Дети

Это она везла Мишу и Ксюшу в Смоляное, но сама была вынуждена ехать без остановок в Нижние Погребцы…

Не в силах оправится от потрясения, я не сразу расслышал уже знакомый мне металлический лязг. Вопреки заверениям Степана Ивановича, скелет среди бела дня шел по городу, возвышаясь над крышами одноэтажных строений и чахлыми деревьями. При солнечном свете он выглядел даже более жутко, нежели ночью, сейчас он был не просто кошмаром из сна, а чем-то совершенно реальным и неотвратимым. Я рванулся ко входу в коммуналку как раз в тот момент, когда острый шип, служивший существу ногой, пронзил землю в двух метрах от меня. Скелет, опираясь на свои острые конечности, нависал над двором. Будто в замедленной съемке я видел, как он поднимает одну из передних игл, намереваясь всадить её в грудь или живот застывшей от страха Ксюше.

– Стой! Я запрещаю тебе убивать их, – понимая неизбежное я решил хотя бы отвлечь существо, дать возможность детям бежать и спрятаться за кирпичными стенами дома, но мои слова имели больший эффект, чем я мог представить. Толстая костяная игла треснула и переломилась, позвоночник и грудная клетка существа начали со скрипом расходиться. Наводивший одним своим видом суеверный ужас скелет разваливался на глазах. Обе уродливые головы упали, расколовшись о землю, зеленоватое свечение в его глазах померкло навсегда.

– Рад, что хотя бы здесь ты смог защитить их, – Степан Иванович подошел ко мне, – Катю это не вернет, но ты еще можешь стать хорошим отцом.

– Почему мои дети здесь? Мы… на том свете? – будучи не религиозным, я замешкался, подбирая нужное слово.

– Если быть точнее, мы на въезде в ту часть ада, куда отправляются самоубийцы. После того как ты заставил Катю сделать аборт, она покончила с собой, наглотавшись таблеток.

Только сейчас я заметил, что Степан Иванович начал выглядеть опрятнее: осанка выпрямилась, гладковыбритое лицо стало свежее и моложе. От прежнего облика алкоголика из захудалого поселка не осталось и следа, теперь он был похож на учителя из небогатой сельской школы.

– Я тоже убил себя, но теперь могу вернуться, забрав Мишу и Ксюшу с собой?

– Да, однако, чтобы впредь избежать этого места, тебе придется сделать выводы.

– Какие, я не понимаю?

– Тебе помогут определится, но поспеши на станцию. Тени совершенного тобой могут привлечь сюда и других гостей.

Я взял Мишу и Ксюшу за руки, и мы пошли к поезду. Туман отступил и улицы Смоляного были залиты по-летнему мягким солнечным светом. Дореволюционные аккуратные домики с резными деревянными ставнями и черепичными крышами выглядели опрятно, как и разбитые в палисадниках цветники с астрами, ирисами и хризантемами. Трехголовый пес, лениво лежащий возле билетных касс вокзала, выглядел совершенно безопасным. Наверно из-за того, что после искупления мне было позволено вернуться обратно в отведенную живым часть нашего мира.

Мы вошли в вагон. Дети сели у окна друг напротив друга, я занял место возле прохода и поезд тронулся. Несмотря на вынужденную позу, под ритмичный стук колес хотелось спать, сказывалось отсутствие сна в последние два дня. Я вытянул ноги, откинул голову и, несмотря на бьющий в окно солнечный свет, задремал. Так мы уехали из Смоляного…

Вместо электрички я очнулся в больничной палате – меня разбудила резкая боль в левой руке. Не до конца понимая, что произошло, я попытался приподняться и увидел, что мое запястье перевязано окровавленным бинтом, а в вену вставлена игла капельницы. Все тело нестерпимо ломило.

– Сестра! – я позвал и прислушался. Ответа не последовало.

– Сестра, – через несколько мгновений я повторил попытку и на этот раз дверь палаты открылась. На пороге стоял полноватый мужчина средних лет в безупречно белом врачебном халате и коротком медицинском колпаке. Он подошел к кровати, пережал капельницу, сдвинув ролик затвора, и обратился ко мне:

– Как вы себя чувствуете? Помните, что с вами случилось?

– Я перерезал себе вены, когда увидел, что… что Катя умерла, – непрошенные слезы навернулись глаза и я замолчал, будучи не до конца уверенным в своей правоте. Реальные события в моей голове плотно перемешались с произошедшем в Смоляном и теперь важно было не сказать лишнего, чтобы не провести ближайший год в лечебнице для душевнобольных.

– Да, соседка обратила внимание на открытую дверь, нашла вас на полу в ванной и вызвала «скорую». К сожалению, к этому моменту вашу супругу уже нельзя было спасти.