– Ты чё за тон такой взял? – Марк вновь начал входить в привычное самоуверенное состояние, накручивать себя на агрессию. – Ща приедут ребята, объяснят тебе, гондону, на кого насрать, а на кого нет!
– Марк, да забей, реально, чё ты начинаешь?.. – подал голос Кирюша.
– Послушай друга, – посоветовал Стёпа, поднимаясь с корточек и отряхивая штаны от налипшего снега.
– Я разберусь, чё мне делать! А ты вообще ща на "скорой" уедешь отсюда, понял, урод?!
– Мало на снегу повалялся? – задал вопрос Стёпа. – Так я тебя опять уложу.
– Щас ты у меня валяться будешь, – Марк отлип от капота, залез в салон и выудил из бардачка "Тульский-Токарев".
Оружие некогда было настоящим, боевым. При охолащивании мастера оставляют на затворной раме оригинальный серийный номер. Я его хорошо помню: по номеру выходило, что пистолет произведен в 1938 году – еще до Великой Отечественной. Мне нравилось думать, что какой-нибудь красный командир рвал его из кабуры, когда заканчивались патроны в ППШ, и с криком "Вперёд!" вёл атаку на немецкие траншеи.
…Марк направил ТТ в лоб стёпиной девушке. Стёпа застыл, как загипнотизированный. Типичная реакция марковых жертв из парка. Девушка взвизгнула, прижав руки ко рту.
– Не надо, пожалуйста, простите нас… Все, пожалуйста, уезжайте… – начала она, но Марк ее перебил. Он решил, что противник в полном ауте, и это повело ему крышу.
– Ну чё, мудила, не хочешь разговор продолжать? А чё так?! Очко взыграло?! Ты у меня ща вообще сам за порш платить будешь! – распалялся Марк, обращаясь к Стёпе. – Звони друганам, пусть бабки везут. А ну, на колени! На колени, падла!!!
Чтобы придать весу своим словам, Марк по давно отработанной привычке направил пистолет в небо и нажал на спусковой крючок. Выстрел сильно бахнул по барабанным перепонкам. Это всегда срабатывало моментально: оппонент оказывался полностью деморализован.
Но не Стёпа. Вместо того, чтобы встать на колени, или хотя бы дернуться от неожиданности, он явно расслабился. Марк, да и я с Кирюшей подзависли, гадая о причинах такой реакции. Стёпа же воспользовался замешательством. Не обращая внимания на оружие, он вновь мгновенно оказался напротив Марка. И двумя движениями сломал ему руку в локте: выпрямил и нанес удар раскрытой ладонью снаружи в локтевой сустав. Рука Марка с лёгких хрустом выгнулась наоборот, как нога у кузнечика. Пистолет выпал на снег.
Сейчас я понимаю, что именно звук выстрела заставил Стёпу расслабиться. Вместо патронов охолощенные стволы заряжают светошумовыми болванками. Кажется, все по-настоящему: много грохоту, из дула рвется пламя. Но у боевых пистолетов выстрел чуть другой. Звук суше, а пламени либо нет вообще, либо оно гораздо меньше. Различий мало, их считываешь, только если довольно долго обращаться с оружием.
…Дальнейшие события я воспринимал уже отрезками, как в рапиде. Вот Стёпа кому-то звонит. Они стоят, обнявшись с девушкой, Степа что-то говорит ей на ухо, а снег крупными хлопьями падает на её косу. Вот Марк лежит на снегу и сильно кричит, держась за вывернутую руку. По щекам его катятся слёзы. Вот Кирюша порывается свалить с парковки, но Стёпа, догнав его и заломив руки "ласточкой", запирает нас с ним в "порше". Отбирает мобильники. Надевает на нас непонятно откуда взявшиеся пластиковые наручники. Девушка уезжает на "фокусе". Вот приезжает чёрный тонированный микроавтобус, из которого выскакивают люди в масках, они запихивают Марка на пол минивэна. Устраиваются на сидушке, положив тяжёлые берцы на спину Марку. Стёпа садится за руль "порша" и куда-то нас везёт. Я плачу. Кирюшу трясёт. Стёпа периодически общается с кем-то по мобильнику.