– Как приятно понимать, – продолжил я свое рассуждение, – что реальность многогранна. Везде полно множества вариантов событий – сущего. Насекомое, или что это, может иметь крылья, но махать ими слишком быстро для моего восприятия. А может не иметь их, в силу новых физических законов. А возможно, это мир без законов, совсем юный и беспечный, где все живет так, как наблюдается.
Я сделал паузу, задумавшись.
– Вот я рассуждаю, – продолжил я, – а эффект наблюдения начинает исчезать – что-то похожее на отпечатки, быстро движущихся крыльев появилось за телом насекомого.
Как только я понял ход своих мыслей, я перестал навязывать свое мнение и заткнулся… Насекомое вновь летало без каких-либо признаков на крылья.
– Чудесно! – Воскликнул я. – Буду осторожнее с грязной привычкой людей, навешивания ярлыков на мир, – привычных одежд.
К насекомому подлетело другое, затем еще, и вот их уже были сотни. Они тут же принялись общаться. Я это понял по тому, как они все радужно засверкали. Иногда говорило одно – сверкало, остальные находились в покое, а как оно заканчивало, все остальные, выслушав, начинали сверкать – отвечать своим согласием или недовольством. И именно в этот момент, первый переставал сверкать – выслушивая их мнение на его речь.
– Это так смотрится забавно, – подумал я, не выдавая других мыслей, чтобы не спугнуть эту грациозную картину.
Затем стало понятно, что они начали спорить. Появилась хаотичная светомузыка из насекомых. А когда эта дискотека букашек достигла своего пика, они тут же разлетелись. Причем я даже не заметил этого последнего процесса.
– Прикольно! – Смеялся я.
Я понял, что немного устал от этого зрелища, поэтому оно и исчезло. А вместо него появилось другое. Впереди от меня прыгал странный пушистый комок, что-то схожее с нашим зайчиком, но без конечностей и головы. Его текстуры имели очертания единого комка шерсти.
– Парадоксально! – Появился внутренний голос, наверное, он давал мне не обсуждать увиденное, чтобы просто наблюдать, не спугнув эту реальность. – Это точно заяц, но в новом видообразовании.
– Заяц. – сказал я, и пушистый комок тут же превратился в обычного зайца, причем серого и невзрачного.
Таким образом реальность щелкнула меня по носу, мол болтаешь, ну и болтай себе на здоровье в своем привычном болоте восприятия.
Я улыбнулся и снова попытался прийти к тишине.
– Да, мне еще нужно поучиться естественной медитации, – подумал я, – пока что я только концентрируюсь на банальном безмыслие. Как говорил один мой гуру: «Медитация – это естественный ход событий бытия – сущего, без отождествления с чем, или кем-либо. Медитация – это наблюдение»!
Эти внутренние слова самому себе успокоили меня. Я сразу же смог отвлечься и успокоиться.
И, о чудо! Комок шерсти появился вновь, сменив привычного зайца.
– Трансформация на лицо! – Сказал мой внутренний учитель мне. – Постарайся знать, что я это ты, но только не ты… Как бы это парадоксально не звучало. Отдай роль ворчуна «другому». Бог на то и Бог, что знает себя, как Бога, а не бога.
Я засмеялся, усмотрев со стороны свою болтовню – философию. Осознавая, что иногда лучше помолчать!
– Любовь! – Сказал внутренний голос, мой учитель. – Она везде любовь! И без слов!
Я так же услышал в этих словах, что пусть лучше иногда «другие» болтают, а мне можно и очарованно понаблюдать.
Комочек шерсти так обрадовался, что я принял его таким, какой он есть, что он тут же подпрыгнул ко мне, и из него пошел мощный поток приятной энергии. – Он дарил мне ответную любовь.
Все тело стало вибрировать от такой благодарности. Оно словно наполнилось новыми качествами, как у супергероя, который познал, что имеет суперспособности. Мне казалось, что и я начал видоизменяться, получив новое тело, ну или по крайней мере новый скафандр.
Долго бы продолжались эти экстатические тряски, но пришло очередное спокойствие, как внезапное просветление. Этот сравнительный юмор, и помог мне прекратить трясучку. Я вдруг решил опробовать движения в этом мире. Я не стал готовиться, думать, обсуждать, а сразу пошел. Затем я присел. Потом я упал, лежа пополз. И наконец прыгнул…
Я просто шел, сидел, лежал, а прыгнул вообще заурядно. Нет, я конечно же не рассчитывал взлететь, но хотя бы оторваться на пару минут от «земли» можно было…
Не знаю, что тогда переполняло меня, но явно это была самая мощная пустота, из всех, которые только бывают. В общем, я был полностью опустошен такой не переменчивой переменой.
– Пойду просто прогуляюсь. – Сказал сам себе, не желая думать о произошедшем.
Дорога оказалась очень приятной. Ноги ступали легко, тело наполнялось энергией, словно я был накопителем, а «земля» источником. По дороге я не думал, не имел привычки осуждать, мне просто было изумительно осуществлять прогулку. В некоторых местах приходилось обходить препятствия, и я это делал очень незаметно для себя. Когда встречались выступы или огромные корни деревьев, которые здесь кстати были более могущественными – (их, наверное, никто и не думал спиливать, и они жили свою обычную жизнь), я легко перепрыгивал все это. Не причитая или хрустя суставами, а перепрыгивая, да и ого-го с какой легкостью. В одном даже месте, где образовался сильный шум, я, не испытывая «привычного» страха, по привычке, ринулся прочь. Это походило на ускоренный бег, но с некой возвышенной легкостью, на которую не затрачивалась энергия.
В какой-то момент я остановился, и все-таки мой ум заговорил. Он поведал мне, что больше нет смысла утаивать такие очевидные несоответствия. Мол, мне все давалось намного легче и веселее, чем в привычном мире, и я за это никак не расплачивался, не эмоционально, не физически, да вообще никак.
– Мне так не хочется с тобой это обсуждать, – произнес я мысленно, обращаясь к тому внутри меня, кто решил заняться болтовней, – но чувствую, что на этот раз ты не заткнешься, как не концентрируйся на тишину. Хотя мне так нравится эта легкость, тишина и спокойствие – непринужденный путь. Ладно! Так и быть – я признаю, что движения в этом мире намного колоссальные, чем в привычном. И они осуществляются, как у начинающего супергероя. Как бы в обучающем процессе.
Я понимал, что все это происходило из-за того, что я не обсуждал, именно эти процессы движения – я просто-напросто осуществлял шаги новорожденного, без подсказок взрослых, мол, как они должны осуществляться, и по каким законам. Но этот неутолимый мозг меня донимал, и я решил поддаться. Я решил посплетничать.
– Да, да! – Воскликнул я сам себе, как сумасшедший, но при этом очень счастливый сумасшедший. – Я согласен! Этот мир таит в себе много загадок. И одна из них разгадана прямо сейчас – я могу двигаться так, как этого захочу.
Я замолчал.
– Главное, – продолжил я, – теперь не сомневаться в этом, и не вспоминать, то, что может быть.
Я так завуалированно говорил, потому что боялся спугнуть сверхъестественные силы во мне. Я не хотел вновь просто ходить, просто прыгать, просто бегать, лежать и сидеть. Я даже несколько раз стукнул себя по губам, ну, так, чисто символически, чтобы оставить это таинство нетронутым своим умом.
– Странный ты человек! – Прозвучал внутренний голос, который уже не отождествлялся со мной в настоящем времени, голос моего учителя. – Ты избегаешь того, что сам же и производишь. Кто будет виной, если ты сам не сможешь здесь по-особому двигаться. Только не говори, что твой заоблачный ум, или вспышки из прошлого, или чьи-то учения. Ведь ты осознаешь, что все это ты…
Я скривил такую странную гримасу, словно мне необходимо было выступать на публике. И сейчас я проигрывал роль человека, который реалистично разговаривал сам с собой, считая свои личности, отдельно живущими соседями.
Повисла небольшая пауза. А затем я расхохотался…
А что мне еще оставалось делать, либо я сходил с ума, либо я попал в свою личную сказку. И без смеха, в этой сказке, тоже бы сошел с ума.
Меня долго еще веселили подобные мысли, которые прервались сильным толчком. Вначале мне показалось, что это меня толкнули. Но осмотревшись, я понял, что это именно я оттолкнулся от поверхности. В момент, когда я успокоился, и принял эту реальность, внеся в нее юмор, я без труда смог совершить, поистине супергеройский прыжок.
Подножье сотрясалось в круговой волне, которая расходилась множеством колец от эпицентра моего точка. Это было также красиво, как расхождение волн на гладе воды. Наверное, я сумел бросить свой камень истины в гладь разума…
Воздух, или здешняя атмосфера – я еще этого не понял, так как не было времени обратить внимание на свое дыхание, тоже взорвался волновой рябью. Будто энергия сущего решила здесь поселиться. Это было настолько явно, что даже мои глаза могли воспринимать эти движения.
– Вот это здорово! – Кричал я.
Не знаю, сколько это все продолжалось, и был ли это просто прыжок, или прыжок в глубину мироздания, а может быть и вовсе полет, но состояние приземления наступило мгновенно. Также, как любовь является любовью.
«Земля» приняла меня мягкой подушкой. Это ощущалось нежностью в ногах. Каждый палец тонул в подошве, а затем и в здешней «почве». На миг я прочувствовал всю структуру здешней тверди, ну, и конечно же ее податливое размягчение.
– Что это было? – Спросил, то ли я, то ли внутренний голос, а может и вообще сторонняя сущность. Я этого не разбирал, так как находился в диком оцепенении от восторга.
Новый мир словно растворился, оставив меня и белый экран – меня и безмыслие. Так было приятно на сердце! Эта радость стоила тысячи всех остальных радостей. Такой восторг мог испытывать только искренний ребенок, который делает что-то в первый раз.
Белый экран стал для меня ласковым вакуумом, где не было места болтовне. Я страстно созерцал это белое пространство, и через него я видел все миры, которые только могли существовать, и конечно же нет…
– В такой миг вечности понимаешь, – сказал я сам себе, – что все исходит из себя самого. И не важно, отказываешься ты от этого, или приобретаешь, ты все равно вернешься в самого себя!
Окутанный тайной и впечатлениями, я присел. Нет, в этом не было необходимости – усталости или интереса, я просто сделал механическое движение. И сделал это не зря.
Из белого экрана я погрузился в темный, как в сырую землю. Сырость не ощущалась, это было привычное сравнение для моего мозга. Когда я полностью был поглощен темнотой, я осознал – это перемена пути. Из белого в черное, из черного в белое. И здесь, эта перемена раскрывала свою истинную природу – она не отождествлялась с сыростью, или вакуумом, как я вначале думал. Она просто-напросто существовала в своем вечно переменчивом состоянии.
Был еще один нюанс! В переходах, между темным и белым, я проваливался на неопределенное время, чувствуя себя сущим.
– Скорее всего, – думал я, – это было великое ничто, которое образовывало все… Рукотворное сознание, между до и ре, музыкального произведения.
Мне так хотелось в нем остаться подольше. Оно притягивало так мощно, что не отпускало. Наверное, я подсознательно выпрыгивал из него. Как парадокс человечества: желание обрести покой, при ужасной боязни попасть в вечную пустоту.
Совсем немного, и я вновь очутился на поверхности. Мир опять принял свои привычные черты.
Ого! – Воскликнул я! – Я уже привык к этому миру, не ко всему, что здесь есть, но я наглядно спокоен к его сказочности. Вот бы подарить людям это ощущение новизны, и осознание, что все становится привычным. И только мы сами можем созидать новое!
– Люди, и есть – ты, – сказал внутренний голос, – зачем кому-то что-то объяснять?
– Вот ты такой мудрый, – ответил я себе – учителю, – но не хочешь понять главного: мы забываем себя, как первоисточник, чтобы через других познать новое.
– Так я и забыл сейчас эту истину, чтобы познать вновь ее через тебя! – С воображаемой улыбкой ответил внутренний голос.
Мы оба расхохотались, зная, что пытаемся карабкаться по горе просветления – ученика и учителя. Вначале, этот смех раздавался эхом, потом начал уходить в унисон, а затем и вовсе растворился в моем собственном хохоте.
Но, честно говоря, – я посмеялся от души!
Я пробыл в таком очаровательном состоянии души целую вечность. Я не замечал уже своих мыслей по поводу того, что это, реальность или фантазия, а может быть сновидение. Я носился по здешним краям, как мальчишка, которого выпустили наконец на улицу погулять после долгого заточения, из-за наказания. Я впитывал абсолютно все, виды, запахи, все, все, любое восприятие. Мне невероятно было приятно бегать босиком по нежному ковру, напоминающему нашу обычную траву. Причем на нем лежала роса, или что-то гладко-сырое. Я скользил по этому катку с такой радостью, что уже и не хотелось совершать сверхчеловеческие движения. В сердце таилось только одно желание – наслаждаться этим.
Мои веселые пробежки сопровождались объятиями к этому миру. Я широко расставил руки, и на бегу, касался кончиками пальцев любой поверхности, что встречалась мне. Как только я думал о солнце, тут же яркий свет сверху озарял мой сказочный путь. Стоило мне вспомнить просторы земли, и я сразу же проваливался в необъятную ширь здешних «полей». Хотелось забав, и тут же появлялись некие лужи, только более праздные, – они словно были наполнены сладкой газировкой, приятно щекочущей ступни ног. Я весело шлепал по лужам, и напевал при этом, давно забытые мотивы из детства.
А что там были за ароматы! М-м-м… Это настоящий взрыв мозга! Они настолько гармонично перемешивались, что из них складывалась целая симфония. Приятные накладывались на более утонченные. Те, в свою очередь, переплетались с возвышенными и редкими. А сколько здесь было незнакомых ароматов… И представить себе нельзя. В какие-то моменты я даже закрывал глаза и отпускал тело прочь. Разум тут же погружался в экстаз. Возбуждение вибрировало по всему телу. И такого наиприятного состояния, я не испытывал никогда прежде.
Новый мир действительно являлся новым!
Так бы все и продолжалось, может быть я бы и провалился в это чудо с головой. Но… Было одно «Но». Я устал. Не физически, не морально, как это бывает обычно. Я почувствовал напрямую, как устал мой разум. В этом мире не нужны были посредники – тело, чувства, события, чтобы понять, именно ум выдает определенное состояние.
Впечатления настолько переполнили меня, что я стал расплескивать их в обратную сторону – на понижение интереса. А соответственно я устал все это поглощать.
Свет…
Такая яркая вспышка, будто меня вытолкнули от куда-то, и ослепили специально, чтобы я не нашел дорогу обратно.
Я оказался на полу в своей квартире, рядом с входной дверью. Которую я теперь точно лицезрел, как выходную… Она взяла, просто-напросто, и вытолкнула меня обратно в свою прежнюю реальность.
– Ага! – Воскликнул внутренний голос. – Как и всегда, ты переел впечатлений. Насытился! И опять не усмотрел внутренний баланс. Ту точку, где наступает желание все возненавидеть, из-за привычности и замыленности.
– Отстань! – Прокричал я сам себе, как умалишенный.
Я и так не могу прийти в себя. А тут ты еще со своими нравоучениями. Не видишь, я стараюсь научиться жить по-новому. Пусть не получилось с первого раза. Ну и что?
– Прийти в себя… – Хихикнул учитель. – Вот именно… Прийти в себя!
Меня словно пронзила эта мысль, открыв все секреты просветления!
– Я понял тебя! – Сказал я сам себе. – Зачем куда-либо уходить, или приходить, когда я и есть я!
На душе стало легко и свободно. Захотелось петь. Я вновь осознавал, что мой путь всегда находится только во мне самом.
Взглянув на дверь, я увидел, что она стала размываться, как нечеткий фрагмент фотошопа. Пол, квартира, дверь, они исчезли. Исчезли также, как пропала безысходность и все вопросы. Я вновь очутился в новом мире!
СОЗИДАНИЕ.
После последнего ляпа с реальностью прошло неопределенное количество времени. Почему прошло, да потому, что в новом мире его просто-напросто не существовало. Я даже не понимал, что я конкретно делаю, чем занимаюсь, как обосновываюсь в новой реальности. Я всего лишь наслаждался жизнью.
Здесь все встречалось, как и в прежнем мире – похожим, знакомым. Как память, которая всегда соседствует с чем-то близким. Но что примечательно, это знакомое тут же трансформировалось, и превращалось в свежее и познаваемое.
Я узнавал новые запахи, новые виды. Мне по-новому двигалось и существовалось – быт был простым, свободным, но до безумия интересным.
И конечно же, моя новая сверхспособность к наблюдательности говорила мне, что именно я создавал всю эту новизну. Теперь я знал, – я созидаю этот мир. И меня не волновало, кто же все-таки построил фундамент для моего мира, Мария, или другие личности, живущие во мне… Я ощущал себя полноценным источником всего, что я только мог воспринимать.
– О чудо! – Говорил я сам себе. – Как приятно быть и создателем, и созданием одновременно, чувствуя это со всех мыслимых и немыслимых углов.
Я постоянно вспоминал уроки прежней жизни, где все начиналось с первого шага. Без которого ничего не осуществиться. Я знал, что мне необходимо будет закрывать пустоты. – Ту чистую божественную часть, которая называется чистым листом. Ведь я хотел построить новый мир. Пусть он потом будет привычным, или уже является таким в одном из вариантов сущего. Неважно! Главное для меня было – движение. И я очень хотел двигаться.
– Так, что я обычно делал? – Спрашивал я себя, на своих же лекциях по созданию мира. – Что я обычно делал в момент роста на земле? Какие шаги я предпринимал для обретения чего-либо.
Потом я задумывался.
– Правильно! – Отвечал, как учитель ученику. – Я всегда делал первый шаг, а потом погружался в освоение материала, проходя все ступени структуры. Если я хотел по-настоящему наслаждаться жаренным картофелем, то я проходил все этапы его зарождения, и конечно же все нюансы смакования…
Подобные странные речи очень помогали мне. Видимо я пришел к подобному состоянию, через сильный внутренний стресс. Ведь любое просветление, озарение – это некая вспышка после бурного прохождения пика, от начала до конца. Как пустое пространство между смертью и рождением…
Мое нынешнее одиночество, и потребность создать новый мир, явно следовали за перенасыщением прежней жизни. Я знал, что в этом не было ничего плохого. Любой путь, его преграды, удачи и фиаско – являлись сутью движения. А как говориться, движение – есть жизнь! И уж явно, если она дана, значит нужно жить. А не купаться в безысходности, и приходить в один и тот же привычный мир бесконечное множество раз, отождествляя себя только с мячиком, который скачет от рая до ада.
– Пора фантазировать! – Решительно говорил я сам себе в моменты, когда что-то новое становилось обыденным.
Хорошо, что я откладывал постоянно мысль, что все эти перемены с созиданием миров, с обретением нового, могли ускориться, показав осознанно, что все уже существующее и несуществующее свершилось. Теперь я придерживался только одной мысли – все еще впереди!
– В конце концов! – говорил я. – Картина никогда не будет написана, если каждый, кто когда-либо существовал скажет: «Это все уже есть. Зачем мне это создавать?»
Потом я зависал на несколько секунд для юмора.
– Да и этого ворчуна, из множества когда-либо существовавших, – продолжал я, – никто бы и никогда бы не нарисовал…
Потом я громко смеялся, будто бы меня кто-то слышал, и вновь уходил в фантазии, на тему: «Созидание!»
Сейчас, пройдя один из множества путей, я осознаю! Не думая тогда так, я бы никогда не написал эту книгу, и никогда бы не поведал вам, как я создал ваш, а точнее сказать – свой мир!
Как было интересно созидать, думая, что с ноля. Это придавало такой божественной силы. Она-то и раскрывала, что все исходило изнутри, без витиеватых и путаных дум, что есть кто-то, кто меня создал. Теперь я сам созидал себя и свой мир.
От слов, я наконец перешел к делу. Мне надоело прыгать и любоваться своими впечатлениями. Захотелось создать что-нибудь, или кого-нибудь, кто станет также восхищаться, ну, хотя бы собой.
Я не стал сразу вдаваться в сложности, изобретая искусственный интеллект.
– Как будто бы он бывает искусственным! – Думал я иронично, рассматривая вопрос созидания.
Мне захотелось сделать что-то знакомое, но с оттенками необычного. Просторы, пространство уже имелось, пора было сотворить отличное. Я присел и расслабился. В ответ на мою смешную медитацию рядом появилась лужа грязи, ну или может быть шоколада. Смотря, с какого угла на эту лужу взглянуть.
– Все со мной ясно! – Смеялся я сам с себя.
Я, то шутил, то хохотал в ответ, но мой внутренний учитель почему-то оставался серьезным. И совсем не поддерживал моего легкого озорства.
– По-моему, – шептал я про себя, чтобы меня не услышал этот скряга, – этот учитель и в привычном мире всегда следил за степенью неудовлетворенности. Вечно он пытается найти истину, где можно просто обойтись юмором.
В этот момент меня словно молотком по голове ударило. Будто верх поменялся с низом. Мысль о том, что я могу путаться, кто конкретно в этот миг является учителем, – я шутник, или я серьезный созидатель, перевернула мое сознание. И чтобы окончательно не запутаться в себе, я постарался прекратить эту болтовню, и с легкостью смог отвлечься на новом занятии.
Конечно же сейчас это все выглядит, как нелепая шутка, в которой нет смысла вообще. Но так я могу думать с сегодняшним сознанием, где твердь стала размытой, а вода обрела неподвижную структуру. Но в тот момент подобные мысли заставляли мой мозг вращаться в центрифуге на немыслимой скорости.
Я подошел к своему шедевру. Лужа оказалась даже ничего себе так… Вблизи она красовалась своими очертаниями. Они не воплощали грязь. При более близком «контакте» лужа превратилась в озеро. Если можно так выразиться. Я начал в него вглядываться, и оно меня поглотило. И совсем не так, как, когда смотришь на известную воду или огонь. В этом случае меня просто-напросто втащило в сущность этого озера. Наверное, мое видение стало прямо пропорциональным взгляду насекомого. Масса, а это по-другому и не назовешь, была вязкой и желеобразной.
– Ну и озеро, – посмеивался я, – странное. Точно лужа…
Я попытался дотронуться до нелепой воды, и она тут же ожила. Стала такой прозрачной, что казалась самой утонченной и нежной на всем белом свете.
– Какая приятная! – Восторгался я. – Но по-прежнему не похожа на воду. Больше, наверное, на святую влагу.
Вдруг я опять получил оплеуху от внутреннего учителя. И тут до меня дошло. Именно не он серьезный ворчун, а я, со своими шуточками. Я никак не мог отпустить свое вездесущее обсуждение. Превращая новое творение во что-то знакомое.
– Банально! – Произнес я, как гламурная девушка.
Эти мысли помогли мне отпустить свою зацикленность в прежнем мире. И вуаля, озеро превратилось в озеро. Только теперь оно не отождествлялось не с водой, не с грязью. Оно сверкало и переливалось в лучах внутреннего света. От него веяло теплом и заботой. Изнутри приходили необычные узоры, дополненные какой-то сказочной информацией, разглаживали, и без того очень ласковую и гладкую структуру, и уходили в самые недра озера. Мне даже не хотелось искать новое имя этому волшебству.
– Это любовь в чистом виде! – Подумал я.
За озером последовала идея отдохнуть в горизонтальном положении. Что-то вроде песка пришло на ум.
Очередная попытка естественной медитации, и передо мой распростерлась мягкая золотистая поверхность, огибающая волшебное «озеро». Нескончаемо нетерпеливо захотелось прикоснуться к «песку». Он настолько притягивал своим блеском, что момент прохождения пути до него я не заметил. Легкое помутнение, и я уже медленными движениями ласкал зыбучую поверхность.
Зыбучая, это только было мое нелепое сравнение. На самом же деле «берег» воспринимался, как разлитая манная каша возле густой лужи киселя. Да еще, и перемешанная с золотыми солнечными зайчиками.
– И откуда только берутся эти великолепные сравнения? – Спрашивал я сам себя, слыша мысли описания этого «пляжа».
Песок-каша, как и вся почва этого мира, при полном погружении в нее руки, раскрывала свою структуру. Рука становилась пробником, подключенным к аналитической программе. И здесь удивляло то, что все было разным. Абсолютно разным.
Возможно, это бросалось в глаза из-за того, что в привычном мире я попал в лапы колеса сансары. Того учения, что исходило из круговорота трехмерного мира. Нет, я не отрицал, что от «всего» до «ничего» лишь вакуумное пространство всех возможных и невозможных событий… Но, здесь, это стиралось напрочь. Как в момент предвкушения определенной пищи, хотя ее уже когда-то ел.
– Мне нравится, – подбадривал внутренний учитель внутреннего ученика, – Ты хоть начинаешь отходить от своей идеи фикс, что все старо, как мир, как мир не ново.
– Наверное не отходить! – Отвечал ученик учителю. – А скорее всего, приходить к состоянию созидания. – Чтобы не происходило, сон или смерть, но всегда есть бодрствование и рождение.
Немного поиграв в бесконечную философию, я тут же от нее отвык, как и в случае с «песком». Я распознал его притягательную новизну, понял, как он постоянно меняется в ощущениях для меня, и вынул руку. Мне захотелось смешать эти ощущения.
Я подошел к границе, между «озером» и «песком», и соединив ладони, зачерпнул эти две смеси в одну массу.
–Ого! – Восторженно крикнул я.
Эмоция была автоматической, но не мертвой. Я испытал чувства, которые можно сравнить только с приближающимися к любви. Как петтинг, только непонятный и неизученный.
Густота и зыбучесть превратились в пожирающий огонь. Пламя жгло так сильно, что хотелось сбросить эту адскую массу. Но подержав еще немного, стало понятно, это очередное испытание для новых впечатлений. В этом мире чувства оставались чувствами, но с иным осознанием их принадлежности. Здесь я не только учился созидать, но и мог прослеживать, как создавал и другие миры…
– Мда! – Тихо, но с восклицанием говорил я. – Это такое наваждение, знать, что ты обычный человек, но в то же время создатель! Как бы не раствориться в этом знании, и окончательно не уйти в свет.
– Не переживай! – Тут же успокаивал учитель. – Все вершиться постепенно, даже завершенное ускорение. В момент понимания себя светом, ты не будешь печалиться, что уже не человек. Всегда есть осознание, что ты все и ничего одновременно.
– Это такой витиеватый закон мироздания? – Вопрошал во мне ученик. – Как палка о двух концах?
– Конечно! – Нежно и рассудительно продолжал учитель. – И все для того, чтобы не было тупика. Как выход и вход, без границ этого понимания.
Я немножко взорвался от этих мыслей. Хорошо, что на помощь пришла старая и проверенная истина: «Внутренняя тишина». Я не знал точно, но мне являлись картинки в виде Марии, прохождение ею пути самопознания. Все чаще и чаще это всплывало в моем подсознании. – Я – мама, она есть – я, путь… Тишина…
Как ни крути, но это помогло. Болтовня ушла. Палка с ее чертовыми концами тоже. И вслед за ними вся философия. Я смог спокойно посидеть на «берегу», и теперь он мне чудился – берегом! Обычным, привычным и таким, успокаивающе родным.
Тут же пошли картинки из прошлых жизней. Но они не нагружали меня смыслом. Я просто видел любовь и уют. Отношения и страсть. Заботу и перспективу стать самым нужным и хорошим. Эти кадры не включали в себя принцип «хорошо-плохо», они существовали просто так. И это мило обволакивало своей простотой.
Под это мироощущение пришла благодать. «Мир» стал миром. Послышались шуршащие волны озера, приглушенный ветерок, незаметный шелест пересыпающегося песка. Во мне бурлила спокойная безмятежность, как бы это не звучало парадоксально.
Я тихонько прилег на золотистый и теплый песок, опустив кончики пальцев руки в озеро. Здесь, «вдали» от обыденного, привычное стало новым и безумно желанным.
– Страсть! – Говорил я сам себе! – Страсть и любовь!
Я отключился…
– Как хорошо, что в этом мире нет распорядка дня, – думал я перед тем, как отключиться. – ну, по крайней мере, хотя бы, его пока нет.
Отключка походила на привычный сон, с его погружением, сновидением и пробуждением. Было только одно маленькое отличие – я проходил все эти этапы в буквальном смысле этого слова, осознавая, как прохождение таможенного контроля. Это являлось необычным, но в тоже время суперским состоянием.
Вообще, я так понял, новая реальность давала безграничные возможности. Здесь можно было обучаться, а потом создавать. Или сначала создавать, а затем пролистывать все этапы становления.
Конечно же случались мимолетные провалы в памяти, и забывалось, что здесь я создатель, превращаясь только в создание. И наоборот. Но так было даже лучше. Я воочию мог наблюдать за силой мгновенного намерения. – Отслеживать все свои роли, как независимо, так и в абсолютной гармонии.
В этот раз мне приснился дом. Его очертания. Летний дворик. Знакомые запахи. Милые и родные люди. Я увидел тот дом, о котором все мечтают. Тот уголок счастья, что купается в безмятежности безмыслия, но самого мощного уюта. На окошках стояли цветы, распустившиеся на встречу лету. Их цветение раскрывалось яркими и дополненными цветами. Крыша дома имела винтажную кровлю. Она была похожа на фальцованные, что странно, бронзовые листы, с многочисленными потертостями до блеска. В этих зеркальных местах отражалось светило. Солнцем я бы его не назвал, потому что источник света в этом мире еще не был определен. И складывалось впечатление, что небо усыпано множеством звезд, которые давали эффект двух солнц днем. И вот, когда «солнце» отражалось в потертостях, они словно нагревались, искажая белый свет на красный. Еще был какой-то визуальный обман – будто над листами бронзы висели невидимые зеркала, потому что между кровлей и этими невидимыми зеркалами существовала толща более яркого света, словно мир хаотичных солнечных зайчиков. Смотрелось это чудо, как снежная шапка на крыше дома в новогодний период. Именно Новогодний, – настроение соответствовало. Во дворе бегал щенок шалопай. Его уши непослушно волочились по земле, цепляясь за разные предметы. Это сбивало его с ног, и он весело начинал кувыркаться. После чего, вставал, и переключался на свой хвост, бегая за ним по кругу. За всем этим наблюдал старый и ленивый кот. Он даже наблюдал с неохотой, открывая на пару миллиметров один глаз. Хотя, когда у щенка получалось схватить не хвост, а шерсть от своего длинного уха, кот начинал крутить хвостом, и открывал глаз полностью. Это напоминало засыпающего болельщика во время самого скучного в истории матча, при хоть какой-то возможности действия на поле.
Сон был невероятно теплым. И только ощутив сполна эту теплоту, я понял. Нет, вернее, я осознал – причем, во сне, что это просто дом. Тот, который является одним из бесконечности вариантов. Сон подарил мне ощущения того, что уют и тепло – это внутренние переживания.