Звездные облака. Часть вторая. Система Рыжего карлика

Гибель планеты в системе возмущенного карлика

Прошел год. Теперь бушующий шар, изрыгающий массы огненных струй, был виден в телескоп так же, как в отражении нацеленной на него грани шестигранника. Космонавты наблюдали эту бурную картину возмущенной природы. Космолет медленно пролетал мимо огнедышащего шара, грань шестигранника продолжала проецировать на экран космолета вселенскую катастрофу.

– Вот еще одно солнышко появилось на нашем дворе, – пошутила Ольга Евгеньевна.

– Никакое это не солнышко, – ответил Александр, – попыхтит, попыхтит и потухнет. Для того, чтобы возникло солнышко, излучающее энергию, надо, чтобы оно в основном состояло из водорода, а температура внутри была бы несколько десятков миллионов градусов. Тогда тяжелый водород синтезируется в гелий с выделением огромной энергии. А это кусок остывшей малой звезды, схлопнувшийся в карлик, который долго остывал, а сейчас взбрыкнул, потому что его кто-то чем-то треснул.

– Было и у нас в двигателе космолета свое маленькое солнышко, – мечтательно произнесла Маша, – да в момент взрыва корабля погибло. А то бы порхали мы сейчас по космосу, как птички. Я бы домой слетала. Меня мама заждалась.

– Эй, грамотеи, – обратился к разглагольствующим Вадим Аркадьевич, – хватит философствовать. Пора пополнить запас воды. От первого астероида половина осталась. Еще одно такое чрезвычайное положение, и придется за задний астероид приниматься. Команду поняли?

– Так точно, – в один голос ответили Александр и Маша.

– Так тосьно, – повторил Дима, гуляющий по потолку сектора управления.

– Во, новый пилот созревает, – усмехнулся Вадим Аркадьевич.

– Смотрите! Смотрите! – вдруг взволновалась Маша. – Там что? Планета горит?

Вадим Аркадьевич настроил телескоп на почти максимальное увеличение и переключил видеокартину на экран космолета. Вокруг пылающего шара на расстоянии нескольких миллионов километров от него действительно обращалась планета. Из наблюдений следовало, что скорость обращения ее вокруг огненного шара составляет около тридцати часов. На расстоянии в два и в четыре раза дальше наблюдались еще две планеты. Та, что была ближе к шару, была вся в тумане, а на полюсах просматривались снежные шапки. Та, что была подальше, вся была покрыта снегом.

– Кажется, мне все ясно, – заговорил Вадим Аркадьевич, – перед нами действительно взорвавшаяся когда-то звезда малого размера. Водород иссяк, и звезда схлопнулась до малого размера, но тепло, аккумулированное в ней, сохранилось. Звезда превратилась в белый карлик и в течение миллиардов лет остыла до коричневого карлика. Самая близкая планета, которую мы сейчас видим, была согрета его теплом. Остальным тепла доставалось мало, и они обледенели. Недавно что-то случилось, то ли еще более близкая планета упала на поверхность карлика, обладающего огромной плотностью массы, то ли постороннее тело, вроде астероида из облака Оорта упало на него. Во всяком случае, произошел взрыв с выделением большой энергии.

– Вадим Аркадьевич, – спросила Маша, – а как вы думаете, жизнь на этих планетах есть?

– Давайте посмотрим.

Он еще увеличил изображение, и на ближайшей к карлику планете стало ясно виден океан, накрытый в некоторых местах густыми облаками. Берег главного континента зеленел растительностью. Центральная его часть была полностью покрыта густым дымом, через толщу которого просвечивали огни пожаров.

Внимание его привлек предмет, расположенный в центре океана. Сначала показалось, что это скала, возвышающаяся над водной гладью. Но, вглядевшись, он обнаружил, что скала имела четкую форму пирамиды, на которой светилось множество точек. Над пирамидой плавали еле различимые облака. Вдруг над вершиной пирамиды показалось небольшое вытянутое тело и устремилось в верхние слои атмосферы. Через полчаса появилось второе тело, затем третье, четвертое.

– Вы понимаете что-нибудь? – спросил Вадим остальных.

– То, что там всемирная катастрофа, – ответил Александр, – это ясно. Все, что есть живого, горит. Спасенье только под водой, да и то ненадолго. А вот что происходит над пирамидой, пока не ясно.

– А по-моему, все ясно, – ответил Вадим Аркадьевич, – планета давно готовилась к катастрофе. Пирамида – это аэродром, с которого поднимаются в холодные слои атмосферы наполненные гелием или водородом шары, а может быть, космодром, с которого стартуют космические корабли, нацеленные на ближайшую планету. А эта ближайшая планета сейчас по температурному режиму очень похожа на нашу Землю. Процесс продлится несколько сотен тысяч или миллионов лет. За это время подогреется и третья планета, окутанная сейчас льдами. Если я не ошибаюсь, цивилизация спасается.

– А животный и растительный мир? – жалобно спросила Ольга Евгеньевна.

– Помните повествование о Ноевом ковчеге? – спросил Вадим. – Каждой твари по паре. Жизнь на этой планете гибнет, но отдельные ее представители будут жить и размножаться в новых условиях, и когда-нибудь их прапраправнуки вернутся на свою родину, даже если их временными домами будут воздушные шары. Мы ведь выжили в ограниченном пространстве. А им почему бы не выжить?

– Как жалко, что мы ничем не можем им помочь, – грустно произнесла Маша.

– Да уж, – присоединился к ней Александр, – неуправляемо несемся туда, куда несет нас жалкий жребий. Пошли, Маша, выполнять приказ командира.

Александр и Маша доставили к космолету очередную партию льда, а потом десять дней вместе со всеми, ощущая свою беспомощность, с соболезнованием наблюдали, как на их глазах гибнет неизвестная жизнь. Затем клокочущий жаром шарик стал постепенно удаляться все дальше и дальше, и изображение на грани шестигранника потухло. Система карлика в телескопе превратилась в слабо светящуюся точку.

– А вы знаете, – вдруг сказала Маша, – может быть, наш умный шестигранник умышленно показал нам место трагедии, полагая, что мы – цивилизованная раса – примем участие в спасении терпящих бедствие?

– Все может быть, все может быть, Машенька, – ответил Вадим Аркадьевич. – Знал бы этот шестигранник, в каком бедственном положении мы сами находимся, тогда по-другому бы к нам относился.

Машенька глядела в телескоп на удаляющуюся неизвестную планетную систему, где происходит борьба за жизнь, и думала: «Как велика Вселенная, как много рождается в ней цивилизаций, чтобы обязательно погибнуть, потому что источником жизни является энергия звезд. А они возникают, живут, взрываются и умирают, чтобы возникнуть вновь в других мирах. Все, что имеет начало, имеет и конец. И человек, и человечество не исключение».

Космолет часто корректировал траекторию полета, и угадать, куда он сейчас летит, можно было только по звездам, да и то с трудом. Главное было – жить, жить во что бы то ни стало в этом ограниченном мирке космолета, а куда их вынесет судьба, предположить было невозможно. Попытки больших метеоритов протаранить космолет, замеченные электромагнитными средствами наблюдения, в том числе и оптическими, пресекались огнем лазерных пушек. И опять эти опасные метеориты первым обнаруживал загадочный шестигранник, который оповещал об этом ярким свечением грани, обращенной к опасно приближающемуся метеориту или астероиду.

Заражение космолета опасными микроорганизмами

Прошло еще несколько лет. Дима подрос, ему исполнилось восемь. Уже целый год он по программе усваивал науку выживания. Отец обучал его мастерству пилотажа на дисколетах, контролю работы автоматизированного управления космолетом. Мама учила его медицине. Те недуги, которые иногда поражали космонавтов, они лечили вместе. Практику выращивания лекарственных растений и изготовления из них лекарственных средств, а также практику лечения основных болезней Дима усваивал успешно. Посматривая на ряд криогенных камер, он однажды обратился к маме:

– Мам, а давай Николая Григорьевича оживим. Вот удивится, когда увидит меня большим.

– Что ты, сынок. Это дело серьезное и опасное, и делать мы это будем, если придется удачно закончить путешествие.

– А что это будет, когда мы вернемся?

– Это будет огромный мир, где живут миллиарды разных людей, где есть горы, ледники, моря и океаны. В общем, все, что ты видел на экране своего компьютера.

В оранжереях Ольги Евгеньевны он осваивал агротехнику, разведение рыбного хозяйства, животных, поварское искусство.

Но самым главным учителем у него был Вадим Аркадьевич. Дима часто пропадал с ним у экранов телескопов, наблюдая звездное небо в различных участках диапазона частот электромагнитных волн. Много времени Вадим Аркадьевич уделял Диме, обучая его основам управления ядерным реактором, боковыми двигателями космолета, средствами связи и многому другому. С большим любопытством Дима наблюдал за ювелирной работой Роба, обязанностью которого было содержать в рабочем порядке все системы космолета. С ним было интересно поговорить обо всем, что придет в голову. Когда они подолгу беседовали, Диме казалось, что он разговаривает с добрым всезнающим человеком, и забывал, что сам он маленький мальчик.

Дима все чаще и чаще выполнял указания командира, постепенно становясь равноправным членом коллектива.

Когда большой, впереди летящий астероид был полностью израсходован, Вадим Аркадьевич принял решение использовать ледяные отрезки малого астероида, летящего сзади космолета. Собрали совещание по поводу дальнейшей судьбы загадочного шестигранника.

– Главная задача, – заявил Вадим Аркадьевич, – не повредить твердую оболочку шестигранника, поскольку неизвестно, что за газовая среда находится под ней.

– Вдруг там антиматерия, – предположил Александр. – Вот рванет, так рванет! Всю Галактику тряхнет.

– Во-вторых, – продолжил Вадим Аркадьевич, – еще неизвестно, будет ли шестигранник реагировать на окружающую среду, если мы его затащим в космолет.

После долгих дебатов решили снять лазерным лучом лед слой за слоем, оставив шестигранник в шаре диаметром в шесть метров и укрепив его в верхней части корпуса космолета на небольшой высоте. Видеодатчик от каждой грани вывести на экраны в космолете. Из срезанных кусков льда вновь сформировать шар, который и использовать в качестве источника воды. Появился фронт работ для пилотов Александра и Маши, а также для практиканта Димы и Роба.

Однажды одна из граней шестигранника вспыхнула ярким предупреждающим огнем. Вадим Аркадьевич немедленно приступил к исследованию космоса в этом направлении. Никаких препятствий впереди не наблюдалось. Вскоре в миллиарде километров обнаружился точечный объект, вокруг которого раскинулось широкое облако размером в миллион километров. Особенно густым это облако было рядом с точкой и очень разреженным, почти незаметным, по краям. Вадим Аркадьевич сразу понял, что космолет достигнет облака через сутки, и за это время выйти полностью из области облака, несмотря на работу бокового двигателя, не удастся. Тем не менее, один из боковых двигателей был включен на полную мощность. При ускорении в одну десятую метра в секунду за секунду космолет должен был отклониться за сутки в сторону от центра облака на полмиллиона километров.

Неизвестное облако постепенно приближалось. В ход были пущены лазерные пушки и электромагнитная защита. Через полтора часа экран телескопа озарился красными вспышками. Спектральный анализ горевшего в лучах лазерных лучей материала показал, что облако состоит из металлических частей, включая железо, никель, кобальт. Появилась опасность пробоин в корпусе космолета. Алексей и Маша немедленно сняли шестигранник с крепления на космолете и перенесли его в место, защищенное от механических повреждений в носовой части. Туда же были перенесены криогенные установки с находящимися в анабиозе товарищами.

Постепенно точка в центре облака приближалась, и в телескоп можно было разглядеть волнующийся шар стокилометрового размера, представляющий собой ячеистую структуру из металлов и сплавов и окруженный огромным облаком. Густое облако постепенно редело по мере удаления от центрального шара. Когда до облака оставалось порядка полутора миллионов километров, космонавты, одетые в космокостюмы, приступили к интенсивному обстрелу его из всех видов оружия, включая водородные бомбы, представляющие собой атомные заряды с начинкой тяжелым водородом. Перед космолетом заполыхал космический пламень. И, тем не менее, отдельным металлическим микрометеоритам удалось пройти этот огненный шквал и забарабанить по обшивке космолета. В слабо защищенных местах они пронзили космолет, из микроотверстий стал вытекать воздух. Но недолго. Ученые металлурги в новейших разработках создали текучие материалы, позволяющие в течение секунд ликвидировать даже крупные отверстия в корпусе космолета и остановить утечку воздуха с восстановлением его давления в отсеках. Борьба за выживание продолжалась две-три минуты. За это время космолет пролетел разреженную область скопления неизвестных микрометеоритов, и на экране было видно, как облако концентрируется в длинный жгут, направленный в сторону улетающего космолета. Однако скорость, с которой космолет удалялся от облака, значительно превосходила возможности металлических частиц, и вскоре облако осталось далеко позади.

Происшествие не осталось без последствий. Оказалось, что Александр, управляя атомным оружием, находился во время прохождения через облако в наиболее уязвимом месте космолета, там, где его пронзил поток микрометеоритов. Александр почувствовал жгучую боль в сердце, а потом и по всему телу. Маша поняла, что он находится в критическом состоянии, и немедленно приступила к экстренной операции. У операционного стола ей помогал Дима, который изо всех сил пытался удержать свои эмоции. Кончилась операция тем, что рядом с криогенными камерами товарищей появилась еще одна, в которой, опутанный проводами, находился Александр.

Но главная опасность была впереди, о чем говорил, горя огнями всех граней, шестигранник. Вадим Аркадьевич внимательно изучил зарубцевавшиеся пробоины и обратил внимание на толстые стенки металлического экрана реактора, которые не были пробиты микрометеоритами. Разглядывая под микроскопом места ударов, он пришел в ужас: в рытвинах металла шевелились как живые металлические клещеобразные существа. Вадим Аркадьевич срочно вернулся к лазерной пушке и выстрелил в направлении удаляющегося металлического шара. Прошло время, и шар вспыхнул, начал расширяться, превращаясь в облако.

«Неизвестная форма жизни, – решил Вадим Аркадьевич, – возможно искусственного происхождения. Запущенное в космос облако организмов, пожирающих металл, группируется в шар под действием сил гравитации. Нужно срочно объявить войну этим незваным гостям, застрявшим в наших конструкциях».

Найдя одно из таких существ в полиорганической стенке, разделяющей отсеки личного отдыха космонавтов, Вадим Аркадьевич без труда извлек его в стеклянную чашечку. Существо оказалось размером в одну сотую миллиметра. Он бросил в чашечку небольшой латунный болтик. Реакции не последовало. Тогда он бросил кусочек углепластика. Эффект тот же. Наконец, он бросил стальной болтик. Организм медленно подобрался к этому кусочку металла и вцепился в него клешнями. Оторвать его от образца оказалось невозможно. Тогда Вадим Аркадьевич разместил этот образец между двух алмазных пластин и поместил их под лабораторный пресс. Болт расплющился, а организм – нет. Не плавился он и в муфельной печи при температуре около двух тысяч градусов по Цельсию. Судя по тому, что естественным обитанием его был космос при температуре, близкой к абсолютному нулю по Кельвину, мороз ему тоже был не страшен. Перед Вадимом Аркадьевичем лежало существо естественного или искусственного происхождения, состоящее из сверхтвердого и устойчивого к высоким и низким температурам сплава. Этого мелкого монстра можно было уничтожить только, повысив температуру до миллионов градусов лазерным лучом, или взрывом атомной бомбы. Дальнейшие исследования Вадима Аркадьевича показали, что существо постепенно вгрызалось в сплав металлов, в которых содержались ферромагнетики, постепенно разбухало и, наконец, разделилось на несколько таких же паразитов. Время созревания потомства оказалось всего две недели.

Несмотря на текучесть металлической обшивки космолета, позволяющей в течение нескольких секунд закрывать пробитое отверстие, трагедии было не избежать. Организмы, пожирая металл, могут превратить обшивку в скопище себе подобных и спокойно расползтись, обнажив большое отверстие.

Вадим Аркадьевич приказал Диме, Маше и Ольге Евгеньевне провести тщательную уборку помещений космолета и собрать мусор в стеклянную посуду. Для извлечения микроорганизмов из оранжерей он вместе с Димой сконструировал сильный магнитный насос, в который попадали металлические организмы из почвы и концентрировались в стеклянном сосуде. По всем металлическим объектам и стенам развешивались тонкие пластины или сетки из чистого железа, и, когда на них накапливалось множество организмов, сетки, пластины и сосуды выбрасывались в космос и расстреливались лазерной пушкой.

Безвыходное положение (Всем в анабиоз!)

Космолет был заражен и, несмотря на усилия по его очистке от пожирателей стальных конструкций, постепенно разрушался. Прошел еще год. В секторе, где находился девятилетний Дима, вдруг развалилась внешняя оболочка космолета. Моментально был заблокирован вход в этот сектор, а сам Дима оказался благодаря спасательному поясу в шарообразном пузыре, наполненном кислородом и гелием. Вадим Аркадьевич откачал воздух в соседнем секторе, заблокировал его, разблокировал поврежденный сектор и выкатил из него Диму в соседний, неповрежденный. Затем он собрал оставшийся в строю коллектив и доложил:

– Друзья, космолет скоро начнет рассыпаться, превращаясь в металлическую пыль. По моим расчетам последней развалится защита атомного реактора, и, если он до этого будет заглушен, выйдет из строя управление. Разумеется, если он не будет заглушен, он взорвется.

Космонавты молчали. Никто не мог предложить выхода из создавшегося положения.

– Есть два варианта, – сказал Вадим Аркадьевич, – всем уйти в анабиоз, кроме Маши. Она разложит криогенные аппараты по космодискам и отправит их в разные стороны. Мы превратимся в космических странников.

– А что, дисколеты не подвержены этой эрозии? – спросила Ольга Евгеньевна.

– Нет. Не подвержены. Они изготовлены из твердых немагнитных сплавов.

– А как же мама? – спросил Дима дрогнувшим голосом.

– Она постарается уйти в анабиоз с использованием автоматической программы и останется на космолете. Реактор предварительно заглушим, и все цепи обесточатся, кроме аккумуляторных.

– А второй вариант? – спросила Маша.

– Второй вариант – остаемся все здесь, в криогенных камерах.

– В надежде на чудо? – спросила Ольга Евгеньевна.

– Если чудеса бывают, то пусть одно из них случится, – ответил Вадим Аркадьевич.

– Тогда уж лучше вместе, – обреченно проговорила Ольга.

– А когда? – каким-то глухим голосом спросила Маша.

– Когда созреет ситуация.

И ситуация созрела. Когда сектора один за другим стали блокироваться в связи с разрушением корпуса космолета, космонавты приняли решение: «Пора!» – и заглушили реактор. Маша провела операцию замораживания Ольги Евгеньевны, Вадима Аркадьевича и со слезами на глазах посмотрела на Диму.

– Мама, а можно вместе, в одной камере? – еле сдерживая слезы, попросил Дима.

– Нет, Дима, нельзя. Сначала ты, потом я.

– Я не хочу, не хочу, мама!

– Ты понимаешь, Дима, что я не могу тебя оставить одного.

– А ты и не оставляй. Давай останемся. Хоть еще немножко. Я включу реактор. Я умею. Меня дядя Вадим научил.

Глубокое страдание отразилось на лице матери. Она своими руками должна лишить жизни своего сына. Да, лишить, прекрасно понимая, что, пролетев тридцать лет в открытом космосе и не обнаружив никаких намеков на спасение, нельзя надеяться на чудо в последний момент. Надо умирать, и лучше безболезненно. И, тем не менее, решиться лишить жизни своего ребенка она никак не могла.

– Хорошо, давай поживем еще немного. Только теперь придется находиться в основном в секторе управления. А в первую очередь давай укрепим диэлектрическими материалами сектор криогеники. Пусть он после разрушения космолета выглядит, как катафалк.

И снова началась жизнь на последнем издыхании. Дима вывел из рабочей камеры реактора систему поглотителей. Реактор снова заработал, освещая и согревая оставшиеся секторы. Разрушение космолета продолжалось. Уже перестала работать оранжерея в хвостовой части космолета, где раньше располагалась камера синтеза основного двигателя. Там, где был расположен низкорослый фруктовый сад и ягодные плантации, в корпусе космолета зияла огромная дыра, которая постоянно расширялась. Миллионы микроорганизмов-пожирателей металла превращали космолет в россыпь этих металлических существ. Сектор управления, криогенные камеры и вмороженный в лед шестигранник, упакованные в тонкие медные и алюминиевые листы, оставались не тронутыми мелкими паразитами. Сохранилась работоспособность реактора благодаря толщине экранирующих стенок. Система связи и управления, корпуса телескопов, антенн радиотелескопов, выполненные из сплавов, не имеющих в своих составах ферромагнитных составляющих, работали исправно. Небольшой участок оранжерейного хозяйства рядом с вращающимися цилиндрами искусственной тяжести тоже сохранился.

Дима все время пропадал у экрана телескопа, всматриваясь в космическую пустоту. Вокруг были только звезды. Облако Оорта закончилось, и впереди была пустота.

Мама занималась сбором того, что осталось в оранжерее, понимая, что недалеко то время, когда космос будет хозяйничать и здесь. Часть продуктов она замораживала, часть закатывала в сосуды и облучала, после чего они должны были сохранять свежесть в течение многих лет. Однажды она для страховки одела космокостюм и вышла в оранжерею. Циркуляция воздуха была нормальная, но Маша понимала, что в любой момент и этот сектор будет разрушен. Все было как обычно.

Вдруг Дима услышал грохот, доносящийся со стороны оранжереи. Он быстро надел космокостюм и нажал кнопку разблокирования пораженного, по его мнению, агросектора. Створки открылись. Дима думал, что сейчас его вынесет потоком воздуха в разрушенный сектор. Но этого не произошло. Разрушения корпуса космолета не было. С помощью индивидуального вентиляторного движка Дима через вращающиеся цилиндры пролетел туда, где работала его мать. То, что он увидел, повергло его в шок. У одного из десятиметровых цилиндров в прах рассыпалась ось, и он сдвинулся, придавив внешним колесом Марию. Дима отключил второй цилиндр и бросился в инструментальную, где лежал пораженный прожорливыми микроорганизмами Роб.

– Послушай, Роб. Ты можешь помочь мне?

– Смотря что надо делать. У меня из шести лап осталось только две, а механизм вроде все еще работает.

– Ползи за мной, Роб, мама погибает.

С большим трудом Роб доволок свое металлическое тело до упавшего цилиндра и стал соображать.

– Вот что, – произнес он наконец. – Найди длинный стержень.

Дмитрий принес отвалившуюся металлическую стойку, поддерживающую рельсы, которые ведут к шлюзу.

– Хорошо. Теперь я попытаюсь воспользоваться этой железякой, как рычагом, а ты попытайся вытащить ее из-под колеса. Ну, начали.

Роб напряг две свои длинные лапы, чтобы сдвинуть тяжелое кольцо. В условиях гравитации задачей Роба было не поднять кольцо, а заставить его перемещаться. Но масса кольца была настолько большой, что это давалось Робу с огромным трудом. Дима ухватил свою мать за плечи и потащил. Мать не дышала. Когда колесо сорвалось соси, оно сдавило Марии грудь, и дыхание прекратилось. Колесо, медленно разворачиваясь, прижало Роба к металлической стенке и остановилось.

– Вот и все, – сказал Роб, – теперь я тебе не помощник.

– Ничего, потерпи. Я сейчас разберусь с мамой, а потом вернусь к тебе.

– Нет смысла. Все равно эти мелкие гады сожрут меня.

Дима спешно понес маму в лазарет. Вот когда пригодились навыки, которым его обучала мама. Он сделал тонизирующий укол, подключил аппарат искусственного дыхания, стимулятор деятельности мозга, возвращающий его работоспособность, если не произошло разрушение клеток. Через минуту мама очнулась, но дышать самостоятельно не могла. Дима взял с полки переносный рентгеновский аппарат, сделал снимок и показал маме. Та знаками попросила клавиатуру. На экране компьютера появилась запись: «Перелом ребер. Вот что, Дима, вкати-ка мне еще дозу тонизирующего. Сделай укол местной анестезии. Постараюсь сделать себе операцию по механическому схватыванию ребер. Подготовь инструменты вот по этому списку и механические связки костей вот такого размера. Все это надо подвергнуть дезинфицирующему облучению. Ясно?»

– Ясно, уже делаю.

Прочитав список инструментов, Дима быстро выполнил задание.

«Вот и хорошо, – написала мама, – теперь меня надо переместить в томограф, позови Роба».

Дима побежал за Робом.

– Ну, как мамаша? – спросил Роб.

– Пока ничего хорошего. Как тебя освободить?

– Вариантов много. Можно лазером разрезать колесо, но это опасно. Можно дедовским способом. Возьми в инструментальной трос на базе углеродистых соединений, который полегче да попрочней, привяжи вот к этому месту цилиндра, другой конец – к поперечной рейке второго, действующего цилиндра. Нажми кнопку вращения рабочего цилиндра на полсекунды.

Дима сделал, как приказал Роб, диск дернулся и потянул за собой колесо упавшего диска. Этого было достаточно, чтобы Роб вылез из-под колеса.

– А теперь срочно помогать маме.

Вместе с Робом Дима переместил маму в томограф.

«Следи, чтобы аппарат искусственного дыхания работал безостановочно, – напечатала она. – Если потеряю сознание – укол тонизирующего».

– А если аппарат остановится, тогда что?

«Тогда срочно в криогенную камеру. Там до определенного момента кровь насыщается кислородом напрямую».

– А что дальше делать?

«Пока свободен, следи за аппаратом дыхания».

За операцией наблюдали Дима и Роб.

– Тебе больно было? – спросил Дима у Роба.

– Нам больно не бывает, – ответил Роб, – нам бывает обидно прекращать свою жизнь из-за каких-то замухрышек.

– А зачем умирать? Вот вылезем из этих неприятностей, я попрошу, чтобы тебе на базе твоего компьютерного мозга какую-нибудь сверхумную машину сделали. Ты какую хочешь?

– Я пилотом дисколета хочу быть с правом принятия самостоятельных решений.

– Ну, это раз плюнуть. Скажу папе, он сделает. Будешь у него напарником.

Операция длилась часа полтора. Легкие заработали. Аппарат искусственного дыхания можно было отключать.

– А теперь чего, мама?

«Теперь мои кости будут две недели срастаться. Для этого будешь делать мне специальные уколы. А потом снова операция, по снятию механических соединителей».

Прошло две недели. Операция по снятию механических связок прошла удачно. Но Маше становилось все хуже и хуже. Сначала она просто задыхалась. Потом у нее изо рта пошла кровь. Она позвала Диму.

– Дима, у меня сложная ситуация с кровеносными сосудами в легких. Нужна квалифицированная операция. Я ее сделать не смогу. Ты – тоже. Я скоро умру. Приготовься к этому. Не плачь. Все умирают. Родятся и умирают. Одни рано, другие поздно. Вечного ничего нет.

Дима почувствовал слабость в руках, ногах, во всем организме. У него был бойцовский характер, но он не выдержал и разревелся. Сердце разрывалось от безысходности, от беспомощности. Он никак не мог смириться с потерей самого дорогого для него человека – мамы. Но что делать, чтобы помочь ей, он не знал.

– Нет, нет, – заговорил он сквозь слезы, сжимая кулачки, – ты не умрешь, я не хочу, я не позволю. Мы все будем жить, только потерпи, потерпи еще немного, мама.

Увидев, что мама потеряла сознание, он перестал плакать, на лице у него появилась решительность. Он схватил шприц с тонизирующим средством, сделал ей укол, и, когда она очнулась, на нее уже смотрел другой Дима, решительный, уверенный в себе, готовый бороться до последнего вздоха с навалившимися на них несчастьями. Он не знал другой жизни, кроме той, которую прожил в космолете, и расставаться с ней не собирался. Не собирался он расставаться и с мамой.

– Нет, мама, – твердо сказал он, – ты не умрешь. И никто из нас не умрет. Сейчас я положу тебя в камеру анабиоза и всю жизнь буду ждать, когда появится возможность тебя вылечить.

Измученная недугом мама посмотрела в глаза Диме.

– Какой ты у меня сильный, Дима. Настоящий космонавт. Делай, как считаешь нужным. Не забывай только, что у тебя есть последний шанс – уйти в анабиоз и ждать чуда.

Она с хрипом вздохнула и снова потеряла сознание. Дима нашел Роба.

– Хватит отдыхать, пойдем со мной – помогать будешь.

Вместе с Робом Дима поместил маму в свободную криогенную камеру. Он подключил на запястья рук и щиколотки ног специальные манжеты и включил аппарат. Сначала мама перестала дышать, потом побледнела. Прозрачная крышка автоматически закрыла камеру, и Дима сердцем почувствовал, как холодеет тело его мамы. Проследив до конца процесс замораживания мамы, Дима смахнул с ресниц слезу и, глядя на Роба, сказал:

– Теперь, Роба, нас осталось двое. Будешь помогать мне.

– А что делать?

– Думать, – коротко ответил Дима.