Я облажался

– Хотите сегодня познать взрослую жизнь? – Спросил Руслан, покрывая себя мантией прорицателя.

Наши глазки заблестели. Но этот блеск остался лишь у тех, кто верил в свою силу. А точнее, следовал ей. Отсев надежных произошел очень быстро.

– Конечно хотим! – Сказали те мы, что остались слушать.

– Тогда после школы, идем пробовать эту жизнь на вкус. – Ответил Дамблдор.

Обожаю этих лидеров. Тех, кто одним только словом, готовы переворачивать восприятие мотивирующих роликов. У которых уходит минут пять, чтобы расшевелить угасающую жизнь.

Тот момент был окончательным! Я про сомнения. Ведь, после познания мира из учебников, меня ждала одиночка за колючей проволокой. Я даже не стал придумывать небылицы, о том, как злобные силы не давали мне попасть вовремя домой. Итог сегодняшнего вечера, был предрешен, – не спрашивать, а действовать!

После школы мы нарядились в рюкзаки, в которых было все для странствующего похода. Множество учебников, пенал, и физкультурная сменка. В общем, самое необходимое для выживания в непроходимых джунглях юношеского любопытства.

Отличался только я. Мой рюкзак выглядел, как дедушкин лакированный дипломат, с дюралевыми застежками. Эдакий, Дон Корлеоне в голубых штанишках.

Наш путь лежал в типичные заросли мироздания, – в последний подъезд, моего же дома. Мы выстроились в кружок тайного братства, в ожидании секрета взрослой жизни.

Руслан достал коричневый камушек, и превратил свое лицо, в путь озарения. Я подумал тогда, что он сейчас скажет какую-нибудь глупость, мол, этот камень – это вершина волшебства и заклинаний. Я не прогадал, как ни странно. Он повторил мои мысли, слово в слово.

Не понимая, что за бред он несет, мы одели маски разочарования. Это было ясно видно. Но он быстро нас успокоил, когда начал делать нехитрые манипуляции с табаком, и выпотрошенной сигаретой. Мы были слепыми птенцами на тот момент, но не до той же степени, чтобы не видеть очевидного.

Сомнений не было. Отказов тоже. И волшебная сигарета быстро разошлась по кругу. Тогда, я первый раз в жизни испытал практику искусственного дыхания, но не касаясь губ губами. Кочегар подбавлял угля, а странствующий паровоз, уносил нас в таинственные дали.

Что было дальше? А как объяснить мир, который наглухо перевернули?

Я погрузился в долгие разговоры, нескончаемые заборы, страстный смех. И в обострение всех чувств, вместе взятых.

– Что это? – Спросил я у духа времен, который стоял напротив меня, закутавшись в мантию мудрости.

Меня терзал вопрос о цветущем саде, который раскинул свои горизонты в моем новом восприятии.

– Вон, видишь завод? – Спросил меня дух, отвечая на мой вопрос. – Туда еще стекается человеческая река.

– Да, – ответил я, сразу заметив завод.

– А видишь черный силуэт, мерцающий белым? Он еще похож на человека. – Продолжил дух.

Я узрел, как один человек, из целой толпы, направляющейся на завод, тихонько отошел в сторонку. Он держал в руках смешной дипломат, набитый сладкими ватрушками. Его штаны были ярко голубыми. А на этих штанах, росли хиппи-цветы, наполненные переливами, будоражащей разум музыки.

– Вижу! – Ответил я. Услышав эхо своего голоса. И схватившись за последнюю букву эха, улетел прочь.

– Вглядись в этого человека! – Посоветовал мне дух, не оставляя никакого шанса для отступления.

Я сконцентрировался. И человек, что ушел из толпы, засосал меня в свой внутренний мир. Я видел только, как исчезал подъезд. Как я пролетал мимо ребят, с которыми мы собрались. Как мне махал рукой Руслан, в обличие того самого духа мудрости.

Не зря тот чувак в голубых штанишках вышел на миг из толпы. И затащил меня в себя. Он оказался художником, писателем, режиссером, актером. Той глыбой души, которой пофиг на то, что завтра кончатся продовольственные запасы страны.

Миг трансформировался в вечность. Я познал иллюзорность времени.

Как я попрощался с ребятами, я не знал. Помню только долгую дорогу домой. А куда мне было еще идти? Ведь чувак с чемоданом сладких плюшек, пригласил меня в гости лишь на миг.

Когда я говорю, долгая дорога, значит я имею в виду, очень долгий и насыщенный путь. И пусть, в материальном мире он длился всего пяти подъездов.

За это время, каждая лавка, каждый прохожий, и каждый подъезд, являлись для меня, целым, отдельным миром. Представляете, я даже познал науку любви с пьяной женщиной. И ее совсем не останавливали мои голубые брюки, или мой странный чемодан-дипломат. Я освоил мудрость времен, изящество диалога, всю палитру оповещения истины в массы.

Конечно, дорога вымотала меня. Я испытал все краски жизни. И захотелось черно-белых оттенков.

Я подошел к своей двери. Но на пути, между мной, и загадочным миром «за дверью», стояла замочная скважина. Тоннель-лабиринт. Трип всех трипов. Вначале, я провалился в один карман, затем в другой, потом в тот, которого вообще не существовало. Мне этого было мало. И я начал выполнять свои поиски по кругу, еще и еще. Исполняя танец «Вприсядку».

Наш мир, это реальная абстракция. Как бы это не звучало парадоксально.

Каким-то образом, в руке оказался ключ. Просто так. Я его не находил. Мозг устал от моих плясок, которые будоражили весь спектр моих чувств, от радости до ужаса.

Открыть замок, я так и не смог. Но я сумел просочиться в замочную скважину, как тоненькая струйка воды.

Потом наступила глубокая ночь. Утро. День в школе.

А вечером меня встретила мама.

Я не переживал, что она мне скажет. Я до сих пор, купался в потустороннем мире восприятия. Шлейф счастья оставлял свои следы, следуя которым, меня будоражило не меньше, чем в вечер познания.

Именно поэтому, я не спроецировал серьезный разговор. Не было ругани, нотаций, угрызения совести.

Мама меня накормила борщом. Сказав, при этом:

– Ведь ты так любишь суп!

Потом, попросила вымыть посуду, Сказав, при этом:

– Ведь ты так любишь мыть посуду!

А когда я сидел в комнате, находясь в остатках своих фантазий. Она зашла, и сказала:

– Какой ты молодец! У тебя так чисто в комнате. Ведь ты так любишь аккуратно складывать свои вещи!

Я не обратил на ее слова должного внимания. Вечер закончился очень тепло и уютно.

Лишь по прошествии лет, она мне все рассказала, не скрывая свой смех на комичность истории.

Вот, как выглядело в ее глазах:

Она хотела серьезно со мной поговорить после школы. В моих закромах, помимо моего лживого ограбления, скопилось много проступков. Ну, так случилось. Пришел момент, когда пора платить по счетам. Она очень нервничала! А тут, по чистой случайности, ее встречает подруга. У которой голова кружилась от несправедливости, которая творилась в ее жизни. И она предложила маме, разрядить обстановку, чтобы женское сердце не взорвалось от перегрева вечного двигателя – ума.

Так они и сделали.

Поэтому, она пришла, даже позже меня.

Открыв дверь, она нашла мои следы. Ботинок. Еще ботинок. Носок. Второй носок. Дипломат. Моя комната. Голубые штаны. Водолазка. Кухня. Я.

Я сидел за столом, и ел суп собственного приготовления. А именно, я черпал половником из кастрюли. В состав супа входили: вода из-под крана, целиковые, неочищенные овощи, сухие макароны, разбухшие в холодной воде, и собачий набор – кости, которые мы собирали для бабушкиной собаки. Я похлебал воды. Поблагодарил маму. И пошел мыть посуду. Что-то ей, при этом отвечая. Как она говорит, моя мысль оставалась во мне, так и не выходя наружу полностью. Я мыл всего одну тарелку, которую взял с полки чистой посуды так долго, что в городе могла закончится вода.

Мама, сказала: «Спасибо!» И отправила меня спать. Мое непонятное состояние, сократило ее мышление до степени: «ну его нафиг, все и так супер!» Возможно, подумав, что я выпил. Тоже, скорее всего, испытав стресс от предстоящего разговора. И не важно, что я был подростком! Ошибки – это лучшие мудрецы жизни!

Сладкая школьная пора!

Она подарила мне множество островков радости и счастья. Первую любовь, растущую своими корнями в детский садик. Первые осознанные поцелуи, начиная с тыльной стороны ладони, и заканчивая треснутыми и сухими губами девчонок.

Многочисленные секции единоборств, где я получал люлей. Народный ансамбль, что подарил мне пластику моего неловкого тела. С его гастролями по всему миру. А мир для меня тогда имел иные границы. Сладострастные дискотеки в школьных актовых залах.

Мое провальное признание в любви, человеку, к которому я таил свои чувства на протяжении многих лет. А в момент истины, выпив бутылку красного дешевого вина, я в грубой форме, просто-напросто наорав на бедную девочку, изложил, как она загубила мое ранимое сердце.

Нашу первую «взрослую» вылазку на дачу к девочке. Где не было родителей. А только я, она, салат, нарезанный грубыми ломтиками, сгоревший шашлык, цвета глубокой ночи. И саму ночь издевательства над собой. Все темное время суток, я лежал рядом на кровати. И обдумывал план, как дотронусь кончиком пальца до ее бархатистого тела. Что так, и не осуществилось.

Этот нежный возраст дал мне яркую фантазию! Которую я излагал своим друзьям, выдавая все за правду. В этой правде я был ковбоем на коне, рыцарем в доспехах, лидером мафиозных кругов. Известным певцом, танцором. Ученым, который сотворил имеющуюся науку. И конечно же, богом, – творцом мироздания!

Я всегда был впереди, иногда плетясь в самом хвосте. Я искренне отстаивал свои права, порой, соглашаясь с чьей-то правдой. Мужественно защищал тела друзей в любой потасовке, при этом, совсем не часто, падая в нужный момент, открывая слегка один глаз, чтобы узнать, ушли ли обидчики. Я бил ключом, и напор исходил из сердца!

Школа закрыла свои двери для меня после выпускного. Я все-таки надел свой красный шерстяной пиджак, собственного покроя. Но доставшегося мне по наследству от бабушки. Попрощался с учителями, одноклассниками. Со школьной формой, которая под конец стала свободной. С миром октябренка. С одним днем в качестве пионера. Хотя бы один раз, надев красный галстук, что так бережно хранил в шкафчике. Я проводил свою первую любовь в небытие, так и не поцеловав ее. И лишь иногда, во взрослой жизни, доставая ее из небытия, в чертоги, якобы реальной памяти.

Я похоронил там то, что до сих пор откапываю, растягивая на лице морщины руками.

Мой мозг посетило студенчество.

– Уф, уф, уф! – Заскрипело мое сердце на берегу моря, покачивая рваную рубаху, пока я вспоминал, кто же я такой.

Вначале был строительный техникум. Все того же маленького городка. Он был единственным в городе, поэтому выбор был сделан заранее.

Я проучился там целых два семестра.

За это время я познакомился с новыми ребятами, которые отличались от школьников, своим «делать», а не «думать». Я узнал несоответствия реальности, в момент, когда мы летом ходили на лыжах по асфальту. То ли в наказание, то ли в угоду помех действительности.

Первый курс, моего первого техникума. Мммм. Сказка! Еще ничего не началось, да и в заложниках меня никто не держал. Но я уже чувствовал этот пленительный аромат свободы. Не зная, и не понимая, от чего.

Я вошел в мир, где один плюс один, превратились в бесконечные закорючки и черточки. Мир, где фантазия взрослых мужей, исключала розово-голубые, плюшевые игрушки.

Голубые штанишки сменились на оранжевые. Водолазки на глубокий вырез. Прическа стерлась с головы, оставляя лысину. И небольшой островок надежды на лбу, в виде нестриженной зоны «ню» у женщин.

Я получил паспорт, свой порядковый номер на рукаве. Отложив свидетельство о рождении, до момента получения пенсии. Ведь в паспорте, с самого первого получения, у меня перепутали буквы. Которые я оставил. Уж лучше Топин, чем Жопин. А если честно, мои невнимательность и лень, – моя новая фамилия.

И тут, моя фантазия привела родительские чувства в хаос. Они решили сменить место жительства.

Как и вся Сибирь, после построения великой железнодорожной стройки, и незнания, что с ней делать, мы переехали в центральную Россию. Уже Россию! Модную и пеструю. И при этом, мы захватили с собой разноцветные лосины, пух, покрывающий дороги, после прогулок в пуховиках. Сломанные, плохо окрашенные, пластмассовые игрушки. Чудо магнитофоны со встроенной цветомузыкой. И что-то там еще, что было у детей, в виде игровых приставок. Я их видел только у друзей в гостях.

И слава богу, и моим родителям, скажу я вам. Во мне не проснулся азартный человек. Просирающий все, просто так, – да. Но не азартный. До сих пор, я тыкаю по клавишам, и не понимаю одноповторности действий. Мне больше нравится создавать игровой мир, нежели в нем бегать, следуя подсказкам. В неведении ямы глубже, мед слаще, а говно более вязкое!

Север выполнил свои обещания. То, что было на кармане, помогло нам жить, и не тужить целый год. А квартиры, с улучшенной планировки, перешли в статус жилья с полувековой историей. Но это нас не смущало. Центр старый проказник, который заключает с дьяволом сделку, на обмен душами с молодой кровью. Ничего не поделаешь. Хочешь быть богатым и знаменитым, начинай потихоньку складывать свою пипиську на полочку, где стоит ночная урна.

Как я люблю говорить: «Золото блестит, пока о нем мечтаешь!»

О, да! Эти пельмени средней полосы, свежие овощи и фрукты, зелень и наивкуснейшее мороженое. Трансформирующиеся магазины, из один продавец – весь магазин, в изобилие самообслуживания. И постоянная пляска, от дефицита с талонным маразмом, до «успевай только в туалет бегать».

А масштаб городов! Тут, я начал подозревать, что мир может расширять свои границы. Ломая все стереотипы о замкнутом пространстве восприятия. Хотя, как ни крути, оно замыкается, рано или поздно. Ну, когда единство бесконечности начинает утомлять.

Мое мышление стало развиваться. Я превратился в многогранную личность. Мой побег от системы заводов, привел меня в систему рыночной экономики. Зачем следовать порывам души, раскрывая свою творческую красоту? Когда можно просто думать.

Я выбрал насыщенный и разнообразный путь того времени. Стал ни как все, а как все. Я начал вести счет своим дипломам. Экономика и юриспруденция ваяла новые таланты, распознав во мне гения своего времени.

Помню, как будучи на пороге взрослой жизни, я стращал мир, одним из шкафчиков письменного стола, где покоились мои дипломы. А под ними, еще дипломы. Но запугиваний было достаточно. Мир капитулировал. И я так ни разу не достал, ни одного диплома. И я этому очень рад! А вдруг, я замыслю поход всей своей жизни, как это делают все старперы, даже не телом, а уставшим умом. Тогда-то мне дипломы и пригодятся, я смогу разжечь костер посреди опушки, и согрею свое бренное тело. Во всем есть свои плюсы!

Рыночная экономика даровала мне счастье. Я познал платный техникум. Место, где знания приходят по мере поступления наличных. И даже делать, практически, ничего не нужно. Главное, это присутствие. Ну хотя бы в перерывах, между пивнушкой, и ночным клубом. Хотя иногда мы умудрялись залезть в последнее предупреждение об отчислении.

А сколько секса подарило студенчество. Мммм. Я жил с родителями, а не в желанной общаге. Поэтому, я познакомился с самыми верными моими спутницами. Я их ласково называю, левая и правая. Они до сих пор, самые неприхотливые давалки.

Как сейчас помню это счастье. Мы, подъезд, бутылка водки, половинка черного, и Лимпопо – не один, из беднейших и наиболее слабо развитых регионов страны, а чудная страна со сладкими газиками.

Со школы ничего не изменилось, лишь градус и его количество.

Хотя, музыка стала виртуознее, танцы зажигательнее, а девушки красивее.

Первая кровь на простыне, первый мотоцикл, первая, первая, первая любовь. И это все одна история.

Однажды, когда я купил свой первый мотоцикл, стащив у родителей деньги. Или заработав. Да, заработав, так будет красивее. Я узнал, что счастье приходит, прихватив с собой счастье – свою маленькую подружку. Моя девушка разрешила мне открыть ее ворота в рай. Для молодого самца это был единственный рай, о котором говорила библия. Ведь, пока не прочитаешь библию, от корки, и до корки. Рай, это все, что угодно. И зачем я только это сделал в своем следующем переходном возрасте? Я перевернул то, что постоянно переворачивается. Но, не суть. Я привез ее домой на мотоцикле. Заранее, поразив ее воображение. Когда случайно встал на козла, при этом изрядно наделав в штаны. В общем, девушка была очень, очень старше меня. Из какой-то там старообрядческой семьи. Возможно шутка, а может быть и нет. Но сплетни друзей сделали свое грязное дело. Мы не смогли, абсолютно ничего. Слегка поковырявшись, мы сковырнули какую-то там артерию детства. И она прелестным образом, залила всю кровать багровым нектаром любви. Я очень беспокоился о своей ненаглядной. Поэтому, отвез ее домой, не убрав постель. Знаете, что было с моими, дедушкой и бабушкой, когда они вошли в комнату. И сопоставили меня, мотоцикл, и окровавленную постель? И лучше бы не знать!

Да, студенчество. Новые знакомства. Подростки, которые строили взрослые планы, причем, совсем не по-детски. Это были уже не жалкие разговоры, а сложно сконструированные фантазии. И они имели под собой почву, которая взросла. Теперь многие мои знакомые, с того времени, всего добились. Правда, они столкнулись с одной проблемой. – Как теперь от всего этого избавиться, чтобы обрести юношескую свободу.

Я не исключение. Я не имел ничего. Не имею сейчас. И не знаю, как от этого всего избавиться!

Порой, нам не хватало на жизнь. Ведь запросы становились мощнее, богаче, и роскошнее. Родители были не резиновыми. А глянцевые страницы журналов, напористо задавали ритм жизни читающим. Они же не раскрывали всех секретов режиссерской постановки. Как и не раскрывают сейчас, что под красивой одеждой интернетных героев надето.

Мир восприятия, как неваляшка! Только ты заработал на золотую цепь, как она есть у всех, и это даже вульгарно и безвкусно. Ты стал юристом, весь мир юристов. Получил звание генерала, а мир ведет лишь войны в СМИ. Написал автобиографию, а это вчерашний день. И есть люди, которые после написания тысячной книги, стали знаменитыми, лишь после своей смерти.

А о чем это говорит? Не нажраться, когда жрешь! Самый вкусный деликатес, это кусочек черного хлеба, после месячного потребления лишь воды. И этот первый укус происходит дома, в маленькой кухоньке, в полной тишине. Просто в трусах, без масла и икры. Но этот кусочек черного хлеба, скрывает всю пользу и вред, и все оттенки болтовни о нем. Он просто-напросто, бесподобен! Как и прекрасен шумный, и выжимающий все жизненные соки мегаполис, после годовалого заточения в шалаше, на краю мира, в самом глухом лесу.

Понимаете, о чем я? Если нет, тогда закройтесь в монастыре одного монаха. Пройдите путь вакуумной тишины. Очиститесь от всей грязи и пошлости этого мира. Лет, эдак десять. А потом вернитесь домой. Выйдете на балкон, скинув с себя рясу, обнажив свое тело. И так громко, на весь мир, крикните: «Я имел вас всех в ж…, вы все с…!»

Просветление, други мои! Просветление, мать его.

Нам не хватало денег! Вот, на чем я остановился. И мы зарабатывали, как могли. А могли мы неумело, и мало. Учеба и разгульная жизнь, отнимали все основное время. Возможно, кто-то нашел себе нормальное применение. Но только не я. Я залез туда, откуда получал истощение своего кармана. – Заварил щель в золотом кольце порока.

Это были, в основном, бары и рестораны, ночные клубы и танцполы. Народный ансамбль, в детстве, дал мне шанс танцевать на ночных сценах. И не только в одежде. А любовь к аппаратуре, позволяла, по совместительству, крутить пластинки, и дергать за ползунки, прибавляя, и убавляя громкость микшера.

Короче, я днем учился, иногда заливая свое горе провальным экзаменом. Вечером я работал до ночи, глядя, как все резвятся. Иногда заглушая, то, что залил днем. А с ночи, и до утра, я воплощал то, чего мне страстно хотелось, глядя на тех, кто отрывается на танцполе. Вот, какую круговую поруку я имел в виду, когда говорил о золотом кольце порока.

В принципе, не жизнь, а сказка. Что можно было еще желать молодому парню, в самом расцвете сил. Но силы оказались не безграничны. Но, не спешите с выводами. Копайте глубже.

Тело было не убиваемым. А вот мозги, нет! Как и всегда, и везде, и во всем, рыба начала гнить с головы.

Меня даже от армии отмазали.

Но я настолько нажрался этой жизни. Что пережрал до блевотины и бледного состояния!

Однажды, я собрал всю свою семью, и сообщил им, что ухожу в армию. Это, тот я, который не годен. Поверьте мне, в таких вопросах, всегда есть лазейка отступления. Долг, есть долг! Любая инвалидность забудется, когда ты принесешь долг в ладошках.

Сопли, слезы. А что поделать? Ведь твой отпрыск, еще со времен своего первого техникума, носит прическу с пушком на лбу, мягко говоря. Туда ему и дорога, в места, где травка зеленая круглый год, самый черный асфальт в мире. А люди настолько счастливы, что каждый день, вечер, и даже ночь, поют песни хором. Одной большой и дружной семьей.

Я был подготовлен к армии. Я много слышал рассказов дембелей на гражданке, когда они сменили портупею на бутылку и гитару, в руках другого человека.

Так я и сделал.

Я знал, что на призывной пункт нужно идти в старых лохмотьях, чтобы в дальнейшем, твои хорошие вещи не ушли к праотцам. И я одел все самое новое. Меня так и раздевали по дороге, до места, где я проходил КМБ. В каждом пересыльном пункте я оставлял частичку своей разгульной и богатой жизни.

Староверы поведали мне, что лучше ехать туда своим чуваком, с уставной прической. Мы добирались до места так долго, что я успел обрасти, хотя перед самым призывом, блестел, как колено. Поэтому, я познал ручную машинку, которая была очень тихой, но сильно кусачей. Как говориться, все приходит постепенно, и электрические машинки тоже.

В принципе, я сильной боли не ощущал. Всю дорогу, мы опустошали запасы спирта, что вез в себе поезд с призывниками. Такой же, как дембельский, но более дисциплинарный. Мы и в пьяном состоянии немного тряслись от предстоящего. Тем более, кто-то шепнул, что прапора так молчаливы, потому что запоминают тех, кто плохо себя ведет. Чушь! Они просто-напросто в пьяном угаре спали с открытыми глазами. Представляя свою раннюю пенсию, с множеством боевых наград, и огромной материальной поддержкой, за каждый день этого цирка.

Даже в тот вечер, когда нас привезли, и стригли, мы еще разряжали армейский воздух своим спиртовым зарядом. Никто вечером и слова не сказал. Мол, привычно. И в первый день службы, мы бродили, ели, спали, сидели на лавочке, курили. Даже те, кто до этого не курил.

Все те же бывшие дембеля, вернувшиеся с «войны» на гражданку, нам говорили: «Кто не курит, тот работает!» Перекур, по их словам, было святым делом в доблестном мире строй подготовки.

Второй день, третий. Мы жили, как в сказке. Я даже отпустил все мысли и страхи. Я наслаждался здешним великолепием. Мы дружно смеялись над этими дураками, что постоянно суетились, и занимались несусветной ерундой. Хотя, я поехал служить на два года, но в эти три дня я понял, что два года пролетят незаметно, как в пионерском лагере.

На гражданке нас забыли предупредить, так как память была заспиртована, излагая лишь несуществующие подвиги. Это был, своего рода карантин, для свежего мяса. Психологический прием жизни. Когда все степенное, менее болезненное.

Четвертый день нас встретил пинком и оскалом. Возможно постепенное наше внедрение в строй российской армии, подразумевало эволюционную ступень отношений. Ну, именно после трех дней карантина. Но армия, есть армия. Сказано три дня, значит три дня – ни, ни. А вот закончились они, фас. А глаз и ушей там было много. Оказалось, что свежее мясо смеялось, разговаривало, и передвигалось, хотя должно было мертвецки исчезнуть с глаз, что хотят очень жрать.

В общем, самое начало в армии, развило во мне сильное чувство любви к родному дому, и к моим близким. Я и знать не мог, что оказывается дома, – это чутко, это сладко, это добро! Мои внутренние слезы, спрятанные за рожей звереныша, постоянно писали письма домой. Где я мечтал всех увидеть. И неважно, что я просто хотел скинуть с себя шинель маразма. Главное, под ней, я якобы был одет в мамины объятия.

Я не буду раскрывать все секреты земной любви. И то, почему ее всегда пытаются объяснить. Мол, почему и зачем. Есть, и «Хай живе і пасеться!», как любила говорить моя бабуля, даже, не имея близлежащих корней в Украине. Просто, она не знала тогда, что мы оказались почему-то разными. С разными руками, головами, щупальцами вместо ног, и глазами, у одних из глазной жидкости, у других из водянистой влаги.

Наступил мой КМБ. Зарождение цветущего сада, цвета хаки.

– Это, что за возня? – Спрашивал какой-то чувак внутри меня. – Мало тебе садика, школы, ты еще сюда полез? Что ты делаешь? Устал просто сидеть, стоять, лежать? Захотелось делать это под команду?

Во мне возмущался кукловод, который потерял контроль управления надо мной. Он так яростно истерил, что даже передумал всевозможные варианты, о которых думают все трусливые новобранцы. В общем, все. Просто скрывают.

Мы занимались строевой, физической подготовкой. Зубрили теорию про то, кто кого е… и кормит. Постоянно наводили порядок, мыли, мели, протирали, красили, убирали мусор, и еще раз мусор. Опять строевая. Заступали в наряды. Нет, не боевые, или даже учебные. Нам в основном доверяли мойку и мусорку. И конечно же тумбочку дневального. Не пост, а именно тумбочку. Снова занимались строевой. Разучивали песни для утренней, дневной и вечерней поверки. Строевая, строевая. И это радовало, хотя бы строевая подготовка напоминала нам, о том, что мы в армии.

Мы познали ПХД, где по уши скрывались в мыльной пене. Процесс был очень прост. Ведро, вода, мыло, лезвие, чтобы накрошить мыло в воду, и веник, чтобы вначале взболтать пену, а потом нанести ее на нежное тело роты. Мы как грациозные лебеди исполняли балет на взлетке, стирая при этом, сапогами черточки, от тех же самых сапог, но сделанных ранее.

Наряды в столовую я полюбил сразу. Это место, где неважно кто ты, повар или полотер. Свой кусок ты всегда урвешь. Знаете, я никогда не смотрел на пищу с диким вожделением. Но армия, подарила мне чувство голода. Особенно, в первое полугодие службы. Я не понимал, что со мной происходит. Я худел на глазах, при том, что я ел огромными порциями. Никогда, и никого не стесняясь, я брал добавку бикуса (вода с грубыми кусками картошки и капусты) и сечки (так мы называли любую кашу, и не только сечку, но и перловку, просто, слово было модное) после того, как брал добавку. Деликатесом, являлось сливочное масло. Маленькая кругленькая беленькая таблеточка счастья. Она размазывалась на свежий белый хлебушек, который был вкуснее любого пирожного, а сверху ложился второй кусочек хлебушка. Да с чайком. Эх! По мере взросления росла и привилегия на кухне. Знакомый повар, или ребята с наряда, всегда помогали с сахаром, маслом, и какой-нибудь жареной ерундой, завалявшейся в углу. А сами наряды в столовую дарили много чего вкусного, особенно жареного, чего так не хватало. Общая кухня включала в себя только вареное меню. Жаль, к концу службы еда потеряла свой блеск меда. Сколько хочешь хлеба, гора масла, жареное все, словно правила общака поменялись, посылки, заначки, мазоны, передачки, хоз. работы, магазины, офицерская кухня, – все это зло убило прелесть голода.

На КМБ мы первый раз познакомились с чудесным миром хозяйственных работ, за пределами части. Которые плотно вошли в нашу жизнь, на протяжении всей службы. Я построил пол страны. Честно. Я сменил много частей, КМБ, учебка, еще учебка, линейка, бесчисленные командировки. И везде, я загружал, строил, разгружал, носил, месил, и подносил. Было абсолютно не важно, кто ты, старослужащий, сопляк, или писарь президента. Все посещали хоз. работы, ведь они приносили денюжку. Срок службы и должность влияли лишь на определение исполнительности. Короче, херачишь или пальцем показываешь. И это при том, что я не служил в стройбате. Хотя, вы знаете, свобода – понятие растяжимое. Поэтому, на работах, но за пределами части, чувствовался дух пьяной свободы. Причем пьяной, даже иногда, в прямом смысле этого слова. Ну, а что, мы не люди?

Я всегда любил «учиться». Поэтому и армия, не стала исключением. Я нахватался там армейских специальностей. Учебка за учебкой, то сержант, то еврей, то спец, и получилась дырка. В общем, я хорошо провел время в армии! Тем более я знал, как нужно вливаться к начальству в доверие. Секрет прост. Испытательный срок ты идеален. – Значит принят. Потом ты самый настоящий косяк (идиот), главное, чтобы не грубый и не хам. А когда у начальника вскипит мозг. Смотрите, не переборщите, баланс, есть баланс! Нужно его подсекать. – Показать самый лучший свой результат. Ведь, все для этого есть: практика и опыт, да и конечно же смекалка (история наблюдательности, пока вы изображали идиота, так как под гневом, человек теряет бдительность, как и остальные, что потирают ручки, мол, вы дурак). Так и в армии. Вначале, я был косым, хромым и тупым, а потом становился лучшим другом. Вот почему в армии, по духанке, я держал все ценное дедов и дембелей у себя. Соответственно, с процентом. Это мой секрет. А в конце службы, и у меня имелся банкир со своим банком, и моими сторонними инвестициями. И все при том, что я никогда и никого, даже пальцем не тронул, не говоря уже об издевательствах. Это был удел гомиков, над которыми издевались больше всего до этого, в их жалкой голове. Поэтому, когда им везло, и «в старости» они вырывались в одиночное пенсионное плавание, они творили всякую каку. Смотрелось смешно, но скорее всего, не ребятам, что были молодыми.

– Да и бог с ними, оплеуха всегда исходит от того, кто ее хочет дать, тому, кто ее хочет получить. – Обратился я к своей фантазийной аудитории, поменяв позу на песке. – У нас с вами другая цель, вспомнить, кто я такой!

Продолжим.

Нет, я может и не трогал. Но со мной случалось. Это вообще, моя фишка по жизни. Быть хорошим, но прибавлять шрамы на теле. Эдакий справедливый герой, в вечной борьбе с несправедливостью. Но шепну вам тихо на ушко, это мой предохранитель по жизни. Иногда получить, слаще, чем умереть. Правда, эта истина изменила свои полярности, на момент этого повествования.

После карантина для малышей, КМБ, и всех учебок, меня перевели в линейную роту. Она явно отличалась от курса молодого бойца, где за каждый наш синяк спрашивали.

Перед армией все те же дембеля староверы, научили меня одной мудрости: «Не соглашайся, не делай, бей первым. Покажи, что ты спортсмен. Даже, если один раз рожу начистят, в следующий раз отстанут. Мол, лучше бить того, кто не сопротивляется.»