Саджиа лежала на самой границе Лилии и Таливара, но при этом ни на секунду не забывала о том, какой стране она принадлежит. На мудрецов и ученых здесь смотрели с небывалым почтением и гордились своим статусом города Талантов.

Раз в десять лет Академия составляла перечень регионов герцогства, подаривших ей наиболее способных студентов. Для этой цели по хитрой формуле учитывалось, сколько юных гениев прибыло на обучение из каждой провинции и сколь выдающихся успехов им удалось достичь, из чего затем утверждался окончательный список. Отметившиеся в этом списке области удостаивались исключительной привилегии.

В последнюю неделю каждого лета, сразу перед началом основных вступительных испытаний, три делегации из Академии в составе трех заслуженных профессоров и одного ученого секретаря каждая отправлялись в три первейшие города из перечня талантов. Там они лично экзаменовали желающих поступить в Академию. Так, даже самые неимущие юноши и девушки получали возможность отличиться перед столичными преподавателями и застолбить за собой место среди элиты, а герцогство соглашалось полностью оплатить шестилетнее обучение десяти избранных счастливчиков из каждого такого города.

Прибытие экзаменаторов было для Саджии настоящим праздником. Регистрация достойных принять участие в отборе начиналась и заканчивалась в местных школах задолго до судьбоносного дня, после чего город замирал на несколько месяцев в тревожно-томительном ожидании.

Именно в один из таких дней нога Принца впервые ступила на сияющие и ухоженные мостовые Саджии. Принц не случайно с таким рвением ухватился за возможность начать свой поиск именно здесь – даже его невеликий интерес к географии и политике не смог устоять перед притяжением колыбели начинающих академиков. Саджиа особенно гордилась тем, что ее место в тройке списка талантов было неоспоримо вот уже десятый цикл – почти сто лет подряд город поставлял в академию самых способных и прилежных ее учеников. Визит в Саджию стал для странствующих экзаменаторов обязательным атрибутом лета, вплоть до того, что профессора ожесточенно спорили за право провести свой следующий отбор именно здесь, предвкушая плодотворную и доброжелательную работу.

Город пестрил книжными лавками, частными и общественными школами, публичными библиотеками. Реальность, увиденная здесь Принцем, превзошла все его ожидания. Он с ликованием осознавал, что путешествие в столицу может и вовсе не понадобиться – казалось, что в Саджии каждый сможет отыскать ответ даже на самый изощренный вопрос. Он благоразумно разместился в недорогой гостинице и в первый же день бросился на поиски знаний.

В главной публичной библиотеке его поджидало первое препятствие. Оказалось, что к пользованию ее каталогом допускались исключительно резиденты города и те, кто в нем работал. В первый свой визит Принц только издали полюбовался убегающими вглубь бесконечными стеллажами и получил вежливое заверение в том, что двери читального зала распахнутся перед ним по предъявлении засвидетельствованной в нотариате справки с места его службы. Более мелкие библиотеки следовали тому же кодексу.

На то, чтобы исследовать несколько мест и прийти в себя от подобного удара судьбы, у Принца ушло четыре дня. До поры до времени Принц решил махнуть на библиотеки рукой и сосредоточиться на книжных лавках. Между тем гостиница стала обходится ему непомерно дорого и он, прикинув, что не протянет с такими тратами и трех недель, вознамерился снять комнату.

После решительных трехдневных поисков Принц наконец обосновался на окраине неприметного квартала среднего достатка. Переговоры с домовладельцем прошли мгновенно. Грузный широкоплечий мужчина с густыми усами и утомленно-суровыми глазами, лениво поглядывающими на мир из-под не менее густых бровей того же, что и волосы, выцветшего рыжеватого оттенка, всем своим видом излучал безразличие и демонстрировал, что его ни в коей мере не интересуют дела и склонности его съемщиков. Естественно, покуда они исправно выплачивают требуемые суммы и не привлекают к его имуществу ненужного общественного внимания. Как следствие, дом был населен самым разнообразным и неожиданным людом, который, несмотря на все свои странности, в редкие мгновения своего пребывания в четырех упомянутых стенах вел себя исключительно тихо. Воистину, съемщик, желающий избежать лишних вопросов о роде своих прошлых и настоящих занятий, не посмел бы и мечтать о более удобном хозяине, чем Хмурый Лоренцо.

Принц съехал из гостиницы в тот же день и занял две комнаты под самой крышей.

Первую неделю он обживался – а именно, сидел в четырех стенах и предавался тревожным думам, изредка гуляя по городу и бессистемно заходя в одну книжную лавку за другой. Он даже прикупил несколько сочинений о сновидениях и галлюцинациях и немного их почитал, не найдя в них ничего полезного. В остальном он чурался людей и довольствовался непритязательной едой с кухни своего нового дома.

На восьмой день Принц решил-таки совершить свою первую вылазку в общество и нашел ее довольно успешной. Он отобедал в случайно выбранном трактире и, с содроганием вспоминая стряпню женушки Хмурого Лоренцо, принял решение по возможности всегда трапезничать вне своих апартаментов; он набрел на очередную книжную лавку и спустил несколько монет на потрепанный том Истории, писанной Августином Ученым; он забрел в парк, увидел там красивую даму, встретился с нею взглядом, смутился и счастливым возвратился домой. Да, после стольких тревожных ожиданий, этот день к своему исходу развеял все волнения и принес исключительно блаженство.

Не придумав ничего лучше, Принц превратил свое нежданное счастье в рутину. Он ходил обедать в трактир, гулял по парку и старался там встретиться взглядом с новыми прекрасными дамами, он хаживал в одну особо полюбившуюся ему книжную лавку не особенно-то академического толка и с необычайной прытью зачем-то покупал романы, которые не успевал прочитывать.

После всех пережитых кошмаров такая жизнь казалась ему в высшей степени заслуженной и закономерной.

Посредством газет и невольно подслушанных досужих разговоров других постояльцев до Принца доходили самые разнообразные слухи. Он узнал о том, что наследник лилийского престола то ли отправился в изгнание, то ли и вовсе пропал без вести. Он прочитал, что Герцог ни с чем вернулся со своей дипломатической миссии и отношения между двумя странами теперь норовили стремительно и необратимо испортиться. Он услышал ненароком, что юная герцогиня уже которую неделю сидит взаперти в своих покоях и не желает показаться на люди, а судачества о ее внезапной болезни будоражат теперь столицу… Эта новость встревожила Принца не на шутку, ибо Изабелла ни на один день не покидала его мысли. Но все остальное – конфликты, переговоры и короли с герцогами – было так бесконечно далеко от новой удивительной действительности, в которой он столь неожиданно для самого себя очутился, что волей-неволей даже новости о хорошо знакомых ему людях и местах воспринимались как малозначительные известия из богом позабытых краев.

Так прошел месяц.

Денег предсказуемо оставалось все меньше, но Принц, чувствуя, что своими мучениями заслужил небольшие каникулы, не спешил прерывать затянувшийся отдых. Он лишь решил сделать свои походы более разнообразными, а потому время от времени предпочитал книжной лавке чудом найденную и на редкость скудную, но частную и благодушную библиотеку, для неограниченного пользования которой требовалось лишь уплатить небольшую мзду раз в месяц (что было тем не менее не особенно приятно, так как лишало радости обладания книгами). После он безуспешно попытался разыскать новый парк и в завершение своих метаний даже несколько раз откушал в другом трактире. Правда, тамошняя еда пришлась ему не по вкусу, и вскоре устоявшийся порядок вещей был восстановлен.

Принцу не удавалось ни с кем свести близкого знакомства, и порою он тяготился своим одиночеством. Увы, его горделивая манера держаться и отстраненный взгляд не располагали простых городских жителей к более тесному общению, чем на то их обязывала та или иная необходимость. Сам же Принц, стесняясь сделать первый шаг и подсознательно ощущая чуждость окружавшей его среды, обходился без роскоши человеческого общения.

Единственным, кто разглядел неловкость за холодным аристократическим фасадом, был, весьма предсказуемо, торговец книгами из той самой полюбившейся лавки. С ним у Принца установилось доброжелательное взаимопонимание, которое они до поры до времени боялись вывести за пределы беспредметной беседы – оба остерегались обмануться в собеседнике и натолкнуться на прикрытое вежливостью безразличие. Лед был растоплен, когда торговец (его звали Карло) спросил-таки мнение своего важного гостя о последнем романе сэра Томаса Гудвина. Смутившись поначалу от неожиданности, Принц пробормотал было несколько одобрительных слов. Однако, осознав в полной мере свалившееся на него счастье, он вдруг красноречиво исполнил неоднократно отрепетированную им уже про себя разгромную тираду, чем вызвал восторг у торговца: мысли Карло точно совпадали с мыслями Принца (по крайней мере, те, что он разобрал в потоке витиеватых фраз). Так, найдя точку соприкосновения в порицании трудов именитого британца, торговец и клиент еще не раз с упоением возвращались к самым нелепым моментам из его романов.

Их первая беседа длилась до захода солнца и, как то часто бывает у людей, только что завязавших некое подобие дружбы, они самым счастливым образом избежали всех тем, что могли обнаружить значительное расхождение во взглядах.

Как бы дорого ни было Принцу это случайное знакомство, оно было лишь жалким подобием связи, которая всего лишь за несколько дней установилась у него с Изабеллой. Очень скоро Принц стал замечать, что Карло не всегда поспевает за его мыслью и часто соглашается лишь для того, чтобы не выглядеть глупым. Он совершенно не разделял любовь его высочества наследника к стихам о любви и считал излишне, на его взгляд, сентиментальные романы Янтарного цикла напрасной тратой времени и бумаги. С Изабеллой было гораздо проще; она не теряла серьезности за остроумием, не ограничивала свои интересы несколькими приземленными жанрами, она внимательно слушала и всегда читала между строк. Принцу отчаянно не хватало ее дружбы – едва ли не больше, чем призрачной надежды на взаимность его страсти. О чем она грезила? Вспоминала ли она о нем сейчас, или все мысли ее были поглощены скорбью по трагически погибшему брату? Как герцог Арчибальд преподнес ей роль Принца в кошмаре, который она не застала? Неужели его ведьмочка вслед за всеми считала, что кровь Доменико была на его руках? И был ли у нее выбор, могла ли она составить иное мнение, полагаясь только на свидетельства своего отца?

Дружба Карло и Принца перетекла в вялое метание между тщательно скрываемым взаимным недовольством и снисходительной симпатией. То был союз по неизбежности, которому было суждено умереть с разлукой.

Но разлука была потом. В первый вечер они распрощались полностью довольные собой. Покупателей в тот день случилось мало – все же лавка Карло была далеко не самой популярной в городе, и до закрытия так никто и не зашел. Поэтому торговец книгами был особенно рад тому факту, что Принц унес с собой несколько томиков, а кошелек его при этом заметно полегчал.

Естественно, что Принц не мог просто так ограничить свои визиты досужими разговорами и всякий раз считал себя обязанным что-нибудь купить. Иначе ему делалось совестно.

Во время одного из таких визитов Карло, заворачивая для него очередную порцию книг, спросил:

–Синьор! Я надеюсь, что мой вопрос не покажется вам бестактным, но меня всегда интересовала одна вещь: где вы служите, что вам удается выкраивать столько времени на чтение и при этом не ограничивать себя в покупках? Прошу вас! – и, положив одну руку на сердце, он сделал другою извиняющийся жест, – я совершенно не настаиваю на ответе!

Принц чрезвычайно смутился, потупил взор, и не нашелся, что сказать. Никакая ложь не шла ему в голову, а правда была слишком неловкой. Он с позором покинул лавку и потом еще долго терзал себя, пытаясь угадать, как Карло решил трактовать его реакцию.

Так Принц окончательно решил, что неплохо было бы найти работу.

С этой целью одним погожим утром он вышел из дому. Стояло позднее лето, и грустное предосеннее солнце дарило городу прощальные лучи своего тепла. Скоро отбарабанит по крышам последний летний дождь, скоро последний летний закат с присущим ему коварством подарит надежду на еще один благословенный день – и тогда, когда вы меньше всего это ожидаете, первый желтый лист, заботливо унесенный ветром из единственного в городе парка, провозгласит всему миру о приходе осени. Будут еще теплые дожди, будут еще грустные радости бабьего лета, но все это уже не будет тем прекрасным обманом, который дарит нам август. Первый лист упал, он открыл вам позабытую правду бытия, и от вашей недавней наивности осталось лишь одно сладковато-горькое воспоминание: вы теперь уже наверняка знаете – как бы ни пекло на небе солнце, отчаянно стараясь затуманить ваши трезвые думы, как бы ни шептал дождь, щедро поливающий местами пожухлую траву – вы знаете, что снег, зима и холод неизбежно войдут в свои права, и тогда вам уже ничего не останется, кроме как ждать весны и утешать себя надеждой на возобновление иллюзий.

И дай бог, чтобы вы смогли разделить эту надежду с близким – с тем, кто вместе с вами увидит летний сон сквозь ледяной узор на окне, кто сквозь метель разглядит цветущее обещание, кто поймает беглого призрака счастья в самый морозный день, когда все живое застыло. Тогда и зима обнажит перед вами свою смертную сущность, и вы полюбите ее. Но горе тому, кто одинок зимой! Тому, кто, будучи лишен немого сочувствия лета, безутешен в одиночестве среди холодов!

Одолеваемый такими декадентскими мыслями, Принц отправился на поиски.

Что он умел делать? Он умел всего понемногу и ничего в полной мере. О государственной службе речи быть не могло – он все еще считал себя наследником трона в государстве, стоящем на пороге войны с Герцогством. Употребить свой талант во благо потенциального неприятеля было бы немыслимо. Оставались книги. Книги были первым, что пришло Принцу в голову. Он мог предложить свои услуги в книжной лавке. Разумеется, путь в услужение к Карло для него был заказан. Обнаружить перед недавним приятелем свою бедность было бы унизительно. Нужно было попробовать другие лавки, коих в Саджии было предостаточно. Но возьмут ли его? Принц был увлеченным читателем, но некоторые области литературы были для него неизведанной территорией. Он любил поэзию, он жил ради романов, но вот биографии и философские сочинения обошли его стороной. Не было ли это слишком серьезным препятствием на пути к трудоустройству? Он мог бы попробовать свои силы в библиотеке, что казалось ему даже слишком заманчивым – как сотрудник он получил бы доступ к трудам, ради которых он и сбежал из замка на горе. Но в библиотеке вся ограниченность его интересов проявилась бы троекратно. Нет, не было никаких сомнений в том, что начинать пытать счастье нужно было с лавок! Но вот с каких? Тех, что побогаче, или же тех, что попроще? Где требовались более сведущие сотрудники, а где достаточно было личного обаяния и умения поддержать беседу? Возможно, иные богачи искали лишнюю возможность покрасоваться и прослыть интеллектуалами, а другие, наоборот, были куда как более привередливыми. Угадать было невозможно.

Думая так, Принц добрел до центральной площади и застыл перед ратушей. Часы показывали десять. Не рано ли было спрашивать о работе? Может быть, стоило выждать до вечера? Принц все же заставил себя зайти в первую попавшуюся лавку, виновато пролистал несколько томиков и вышел. Он так и не смог справиться о том, надобны ли были в ней дополнительные руки.

Время до обеда стремительно таяло, и он решил убить его в парке. Ощущая себя безработным и брошенным, Принц не нашел в себе сил встречаться взглядами с дамами и уже к обеду почувствовал себя достаточно наказанным за свою утреннюю нерешительность. Он скромно отобедал и возобновил поиски с удвоенной энергией. Спустя час произвольных скитаний энергия улетучилась, и ее хватило только на то, чтобы зайти в лавку к не особенно процветающему книготорговцу возмутительно неприметной наружности и спросить, не искал ли он себе помощника. Интересуясь разумеется, в пользу отпрыска одного не слишком-то близкого приятеля. Торговец вежливо объяснил, что он и сам прекрасно справляется, и посоветовал половить удачу в заведениях побогаче. Принц со понимающим видом кивнул, и в тот день ничего больше не предпринимал.

На следующее утро он прилежно последовал приобретенной мудрости и попробовал устроиться в несколько более респектабельных магазинов. Везде он получил вежливый отказ – все они были надлежащим образом укомплектованы, и новые помощники не требовались.

Принц уступил меланхолии и несколько последующих дней почти безвылазно провел дома, читая романы и набрасывая стихи.

Он повторил свой крестовый поход и вновь вернулся ни с чем. В библиотеки он даже не сунулся – ему казалось, что все книготорговцы и библиотекари города уже знали о его бесславной кампании и узнавали его в лицо. Дело пахло позором.

Между тем неизбежное не заставило себя долго ждать – у Принца кончились деньги. Проблема, которая понемногу изводила его и бледным призраком следовала за ним по пятам, в один прекрасный день возникла перед ним в полный рост своей оглушительной ярости, с грохотом свергла его с небес на землю и вдобавок окатила отрезвляющим ледяным душем осознания полного фиаско. Он запаниковал.

Принц привык жить в достатке и ни в чем не нуждаться. Он был умен, избирательно образован и умел мечтать, но даже его опытный разум был не в силах во всей полноте вообразить надвигающуюся катастрофу. Он не прекращал думать о ней, терзал себя бесплодной тревогой и строил невозможные планы, однако же продолжал ждать неизведанную, невиданное бедствие с той же покорной обреченностью, что студенты ожидают окончание летних каникул и завершение своего пребывания под отеческим кровом. Даже во время своих безуспешных поисков он продолжал одеваться и питаться в той же манере, что и на заре своей самостоятельной жизни, утешая себя лишь теми неудобствами, что причиняли ему его неспокойные мысли и скромный статус его жилища.

Проще говоря, он ничего не предпринимал, пока не грянул наконец гром.

Оглядывая как-то вечером свои сбережения (что стало его твердой привычкой), Принц четко и бесповоротно осознал, что в лучшем случае через семь дней он останется без гроша.

Нужно было срочно действовать. Призраки обрели плоть, опасность стала реальной и уже была на пороге. Нужны были деньги.

Принц присел на кровать и отсутствующим взглядом обвел свое скромное пристанище. Он вдруг ощутил ту пронзительную ясность, которая снисходит на нас лишь в награду за часы смятения и мук. Его разум был свеж и пуст, как воздух перед грозой. Он нехотя узрел в тот миг саму жизнь, опьяняющую, волнующую, которая будто в насмешку сулит показаться познанию тех, кому не суждено больше объять ее во всей полноте – он стоял несколько поодаль от ее течения, отстраненно и безразлично наблюдая за утекающими водами.

Короче говоря, он не спешил, и чуть ли не впервые в своей недолгой жизни не спешил намеренно; он не спешил, и знал, что не спешит, возможно, в последний раз. Эти благословенные минуты последнего вечера были последним его сокровищем, и он не собирался расставаться с ним просто так. Завтра будет завтра, а сегодня остается одно – ждать, и прожить оставшиеся часы умирающего дня, вдыхая полной грудью прощальные дары свободы.

Именно в таком отчаянном положении находился Принц, когда на лестнице зазвучали шаги. Принц нашел в себе силы удивиться.

Стояла глубокая ночь. Обычно к этому часу все звуки в доме стихали, самый беспокойный из постояльцев удалялся в свои комнаты, а Хмурый Лоренцо самолично спускался в прихожую, тушил фонарь, свисающий с балки у входа, запирал входную дверь на тяжелый засов, а затем грузно и нерасторопно шествовал обратно в опочивальню, сопровождая каждый свой шаг приглушенным и значительным эхом. Нет, обутые в домашние тапки ноги дородного домовладельца так не цокают, отметил про себя Принц. Это были звонкие, решительные шаги – шаги, которые не боялись быть услышанными.

Может быть, кто-то из постояльцев засиделся вечером у соседа снизу и теперь возвращается себе? Странно, подумал Принц с некоторой ревностью, я не знал, чтобы кто-то из здешних водил дружбу.

Шаги деловито процокали вверх и застыли где-то этажом ниже. Вскоре цоканье возобновилось.

Вдвойне странно, решил Принц, ведь местный житель наверняка проследовал бы прямиком к своей двери – с какой целью он мог остановиться, а затем продолжить свое движение? Он что-то обронил, задумался? Крайне занимательно. В любом случае, это не по мою душу, заключил он. И ошибся.

Шаги звучали все ближе и ближе. Сомнений быть не могло – кто-то пожаловал с визитом. Принцу стало страшно.

В дверь постучали. Три четких, отрывистых удара и тишина. Принц, стараясь не дышать и слыша каждый удар своего встревоженного сердца, встал с кровати и на цыпочках подошел к выходу. Ему отчего-то вспомнился Батафи. Интересно, стучал ли кто-то в дверь Доменико перед тем, как вырвать ему сердце?

Все замерло, снаружи не доносилось ни звука. Где же мой таинственный гость? Неужели… неужели он ушел? – с надеждой подумал Принц, все еще боясь пошевелиться. Он подождал еще несколько мгновений, затем аккуратно приложил ухо к двери и вслушался – ничего. Все так же бесшумно Принц отступил вглубь комнаты и с опаской осмотрел дверь. Рано или поздно придется ее отворить. Вопрос лишь в одном: сейчас или утром?

Стук так все не повторялся. С надеждой, Принц подумал, что ночной посетитель все же избавил его от своего гнетущего присутствия.

Отворить или нет? Пожалуй, нет. С момента последнего удара прошла целая вечность. Наверняка кто-то ошибся, смутился и поскорее сбежал. Но почему не слышно было удаляющихся шагов? Наверняка этот человек, осознав свой досадный промах, старался ступать мягче. Принц постарался внушить себе, что в его шатком состоянии было немудрено многое не услышать. Нужно было поскорее лечь спать, подумал Принц, дабы утром он даже не вспомнить про это недоразумение.

Он последовал собственному совету и начал готовится ко сну, но прежняя тревога быстро вернулась. Принц страшно не любил, когда его душу терзало осознание незавершенного дела, а еще больше он не любил ложиться спать, не ожидая от утра ничего хорошего.

Он почти разгневался на себя за свой испуг. Неужели он струсил от какого-то несчастного стука? Люди ошибаются дверьми сплошь и рядом. Нужно было просто перестать об этом думать. Кто бы это ни был, он давно ушел.

Принц снял жилет и повесил его на спинку стула.

Стук раздался снова, три коротких четких удара и тишина. Принц сделал шаг навстречу двери. Как жаль, что рядом не было Джозефа. Принц и припомнить уже не мог, когда сам в последнее время открывал кому-то дверь. Но старый лакей сейчас пожинал плоды его безрассудного бегства, а само их королевское высочество было здесь, в тесной комнатушке незнакомого города, в одиночестве и страхе.

Принца осенило. Джозеф сделал бы по-иному. Не нужно было ничего отпирать, можно было просто окликнуть незнакомца через дверь. Да, так и следовало поступить. Дельная мысль! Он хрипло крикнул:

– Кто это?

Через несколько ударов сердца стук повторился.

Принц осознал, что во время своего побега не додумался прихватить с собой никакого оружия. Ни кинжала, ни шпаги, ничего. О чем он только думал? Как Джозеф не заметил этого упущения? Наверняка он даже не заподозрил бы своего подопечного в такой непроходимой тупости. Зато книг в комнате было предостаточно… Почему все получалось так нелепо? Принц подошел к столу и взял в руку нож для бумаги. Стук повторился.

– Кто это? – снова спросил Принц, чуть громче и не так хрипло. Ответом ему были три новых удара.

Не выдержав, Принц проклял про себя весь белый свет и бросился к двери. Нужно было прекращать это. Немедленно. Он замер, держась за ручку. Ну же!

И вновь ничего – тишина. Он поклялся себе, что тут же распахнет дверь, если стук повторится еще хотя бы один раз, но ничего не происходило.

Он не мог больше выносить эту пытку. Дрожащей рукой Принц отодвинул засов и замер.

Слышен ли был на другой стороне глухой стук металла о дерево? Здесь внутри он прозвучал как предательский гонг. Но нет, ни шороха, абсолютная тишина, как в усыпальнице.

Пути назад не было. Принц решился. Он аккуратно приоткрыл дверь и выглянул через щелочку в коридор. Никого. Он еще немного толкнул дверь от себя, та скрипнула. В поле зрения по-прежнему было пусто. Сердце колотилось, как сумасшедшее. Принц нервно сглотнул. Зажмурился, открыл глаза.

Пусто, слава господу, пусто.

Можно закрывать! Скорее… Он потянул ручку, однако потная ладонь скользнула по ней и сорвалась. Его рука тут же вернулась обратно и сомкнулась на холодном металле, дверь с жалобным поскрипыванием дернулась к нему и… застыла. Что-то не пускало ее. Чужая рука в черной перчатке. Принц поднял глаза и увидел лицо.

Лицо улыбалось из-под полей черного шелкового цилиндра, но улыбка едва касалась его глаз – небольших и черных. Оно было узким и острым. Впечатление усиливала тонкая бородка на клиновидном подбородке и тонкие усики средней длины. Лицо было не молодым, ни и не старым. Оно слегка щурилось, а оттого глаза казались полузакрытыми, но даже двух таких темных разрезов было достаточно для того, чтобы в них утонуть.

– Позвольте зайти? – внезапно сказало лицо. Голос был ясным и звонким, как лед.

Принц пришел в себя и нерешительно сделал шаг назад, все еще сжимая в руке нож. Не обращая внимание на клинок, пришелец проскользнул сквозь более чем скромную щелку и преодолел дистанцию до середины комнаты в два решительных, но плавных шага. Он сложил свои тонкие руки за спиной и огляделся.

Он был высок и худощав, он носил плотно облегающий темный плащ, едва доходивший ему до колен. Он был одет в темно-серые брюки и блестящие черные сапоги, тонкие длинные волосы немного не доходили до плеч.

Полуночный гость осмотрел потолок, резко перевел взор к письменному столу, окинул взглядом кровать, хмыкнул, кивнул своим мыслям и глубоко о чем-то задумался, поглаживая подбородок. Принц многозначительно закрыл дверь. В ответ на раздавшийся щелчок незнакомец слегка вздрогнул и, будто только сейчас вспомнив, что он в комнате не один, улыбнулся. Он слегка склонил голову и коснулся двумя пальцами полей шляпы.

– Ах, благодарю вас!

– Чем могу быть полезен? – выдавил из себя Принц.

– Абсолютно ничем! – заверил его незнакомец.

Принц такого не ожидал. Это, должно быть, шутка? Причем, учитывая время суток, далеко не самая удачная. Незнакомец молчал, лишь немного приподняв правую бровь.

Принц внезапно понял, как нелепо он, должно быть, смотрелся – незаправленная сорочка, взъерошенный вид, нож в руке. Господи, нож!

Ночной гость рассмеялся. Его смех был настолько мелодично нейтральным, насколько этого можно было ожидать от высокого человека в черном плаще и цилиндре. Смех удивительным образом шел своему обладателю.

– Простите, простите великодушно, – сказал он, делая примиряющий жест. – Ну, полноте, не смотрите на меня с такой жгучей ненавистью!

Принц смущенно отвел глаза.

– Конечно, вы могли бы меня очень сильно выручить, – продолжил незнакомец, иначе я не пришел бы к вам. И простите меня за поздний визит. Я не привык следить за временем и уже не первый раз подобным образом обескураживаю людей. Я только сейчас понимаю, что все приличные граждане уже давно спят.

– Но не я, – угрюмо заметил Принц. – Я, стало быть, не очень приличный.

– Ну что вы! – гость наградил его еще одним мелодичным смешком. – Вы даже слишком приличный. Настолько, что ваше приличие не позволяет вам уснуть. Могу я предложить вам работу?

Нож с грохотом упал на пол и чуть не вонзился Принцу в ступню. Возможно, даже этого было бы недостаточно для того, чтобы отвлечь его внимание в ту минуту. Кем был этот человек? Откуда он знал?

– А я не церемонюсь! – незнакомец слегка хлопнул себя по шляпе. – И вновь прошу вашего прощения! Вы, должно быть, оторопели от моей информированности? Верно? Я объяснюсь! Все просто, даже слишком – это ваш домовладелец любезно рекомендовал вас мне.

Принц немного расслабился. Это было похоже на правду – он становился слишком нервным, нужно было постараться держать себя в руках.

– Мы с Лоренцо знакомы давно, – продолжал человек в черном плаще, – и он ни разу меня не подводил. Именно в его квартирах неизменно обитают постояльцы с самым удовлетворительным набором качеств.

– Качеств? – переспросил его высочество.

– Именно, – кивнул его импозантный гость. – Ночь, день, зима, лето – все это совершенно не важно. Ярмарка талантов работает круглый год. Здесь я гарантированно отыщу хотя бы одну беспокойную душу в отчаянном поиске нестандартной работы. Душу, подобную вашей. Работы, подобной моей.

– И что же это за работа? – скептически поинтересовался Принц.

– Писательство! – преспокойно объявил его гость.

Принц не поверил своим ушам. Писательство? Вот так просто незнакомый господин ворвался ночью к нему в дом и предложил ему за деньги заниматься единственной вещью, что он умеет?

– Ха! – заметил незнакомец. – Я вижу, как вы оживились.

– Я скорее удивлен, – возразил Принц, который, тем не менее, и вправду очень оживился. – Это все очень странно и… – он запнулся, тщетно пытаясь подобрать слово, которое не прозвучало бы обидно.

– Подозрительно? – невозмутимо подсказал гость.

– Весьма, – вынужден был согласиться Принц. – И… Простите, а как вас зовут?

– Резонный вопрос! – восхитился незнакомец. – Зовите меня Сказочник.

Принц и не пытался скрыть возмущения:

– Знаете, все же это положительно смахивает на дурную шутку! Назовите мне хоть одну причину, по которой я должен воспринимать вас всерьез?

– Запросто! Я назову вам больше.

Рука сказочника нырнула под плащ и извлекла оттуда неведомо как доселе остававшуюся незаметной толстую кожаную папку.

– Причина номер один – я всегда ношу с собой документы. Стал бы я идти на такую жертву ради мимолетного удовлетворения от удачного розыгрыша? Трижды подумайте! Я бы сказал – нет. А уж я себя знаю – я дюже ленюсь. Причина вторая! – и он резким движением раскрыл папку и вытащил из нее несколько листов, – я готовлюсь!