Тернии реинкарнатов. Часть 1

Фрагмент 9

Прежде чем попасть в отряд к Чапаю, Анка колесила по югу России в составе цирковой труппы. Директора цирка все называли просто – Седой. Это был большой грузный человек с доброй душой и ободряющей улыбкой для всех. Он жил вдовцом и, пожалуй, больше всего любил своего пса Тузика, выступавшего с умилительным номером в его цирке. Лохматый дурашливый жизнерадостный Тузик жил беззаботно, не уставая вилять хвостом и ласкаться к людям. На сцене Тузик старательно ходил на задних лапах, забавно высовывая красный язычок и стреляя блестящими глазками по публике. Седой угощал его сахарком и трепал за ушами.

Тузик как раз проделывал свой коронный номер, когда пьяный махновец в заломленной на бок черной папахе выскочил из толпы и вскинул наган. Первая пуля прошла мимо. Тузик в испуге опустился на передние лапы, но убежать не успел – вторая пуля ворвалась в его добрую башонку. Тузик взвизгнул, визг тут же перешел в хрип. Тело собачки задергалось на сцене, а махновец, пьяно гогоча, всадил в бедное животное еще одну пулю. Тузик замер в луже крови.

Глаза Седого налились кровью, он спрыгнул со сцены и ринулся на махновца. Тот направил на него наган.

– Но-но, батя.

Тяжело дыша, Седой замер в метре от врага. Анна обмерла на сцене. Сейчас и Седого убьют.

– Подай назад, – гаркнул махновец. – Не понравилась мне твоя собачка.

Махновцы схватили Седого за руки. Наган пьяно плясал у самого его лица. Седой сверлил бандита глазами.

– Чо зенки вылупил, – взвился тот. – Пулю хочешь схавать?

Кто-то из артистов осмелился приблизиться к махновцам и потянул Седого в сторону. Тот резко тряхнул плечами и высвободился из рук махновцев.

– Тьфу, тебя, ирод, – горячо сплюнул он под ноги бандита и повернулся к сцене.

Из толпы появился еще один франтоватый махновец.

– Что здесь происходит? – спросил он. – Лева, ты опять что-то натворил?

– Да не, ты шо, Батько, – развел руками пьяный бандит. – Просто бешеную собаку пристрелил.

– Ах вот как? – Махно быстро оценил обстановку. – Ну так шустро вознагради из своей доли этого бедного артиста. Сто марок чтоб дал.

– Батько, да я…

– Живо!

Лева понуро полез в карман.

– Не нужны мне ваши деньги, – грубо произнес Седой. – Друзья не продаются. – Он тяжело вскарабкался на сцену и поднял на руки тело околевшего Тузика.

Все взгляды уперлись в него. Так он и стоял несколько секунд, точно Прометей, разорвавший цепи. Но разорвавший напрасно. Оставляя за собой кровавый шлейф, Седой медленно удалился со сцены.

А Анка пошла в Красную армию. Сначала в душу ей запал пулемет, потом – Чапай…

Фрагмент 10

Когда темный кулак врезался в лицо Петьки, боец не устоял на ногах и всей своей тщедушной фигурой нащупал пол. По лицу Петьки размазалась клякса крови.

Анка вскинула пистолет и твердой рукой, одну за другой, всадила во тьму за окном пять пуль. Раздался какой-то вой вперемешку с хрипом, и все стихло. Красноармейцы повскакали на ноги, схватились за шашки, напряженно вслушиваясь.

Савелий внезапно рванулся вперед. Выбил из руки Анки пистолет и обхватил девушку за горло рукой, прижав к себе.

– Разойдись! – заорал Савелий.

– Э, мужик, ты чего? – пошел на него Федор Нечипорец.

– Не подходи! – заорал Савелий. – Враз девку вашу задушу.

– Я тебе задушу, – резко пригрозил Чапаев. Он вышел из-за стола и твердым шагом направился к мужику.

Савелий быстро потащил пулеметчицу к двери. Анка изловчилась и врезала ему ногой в пах. Савелий глухо ойкнул, разжал руку и согнулся пополам. Анка развернулась и пяткой ударила мужика под коленку. Тот еще раз ойкнул и опустился на пол.

– Паскуда, – проговорил Федор, подлетая к мужику и занося ногу для удара.

– Погодь, – остановил его Чапай. – Чапаевцы лежачих не бьют. Это раз…

Сказать, что было два, он не успел. Дверь с грохотом сорвалась с петель. Ее не удержал даже большой железный засов. Через покореженную дверь перелезли две мерзкие фигуры. Местами кожа и мясо на лицах существ отслоились, обнажая желтые кости. Вместо глаз зияли черные впадины. Вытягивая руки перед собой, мертвецы двинулись на красноармейцев.

За первыми в избу повалили новые фигуры – все кошмарные создания в полуистлевших серо-зеленых шинелях с прилипшими к ним комьями земли. У некоторых непрошенных гостей зияли голые черепа с проплешинами спутанных волос. У других на черепах сидели ржавые солдатские каски.

– Мочи гадов! – заорал Федор, взмахнув шашкой, сорвался с места и снес первому приблизившемуся к нему мертвецу голову.

Голова, как крепкий кочан капусты, с громким стуком ударилась о стену и отлетела под ноги Анки. Девушка взглянула на нее лишь краем глаза. На нее надвигался омерзительный мертвец, судорожно шевелящий перед собой наполовину обглоданными руками. Анка отскочила в сторону и прижалась к стене.

– Лови! – крикнул Петька и кинул ей через горницу наган.

Анка ловко поймала пистолет и, стоило врагу развернуться к ней сизым страшным лицом, она вогнала прямо в его жуткую харю три пули подряд. С мутным бутоном вместо лица вурдалак с шипением отпрянул назад.

Вихор схватил винтовку, вскинул ее к плечу и начал палить в наседавших врагов. Один, второй – рухнули на пол, но тут же натужно начали подниматься.

Савелий вскочил с колен и следом получил по лицу удар наотмашь от одного из иродов. Со стоном мужик опять упал. Враг наступил ему каблуком кирзового сапога на грудь и бросился на Василия Ивановича.

Чапай смело встретил противника голой шашкой. Мертвец наткнулся на нее всей грудью. Шашка пронзила его насквозь и вышла из спины. Сизые губы нежити дернулись в подобии усмешки. Они раздвинулись, и Чапай увидел два желтоватых грязных клыка. Начдив оттолкнул от себя мертвеца и выдернул из его груди шашку.

Вурдалак стоял, покачиваясь, но падать не думал. Из дыры на его груди медленно сочилась темная жижа. Сзади послышался звон стекла. Краем глаза Чапай увидел, что в окно лезут новые нехристи. Петька, утирая с лица кровь, открыл по ним судорожный огонь из пистолета, но враг лишь корчился от пуль и продолжал двигаться вперед.

Петька прижался к печке. У него кончились патроны. Он смело выхватил шашку. Один из вурдалаков мрачно насадил себя на нее и зубами почти прильнул к горлу Петьки. В последнюю секунду боец успел рвануть в сторону и отпихнул от себя злобное существо. Другой мертвец резким ударом попытался раскроить лоб парня кулаком. Петька извернулся угрем, и зловонный кулак раскрошил кирпич в кладке печки, разлетевшись сам на смрадные ошметки.

– Уходим! – гаркнул Чапай.

Командир бросился на помощь ординарцу. Ударами шашки и ног он распихал врагов по сторонам, схватил Петьку за рукав гимнастерки и рванул, потащив за собой.

В месиве у двери Федор плавал на полу в озере крови, Вихор отбивался прикладом винтовки, а Анка рядом дралась руками и ногами. Чапай и Петька налетели на врагов и дикими отчаянными ударами расшвыряли их в стороны.

Чапаю удалось шашкой снести еще одну мерзкую рожу, и красноармейцы вывалились в сени.

– Смотри в оба! – гаркнул Чапай.

Пот застилал ему глаза.

– К тачанке! Живо!

К счастью, лошадей на всякий случай держали запряженными, а вурдалаки их тронуть не успели, торопились поживиться человечиной.

– Гони! – рявкнул Чапай. – Что есть духу, гони!

Петьке не нужно было приказывать. Он хлестнул лошадей, и те, чуя смертельную опасность, понеслись вон со двора, как прижженные каленым железом.

– Ты ранена? – участливо спросил Чапай Анку.

– Нет, – тяжело дыша, ответила девушка и слабо улыбнулась командиру.

– Это и были вурдалаки? – спросил Вихор.

– А то. Что, не признал гадов? – усмехнулся Чапай.

– Признал. Контра!

Анка дрожащими руками пыталась раскурить папироску. Чапай напряженно вглядывался назад, в быстро растаявший во тьме хутор. В эту секунду кто-то крепко схватил его за ногу. Василий Иванович дернул ногу, но ее держали крепко.

– Иить, ты! – Чапай хлестнул шашкой.

Хватка ослабла, но отрубленная кисть продолжала висеть на его штанине, как клещ.

Вурдалак под тачанкой! Враг больше не таился. Нежить быстро вскарабкалась наверх и набросилась на Анку. На секунду девушка застыла от ужаса. Чапай снова хлестнул шашкой, и голова вурдалака полетела в ночь, как снесенный ветром досадливый голубь.

Тело мертвеца продолжало какое-то время стоять на подножке тачанки без головы, раскачиваясь на ходу, словно безбилетник на подножке трамвая. Руки подняты в воздух, точно нелюдь молилась какому-то своему господину.

– Иить, паскуда! – не выдержал Петька и ударом ноги сбросил вурдалака с тачанки.

Безмолвно кувыркаясь, словно делая сальто, мертвец исчез в ночи.

– Справились, – выкрикнул Петька, вытирая рукавом гимнастерки кровь с лица.

– Это они с нами справились, – хмуро заметил Василий Иванович, отдирая от штанины навязчивую кисть вурдалака. – Удираем от них, как шкодливые коты.

– Но мы им еще покажем! – заявил Петька.

«Однажды я могу погибнуть, – подумал тогда про себя Чап. – Но пусть это будет смерть за дело революции, за Петьку, за Анку… за всех всклокоченных энтузиазмом и надеждами на новую светлую жизнь людей, а не гибель в глухой ночи от убогой твари попусту…»

Фрагмент 11

Анна колотила руками в стекло двери, но машинисты поезда или не слышали ее, или не хотели открывать дверь. Их было двое. Один – голый по пояс, черный от угольной пыли – мощными ритмичными движениями подбрасывал в топку паровоза уголь. Другой держался за рычаги и всматривался куда-то вдаль.

– Откройте! – закричала Анна. – Там человек на путях!

Они не обращали на нее ровным счетом никакого внимания. Мускулы катались по телу кочегара с каждым движением тела, пасть топки ненасытно жрала уголь, паровоз несся вперед как ошпаренный.

Бедный сторож сейчас лежал на рельсах. Его красные обветренные руки широко разбросаны в стороны, словно он пытался обнять все полотно железной дороги. Лицо щекой вдавилось в щебень. Анна точно сама чувствовала, как острый камешек буравит кожу под глазом.

– Откройте же! Откройте! Заклинаю! Вы убьете его!

Почему судьба так неумолима? Разве нельзя изменить свой удел, если ты знаешь наперед, когда придет беда? Люди же не приговорены неотвратно к тому, чего не миновать? Есть ли у них выбор изменить ход судьбы?

– Откройте, – голос Анны сорвался на визг, перешедший в судорожный хрип.

Ее кулак больно ударился о… стену, и Анна очнулась. Она лежала в полумраке на кровати. Внезапно ее ноздри втянули запах – его терпкий запах. О господи, она снова не сдержалась. Она снова занималась сладострастием с Чапом.

Выехав из дома Фаберже порознь, любовники через час встретились в условленном месте – в гостинице «Вокзал снов». Номер был оформлен в железнодорожном стиле. Кровать стояла, словно на паровозных колесах. Перед ней на полу объемно простирался железнодорожный путь. Причем рельсы как бы ныряли под широкое ложе и дальше выходили на стену, карабкаясь по ней к потолку. Анна смотрела на них и не знала, презирать себя или нет.

В ее сознании мужчины не заслуживали особенно теплого отношения к себе – со всем их апломбом, суетными амбициями, претензиями на особую значительность своих персон. Они не стоили больше простого отстраненного внимания. Точно такого, какое люди уделяют дороге – они смотрят на нее технически, чтобы не попасть под лошадь, под паровой омнибус и т. д. Смотрят без всяких чувств, только для оценки ситуации.

Но ее женское естество считало по-другому. Оно бунтовало против рационального подхода к жизни и требовало сладострастного ненасытного слияния с мужчиной. Только получив свое, этот вулкан давал Анне передышку для взвешенного хладнокровного поведения. До следующего извержения…

Извергаться с Чапом ей доставляло удовольствие. Он был деликатен, ласков, но настойчив и инициативен. Орлов отлично чувствовал всю капризную вибрацию ее похоти и умело вплетался в ее страстные всплески. Но Анну не радовало, что она становилась, пусть на непродолжительное время, игрушкой своих страстей. Как ей быть?

Нечто похожее было и с Вронским. Все ликовало в ней от объятий любимого мужчину, но затем все угасало, и она бездонно корила себя за слабоволие и податливость.

Вот и сейчас, едва она ощутила себя опустошенной после бурного слияния, как повернулась к Чапу и твердо произнесла:

– Тебя еще ждут сегодня важные дела, детектив.

– Конечно, – усмехнулся Чап. – Каждый раз я точно катапультируюсь из кровати, когда мы с тобой.

– Будь тогда с другой! – резко заявила Анна и нахмурилась. – Что, в этом городе нельзя найти подходящих шлюшек?

– Их тут превеликое множество, – улыбнулся Чап. – Такое впечатление, что Ной спасал не столько животных, сколько всех любвеобильных дамочек.

– Скорее, любведробильных, – буркнула Анна. – Настоящая любовь давно почила в легендах и… романах.

– Жаль, что мне удается развеять твою меланхолию лишь на краткий миг.

– Не мни себя неподражаемым героем. Вставай!

И еще одна мысль не давала Анне покоя – она спала с убийцей.

Ведь это Чап убил Фаберже. Да, он отомстил за ее унижение, за ту взрывчатку под ее ягодицами, но… он взял на душу смертный грех. И зачем вся эта бутафория с киями и маской? У Чапа, наверное, с головой проблемы… или он адепт какого-то тайного общества?

Фрагмент 12

Отправив Чапа вершить дела, Анна недолго «зависала» в номере отеля. Затягивать психоанализ – дело неблагодарное. От копания в себе до депрессии – совсем крохотный шаг. Ей ли не знать …

Преодолевая расслабленность во всем теле (такую приятную томную расслабленность), разлившуюся после энергичных проникновений Чапа в ее тридевятое царство, Анна тщательно оделась и с удовольствием осмотрела свое безупречное отражение в зеркале.

Первым делом Каренина направилась в кафе «Трансмиссия», где за чашкой горячего шоколада решила собраться с мыслями.

Как ей вести расследование убийства Фаберже, если она наперед знает, кто убийца? Или она в чем-то ошибается? Может, с Фаберже поквиталась любовница или его действительно устранили конкуренты? Чернобур вполне подходил на эту роль.

Внезапно по спине Анны пробежал легкий холодок. Она почувствовала на себе чужой пытливый взгляд. Оторвавшись от созерцания видов за окном, Каренина хмуро обвела помещение взглядом. У стойки она заметила темноволосого мужчину, довольно откровенно рассматривающего ее. На его губах блуждала ленивая вальяжная улыбка, тут же взбесившая пылкую Каренину. Смерив докучливого незнакомца уничижительным взглядом, буквально облив его ведром презрения, Анна снова отвернулась к окну.

– Не помешаю, если присяду рядом? – негромко спросил мужчина, неслышно материализовавшись возле столика.

От неожиданности Каренина чуть не подпрыгнула на стуле. Резко повернувшись, она с удивлением и негодованием воззрилась на подошедшего. Какой настырный бяка! Презрительно фыркнув, Анна надменно спросила:

– Что вам от меня нужно?

– Скорее, это нужно вам, не мне, – вкрадчиво ответил незнакомец.

Анна не любила, когда в ее жизнь «вкрадывались». Но бархатный голос странным образом подействовал на ее сознание, словно обволакивал мягкой ватой.

– Присаживайтесь, – вымолвила Анна. – И не надо практиковать на мне гипноз.

– О, извините, невольно вырвалось, – посетовал мужчина и расположился на стуле напротив Карениной.

– Дело в том, что я знаю, кто убил Фаберже, – резко перейдя к делу, припечатал незнакомец.

– Неужели? – иронично заметила Анна. – Это откуда вам известно?

– Просто я располагаю неопровержимыми уликами. Вы, конечно, и сами можете предполагать, в чем тут дело, но улики – это совсем другое дело!

– А вы кто? – поинтересовалась Каренина скептически.

– Меня зовут Фонарио.

– Что…

Анна хотела сказать: «Что за дурацкое имя?», но сдержалась. «Фонарь какой-то», – мысленно фыркнула она.

– Да, такое у меня интересное имя, – излился обворожительной улыбкой Фонарио.

«А теперь сжуй свою улыбку обратно», – подумала Анна.

– Мало ли, кто чего видел, – бросила детектив, всем своим видом показывая, как ей наскучила эта тема. – Что у вас за улики? – с нотками металла в голосе отчеканила она.

– Они здесь, – тихо, почти что ласково, произнес незнакомец и выудил из-за пазухи элегантный конверт.

– Да вы кто – вуайерист-фотограф? – разозлилась Анна.

– Нет, я просто добрый друг.

– Добрые друзья любят оказывать медвежьи услуги.

– Но некоторые приносят надежные улики.

Анна решительно взяла конверт и просмотрела его содержимое. Она вздрогнула.

На снимках фигурировал Чап. Ее напарник, а с недавних пор еще и любовник. Какого черта! Вот Чап сидит за столом и пьет с Фаберже вино. Вот Серж отвлекся на свою любовницу, что-то ласково ей нашептывает на ушко. Видно, как Чап подсыпает что-то в бокал Сержа. Вот Чап уходит с девушкой, оставляя спящего Сержа на диване. На следующем снимке Чап волочит бесчувственное тело Фаберже. В биллиардной он расставляет по местам декорации… Voila!

Анна судорожно сглотнула.

– Это фальшивка, – сухо произнесла она.

– А если нет?

– Какая вам от этого польза? – холодно спросила детектив.

Но – спросила в пустоту. Фонарио исчез. Анна быстро осмотрелась. Незнакомца и след простыл. Никто в кафе не глядел в ее сторону. Более того…

Неожиданно снимки начали рассыпаться в её руках в тлен, струясь сквозь пальцы и осыпаясь горсткой пепла на стол. В следующую секунду исчез и пепел. Что за чертовщина? Не только вуайерист, но еще и фокусник. В цирке у Седого фокусник мог еще и не такое проделать.

Но не привиделось ли ей все это?

В недоумении Анна быстро допила шоколад и вскочила из-за стола. Вся эта история уже порядком начинала ее доставать… и явно не сулила ничего хорошего.

Фрагмент 13

Петька торопливо тряс Чапая.

– Василий Иванович, Василий Иванович, проснитесь.

Чапай резко сел и схватил Исаева за руку.

– Ты что?

– Скорее, командир, проснитесь. На хутор напали.

Чапай сбросил ноги с топчана.

– Проворонили? Кто напал?

– Не знаю, какие-то бандиты.

– Давай быстрее! – Чапаев с пистолетом в руке побежал к двери.

На улице раздались выстрелы.

– Где Вихор, где Анка? – тревожно спросил Чапай.

– Они же это, в другой мазанке.

– А, дьявол!

Чапаев ногой распахнул дверь на улицу и отпрянул в сторону. Никого. Лунный свет заливал пустынный двор. Совсем близко хлопнуло насколько пистолетных выстрелов, заржал конь. Чапаев чуть помедлил, вслушиваясь, всматриваясь, и спрыгнул с крыльца во двор. Побежал к плетню. Петька за ним. По улице пронесся всадник, нахлестывая лошадь.

Чапаев перемахнул через плетень и устремился к соседней мазанке, где спала Анка. Внутри горел свет, и раздавались какие-то голоса.

– Эна вон, – проговорил Петька, сжимая винтовку. – Опоздали?

– В самый раз, – усмехнулся Чапай.

В курятнике недовольно квохтали куры.

Василий Иванович резко рванул дверь на себя и влетел в дом. К нему тут же обернулось несколько человек, но первым делом Чапай заметил Анку. Ее большие карие глаза. Он никогда не видел, что у нее такие огромные глаза.

Девушка сидела на стуле, связанная веревкой. Из уголка губ стекал кровавый ручеек. Вихор на боку лежал на полу. Он не двигался.

– За революцию! – прокричал Петька, ворвался в горницу и остановился как вкопанный.

– Смотрите-ка, кто к нам пожаловал, – весело произнесла поджарая молодая брюнетка в залихватски надетой набекрень белой кубанке.

Чапаев сразу узнал в ней атаманшу Марусю.

– Нехай самого Чапая бачим, – рассмеялась она.

– Отпусти моих людей, – твердо сказал Чапай, – и я дам тебе уйти с миром. Мы тебе зла не чинили, и ты к нам не лезь.

– Вы мне зла не чинили, – раскатисто расхохоталась Маруся. – А где вы, шкурники-большевики, были, когда мы защищали от немчуры Александровск и Бердянск? Где вы отсиживались? Дворянских барышень насиловали да усадьбы грабили?

– Почему совитска власть подмоги ниякой не дае? Сидять соби у Москви, грають, а нам хлебать, що воны заварылы, – подхватил один из налетчиков, усатый малый в распахнутой на голой груди телогрейке.

– Нехай и мы тоже против интервентов воевали, – проговорил Чапаев, сурово сведя брови.

– Ну да, про твои георгиевские кресты наслышана. Только теперь ты за красных паскуд воюешь.

– Отпусти моих людей, – повторил Чапай. – И ступай с миром.

– Да кто ты такой, шоб мне приказывать! – зашипела Маруся и уперла руки в бока. В одной ее руке маячил огромный наган.

Ее бойцы довольно осклабились. Матрос с огромным красным лицом выступил вперед и вальяжно произнес:

– Слышь, ты, мужик, проваливал бы ты отселе.

Чапай смерил его холодным взглядом.

– Ну, слышал, что тебе сказали? – спросила Маруся.

В этот момент Чапай уловил слабое движение. Это Вихор едва пошевелился на полу. И следом выбросил ногу и подсек матроса. Тот невольно оступился и запрокинулся назад. Чапаев воспользовался этим и с силой толкнул матроса в грудь. Тот грузной массой полетел на Марусю. Атаманша отпрянула в сторону. Чапай одним прыжком оказался возле нее. Петька не растерялся и разрядил винтовку в одного из бандитов. Другой бросился на него с шашкой. Но Вихор уже вскочил на ноги и перехватил руку бандита.

Чапай прижал кисть Маруси с наганом к ее телу.

– Что, облапил? – расхохоталась Маруся.

Чапаев попытался выхватить у атаманши пистолет, но та крепко в него вцепилась. Анка заерзала на стуле, но веревки не пускали ее. Наконец, Чапаев вывернул Марусе руку, и наган грохнулся об пол. Разъяренная атаманша впилась в плечо Чапая зубами.

– Черт, – Чапай оттолкнул анархистку прочь от себя, и та отлетела в угол комнаты.

Чапай бросился к Анке. Выхватил шашку и распорол путы. Анка вскочила с ненавистного стула. Вихор расправился со своим противником и теперь укладывал на пол другого. Петька на полу катался с бородатым бандитом.

– Присмотри за ней, – бросил Анке Чапай, указывая на Марусю.

– А то не присмотрю, – Анка двинулась к Марусе.

Та проворно, как кошка, вскочила на ноги и метнулась в сторону. Анка бросилась за ней. Но Маруся уже выскочила в сени. Чапай подлетел к Петьке и отдернул от него бородатого бандита. Он рванул врага за руку и с силой тряхнул его о стену.

– Ой, выручили, Василий Иванович, – пробормотал Петька, вставая на ноги.

– Надо уходить, – проговорил Чапай, видя, что и Вихор успокоил своего оппонента. – Маруся – девушка горячая, и банда у нее лихая.

Чапай поднял Марусин наган.

– Все, уходим.

– Вовремя вы подоспели, – сообщил Вихор, – а то несладко бы нам пришлось.

Они выбежали на улицу и кинулись на конюшню.

– Петька, скорее выводи лошадей!

Тачанку на ночь не распрягали. Все быстро погрузились в нее.

– Погнали к нашим, будем считать разведрейд оконченным, – проговорил Чапай.

Вихор бросился открывать ворота. На повороте дороги тачанка опасно накренилась и проехалась на двух колесах. Затем снова ухнула на все четыре.

– Петька! – крикнул Чапай.

– Чего, Василий Иванович? Прорвемся!

Едва тачанка вылетела на главную улицу, на нее с улюлюканьем набросились конные бандиты. Анка тут же пригнулась к родному «Максиму» и пошла строчить горячими очередями. Несколько лошадей и всадников с тоскливым ржанием и воплями рухнули в пыль дороги. Другие натянули поводья и, ругаясь, отстали.

– Ай да гарна девка! – крикнул Чапай. – Ты словно родилась с пулеметом.

Ветер отчаянно трепал разметавшиеся волосы Анки.

– Просто дюже люблю его, – рассмеялась девушка, весело и бесшабашно глядя на Чапая. С лучистым восхищением в глазах.

«Все это довольно сложно, – думалось Чапу. – Мне чудится, что Анка была обратной реинкарнацией Анны Карениной из Шой-Сити. Рикошет какой-то, реинкарнация, обращенная в прошлое. Но как такое возможно, ума не приложу. Просто чудится, и все. Интересно, когда в России построят коммунизм, останется ли такое явление, как реинкарнация? Или при коммунизме все будет по-другому? Отрицание отрицания, мать ее. Подвластна ли реинкарнация диалектике?»