Город людей. Беатрис по кличке Бестия

– Доктор Филлис! Как хорошо, что вы приехали! – раздался вопль из коридора, а следом в тёмный кабинет влетело очень живое, подвижное желтоволосое создание, сжимающее стопки каких-то документов. – Это был какой-то кошмар…

– Кажется, я это уже слышал, – вяло пробормотал доктор Филлис, нехотя включая свет в кабинете. – Привет, Гретлин!

– Ой! Здравствуйте, доктор Филлис! Это какой-то кошмар! Подъехали машины! Много! – восстанавливая дыхание, торопливо говорила помощница, а по её бледному, взволнованному лицу стал разливаться робкий, почти детский румянец. – Стали гудеть, растревожили наших постояльцев! Я сразу бросилась звонить вам…

– Я так понимаю, что расселение прошло успешно? Верно? Я с удивлением обнаружил пустую стоянку! – Виттор машинально посмотрел в окно, обнаружив довольно причудливый узор, оставленный таинственными перевозчиками. – За сколько же вы управились? Какие-нибудь документы остались?

– Документов много! Вон их сколько! – Гретлин указала стройной ручкой на груду бумаг, лежащую вдоль стен перед кабинетом. – Но там ничего нет, доктор. Папки пустые! Только имена или клички. Иногда причастность к бандам, – извиняющимся детским тоном пролепетала Гретлин, прижимая к груди желтоватые тощие папки.

– Вы хотя бы знаете, откуда они? Их где-то содержали, лечили? Какие препараты давали?

– Я знаю, что они все тихие и мирные. Перед транспортировкой их усыпили.

– Усыпили? – недоумённо переспросил доктор Филлис и тут же поморщился, вспоминая неопытность и наивность своей помощницы. – Ввели успокоительное?

– Наверно, – просто ответила девушка, пожав своими хрупкими плечиками. – В любом случае, они все спят и…

– Их правда сотня? Вы считали?

– Нет, но камер… Ой, простите, доктор! Палат хватило на всех. Все палаты второго этажа заняты. Нам повезло, что вовремя доделали пристройку, а иначе… Отопление включили! Одеяла раздали!

– Что со вчерашним пациентом? – резко переспросил Филлис, желая поскорее сменить тему пустого разговора.

– Ой! Вы помните, что он казался таким тихим, мирным. И мы подселили его к другому…

– Я это помню. Это моё распоряжение. Дальше!

– Он его съел, доктор! Он съел своего соседа по палате. Проглотил целиком! – неуклюже закончила Гретлин, изучая свои заляпанные грязью ботинки.

Глава 3.

Беатрис пришла в себя через несколько дней после злополучного разоблачения. Ей повезло, её не убили. После продолжительного путешествия в душной темноте её выпустили в мир сиреневого тумана. Именно это впечатление стало первым воспоминанием её новой жизни. Страх смерти, страх неизвестности резко помутил разум несчастной, смешав её сознание в дикий ком покорности, кротости и безвольности. Воспалённый стрессом разум подсовывал ей разные жуткие образы. Последним адекватным воспоминанием пленницы стал болезненный укол в шею. Дальнейшие впечатления о своём новом доме строились на чудовищных карикатурных видениях.

В какой-то момент ей казалось, что она в тесной клетке в компании точно таких же обречённых на страдания мужчин и женщин. В следующий миг она стояла на сцене под обжигающими кожу лампами и фонарями. Её чем-то кормили, но она не могла разобрать вкус, цвет или запах еды. Она потеряла понимание времени, понятия день и ночь перестали существовать для неё. Как-то раз её выдернули из темноты, приковали к какому-то жуткому устройству. Затем дико жужжащая машина обрила её голову, но для Беатрис это было похоже на сдирание кожи. Как только процедура закончилась, в её левое плечо врезался кусок раскалённой стали, делающей её чьей-то собственностью. Через несколько дней или недель она снова оказалась в компании своего старого приятеля Руфуса. Он сидел в небольшой уютной комнате за столом, наслаждаясь приготовленным для него угощением. Его взгляд радостно бегал по бывшей подруге: новый образ Беатрис явно радовал мужчину, с его лица не сходила ехидная улыбка.

Мужчина отправил в рот очередной кусок и нервно почесал лысую голову, прежде чем обратиться к бывшей знакомой:

– Тебе повезло, падаль. Слышишь? – Руфус не упускал возможности поиздеваться над безвольной жертвой. – В главном здании для тебя не нашлось места, и тебя направили сюда. Ты слышишь меня?

– Слышу, – вяло отреагировала Беатрис, совершенно не понимая, где она находится и что происходит.

Беатрис молча стояла перед своим мучителем, ощущая на нежной шее толстенный стальной ошейник с длинной мерзко звенящей цепью. Ей выдали новую одежду, состоящую из нескольких полосок ткани и простую, но удобную обувь. Лысый наёмник докурил сигарету и швырнул окурком в свою бывшую напарницу. Огонёк врезался в плохо обритую голову пленницы, оставив на коже крохотный след от ожога. Руфус коротко хихикнул, и его рот растянулся в довольной ухмылке.

– Жалеешь, наверно, что не была приветливей со мной, а? – издевательским тоном поинтересовался Руфус, отправляя в рот новый кусок со своей тарелки.

– Хотите чего-нибудь ещё? – В дверном проёме появилась прислуга в лиловых одеяниях, держащая поднос с напитками и закусками.

– Я бы хотел остаться с ней наедине, – просто высказал своё пожелание лысый наёмник, но его речь резко и бесцеремонно оборвали.

– Боюсь, это невозможно, – тоном, не терпящим возражений, произнёс человек в лиловых одеяниях. – Нашей новой прислуге нужно работать.

– Нам с тобой не удалось повеселиться, – сквозь зубы проскрипел Руфус, мирно вышагивая вокруг жертвы.

– Не удалось, – словно в бреду повторила Беатрис.

– Честно признаться, мне нравиться твой новый стиль, но не твой новый запах, – злорадно прошептал мужчина, а следом полетел брезгливый плевок, отчего губы наёмника резко увлажнились.

– Нравиться запах, – снова промямлила женщина, покачиваясь из стороны в сторону.

– Но прежде чем я уйду, мне бы хотелось сделать тебе маленький подарок. Довершение к твоему новому образу.

Наёмник резко достал свой тесак, мирно висевший на его ремне, и приложил лезвие к щеке сломленной жертвы. Затем он сделал резкое движение рукой, позволив острой стали врезаться в податливую плоть. На пол с лёгким шлепком упало отрезанное ухо, Беатрис простояла так долю секунды, а затем закричала от дикой боли. Руфус издал утробное рычание, жёстко схватил Беатрис за голову и пристально посмотрел в её искорёженные болью покрасневшие глаза. После он поднёс окровавленное лезвие к своему лицу и облизал его.

– Не думай, что на этом всё закончено! Я вернусь, – сгорая от ненависти, прошипел громила и отпустил Беатрис, позволив ей упасть на пол, словно тряпичной кукле. Завершив свои издевательства, удовлетворённый наёмник двинулся прочь, сыто бормоча под нос какие-то вязкие ругательства. – До встречи и успехов на новой работе! – Руфус посмотрел на свою жертву, свернувшуюся в тугой комок боли на полу, и, злорадно ухмыльнувшись, ушёл прочь.

Напутственное пожелание бывшего коллеги не помогло Триси в её новой роли. Без каждодневных уколов сознание становилось всё яснее, осознание своей участи сильнее било по образу мысли. Её выпустили в огромный зал, наполненный странным сиреневым туманом и кишащий людьми в масках. Именно это воспоминание стало второй отправной точкой её начавшихся страданий. Сначала она стояла у стойки и помогала разливать элитные напитки из дорогих уникальных бутылок. После её стали выпускать к гостям с подносом или тележкой. Медленно бродя между столами, позвякивая мерзкой цепью, она забирала пустые стаканы, терпя насмешки и ехидные замечания. Бесправная и покалеченная, она смиренно терпела все унижения, опасаясь ухудшения своего незавидного положения.

Несмотря на то, что уколов ей делали всё меньше, сознание Беатрис страдало всё больше. Отдыхая после очередного обхода зала, она увидела странное поведение одного гостя. Женщина наблюдала за мужчиной, спрятавшись за несколькими пыльными занавесками. Гость долго сидел за столиком в полном одиночестве, наблюдая за одной работницей. На сотруднице не было цепей или оков, она просто отрабатывала свои деньги и обслуживала посетителей мрачного заведения. Беатрис не помнила её имени, а при попытке его вспомнить всплывало что-то невероятно сладкое и милое. Сотрудница была крошечного роста, хлипкого телосложения, иногда казалось, что в ней вообще нет никакого веса. Настолько она казалась хрупкой, нежной и невесомой. Она не ходила, а почти порхала от столика к столику, и никакая мерзость не могла к ней пристать или запятнать её. Но особенным её качеством была невероятная доброта: ей всегда удавалось подкармливать Беатрис втайне от всех, а иногда давать обезболивающие таблетки и микстуры.

В тот злополучный вечер воплощение местной доброты снова порхало между столиками. Но Беатрис не обращала на неё внимания, всё её сознание было приковано к странному гостю. Вечная темнота, которая рассеивалась вялыми источниками света на столах, не позволяла Беатрис как следует рассмотреть посетителя. Но чем дольше она всматривалась в странного одинокого гостя, тем сильнее сознание подводило её. Иногда гость выкручивал себе голову, наблюдая за официанткой, иногда он наклонял её под невозможным, неестественным углом. Иногда Беатрис казалось, что тонкие длинные конечности гостя могут сгибаться сразу в нескольких местах.

Когда работница в очередной раз прошла мимо гостя, тот встал, надел свою нелепую шляпу и двинулся за ней. Женщина дошла до подсобного помещения, в котором отдыхала Беатрис, и начала возиться со стаканами и бутылками. С грохотом опустился тяжёлый стальной поднос, затем загремела перетаскиваемая посуда. Беатрис не пожелала открывать своё место отдыха, продолжая наблюдать за происходящим из-за занавески. Странный гость вошёл в подсобное помещение, закрыв за собой дверь на простой замок. Женщина испугано переглянулась, быстро осмотрев помещение, но не стала ничего говорить, боясь последующего наказания. Гость снял свою глупую шляпу, похожую на сдувшийся пузырь, и положил её на пустые бутылки. На работницу взглянули глубоко посаженные водянистые глазки, под которыми кривился нелепо растянутый рот с тонкими губами.

– Вы что-то хотели? – скрывая дрожь в голосе, произнесла официантка.

– Ой, извините, – раздался невероятно тихий, почти шепчущий голос. – Я, наверное, ошибся. Перепутал дверь.

– Ничего страшного. Это всего лишь склад для продуктов…

Договорить работница не сумела: гость быстро подскочил к собеседнице, прижавшись к её спине. Одна рука намертво пережала рот, вторая закрыла глаза, обхватив верхнюю часть головы. Беатрис хотела отвернуться, ожидая обыденную сцену от пьяного гостя. Но в этот момент что-то случилось, и захваченная врасплох жертва начала активно сопротивляться. Её руки и ноги начали нещадно хлестать окружающее пространство, а гость просто продолжал стоять молча, удерживая её голову тощими, словно спицы, руками. До ушей онемевшей от неожиданности Беатрис долетел странный хлюпающий звук, а тесное душное помещение начало наполняться смрадной органикой. В какой-то момент борьбы ноги жертвы начали отрываться от пола, а все движения стали медленными и вялыми. Ноги отрывались всё сильнее, какая-то неведомая сила изгибала тело жертвы. Через несколько секунд конечности перестали будоражить воздух и безвольно повисли. Тело несчастной начало исчезать, словно втягиваться в голову тощего гостя. Безвольные руки-плети сложились, ноги неожиданно задрались к потолку, задев лампочку. Свет начал активно мигать, возмущённая лампочка качалась из стороны в сторону, создавая жуткую картину. Звуки слюнявого чавканья усилились, ноги жертвы окончательно обрели вертикальное положение и начали стремительно погружаться в голову странного гостя. Несмотря на смутное состояние сознания, Беатрис боялась дышать и шевелиться. Её немигающие, прикованные к происходящему глаза заслезились, а руки и ноги потеряли чувствительность. Странный гость начал неспешно разворачиваться, и Беатрис с ужасом увидела огромный выпученный живот, оттопыривающий одежду. А вместо лица бледнела жуткая морда с кривым дугообразным ртом, из которого торчала пара женских ног. Бледные глазки нервно моргнули, пытаясь успокоить мерзкую маячащую лампочку. Толстенный язык, покрытый желтоватой слизью, вылез изо рта и смахнул одну туфлю на пол. Затем горло сделало движение, и добыча окончательно скрылась в жуткой пасти. Гость постоял неподвижно несколько секунд, затем кто-то дёрнул ручку двери, раздался гулкий требовательный стук. Мужчина начал резко озираться по сторонам, затем схватил свою нелепую шляпу. Через секунду он нагнулся, поднял туфлю с пола и покинул помещение, едва не выбив запертую дверь. О странном инциденте напоминала только интенсивно раскачивающаяся лампочка.

Сознание Беатрис было настолько повреждено, что данное событие стало для неё ожившим ночным кошмаром. Она с трудом отличала реальную жизнь от галлюцинаций, и подобное зрелище только подтверждало хрупкое положение её разума. Следующий инцидент произошёл через несколько недель, дней или месяцев: Беатрис потеряла счёт дням и не понимала, какое время суток царило в этом мерзком элитном заведении без окон и часов. Всё происходило как обычно: гости рассаживались за столики, официантки бегали с подносами, кто-то толкал громоздкие тележки и звенел цепями. В тот раз Беатрис исполняла роль уборщицы и активно смывала с пола какую-то липкую мерзкую пакость. Внезапно раздался оглушительный женский визг, затем послышался звон посуды, и крик снова повторился. Беатрис подняла тяжёлую голову и успела увидеть женщину с заплаканными глазами, которую стремительно уводили прочь. В центре всеобщего внимания была странная особа в тёмном светонепроницаемом наряде. Она что-то гневно выкрикивала, указывая рукой на провинившуюся работницу. Конфликт был быстро и яростно погашен, а гостью удалось утихомирить.

Через несколько часов Беатрис направилась в кладовую, где её привлекла дверь, которую обычно держат закрытой. Дверь была массивной, но маленькой, и у всех окружающих складывалось ощущение, что это просто специфический элемент декора. Сжигаемая изнутри любопытством, Беатрис заглянула в кокетливо приоткрытую дверь и едва не потеряла сознание от увиденного. Перед ней предстало просторное вытянутое помещение, сплошь отделанное белым кафелем. Возле противоположной стены находилось человеческое тело, к ногам и рукам которого были приделаны толстенные цепи. Цепи были жёстко натянуты, и у пленника не было возможности безвольно повиснуть на них. Тело было полностью лишено кожного покрова и было похоже на освежёванную тушу какого-то животного. Рядом стоял странный мужчина в двойных чёрных очках и толстенной тростью в руках. Одет он был в тёмные бархатные одежды и имел довольно болезненный вид. Его прилизанные чёрные волосы сверкали под очень яркими лампами, а взгляд не отрывался от собеседницы. Напротив него стояла та самая дама, что несколько часов назад устроила скандал. При ярком освещении она выглядела ещё более пугающе и мерзко. У странной особы были сильные проблемы с позвоночником, которые не позволяли ей встать в полный рост. Лицо было закрыто тканью, а на тощих ногах, выглядывающих из-под платья, были громоздкие туфли с загнутыми носами. Беатрис не успела разглядеть детали происходящего и желала уже убраться подальше, когда её взгляд вонзился в новый объект для изучения. В руках мужчины лежала странная на вид ткань, которую он бережно передал таинственной собеседнице.

– Надеюсь, конфликт улажен, – ласковым голосом проговорил мужчина с тростью.

– Надеюсь, это послужит всем уроком. Конечно, кожа не лучшего качества, но…

Беатрис, которая наблюдала за всем происходящем из-за приоткрытой двери, мгновенно бросилась прочь. Сказанные слова и багровое тело мгновенно сложились в единую картину. Словно в подтверждении её мыслей, в ноздри ударил резкий запах свежей крови, смешанный с запахами разложения. В голове запрыгали мерзкие образы, она едва не потеряла сознание от мысли о своём окончательном сумасшествии. Не в силах подняться, Беатрис уползала прочь от увиденного, вяло передвигая дрожащими от слабости и страха руками. Когда грубая напольная плитка сменилась мозаичным узором, женщине удалось встать и прислониться к стене.

– Эти бедолаги напоминают милых зверушек! Интересно, а что они натворили?

– Мне это не интересно, но цепи им очень идут! Милые зверушки!

Подобные фразы часто летели с различных столиков от причудливо одетых дам, чьи лица закрывали гротескные жутковатые маски. Беатрис была не единственной «зверушкой». Вокруг неё ходило множество подобных бедолаг, позвякивая ненавистными цепями, но обязательно по строго отведённому маршруту. Общение между персоналом не запрещалось, но каждый прибывал в своём собственном мире и не хотел выныривать наружу для светских бесед. Беатрис старалась изо всех сил угождать странным господам и выполняла малейшие их прихоти по первому требованию. Но клиентам всегда было мало. Нередко, забирая пустые стаканы, официантки могли получить ожог в качестве благодарности от гостя. Каждая такая выходка находила невероятно буйный отклик среди всех присутствующих. Однажды Беатрис не уследила за своей цепью, путешествующей за нею по узкой траншее, проделанной в полу. Кто-то из гостей зацепил её ногой, устроив тем самым грандиозное крушение. На пол со звоном полетели стаканы и бутылки, помещение наполнилось визгом битого стекла. Виновницу определили сразу, она стала центром всеобщего внимания.

– Эту дрянь нужно проучить! Посмотрите на моё платье! – раздался плаксивый женский гомон, от которого сердце Беатрис сжалось в тугой ком. – Накажите её!

– Она это специально сделала! Я всё видел!

– Тащи её сюда! – раздался чей-то пьяный окрик над самым ухом.

Кто-то резко дёрнул цепь, заставив предательский ошейник врезаться в шею. Беатрис упала на пол, не в силах сделать нормальный вдох или схватится за горло. Через мгновение её окружила ликующая пьяная толпа в дорогих одеждах, жаждущая крови и развлечений. Она не успела ничего сказать, как что-то острое коснулось её лица, заставив замереть всех окружающих. Резкий взмах вынудил толпу удивлённо охнуть, лицо женщины стала заливать кровь, а зал разразился бурными аплодисментами. Вместе с этим резким взмахом Беатрис улетела в головокружительную темноту, подарившую ей несколько блаженных мгновений забытья.

О полученной травме Беатрис узнала через несколько часов. Бессознательное тело лежало в местном больничном пункте, обставленном пробирками, банками и склянками. Мерзкой цепи на ней не было, но шею по-прежнему украшал стальной ошейник. Очнувшись от дикой боли, пациентка ощупала повязку на своём лице и снова потеряла сознание. Так женщина приходила в себя снова и снова, не веря, что подобное могло с ней произойти. В конце концов, кто-то из обслуживающего персонала влил в неё невероятно едкую пахучую гадость. Организм яростно протестовал против подобного обращения, но мысли прояснились, а сознание вернуло хозяйку в реальность. Послышались тяжёлые шаги, кто-то усиленно сверлил спину Беатрис взглядом.

– Похоже, ты сунула свой нос не в своё дело, – раздался издевательский голос за спиной, который мгновенно создал зрительный образ мерзкого Руфуса. – И тебе его отрезали! Жаль, не я додумался до этого.

Громила обошёл свою старую знакомую несколько раз, словно изучая случившиеся с ней изменения и метаморфозы. Его рука сжимала хорошо знакомый тесак, на котором красовалась крошечная зарубка, обозначающая трофейное ухо.

– Знаешь, сколько времени ты провела здесь? Можешь сказать? А помнишь, как тебя зовут? Ты мне не поверишь, но я принёс тебе хорошие новости. Тебя отпускают. Но есть один нюанс! – Руфус поставил перед Беатрис продолговатую стеклянную колбу.

– Что за нюанс? – машинально спросила Беатрис, чувствуя, как лицо заливают огненные слёзы.

– Гловер работал на Берду. Ограбив Гловера, ты ограбила «Чёрного» Берду. «Чёрный» Берду хочет оставить себе трофей. Вытяни правую руку, Беатрис.

Глава 4.

– Ещё раз и подробнее, что произошло? – требовательно спросил доктор, буравя взглядом помощницу. Виттор Филлис стоял в тускло освещённом широком коридоре, состоящим из одних только палат. Возле него стояло несколько сонных и взволнованных сотрудников, нервно теребящих служебные фонари.

– Работники делали обход и нашли его вот таким. Второго пациента нигде нет, дверь была надёжно заперта. Сбежать, значит, не мог, – буднично проговорила Гретлин, делая нервные движения тощей рукой. – Это невозможно.

– Я уже и сам стал сомневаться, что возможно, а что нет. Кто-то пытался пробраться на территорию и случайно сломал крышу.

– Сломал нашу крышу? Крышу здания? Когда нам сломали крышу? – раздались дружные удивлённые вопросы.

– Крышу сторожки. Глупости, – отмахнулся Виттор, словно перед его глазами летали назойливые мухи. – Сейчас у нас проблемы важнее. Кстати, а почему ты решила, что он его съел? Что это ещё за глупости?! Кто его нашёл?

– Вот он! – Гретлин указала рукой на тощего сонного сотрудника в мятой форме. Мужчина находился на дежурстве несколько дней подряд, и доктор взглянул на него благосклонными, понимающими глазами.

– Я проверял, всех ли пациентов разместили, – начал свой рассказ работник, теребя в руках коричневый фонарь. – Раздавал, распределял одеяла. Проверял исправность отопления…

– Ты молодец, дальше.

– Я проходил мимо и услышал странные звуки. Словно… – работник запнулся, тщательно обдумывая последствия своих высказываний.

– Смелее, – подбодрил работника доктор.

– Словно кто-то чем-то подавился, – вытолкнул из себя работник с фонарём и стремительно покраснел. – Звуки были не громкими, но очень чёткими. Я испугался и активно стал искать источник звука, обследуя палату за палатой, – работник показал лучом фонаря направление своего движения. – А потом обнаружил его, сидящего в одиночестве. Палата была закрыта, и я лично выдал им вот эти два одеяла. Их было двое. Два пациента, два одеяла.

– И вы решили, что он его съел? – спокойным, терпеливым тоном спросил доктор.

– Звуки были очень похожими. У него огромный живот, второго пациента в палате нет!

– Закончите обход и ложитесь спать. Я не могу вас сейчас отпустить домой из-за наплыва пациентов. Придётся потерпеть. Ступайте. Хотя нет, подождите! Кто ещё был тут? Кто ещё осматривал этих пациентов? – доктор вопросительно посмотрел, и несколько работников, стоявших рядом, дружно подняли руки. – Мне нужно знать о них хоть что-то!

– Ну, все они были в одинаковых одеждах, – неспешно начал мужчина в толстенных самодельных очках. – Одежда простая, но надёжная и качественная. Она похожа на тут, что предлагаем мы, но материал более толстый и грубый. А вот обуви на них не было.

– Я эту странность тоже заметил, что ни у одного не было ботинок, – в разговор влез его приятель с покрасневшим от простуды носом. – Пациенты все мужского пола. Ещё они почти все были тщательно выбриты. Все лысые и без бород, без усов. Хотя, может быть, я и не прав. Всё случилось слишком быстро!

– У некоторых я смог разглядеть нательные рисунки. На руках, на предплечьях, на запястьях, – работник показал свою тощую руку, которая мгновенно стала центром общего внимания. – У одного был сильный ожог на руке, но не думаю, что это важно. Я не знаток опознавательных символов, но похоже, что почти все они состояли в каких-то бандах.

– Я узнал некоторые символы, – в разговор влез работник с взлохмаченной головой и сонным голосом. – У двух пациентов я нашёл очень опасные нательные рисунки. Это изображение смеющейся чёрной маски на ладонях. Я заметил двух человек с такими руками. Они называли себя «Безликими» и носили на лицах маски. Почему я об этом говорю? Совсем недавно я жил в районе, где можно было часто наблюдать за последствиями их деяний. Их излюбленной забавой было сдирание кожи. Они сдирали с человека кожу, а потом выпускали его на ночные улицы. Бедолага бродил вдоль домов, оглашая окрестности своими дикими криками. Я слышал эти крики, поверьте, от них кровь стынет в жилах. Но если вы выйдите и пожелаете помочь этому несчастному, вас постигнет точно такая же участь.

– Зачем ты рассказал про подобное при Гретлин?! – яростно взревел стоявший рядом коллега, указывая фонарём на единственную женщину.

– Да кто тянул тебя за язык!

– Спасибо за предоставленную информацию, – успокаивающе произнёс доктор, глядя на обступивших его работников снизу вверх. – Я думаю, это очень важно. Пометьте палаты с этими опасными людьми и проявляйте осторожность.

– Мне кажется, они все опасны! Они все бывшие наёмники или стрелки. Головорезы, одним словом.

– У всех один единственный укол, сделанный в сгиб локтя…

– Я заметил укол в шею! – резво возразил работник, едва не подпрыгнув на месте от радости.

– У одного было несколько уколов, и, судя по всему, они были очень болезненными.

– У кого-нибудь были ранения? – доктор поднял обе руки, прерывая бесполезный гомон. – Огнестрельные или ножевые? Были синяки, кровоподтёки. Перебинтованные головы?

– Нет. Ничего такого.

– Я ничего не заметил. Возможно, на утреннем или дневном обходе мы осмотрим их тщательней.

– Без моего разрешения никого не осматривать и в камеры не заходить! – в приступе яростной беспомощности оговорился доктор.

– А что это за пациенты такие? Мы думали, что вы в курсе?

– Да, откуда они? – подхватил вопрос любопытный работник.

– Конечно, я в курсе событий! – не моргнув глазом соврал Виттор, неспешно запахнув полы своего халата. – Для этого мы и отстраивали эту пристройку! Но их привезли слишком рано. Они должны были приехать через пару недель. А к этому времени мы бы набрали недостающий персонал, усилили бы охрану. Но это ничего. Разберёмся.

– Это ничего. Хорошо, что тут надёжные двери.

– А откуда их привезли, доктор?

– А их приезд это хорошо для нас или плохо? Я хочу сказать, что у нас раньше были десятки пациентов, а теперь сотни! Это здорово или нет? Наш статус растёт?

– С ростом статуса должен быть и рост зарплат, премий и доходов! Нам поднимут зарплату, доктор? – радостно захохотала толпа, подхватив интересный вопрос.

– Сотня каких-то головорезов и нам нужно с этим что-то делать, – пробубнил про себя доктор, почёсывая тяжёлую голову. – Вы все мне очень помогли! Продолжайте обход, спасибо.

Стоя перед тесной палатой, снабжённой двумя кроватями, Доктор Филлис пристально рассматривал свою новую проблему: перед ним сидел мужчина среднего роста, тучного телосложения, с редкими грязными волосами. Пациент был облачён в стандартные штаны, вокруг лежало несколько разорванных лоскутов, напоминающих верхнюю одежду. Единственное, что вызывало опасение, это невероятных размеров огромный, словно раздутый изнутри живот. Пациент мирно сидел на кровати, не подавая признаков жизни, покрытый странными пигментными пятнами. По помещению летал мерзкий гнилостный запах, смешанный с запахом едких медицинских препаратов. Виттор осторожно отодвинул свою помощницу, плавно приблизился к пациенту.

– Ничего не понимаю! – Виттор зашёл в палату и приложил два пальца к шее пациента. – От мёртв. Он умер. Когда он умер?

– Мы не знаем!

– Несите его в операционную. Живее!

Доктор резко развернулся и бодрым шагом направился на первый этаж. Он ловким движением надел свежий операционный халат, маску на лицо и перчатки. В это время персонал активно включал осветительные лампы, доставал из многочисленных шкафов банки с препаратами. Гремя крошечными колёсиками по кафельному полу, подъехала стойка с хирургическими инструментами. В помещение въехала каталка, на которой распласталось пузатое тело. Доктор звонко щёлкнул пальцами, указывая направление движения.

– На стол. Аккуратнее! Мне нужно три ассистента, остальные свободны.

– Что мне делать, доктор? – взволнованно спросила Гретлин, едва не подпрыгивая от возбуждения.

– Три ассистента, остальные свободны!

При ярком освещении раздутое тело казалось ещё более жутким и омерзительным. Странные пятна на теле стали гораздо темнее и заметнее, а окружающие ассистенты зажимали носы от усиливающегося запаха. Кожа пациента также подверглась изменению и при ярком свете казалась серой, словно обескровленной. Острое лезвие притронулось к натянутой ткани, Филлис сделал первый и очень осторожный надрез. Натянутый живот словно ждал подобной процедуры. Кожа мгновенно разошлась, образовав длинный ровный разрез. По помещению пролетел тихий испуганный вздох – яркая лампа светила на странные раздутые переплетения, напоминающие розовые кишки. Казалось, что эти слегка раздутые болезненные слизистые жгуты удерживали какой-то сферический предмет в животе погибшего хозяина. Кто-то нервно приблизился к операционному столу, в ноздри доктора влез резкий запах дешёвых духов.

– Что это? – раздался взволнованный шёпот, а затем у левого плеча доктора показалась бледная физиономия старшей помощницы. – Разве это так должно выглядеть?

– Покинь помещение, Гретлин. В следующий раз надень чистый халат и маску! – Виттор грозно нахмурил брови и подождал, пока помощница покинет помещение. – Попробуем…

Острый клюв блестящих щипцов попытался раздвинуть странное образование, но последующая реакция заставила закричать всех присутствующих. Странные органы словно испугались и вздрогнули, а затем вяло зашевелились, сжавшись в ещё более тугой комок. Филлис почувствовал, как по его спине потекла струйка ледяного пота, на лбу проступила испарина. Мужчина молча опустил руки и постарался не встречаться взглядом со своими ассистентами. Помощники, которые всё это время ждали команд от своего начальника, молча и испуганно переглянулись. Виттор хотел дать указания ассистентам, но внезапно испугался, что его выдаст взволнованный дрожащий голос. Он протянул руку к сверкающим на столе инструментам и только тогда понял, что его руки впервые за всю его практику предательски дрожат. Доктор схватил нужную железку, затаил дыхание и уверено вставил её между слизистыми жгутами. Инструмент начал медленно щёлкать шестерёнками, нежно раздвигая податливое нутро. После четырёх уверенных оборотов раздался новый удивлённый вздох, который невозможно было удержать в себе. Яркая лампа осветила часть головы мужчины, каким-то образом заключённого в плену раздутого живота. Благодаря стараниям доктора обнажилось ухо, часть носа и закрытый глаз пропавшего пациента. Виттор тяжело вздохнул и выдал мысль, которая вертелась у всех на языке:

– Первая новость. Мы нашли пропавшего соседа по палате. Побег можно исключить. Вторая новость… – Виттор тяжело вздохнул, чувствуя, как пол уползает у него из-под ног. – Вторая новость. У нас, по-моему, два трупа.

– Как он туда попал? И почему эти органы… Они словно живые.