если в цепочке много звеньев? Ведь чем больше вещей, тем больше цепочка, а вещей меньше не становится. Значит, нужен универсальный посредник, через которого можно обмениваться всем чем угодно. Этим посредником, в конце концов, стали деньги: через деньги я меняю свой телевизор на его компьютер. Или, если угодно, через деньги я меняю свой труд на чей-то там хлеб. И этот «натуральный обмен через посредника» властвует над всей экономикой и поныне.
А то, что появились банки, появились биржи, появилось чёрт знает что ещё – всё это не так уж и важно. Да и понять, что откуда здесь не так и сложно. Главное – основы и этапы обозначены. О том, что касается становления экономической сферы – об этом далее. И о коммунизме тоже будет сказано отдельно; не стоит забегать вперёд. Отсюда же, надеюсь, становится понятно, как мы дожили до такой экономики и понятно (надеюсь, ещё более), что весь этот процесс не с потолка рухнул, а был заложен ещё до человека, в то время как сам человек лишь естественно развил предложенное. И это, кстати, немаловажно.
Государство
В своих основах государство, по сути, тоже существовало до человека. У одних животных оно выражено меньше, у других больше. И если говорить об обезьянах, то тут вертикаль власти, в общем-то, присутствует неплохо. Тем проще для дальнейшего развития государственности. Вначале же был только вожак. Откуда пошёл вожак? Всё просто: сколько особей – столько и мнений, а уж тем более каждая особь хочет загрести побольше себе, даже в ущерб всем прочим. И чтобы выжить в стае, необходим кто-то, кто мог бы ею управлять в ключевых, опасных и наиболее спорных ситуациях. Таким образом, появление вожака есть природная необходимость; от этого никуда не деться. Но вожак в гордом одиночестве – это хорошо, когда вся стая на виду, и когда у подчинённых не хватает ума воспротивиться и далее просто свергнуть главу. Первой «нехорошестью» можно пренебречь: всё племя оставалось на виду довольно длительное время. А вот второе – главное.
Но давайте сравним, какие функции выполняет вожак в стае, и какие функции выполняет само государство. Государство: организация жизни общества, внутренняя и внешняя охрана общества. В сущности, на этом всё. Прочее не столь важно и является не более чем дополнительными функциями или расширением и углублением вышеназванных. Теперь, какие функции выполняет вожак. Организация – это бесспорно, на то он и вожак. Планирование ближайшей жизнедеятельности, некоторое распределение «должностей» и т.п. Внутренняя охрана, хоть и не так заметна, но тоже в особом доказательстве своего наличия не нуждается. Конечно, вожак вмешивается не во все споры своих подчинённых, но если дело заходит слишком далеко, то он, как правило, разнимает дерущихся. Также вожак прогоняет из стаи «социально опасных» и «социально непригодных» особей (особенно это заметно у псовых). Как видим, охрана общества от «вредных элементов» и нездоровых ситуаций налицо. Кстати, если вы скажете, что и эта, и предыдущая функция одно и то же, то отчасти будете правы. Эти функции вообще трудно разделить, а, тем более, на таких ранних и примитивных стадиях общественной организации. Ну и третья функция: организация, мобилизация сообщества (или его части) на борьбу с внешними врагами – также дело ясное.
Таким образом, в примитивном обществе вожак уже исполняет все основные государственные функции. Пока он сам есть государство. Так как же государство перестало быть одним лицом и стало таким огромным социальным институтом? Для пущей простоты, рассмотрим прогресс по функциям, хотя они и очень перекликаются.
Надо полагать, что ничего нового в организации племени (общества) не появлялось достаточно долго. Разве что, возможно, образовался совет старейшин или, может даже, управление на демократических основах. При этом вряд ли та или иная организация стала доминирующей на первых же шагах человечества. Одно племя имело старейшин, необходимых для принятия особо важных решений, в другом вожак был всей возможной властью, в третьем, может быть, решал всё шаман, а вожак (а то и весь совет) нужен был разве что «для галочки». И всё это в одно время и практически в одном месте. По крайней мере, на такую неодинаковость организации указывают нам те дикие и полудикие племена, которые просуществовали вплоть до XIX-XX вв. Впрочем, это и не принципиально. Далее, с развитием цивилизации, всё в любом случае свелось к одному знаменателю (монархия или т. п.). А то – дела совсем уж давно забытых дней. Но об этом чуть позже.
Почему же длительное время не наблюдалось ничего нового? Потому что народу мало. Когда в племени сотни, а равно и несколько тысяч человек – все, так или иначе, друг друга знают. В такой ситуации трудно сделать нечто антисоциальное, да так, чтобы тебя потом никто не нашёл, а значит – минимум преступлений, и, тем самым, не нужно постоянных судов и полиции (и т. п.). Всякое происшествие «из ряда вон» рассматривалось также, как и прочие важные решения, вроде вопросов о переселении или начале войны с соседнем племенем. Уж как это решалось, на общем собрании старейшин или одним вожаком – не суть важно. Главное же пока – численность. И как следствие – ни тайных заговоров, ни преступлений, ни неповиновения, ни угнетения своего своим. Всё это было, повторюсь, случаями экстраординарными, и решалось соответственно.
Но численность растёт, люди умнеют. Появляется собственность как таковая, появляется влияние (власть), а значит, борьба и за собственность, и за власть. Но если в племени тысяча-другая человек, особо не побуянишь: все друг у друга на виду, все друг друга знают. Когда же людей стало больше, когда люди перестали узнавать в лицо большую часть своих соплеменников, тогда и началось. Проще стало противиться, делать по-своему. А значит…
Кстати, замечу, тут нельзя уж так однозначно сказать, что послужило основной причиной в дальнейшем развитии государственности: собственность и власть или же численность. Но, скорее всего, и то, и другое. Если людей мало, и если даже все они (или некоторые) богаты, всё равно, особо не украдёшь, не обманешь (чтобы потом выйти сухим из воды). А если нет нарушений в общественной жизни, если всё идёт своим чередом, то зачем государство? С другой стороны, если нет собственности, но людей много, то их, как не крути, надо организовывать. И опять государство. Впрочем, так оно обычно и бывает – истина где-то посередине: и собственность, и численность оказали первоочередное влияние на развитие государства как общественного института.
Но что нам с этой численности и этой собственности? Для начала подчеркну (снова), что всё нижесказанное относится к очень позднему времени; буквально тысячелетия (максимум – десятки тысячелетий) назад. Если экономика появилась, как только у человека стало хватать мозгов обменять свой топор на его дубину, а мораль и вовсе не появлялась, а продолжалась (в смысле, без изменений) от обезьян, то государство, со всеми его институтами, возникло, по сути, только с развитием крупных цивилизаций. Даже у индейцев государства как такового не было, оно так и не вышло из зачаточного состояния. В Азии же, в Европе и в Северной Африке сложились благоприятные условия, ключевым из которых была именно численность. Ведь если народа много, друг за другом уже не очень присмотришь, а значит, для хорошей организации (читай: для хорошего исполнения указов) нужна исполнительная власть. Становится необходимым следить за соблюдением законов и наказывать за их нарушение – внутренняя охрана. Далее, подобие полиции, суда, которые, впрочем, вплоть до Европейской цивилизации оставались тождественны самой власти. А если есть тот, кто нарушает, значит, есть и органы наказания: сначала изгнание или казнь, далее (при увеличении территории) – заключение или казнь и, фоном, прочие, не столь популярные меры, вроде отрубания рук. Точно так же потребовалась армия, ибо потребовалось расширение территории и захват окрестных земель, а равно и защита от захватчиков. Армия же – это реальная сила, и кто владеет армией, тот владеет государством. Армией же управляет, что очевидно, тот же «вожак», а значит, ему не нужна уже поддержка народа, следовательно – народ теряет свою власть. Старейшины так же: либо входят в подчинение «вожаку», либо «упраздняются». Из шаманов (и прочих «богоугодных»), старейшин и, прежде всего, из вожаков, далее образуются высшие сословия. И потом, как снежный ком: у кого власть и богатство – у того становится ещё больше, кто имел мало – тот вообще перестаёт что-либо иметь, и, в конце концов, попадает в личную, а затем, и в семейную зависимость, т.е. в рабство. Впрочем, что было дальше – вы и сами прекрасно знаете.
В итоге, причины – численность населения и личная собственность (а точнее, её неравенство). Как следствие – необходимость в более жёсткой организации общества и опосредованное управление (через кого-то, через соответствующие системы). Всё это со временем усложнялось, оттачивалось, возникали классы и строи, в общем – происходило становление государства. И если причины понятны, следствия понятны, то каков вывод?
А вывод в том, что государство вовсе не было навязано человеку и человечеству. Государство явилось нам следствием и необходимостью. Следствием, потому что его основы достались нам от матушки-природы; необходимостью, потому что иначе никакого общества вообще не было бы. Даже чтобы собрать стог сена, и если его собирают несколько человек, без руководителя не обойтись. В противном случае все будут только ругаться, и мешаться друг другу, без всякого прогресса. Что уж тогда говорить обо всём обществе? Человеку нужен руководитель, человечеству необходимо государство. Потому, как бы то ни утверждали некоторые, упразднением государственности ничего хорошего не добьёшься. Будет анархия, потом объединение в группы и снова в государство (государства), только на ещё более жёстких принципах. Другое дело, что из полезного вышла такая вредность (образца средневековья), так к тому и шло. И этот этап естественен, ибо было время, когда «вожаку» отдали слишком много власти, а сдержать её – ума ещё маловато было. Но о плюсах и минусах государства как такового, я ещё скажу, да и о средневековье скажу. Здесь же всё, что нужно, я обозначил. За исключением основного для любого государства и любой организации общества – его законах. Но закон – это следствие не организации, а морали. О том в следующей, ближайшей главе.
Мораль
Мораль есть организация не внешняя, как государство, а внутренняя. Человек, в некотором смысле, сам себе государство: и законодательная, и карательная власть. И это сравнение указывает не только на психологию, но и на общественную организацию в целом. Не было бы морали, не было бы и никакого государства, ибо тогда и вожака (а значит, и стаи) попросту не существовало бы. Именно внутренний закон определил бытие и первого, и второго.
Но обратимся вновь к животному миру. У животных – «индивидуалистов» мораль развита крайне слабо (если есть вообще), потому, кстати, изо льва никогда не вышло бы «человека»: нет морали = > нет общества = > нет постоянного общения = > нет разума = > нет цивилизации. Другое дело – животные, ведущие стадный образ жизни. Вот здесь без морали никак.
Да, основа морали – страх. И эта основа встречается повсюду, где есть сама жизнь. Но страх ещё не есть сама мораль. Если человек труслив, это совсем не означает, что он обязательно и высокоморален. Страх создаёт почву морали, но ещё не её саму. Непосредственно же мораль создаёт разум (конечно, под руководством и по наитию страха). Ибо, что такое мораль? Определённая система поведения, а если точнее, то совокупность законов и предписаний. При этом предписания есть лишь частные следствия запретов. Но чтобы поставить устойчивый запрет, нужно иметь достаточно развитой ум. И дело не только в памяти или влиянии разума на поведение. Запрет означает приказ не делать что-то, потому что… Первый этап – «накажут, и тогда будет плохо». Но это, как я говорил, ещё не полноценная мораль, а её основа. Это слишком просто и слишком обобщённо: чистый страх. Второй этап – «так могут сделать и тебе, и тогда будет плохо». В этом добавлении глобальная разница. Мораль заставляет не провоцировать. А это уже достаточно сложные выводы и сложное обобщение; на то разум и нужен. Именно поэтому мораль в нашем, человеческом, понимании встречается разве что у некоторых высших животных, и то редко. Однако у обезьян какая-то мораль уже есть (книг по психологии обезьян немереное количество). Отсюда и мораль у человека.
Кант утверждал, что главная и первая максима звучит, как «не делай никому так, как не хотел бы, чтобы сделали тебе». И эта максима, по сути, и есть основной принцип морали. Отсюда мораль начала своё шествие. Мораль, из страха, именно не хотела провоцировать. Как следствие, запреты и предписания. Отсюда же, кстати, все те случаи, когда аморальное поведение сородича снижает всякие моральные обязательства, ибо, что ещё можно спровоцировать? Ведь встречали же такое? Слышали? Хотя моральные принципы могут оказаться и посильнее такой ситуации. Но то – индивидуальная психология, для того писано «Человек, как он есть», здесь же речь идёт не о твоём и моём, а о нашем.
Итак, основа морали – страх, и страх встречается у всех животных без исключения. Мораль же, как таковая, требует для своего существования определённого разума, способного применять небезызвестную максиму Канта. К слову сказать, данная максима – это отвлечение, необходимое для наглядности, а никак не психология; психология морали – это вторичное подсознание и «Сверх-Я», а не фразы.
Так что же дальше? А дальше всего лишь добавление всё новых и новых запретов и предписаний, усиление и усложнение. Основа же всего нашего «плохо/хорошо» в страхе и в самой природе. Мораль, как и всё остальное, не есть исключительная, «высокая» особенность одного только человека. Да и «высокого» в морали ничего нет. Я не хочу, чтобы меня убили, значит не надо напрашиваться и убивать кого-то. Или, если я украду, то что помешает другому украсть у меня? Конечно не факт, если я буду блюсти все принципы морали, то и моё окружение будет отвечать мне взаимностью. Может быть и с точностью до наоборот. Однако человек всё равно боится (так же как боится тараканов, хотя и прекрасно знает, что ничего они ему не сделают), а значит, соблюдает и моральные принципы. Страшно идти против. На том мораль держится и держаться будет.
Немаловажный этап в развитии морали – это переход морали в закон. Вот на этом следует остановиться чуть подробнее. Бытует мнение, что закон есть производная государственности. Мол, для своего существования государство выдумало закон. Однако это не так. Всегда мораль и государство (начиная с самых своих праоснов) дополняли друг друга: мораль позволяла государству существовать, государство же защищало моральные принципы. Просто на примитивнейших стадиях мораль и закон – это одно и то же. Государство же организовывало общество. И если сначала для этой организации было достаточно и одной неписаной морали (ещё слишком мало правовых отношений), то со временем этих правовых отношений стало больше, а значит, стало больше и спорных моментов. А спорный момент – это основа дезорганизации, т.е. распада государственности. И чтобы убрать эти неприятные моменты, мораль стала оглашаться. Да, все и так знали, что убивать и красть нехорошо, но не знали, что нельзя ломать чужие топоры, а если сломал, то почини или отдай свой. Таких тонкостей природа в нас не заложила, а значит, эти тонкости надо придумывать самим (по ходу дела). Так появляются нормы, правила и, в конце концов, закон.
И всё бы хорошо, но если государство (правящие круги) считает, что инцест плохо влияет на общественную организацию, а само общество так не считает (или считает, но не в целом)? Вот тогда начинается (и никак не раньше, т.е. не раньше формирования полноценного управления племенем) расхождение общественной и государственной морали. Только сейчас мораль и закон стали не одним и тем же. Теперь народ хочет одного (мораль), а государство – другого (уже через закон, через свою власть). Что далее закон мог идти против всяких моральных норм – это вопрос другой, да и не принципиальный. Суть же в том, что государство (примитивнейшее) существовало и без законов как таковых, на одной морали. Лишь со временем мораль потребовала расширения, уточнения и контроля, а кому же это всё делать, как не государству? Мораль, как внешнее проявление, отошла под крыло государства. Далее мораль народа и мораль государства постепенно переставали быть идентичными, так из одного вышла собственно мораль, а из другого – закон. Да и без государства законы всё равно были бы созданы, ибо при большом количестве сложных правовых отношений без законов никак не обойтись. Государство по отношению к закону вторично: государство всего лишь стало им (законом) управлять, но не оно его выдумало. Но если уж у государства есть закон и огромная власть… Отсюда вся та куча законов, направленная не на улучшение жизни общества, а на чью-то личную выгоду. Но так ли это принципиально в плане становления? Это вторично и не столь важно. Создала же закон мораль и всё та же необходимость, обусловленная развитием человеческого разума.
В итоге мы имеем мораль и развившуюся во многом из неё человеческую систему ценностей (как идеальные, обобщённые моральные принципы) с одной стороны, и закон, как овеществление и конкретизация морали государством, с изначальной целью в защите общества от себя самого, с другой. Первое стало «человеческим», второе «государственным». При этом мораль, все её основные принципы (построенные на самых сильных страхах), по сути, со времён обезьян мало чем изменились. А закон… Закон хоть и производное, но уже не мораль; он вылупился и улетел из родного гнезда, только общие черты и можно узнать. На том, пожалуй, можно и заканчивать.
Прочее
Об основном сказано. Но это именно основное, но не всё. Существует ещё множество социальных институтов, у которых тоже есть своя история возникновения и развития. И о некоторых из этих институтов я скажу в этой главе. О некоторых же (не обо всех) потому, что с возникновением большинства социальных институтов и так всё понятно. Это, к примеру, медицина: откуда она пошла, зачем нужна и как развивалась – понимает и ребёнок (конечно, только в общих чертах). Так же с производством: даже у обезьян уже есть примитивное изготовление таких же примитивных орудий труда, т.е. производство; далее только усложнение. Или сельское хозяйство, армия, образование… С этим понятно. Но есть вещи, на которых следует остановиться чуть подробнее. И главные из них (на мой взгляд) – это семья, религия, искусство и наука. Об этом и пойдёт речь в ближайшем будущем.
Наука.
Возникла… А ведь вопросец. С одной стороны, наука появилась, как только практическое образование стало дополняться теоретическим. С другой стороны, когда практика во многом стала строиться на теории. Третья точка зрения: когда наука обрела свои основные принципы и стала более или менее поддаваться классификации. Четвёртая позиция: наука появилась никак не раньше Декарта. Так где же правда? А правда везде. Смотря, что вы видите в науке. Но, что характерно, уже из этой неразберихи можно судить о возникновении и развитии науки, как социального института. Отсюда понятно и где её истоки, и каковы основные вехи в её развитии. А что нам ещё надо? Всё, что надо, получается, сказано.
Кстати, позволю себе уколоть отдельных личностей, которые любят скачкообразные изменения, не признавая медленного непрерывного развития. Науке, максимум, несколько тысячелетий; она вся на ладони. Но даже здесь нельзя определиться с датой и однозначной (пусковой) причиной её возникновения, настолько незаметна и ненавязчива её поступь. Так почему же вы требуете чёткости в вопросах генезиса морали, государства, семьи (и проч.)? Почему, если у животных (и обезьян, в частности) нет закона, то у человека он не мог быть от тех же обезьян? К чему выдумывать внешнее навязывание, трансцендентные причины и прочую ерунду, если всё объясняется самой простой эволюцией? Если вы говорите, что так ничего возникнуть не может, должно быть конкретное ясное возникновение, то взгляните на науку: когда (конкретно) она появилась? Никакой даты и причины не видно. Так значит, науки нет? Абсурд. А если вы вот с этим согласны, а с тем – нет, то у вас явно какие-то двойные стандарты, что тоже не очень-то хорошо.
Но вернёмся к нашим баранам.
Искусство.
Причины возникновения искусств двояки: религия и «само по себе». Первая причина особенно повлияла (если не полностью) на такие виды искусства, как танцы, музыка и песни. Вторая – на «литературу», живопись, скульптуру. Но подчеркну, нельзя говорить, что вот причина – это религия, а вот само по себе возникло. Всё это идёт в тесном переплетении. Да и, кстати, что значит это «само по себе»? Например, люди общаются, разговаривают и, плюс к этому, люди любят приукрасить (приврать). Вот вам и сочинительство, а далее истории, былины и, в конце концов (с появлением письменности), и сама литература. Здесь вовсе не нужна никакая религия. Это искусство является простым следствием общения. Или живопись: человек нашёл уголёк и нарисовал на стене пещеры человечка. Зачем? Да просто так! Хватило мозгов нарисовать, вот и нарисовал. Далее же только усложнение с увеличением доли фантазии. И т.д. В общем «само по себе» означает, что искусство возникло из самого образа жизни человека, являлось его очевиднейшим и необходимейшим следствием. Конечно, здесь нельзя совсем уж списывать со счетов религию, но зачастую религия выступала только как катализатор, но не как сама основа.
То же, кстати, по поводу музыки. Древнейшие музыкальные инструменты – это барабаны; первая музыка – барабанные ритмы. Как они появились? Сидел человек и от нечего делать стучал по пню, у него вышел какой-то ритм, понравилось и пошло-поехало. Может такое быть? Может. Или барабанами информировали племя о чём-либо и лишь затем догадались выстукивать на них ритм и создавать музыку. И ведь такое может быть. Но, как религия могла создать сами барабаны? Не может же быть такого, что шаманы, не имея никакого понятия о постукивании, собрались и решили, что нужна музыка, и для того были придуманы эти самые барабаны. Как они бы это придумали, не имея в своём опыте ничего похожего? Ведь всякое знание строится на опыте, а не с потолка берётся. Значит, и до религии музыка была; было время, когда музыка не имела к религии никакого отношения, музыка возникла за пределами религии. Другое дело, что без религии постукивание по пню так и осталось бы никому ненужным постукиванием (может быть, но не наверняка). Религия развила музыку, она ввела её в обиход, она оформила её. То же и с танцами, и с песнями. Но, ещё раз, религия не могла всё это выдумать сама (как? и из какого опыта?); выдумала жизнь (то самое «само по себе» возникшее). Но именно религия сделала из «маянья ерундой» полноценное искусство. Религия – это не основа, а катализатор. Основа же – образ жизни.
Такой механизм становления, в той или иной мере, прошли все виды искусства. Какие-то меньше, которые религией почти не были затронуты вплоть до своего оформления (вроде той же литературы). Другие же искусства без религии искусствами и не стали бы; религия оформила их практически полностью и почти с нуля (музыка, танцы…). Но, тем не менее, алгоритм возникновения искусства везде один и тот же (по сути, с непринципиальным количественным изменением в стадиях): человек умнеет => новая деятельность (пра-искусство) => новая деятельность + религия => искусство. А более о возникновении и становлении искусства и сказать-то нечего. Все же прочие этапы в развитии тех или иных искусств мне уже не так интересны, ибо не принципиальны.
Религия.
Коли уж я так нагло коснулся «святого», то негоже останавливаться на достигнутом; надо взглянуть на саму эту религию попристальнее. Ведь что вообще есть религия? В самом общем смысле – это вера в существование чего-то (кого-то) более могучего, чем человек. Образы, количество богов, отношение к богам – всё это уже не столь важно. Главное, что религия – это вера в Высшее. Причём, пока ещё не важно, трансцендентно или имманентно это Высшее окружающему человека миру. Эти хитрости стали проблемой гораздо позже, и причиной тому – попытка доказать (а не просто принять и поверить) существование богов; то вопрос иной. Изначально же, надо полагать, в богов просто верили или даже знали. Да, именно, знали. Как мы знаем, что сосед Вася живёт, так и наши предки знали, что боги существуют. Ведь я же с кем-то вчера разговаривал? Значит, у меня есть сосед Вася. Предок же думал: ведь солнце кто-то поднимает и опускает? Значит, есть бог. Позже человек стал знать больше, он перестал знать и стал верить; потом ещё больше – и стал уже требовать доказательств. Вы же сейчас не требуете доказательств, что Вася есть? Вы, конечно, можете их потребовать, но в обыденной жизни вы и так это знаете; для вас это само собой разумеется. Но Вася давно не появлялся и вы уже не знаете, есть ли он или уже умер, но ещё верите, что есть. Но Вася не появляется уже много лет. И вот вы уже не знаете, не верите и требуете доказательств того, что он жив. А если вы этих доказательств не получите? Правильно, решите, что Васи нет. Так же и с богом (богами) и всей религией в целом. Но суть в том, что религия вышла из того, что человек знал, что есть нечто высшее. Тогда вопрос: откуда он это знал?
Вот у вас в кране есть вода, её качает водонапорная станция, и вы об этом знаете. Но вы её видели, эту станцию? Нет (а если кто-то видел, придумайте другой пример). Но, тем не менее, вы знаете. Откуда? Потому что, а как же иначе? И потому что об этом говорят. И если вы спросите себя, как вы это узнали, то наверняка даже не ответите. Просто знаете, и всё тут; даже сомнения в этом знании не закрадываются. Но что для нас кран с водой, то для дикаря дождь с неба. Ведь его, получается, тоже кто-то даёт (и то же самое «а как же иначе?»). Вот вам бог дождя. И, по аналогии, прочие боги. Потом человек научился обобщать, в голове стало укладываться больше знаний, и стали не просто бог дождя, солнца или бананов, а несколько хороших и плохих богов. И т.д. в том же русле.
То мнение, что человек уверовал в богов, потому что не мог объяснить законов природы – ошибочно. Это мнение, в общем-то, и родилось у тех, которые только и делают, что пытаются объяснить законы природы, а потому, кроме такой причины ничего лучше выдумать не смогли. Ошибочно же потому, что человек начал задумываться над природой тысячелетия назад; религия же появилась сотни тысяч лет до того. Неужели же человек так глуп, что от первых своих вопросов и до простейших систем исчисления (основы всякого познания) он шёл сотни тысяч лет? С трудом верится, тем более что от первых цифр и до изобретения сложных машин человек шёл буквально несколько тысячелетий, а если выкинуть отсюда время «религиозного застоя» (а это почти та же тысяча, где-то с V по XV в.в.), то получается и того меньше. Да и плюс к этому, перед тем, как начать что-то объяснять, что он думал об устройстве окружающего его мира? О том, что в нём есть причина? Неужели же, как только у человека появилось первые мысли, он тут же стал докапываться до истины и подвергать всё сомнению? Должно ведь быть время, когда о мире уже что-то думали (мозгов уже хватает), но анализировать, сомневаться, докапываться – ещё нет (ведь на это нужно гораздо больше ума, чем на простые наблюдения). И если причина возникновения религии в стремлении к знанию, то значит, человек поумнел очень резко: в секунду превратился из сообразительной обезьяны в довольно умного человека. Хотя известно, что этот этап самый длинный. Так что человек не уверовал (со временем), а всегда знал, что боги есть. Вера – это уже куда более поздний этап.
Но то – лишь одна сторона медали. Пусть человек сначала знал, потом… Почему он продолжил верить и продолжает (а такое порой встречается) верить до сих пор? Ведь если вы узнаете, что воду вам качает не водонапорная станция, а поставляют гномики, вы уже не будете и дальше верить в эту станцию? Так почему же здесь человек всё ещё верит? Тут уже чисто психологический момент. Человеку свойственно верить в нечто высшее, во что-то (кого-то) им повелевающее. Человек не может признаться себе в том, что всё зависит только от него; духу не хватает. И дело не в одиночестве, не в смерти и не в извечных вопросах. Дело в том, что человек – стадное животное. Стадом же должен кто-то управлять, должно быть что-то выше стада, над стадом. Человеку страшно доверить себя себе самому. Он должен быть в подчинении. Кому-то хватает и одного начальника, а кому-то подавай бога. Но опять же, почему человек требует над собой власти? Всё просто: чем меньше от человека всё зависит, тем ему спокойнее. Когда сверху есть кто-то, уже он решает, как тебе жить: где работать, на ком жениться, что покушать. Или даже: посмотреть сейчас телевизор или почитать книжку? А если никого нет? Не всех, но многих просто «разорвёт» от такой власти и такого выбора. А это лишнее беспокойство. Беспокойство же не нужно чему? Правильно – ВКП. Вот ВКП и поддерживает идею бытия бога. Не у всех, конечно, в разной степени, но именно отсюда вера и в провидение, и в судьбу, и в бога: чтобы снять возможность лишнего выбора, чтобы было спокойнее. Это есть ещё одна, чисто психологическая, подоплека религии. И это, в общем-то, тоже есть причина, хотя и вторичная. Сей момент стал оказывать влияние не ранее как с тех пор, когда человек стал задумываться над своей жизнью и стал осмысленно (трудно) делать сложный выбор. А это гораздо сложнее, чем элементарные познания о окружающем мире. И заметьте, одна основа со временем заменила другую. Ведь, обратите внимание, у древнейших религий бог почти не касается самой человеческой жизни; он бог природы, а не человека. Боги не решают то, что во власти самой личности. Сейчас же наоборот: надо ещё умудриться найти такого верующего, который полагал бы, что именно бог шлёт дождь, что бог притягивает человека к земле и т.п. Зато верят, что бог, как минимум, влияет на судьбу человека, что человек живёт под постоянным оком господним. Т.е., бог перешёл из области природного в область психологического. На данный момент первая основа практически полностью вытеснена второй. И идеи, принципы религий разного времени на то замечательно указывают.