Деревянная дверь нехотя поддалась, выпуская меня на улицу. Я прошёл двор и вышел к улице – здесь была ещё более жуткая сцена: десятки трупов лежали, уткнувшись в землю. Я, тяжело переведя дыхание, пошёл по дороге. Здесь были и дети: пара совсем маленьких тел лежали у забора. Я подошёл и аккуратно перевернул одного из них – на маленькой нашивке было написано «Саша», у второго ребёнка было имя «Катя». На их лицах навсегда застыл ужас. Я прикрыл им глаза и оставил, продолжая путь.
Каждая голова была прострелена. При том, что убиты многие в спину, а кому-то стреляли в живот, голову, ноги…
«Кто мог это сделать? Зачем?! Как люди могли это сделать?» – вертелись вопросы в голове.
Человек – существо привыкающее. Ко всему можно привыкнуть. И к ужасной вони, и к вечной грязи, и к голоду. К смерти тоже можно привыкнуть, но это самое ужасное. И с каждым телом жалости всё меньше. Будто каждая смерть откалывает человеческую частичку, хороня её вместе с собой.
В самом конце деревни стоял небольшой деревянный дом. Он стоял одиноко, в стороне ото всех. На двери этого дома был криво нарисован белый крест. Я зашёл внутрь: здесь тоже царил смрадный запах. Я медленно прошёл внутрь, держа наготове нож. Здесь было две комнаты: кухня и спальня. Дверь в спальню была заперта, но мне хотелось полностью обследовать этот дом. Именно его и именно сейчас.
Я отошёл чуть назад, и со всей силы врезался в дверь – та с треском отрылась. В кресле напротив входа был ещё один труп. Пожилой мужчина. На его ногах покоился ствол дробовика, а в руках был небольшой блокнот. В голове его зияла огромная дыра, я посмотрел вверх – на потолке было тёмное пятно и следы от дроби.
«Я устал. Очень устал. От всего этого. Это… как это вообще произошло?» – я упал на стул рядом, посмотрел ещё раз на мёртвого человека. В комнате была гробовая тишина. Я только сейчас понял, что во всей деревне я не услышал ни одного звука, кроме своих шагов. Будто это место было проклято, и всё здесь мертво.
Я протянул руку и взял небольшой блокнот. Страницы с краю немного слиплись из-за крови. Надо было аккуратно разлеплять каждую, смачивая слюной. Кривой беглый почерк было сложно разбирать. Пришлось встать и подойти к окну:
«Безумие! Это какое-то безумие! Леонидыч говорит, чтобы мы убивали друг друга. Говорит, что только так сможет хоть кто-то выжить. Бред!»
«Вызвались двое. Серёга и Ирка. Я пытался их отговорить, ведь молодые совсем. Такая пара… Я-то ладно старый дурак, а они куда. Но Серёга ни в какую. Как камень встал, и всё. Дурак.»
«Провожали все их. Но никто не захотел хоронить. Сегодня ещё двое вызвались. Ну так ведь нельзя… что-то надо делать. Надо идти в город.»
«Хочется есть.»
«Никто умирать не хочет. Я тоже не хочу, но уже слишком мало. Люди начинают волноваться.»
«Если через неделю не придумаем что-нибудь, то пойду в город. Всё равно на этих демонов. Лучше рискну. Не хочу видеть новые смерти.»
«Безумие! Они стреляли друг в друга. Из-за мелочи. Из-за еды. Перестреляли. Всех. Все мертвы. Даже Сашка и Катя… малюток убили. Ироды.»
«Прошёлся сегодня по двору. Ужас. Разве это люди? Как это произошло? Зачем?
Было тяжело, но я дал всем упокой. Больше не будет монстров. Я остался один. Совсем один.»
Последняя страница сильно слиплась. Пришлось её долго разлеплять. Там оказалось несколько строчек:
«Не могу. Они все здесь! Я больше не могу! Кажется, я схожу сума. Я уже три дня не выходил из дома.
Сегодня ко мне снова приходил Серёжка во сне. Были там и Катька с Сашкой – улыбались, звали с собой.
Нет сил. Извините меня все за всё.»
Я медленно перевёл взгляд на мертвеца. Видимо, он просто сдался. Я его понимаю: как могло так случиться? Да и разве можно было что-то сделать?
Мне вдруг стало очень больно и грустно. Я бросил записку и понёсся прочь. Даже не смотря куда бегу. Просто хотел убраться подальше отсюда. Куда-нибудь, где люди ещё остались людьми. Подальше от всего этого ужаса.
Так бежал, пока не споткнулся и упал. Долго не вставал. Я плакал. Сильно плакал и долго. Внутри боль выливалась за края, обжигая внутренности:
«Где же тот мир, который мы потеряли? Зачем мы его уничтожили? Многие хотели апокалипсис или войну – разве оно того стоило? Зачем?!» – думал я, но это были вопросы без ответов. Точнее, вопросы, на которые нельзя дать хороший ответ. Ты знаешь его, но зачастую боишься сформировать, так как он тебе не нравится.
Я был на краю поля, уже темнело. Кое-как встал и пошёл сквозь темнеющий лес. Нужно было найти укрытие. Впереди показались зелёные цвета – заправка. Значит, я вышел к шоссе. Сил почти не было. Хотелось упасть и никогда больше не просыпаться. Но я знал, что проснусь, и ещё не раз.
Я достал нож, подкрался к зданию – дверь оказалась открыта. Я тихо прошёл внутрь, не закрывая дверь за собой. Внутри был погром: на полу валялся разный мусор, полки были повалены, а столы перевёрнуты.
Я быстро прошёлся по всему помещению – чисто. Прошёл в небольшую служебную комнату, закрыл её изнутри, разложил спальный мешок и прямо в одежде залез внутрь.
«Ты никогда уже не сбежишь от этого», – весело сказал Голос.
– Почему ты веселишься?! – крикнул я. – Все эти люди умерли! Детей! Убили детей даже!
Я вспомнил что сделал Павлов, маленького Максима, и меня ещё больше накрыла злость.
– Так нельзя! Нельзя!
«А ты хотел, чтобы они страдали дальше? Подумай: ведь это мы живём и страдаем, а они уже давно упокоились. Им бояться нечего, не нужно ничего искать, сражаться. Разве ты хочешь сражаться за свою жизнь постоянно?»
– Всё равно! – я закрыл уши руками. – Все они мертвы!
«Не притворяйся, что тебе не всё равно. Они для тебя ничего не значат.»
– Нет!
«Не обманывай себя», – сказал спокойно Голос.
– Уйди! Оставь меня! – кричал я и Голос ушёл.
На время я остался один. Наедине со своим прошлым, с вопросами, с болью – со всем, что меня преследовало.
День 188-189
― Папа! Папа! Смотри! Там дядя огнём дышит! – кричал мальчик, указывая вперёд, где небольшая толпа окружила двух молодых фаерщиков – повелителей огня.
– Тогда пойдём, посмотрим, – улыбнулся мужчина в ответ. Маленькая ручонка посильнее сжала его крепкую широкую руку.
Отец посадил ребёнка себе на плечи и начал протискиваться сквозь толпу, ближе к центру.
«Мой папа – супергерой!», – думал мальчик, с удивлением оглядывая всё вокруг. А смотреть было на что: карусели, огромное колесо обозрения с кучей лампочек, сотни людей в разных костюмах и, конечно же, ларьки с разными вкусностями.
Ежегодный фестиваль огня прославил это место, и со временем даже туристы приезжали посмотреть на него. Но выступления с огнём – ещё не самое главное. Вскоре на главной улице должен был начаться марш людей в самых интересных костюмах, которые только они могли сделать.
Два молодых парня крутили и вертели шесты с огнём так быстро, что в воздухе можно было увидеть разные фигуры из огненных следов. Один из них провёл кончиком по земле, поджигая порох, и огонь побежал в разные стороны, словно большая змея, на несколько мгновений создавая стену. Толпа весело закричала в ответ.
Но ничто не длится вечно, и через несколько минут это шоу кончилось. «Повелители огня» откланялись, перекувыркнулись назад, сделали сальто и скрылись за небольшим подиумом. Две девушки выбежали и убрали оставленное снаряжение.
– Папа, пойдём на парад! – крикнул ребёнок, весело болтая своими маленькими ножками.
– Ты ведь не хотел, – улыбнулся мужчина.
– Идём-идём! – весело закричал ребёнок.
Здесь действительно была куча народа. На главной улице перекрывали движение на многие километры лишь затем, чтобы люди могли наблюдать ряды людей в костюмах и разные удивительные сооружения.
Мужчина не опускал ребёнка и бодро продирался сквозь толпу людей, чтобы выйти на главную площадь из парка. Приходилось идти в обход, потому что мостики перекрывали из соображений безопасности.
Зато можно было ещё раз посмотреть на лебедей в пруду, который находился под мостиками. Странным дуэтом плавали здесь чёрный и белый лебеди. Весь берег был засыпал разными кусками хлеба, батона, а некоторые перебравшие даже специально целились кусками в животных на потеху толпе.
– Папа, зачем они это делают? Ты же говорил, что люди не должны обижать животных, – спросил мальчик.
– Это не люди.
– А кто? Они же как мы.
– Животные… нет. Животные лучше их во много раз. Их название грубее, но при тебе ругаться не хочу.
– Почему? – задумчиво сказал мальчик.
– Когда-нибудь в будущем, ты обязательно поймёшь, – улыбнулся мужчина. – Не думай сейчас об этом. Это неважно.
– Папа, а я буду сильным? – робко спросил мальчик неожиданно.
– Конечно будешь! Ты будешь сильнее всех! – мужчина подыгрывал мальчику.
– И сильнее тебя? – удивлённо спросил мальчик.
– И сильнее меня, – согласился мужчина.
– Тогда я хочу быстрее вырасти! – весело воскликнул мальчик.
– Успеешь, – улыбнулся мужчина.
Парочка быстро протискивалась сквозь плотные слои толпы. По пути мужчина купил ребёнку маленький жёлтый шарик, который так и рвался улететь вверх, но белая верёвочка не давала его желанию сбыться. Поэтому он лишь робко подёргивался кверху.
Через несколько минут они вышли на главную улицу и шли теперь к самому ограждению. С каждым шагом плотность людей становилась всё больше, и в итоге лишь на затворках им нашлось место.
По улицам шёл парад самых интересных плодов человеческой фантазии. Во главе всего состава шла группа молодых девушек в ярких блузках и тёмных юбках, бодро маршируя и ритмично ударяя в барабаны. За ними двигалась постройка в виде огромного трона, где сидел дед Огонь – символ этого праздника. С боков этого механизма фонтаном вверх летели искры. Потом двигалась большая конструкция в виде коня с огненно-красными крыльями. Следом была статуя улыбающегося лысого пузатого мужчины, в шёлковых жёлто-оранжевых одеяниях. И только после них шли большими пачками разодетые в самые разные костюмы люди. Среди толпы торчал тёмный меч с черепом в рукояти, чуть дальше шла светловолосая девушка в синей укороченной униформе с макетом бензопилы. Совсем рядом твёрдой походкой прошёл человек в красном одеянии и странной маске: белая маска, где красной краской была закрашена верхняя половина, а на нижней стояли точки. И среди них, словно царь, высился один, который шёл верхом на белом коне. Это был мужчина в тёмной военной одежде с повязкой на глазу, на лбу был еле заметный тёмный рог, а руку украшал очень качественный макет механического красного протеза. Рядом с ним молча шла девушка очень вызывающего вида: только рваные чёрные колготки и странный купальник такого же цвета закрывали её.
Люди смеялись и кричали, глядя на эту процессию. Но ничто не может длиться вечно – марш прошёл, оставив зрителей наедине со своими эмоциями. Мальчик весело смеялся.
«Сегодня лучший день в году», – думал он. Возможно, это действительно было так.
Полиция начала разгонять людей, так как праздник завершился, и вылавливать сильно пьяных, провожая в свои небольшие синие фургончики. Люди быстро расходились по своим углам.
– Нам тоже пора, – мягко сказал мужчина, опуская ребёнка на землю, а затем разминая плечи. – А ты реально подрос, – улыбнулся он.
– Неужели всё? – озадаченно спросил мальчик.
– Всё когда-нибудь кончается, – задумчиво ответил мужчина. – Пойдём. Хоть мамы с братом нет, но оставаться на улице поздно вечером – не всегда лучшая идея. Тем более, ты устал, наверное, да?.
Мальчик ничего не ответил, и просто пошёл следом за мужчиной.
– Не волнуйся, – сказал мужчина, – оглянуться не успеешь, как уже в кровати окажешься. Придём домой, я сделаю тебе твой любимый горячий шоколад.
– Обещаешь? – маленькие глаза мальчика засверкали.
– Конечно, – улыбнулся мужчина.
Они свернули в один переулок, затем в другой. Идти им было немного. Жили они недалеко от центральной площади.
Освещение всегда страдало в этом районе, и этот день не был исключением: почти на всей улице не было света. Оставалось пройти лишь небольшой проход в доме.
– Почти пришли, – улыбнулся мужчина ребёнку.
– Стоять, – прозвучал голос впереди, из-за поворота вышло трое мужчин. У одного из них в руках был кусок арматуры, а другой приложил к плечу биту. Вперёд вышел самый невысокий – сделал он это уверенно и твёрдо.
– Что вы хотите? – мужчина не испугался, пряча ребёнка за собой.
– Гони-ка нам свой бумажник, – сказал невысокий хулиган, доставая из кармана нож, а затем выпуская наружу лезвие.
– У меня ничего нет, – ответил мужчина.
– Ничего? – хулиган улыбнулся, оглянулся на своих дружков и подошёл ближе, ножом провёл по рубашке мужчины. – А если найду? Дядя, ты же понимаешь, что нам двоим это не надо?
– Послушайте, я не хочу неприятностей. У меня ребёнок, – сказал мужчина. – Идите лучше подобру-поздорову. Вы же не хотите ломать себе жизни.
– Я ломать себе жизнь не хочу, да, – тихо согласился хулиган, а затем растянулся в улыбке: – Но могу сломать твою и твоему отпрыску, с лёгкостью и удовольствием, – один из хулиганов позади усмехнулся. – Послушай, давай деньги, если жизнь дорога, и вали на все четыре стороны. Мы люди добрые, просто так не трогаем.
– Но у меня честно ничего нет, – сказал мужчина.
– Похоже, ты чего-то не понимаешь, – сказал хулиган, замахиваясь для удара, но мужчина ловким приёмом увернулся, и только было перевернул хулигана, как тот вонзил в тело мужчины нож.
Это произошло случайно, и сам хулиган опешил, не сразу поняв, что сейчас произошло. Несколько секунд стояла немая пауза, когда мужчина смотрел вниз, на свою рану, а хулиган смотрел на него непонимающим взглядом, будто во сне.
Хулиган сделал шаг назад, затем второй.
– Нет… я предупреждал… – тихо сказал хулиган.
– Миха, валим! – крикнул один из тех, кто был позади.
– Я, нет… – сказал хулиган, а затем рванул прочь из прохода. Вся группа выбежала на улицу, скрываясь в темноте ночи.
– Папа? – сказал мальчик. Мужчина медленно обернулся, а затем подошёл к стене, оперся рукой, и медленно сполз. Мальчик упал на колени рядом. – Папа?! Что с тобой?
– Не… не волнуйся, – тяжело сказал мужчина и с силой улыбнулся. – Всё будет нормально. Ты в… в порядке?
– Папа! Папа! – кричал мальчик.
– Успокойся. Будь сильным. Всё будет в порядке… если ты успокоишься, понял?
Мальчик кивнул в ответ. Ему было тяжело сдерживаться, но он пытался. Но слёзы было невозможно сдержать.
– Всё нормально? Ты… не ранен? – спросил мужчина, вытирая маленькие капельки на щеках и оставляя маленькие кровавые следы той рукой, что была в крови. Мальчик неуверенно кивнул.
– Хорошо. Тогда хорошо, – сказал мужчина, закрывая глаза. Его голова тяжело скользнула вниз по стене.
– Папа! – не выдержал мальчик. – Папа! Папа!..
* * *
Я проснулся в холодном поту. Мокрая одежда неприятно прилипла к телу.
«Что это?.. Он был таким реальным, но… что там было?», – подумал я. Сон ускользал, словно песок на ветру в открытой ладони.
Костёр давно потух, и даже угли остыли. Было холодно. Утром постоянно холодно.
Я осторожно выполз из-под своего ночного укрытия, стараясь не задевать тщательно сложенные ветки. Потрогал котелок – стенки были ещё тёплые. Постарался аккуратно слить в флягу воду, чтобы хоть половинку набрать.
Ночью дождя не было – и то хорошо. В лесу уже было довольно светло и, где-то высоко, скрываясь в зелёных кронах деревьев, пели птицы. Они перекидывались утренними мелодиями, не обращая внимания на всё вокруг. Для них практически ничего не поменялось. Природа продолжала жить вне зависимости от того, как стали жить люди. Думаю, ей даже стало легче.
Часы показывали «07:20». Самое время. Необходимо было выдвигаться, чтобы успеть к полудню. Сегодня я, наконец, дойду до Остании. Сегодня всё вернётся на круги своя.
Я быстро собрал вещи, закинул рюкзак за плечи, и посмотрел в небо: за деревьями виднелось светлое чистое небо, которые озарялось яркими жёлтыми лучами – красиво.
На земле, вчера вечером, я сложил несколько палок, чтобы утром быстрее сориентироваться. Своеобразная стрелка указывала на восток. Солнце лишь подтверждало правильность направления.
За кустами, на земле, увидел свежие кабаньи следы. Большие. Я осмотрелся и прислушался – ничего. Сейчас лес казался безобидным. Однако про восставших и диких животных не стоило забывать.
Я аккуратно шёл вперёд, просматривая почву под ногами. Один раз чудом не наступил в медвежий капкан – хватило. Этот мир становится всё опаснее с каждым днём.
Вверху дятел пытался достать паразитов, соловьи заливались песней, а я медленно шёл, ожидая опасности каждую секунду.
До трассы нужно было идти всего несколько километров, но я потратил добрых два часа. Даже, казалось, заблудился, но лес резко оборвался. Теперь можно было идти быстрее, но сначала стоит отдохнуть.
Я сел на дорогу, чтобы перевести дыхание. Достал из рюкзака небольшую картонную коробку – последняя пачка чипсов.
«Странный факт: никто не ожидал, что удешевление производства путём пищевых добавок и консервантов даст шанс на выживание людям во время апокалипсиса», – пронеслось в голове, и я улыбнулся.
«Двойной минус даёт плюс», – сказал Голос.
Я молча кивнул и взглянул на часы: «9:47». После этого достал из рюкзака потрёпанную книжечку и принялся сверяться с картой. За последние дни я полностью разобрался в ней. Выходило так, что до Остании оставалось всего около десяти километров, если я вышел на правильную дорогу.
Как только пачка опустела – я смял её и бросил подальше в лес. Теперь не имело особого смысла беречь природу. Все мы скоро станем её удобрением после "мёртвой" жизни. Сколько людей смеялось над тем, что природа когда-нибудь заберёт своё. Теперь, скорее всего, все они уже мертвы.
Я встал, обтряхнул штаны и вытер об них руки, а затем пошёл в сторону призрачной надежды.
«Думаешь, что всё будет как прежде? Ты действительно до сих пор такой глупый?», – сказал Голос неожиданно.
– А что мне остаётся? Если есть шанс – стоит попытаться. Тем более, там может быть Света, или кто-нибудь из моей семьи, – тихо сказал я.
«Все они уже давно мертвы. Мертвы из-за тебя. И ты это знаешь. Я ведь знаю тебя даже лучше, чем ты сам. Не лги себе. Когда-нибудь ты поймёшь, что все близкие тебе люди умрут, и это неизбежно. Чтобы выжить сейчас нужно творить разные вещи. Ты готов заплатить такую цену?», – говорил Голос.
– Мне всё равно на твой бред, – я тяжело выдохнул. Голос не ответил. Хоть мне и было тяжело его слушать, но больше говорить было не с кем. Уж лучше так, чем быть одному.
Вскоре на дороге показался указатель: до Остании оставалось двенадцать километров. Я поправил лямки рюкзака и прибавил шагу.
Ближе к полудню солнце всё сильнее пекло. Я достал из рюкзака потрёпанную синюю кепку и надел. Ещё не хватало солнечный удар получить.
Совсем скоро увидел старую заправку, а за ней, вдалеке, начинались каменные джунгли.
Большой монумент на входе в город, в виде стрелы, имел у основания надпись «Остания». Краска от времени уже наполовину сошла или выцвела. Наверное, за ним перестали ухаживать ещё до того, как началось всё это безумие.
По территории заправки, медленно шатаясь, двигался восставший. Я мгновенно отругал себя за излишнюю расслабленность и пригнулся. Мертвец был когда-то высоким мужчиной с длинными волосами. На нём была зимняя тёмно-синяя куртка с множеством карманов. При этом лицо его выглядело вполне целым. Только вместо глаз были пустые чёрные глазницы. Над ним роем летали мухи. Целое облако собралось вокруг его головы, и он шёл, не обращая на них внимания.
Я тихонько подбежал поближе за куст, положил руку на чехол, тихо щёлкнула застёжка, рукоятка ножа была теперь в руке. Но не успел я сделать и шага, как восставший резко повернулся в мою сторону, где я сидел. В груди бешено стучало сердце. Я отчётливо слышал каждый удар и, казалось, что он слышит его точно так же. Восставший сделал шаг в мою сторону, затем другой. Сомнений не оставалось: он знает, что впереди находится живой человек.
Его шаги становились всё быстрее, будто с приближением его вера крепчала, и через несколько секунд нас разделяло всего метров десять. Нужно было что-то делать. Я не знал, как лучше от него защищаться. И, как назло, вчера где-то оставил кожаную куртку.
«Что делать?», – я сделал шаг назад, развернулся и встал удобнее, готовясь к нападению. Он делает шаг – я отхожу, один шаг вперёд – один назад.
Восставший неожиданно сделал рывок – я немного оступился и повалился в канаву, упав в небольшую запруду. Ветки на дне больно впились в спину.
Мертвец встал, сделал неловкий поворот и спиной повалился на меня. Его голова на секунду откинулась, а затем он повернулся лицом ко мне. Я резко вырвал руку и попытался вонзить ему в лицо лезвие, но из-за мокрых рук лезвие лишь наполовину зашло в лоб. Восставший недовольно замычал, а я со всей силы стукнул кулаком по рукоятке и оживший мертвец, наконец, успокоился, обнажая свои подгнившие зубы.
Его туша сильно придавила меня, а из канавы выбираться – то ещё занятие. Я откинул голову и посмотрел в небо: там витали, словно обрывки мечты, светло-серые клочки облаков. Было тяжело дышать. Стояла жуткая вонь.
Я попытался его приподнять, но выходило очень слабо. Вся одежда была мокрая и сильно сковывала движения.
Я собрал все силы и снова попробовал откинуть мёртвое тело, но вышло плохо. Лишь спустя несколько минут мучений мне всё же удалось выбраться из ловушки. Я нащупал нож в мутной воде и вытер его об траву, а затем поднялся наверх, к дороге. Мокрая одежда неприятно липла к телу, а в кроссовках хлюпала вода.
– Да чтоб тебя! – я тяжело вздохнул, сел на асфальт и достал ноги из обуви, выжал носки. Надевать обратно мокрые кроссовки не хотелось, но и идти босиком было бы глупо. Я неприятно скривился, но вернул всё обратно, а затем пошёл дальше.
Через несколько минут я был уже в черте города. Солнце уже пересекло полуденный рубеж и медленно шло к горизонту. На часах было «13:36».
Город выглядел заброшенным и опустошённым: высокая трава росла из трещин в асфальте, а все магазины были разорены. На улице восставших не было. Я воодушевился: явный след живых людей.
Я достал флягу и допил те капли, что оставались на дне. Теперь же я оставался один на один со знойной жарой.
Прошло около получаса, а людей я так и не встретил. Только один бегун в двадцати метрах пробежал мимо куда-то в сторону от центра города.
«От чего же восставший может бежать?..», – подумал я и пошёл в противоположную сторону.
Перед входом в большой неухоженный парк висела большая табличка, где красной краской было написано: «Всем выжившим пройти через парк, а далее – следовать указателям». Так же на табличке была стрелка, которая указывала вглубь парка. Идти по такой территории не так безопасно, как хотелось бы, но ничего не оставалось.
Я аккуратно шёл, просматривая территорию перед каждым шагом с ножом наготове. Внутри парка царила густая высокая трава. Лишь только по узким дорожкам из потрескавшейся каменной кладки можно было пройти – кое-где встречались старые кровавые следы. Почему-то здесь даже не было птиц. Лишь только слабый ветер иногда задувал, заставляя шелестеть зелёные листья.
К счастью, парк я прошёл без проблем. Охотников не было. Только несколько простреленных трупов лежали в траве. На выходе в стадион были стрелки, которые вели вдоль стен, куда-то вдаль. Я быстрым шагом прошёл к концу стены, повернул. Теперь стрелки указывали прямо. Всё время прямо, к домам. Дорога была безопасной, можно было даже немного пробежаться.
Я чувствовал, что оставалось совсем немного. Ещё чуть-чуть – и всё. Весь этот кошмар кончится. Ноги сами несли меня по направлению красных, немного стёртых, стрелок на асфальте.
Я вышел к широкой дороге. На рекламном щите передо мной красовалась красная надпись «Добро пожаловать в Останию. Последнее поселение живых людей.», и стрелка влево. За баннером был длинный многоэтажный дом, а по сторонам, где должны быть заезды во двор, находились самодельные перегородки из разного мусора. На крыше дома были непонятные постройки: то ли теплицы, то ли склады – кто-то ходил.
Я медленно пошёл в сторону. Через минуту уже стоял перед большими раздвижными воротами. В небольшой будке наверху, спиной ко мне, сидел человек с автоматом в руках. Он о чём-то говорил с другим человеком за стеной:
–… да, завтра должны. А? Нет, ничего. Я, сука, им ещё покажу, – я не знал, как мне привлечь его внимание. Странно было видеть живого человека спустя столько времени.
– Эй! – крикнул я, с улыбкой.
– Чё?
Охранник повернулся в мою сторону. На его лице несколько минут царило сильное удивление, затем волна прошла и он, опомнившись, встал, схватил свой автомат и нацелил его на меня.
– Ты ещё, сука, кто такой? Руки, – медленно сказал он, а затем добавил в другую сторону: – Малой какой-то пришёл. Не наш. Да, доложи.
Охранник был одет в очень грязный и потёртый синий комбинезон, и такого же состояния кепку. Из-за комбинезона выглядывала тёмная водолазка, а на руках надеты чёрные тонкие перчатки.
«Странный вкус у него», – подумал я, медленно положил нож в чехол, а затем поднял руки вверх.
– Я мирный, – начал я. – Моя подруга слышала ваше вещание. Мы выжившие.
– И что вы хотите?
– Мы слышали, что у вас тут город выживших.
– Допустим. А где твоя подруга? – охранник кивнул стволом автомата куда-то в сторону.
– Она… она не со мной, – тихо сказал я.
– Чё? Говори громче! Нихера не слышно.
– Я не знаю! Мы разделились! – крикнул я.
– Но не во всё же горло – ещё безмозглые набегут. Я тебя и так слышу, – после этого его рация зашипела. Охранник, не опуская оружия, достал рацию и о чём-то заговорил. – Хорошо. Я понял. Так сколько там вас? – спросил он, отводя рацию чуть в сторону.
– Я? – спросил я.
– А кому, блять, ещё? Ты же один там стоишь.
Я не стал что-либо говорить про рацию. Тем более, умничать сейчас – не самая лучшая идея.
– Да. Один.
– Пиздишь… – охранник был явно удивлён. Я молча кивнул.
– Нет, честно… – ответил я. Руки уже начинали болеть.
– Странно видеть ребёнка одного. Тут здоровые лбы пачками умирают… Ладно, стой на месте. Сейчас я открою ворота, и чтобы без глупостей – понял? – я кивнул в ответ. – Ох, сука… – после этого охранник скрылся за будкой, а через несколько секунд зелёные ворота со скрипом дёрнулись и пошли в сторону, открывая за собой Атлантиду выживших людей. Возможно, это действительно было последнее убежище.
Мужчина уже ждал меня внизу, всё так же держа на прицеле одной рукой, а вторую держал на небольшом рычаге.
– Проходи, ну, чего яйца чешешь? – тихо, но с явным раздражением, проговорил он. Я послушно зашёл внутрь. Ворота за мной закрылись. – Выложи из рюкзака всё содержимое на землю, а рядом положи всё оружие: ножи, отвёртки, пистолеты – всю эту хуйню, короче, чтобы я видел. Медленно. Затем вытряхни всё оставшееся, отбрось в сторону, и сам отойди в другую сторону, к стене.
– Зачем? – спросил я.
– Поржать с тебя хочу, – с раздражением ответил он. – Так положено. Не нравится – пиздуй нахуй отсюда.
Я повиновался, вытряхнул вещи из рюкзака, положил нож, а сам отошёл в сторону. Было страшно. Теперь идея идти в город выживших мне казалось не такой уж и хорошей. Но идти обратно тоже не хотелось. Тут, хотя бы, были стены.
Несколько детей взволнованно выглянули из-за угла дома.
– Дети, домой! Тут не на что смотреть! – рявкнул охранник и дети испуганно скрылись.
К этому времени из-за угла дома появился пухленький высокий мужчина средних лет в рубашке, с автоматом наперевес:
– Миха, что такое? – спросил он, а затем перевёл на меня взгляд. – Кто это?
– Да малой какой-то. Говорит, выживший, – ответил первый охранник. Я вытряхнул вещи, достал и положил нож, отошёл к стене.
– А остальные его где?
– Говорит, что один.
– Да ну нафиг.
– Вот и я о том же…
– Нет, правда, я один, – испуганно проговорил я.
Пухлый мужик пристально посмотрел на меня, а затем на своего товарища:
– Нахер ты его на мушке держишь?
– Чтобы не выкинул чего.
– У нас тут дохера вооружённых людей, а ты боишься мололетку без оружия? – заржал пухлый мужик. – Вон, на земле всё его барахло. Опусти ствол – не позорься и не пугай ребёнка.
– Не могу, – сказал первый твёрдо, не обращая внимания на подшучивания. – Не положено. Либо иди, сука, вещи проверь, либо иди отсюда и не мешай.
Второй мужчина подошёл к первому и рукой опустил ствол автомата.
– Он что тебе ниндзя что ли? Посмотри на него – у меня малой такой же. Короче, я его сам отведу. Под свою ответственность. Ещё не хватало, чтобы мы тут детей гасили.
Около минуты была пауза. Я не знал, что мне делать, и просто держал руки поднятыми.
– Ладно, – нехотя согласился первый охранник и закинул автомат за плечо. – Ты старший – тебе виднее.
– Как тя звать-то? Опусти руки – болят же, – обратился ко мне пухленький мужчина. Его лицо как-то располагало к себе. Воплощение стереотипа «толстый = добрый». – И, это, собери вещички.
– Меня? – я с наслаждением опустил руки, и те отдали гудящей болью. Неловко было говорить при них. Даже на миг показалось, что они про меня совсем забыли. Начал собирать вещи в рюкзак.
– Не меня же. Себя я знаю. Меня Ромой зовут, а это, – мужчина указал на охранника, – Миша.
– Костя, – сказал я.
– У меня деда так звали. Умер, правда, давно, но это ладно, – сказал Рома, а затем повернулся к Мише: – Ты иди. Я сам с ним разберусь.
Миша, ничего не сказав, тихо поднялся вверх по лестнице.
Рома подошёл поближе:
– Фу, как от тебя несёт. Ты не моешься что ли?
– А где мне мыться? – спросил я.
– Ладно, иди за мной. В части разберутся.
– Зачем? – растерянно спросил я.
– Тебя же зарегистрировать надо, осмотреть, тесты сделать. Вдруг ты хуйнёй какой-нибудь болеешь, – ответил Рома, и добавил: – Да и помыться не мешало – от тебя несёт пиздец.
Рома неожиданно быстро и проворно пошёл вперёд, несмотря на всю свою огромную тушу. Я принюхался, но особо ничего не заметил. Хотел немного поспрашивать, но мужичок уже порядочно отошёл. Я не хотел создавать проблем, и быстро побежал следом.
Мы быстро прошли несколько домов, пока не вошли в небольшое здание в центре двора.
По пути нам попалось много людей. Все выглядели спокойными и счастливыми. Они с удивлением и небольшим страхом смотрели на меня. Я старался не обращать на это внимание, но всё равно чувствовал себя чужим.
Но с каждой секундой всё больше чувствовал спокойствие внутри. Будто очнулся от дурного кошмара.
По улицам даже гуляло несколько женщин с колясками. Несмотря на некоторую грязь и тяжесть, человеческая жизнь здесь продолжалась. Люди здесь всё ещё жили, а не выживали.
Мы вошли внутрь здания, и Рома повёл меня по узким коридорам куда-то внутрь, а затем по лестнице вниз. Периодически нам встречались охранники, но мы быстро проходили мимо. Я на секунду остановился в изумлении: здесь горел электрический свет, настоящий. Пусть старенькие жёлтые лампочки давали мало света, но свет был.