Ошибка выбывшего
Неровное пламя билось об окна затопленной мраком комнаты. Семь зажжённых свечей окружали очерченный солью круг, в центре которого лежала обездвиженная жертва. Её беспомощные конечности были надёжно привязаны к перекрещенным доскам, словно развернувшееся действо было извращённой пародией на казнь Иисуса Христа. Извращённой и кошмарной до отвращения.
Страшно подумать, какие чувства переполняли несчастное создание, обречённое стать мучеником во имя возвращения сумрачного божества!
Перед жутким алтарём распластался служитель мёртвого культа. Его руки, казавшиеся жёлтыми на свету, высовывались из-под тёмного покрова и плыли в воздухе над телом безмолвной жертвы, а пальцы скручивались в невообразимые мистические пасы, изображая таинственные символы забытого алфавита, древнего как само человечество.
– Касымат! Урук-хай! Ни-шо! – шептал культист, напряжённо вглядываясь в широко распахнутые глаза распятого. – О, Великая Чучундра, Пожирательница младенцев, Пастырь черных овец. Яви Себя во всём Своём великолепии! Я хочу узреть Твои бездонные глаза!..
Жертва нервно задергалась, ощутив инородное присутствие. Нечто, одинаково чуждое как ей, так и её палачу, неожиданно дало о себе знать. Культист, казалось, не замечал отдалённые шорохи и легчайшее дуновение сквозняка…
Дверь шумно распахнулась. Жрец подпрыгнул на коленях и завалился на бок, едва не опрокинув ближайшую свечу. Справившись с первым испугом и непослушным капюшоном, на мгновение перекрывшим обзор, культист вперил взгляд в потустороннюю сущность.
Яркий свет извне вычерчивал жуткий корявый силуэт, отдалённо похожий на человеческий. Огромная голова в форме то ли помятой пирамиды, то ли нарисованного дрожащей рукой треугольника на волнистой шее, утолщавшейся ближе к верху. Обвисшие уши с широкими блиноподобными мочками. Скрюченные пальцы с длинными когтями. Массивный, выпирающий вперёд живот поверх кривых ног.
Культист опустил голову и съежился под тяжёлым взглядом невидимых ему глаз. Существо подняло когтистую лапу и принялось шарить по стене.
Раздался щелчок. Тьма рассеялась.
– Тима!
Тима лежал на полу, закутавшись в великоватую ему робу. Пламя свечей, некогда напоминавшее костёр, терялось на фоне тусклого света от люстры с энергосберегающими лампочками.
Пирамидоголовый монстр оказался Полиной, облачённой в предельно клишированный костюм ведьмы (и в серьги в форме тыковок), и Женей, которому до рождения оставалось ещё два месяца.
– Что ты опять творишь?! Что ты сделал с Криси?!
– Я ничего такого не хотел! – затараторил Тима, спешно отвязывая грызуна от досок. – Мне просто нужно было принести кого-нибудь в жертву Чучундре! – Мальчик поднялся и протянул сестре заёрзавшую в руках крысу.
Полина всмотрелась в острую мордочку Криси; грызун, узнав хозяйку, расплылся в подобии улыбки.
– В жертву принести…Чучундре. Вот дуралей…. Ну и как, вызвал своего демона? – ядовито скривилась старшая. Тима смерил её с ног до головы.
– Даже двух, – пробормотал ребёнок, не решив до конца, хочет ли он, чтобы сестра услышала ответ.
– Давай, сворачивай свой недоалтарь и выходи! – обычно Полина устраивает долгие и громкие разборки, но на сейчас было не до этого. – Не хочу опаздывать на тусу из-за твоих закидонов, – и удалилась с крысой в руках, не потрудившись выключить свет или хотя бы прикрыть за собой дверь.
Печально вздохнув, Тима закрыл дверь сам. В который раз он жалел, что родители отказываются устанавливать на неё замок, хотя бы обычную щеколду. Ритуал сорван, а ночь, подобная этой, бывает лишь раз в году. Но делать нечего. Мальчик вытащил из-под кровати потрёпанную школьную тетрадь и с кислой миной пролистал её страницы.
«Долгие часы размышлений и поисков в интернете. Все эти походы в лес и за гаражи, все эти приготовления – и всё зря!»
Серые страницы в широкую линейку заполняли загадочные формулы, рисунки диковинных и жутких существ, отрывки корявого, едва разборчивого текста и красноречивые заголовки: «Призыв Кровавой Мэри», «Призыв Слендермена», «Коридор в Закулисье» и многие, многие другие. В неровных кружках напротив большинства из них были выведены жирные кресты. Ничего не получалось.
Кружок напротив заголовка «Призыв Чучундры» дразнил своей незаполненностью.
– Может быть, всё это работает лишь в определённое время? – пробубнил Тима, ставя крест на прерванном ритуале. – А вдруг это могло сработать только сегодня, в Хэллоуин? Умеет же Поля припереться, когда не надо! Поля-корова… – и швырнул тетрадь и ручку с обгрызенным колпачком на кровать.
Раньше Тиму не брали на праздник. Да и от праздника раньше было только название, а на этот раз кое-кто подсуетился и организовал настоящую костюмированную вечеринку. Раз сестра заглянула в Тимину комнату, значит, родители уже собрались, и ждали только его. Мальчик пригнулся к полу и задул все свечи, после чего переставил их на стол. Только сейчас, когда ритуал уже завершился, до мальчика дошло, что он не удосужился задёрнуть шторы, из-за чего, в случае успеха ритуала, кто-нибудь мог заметить Чучундру.
«Ей бы это не понравилось».
Глаза Тимы уже начинали щуриться и слипаться, ибо он не привык бодрствовать столь долго и до столь позднего часа – родители вечно чинили препятствия. А ведь это сильно мешало: не каждого монстра можно призвать днём на выходных! Запоздало зашторив окна, Тима выключил свет и подхватил тетрадь с ритуалами – ещё раз посмотреть, всё ли он правильно делал.
«Блин, а вдруг всё надо было делать наоборот?» Взгляд мальчика пал на зеркало. Уличный свет, худо-бедно просачивавшийся сквозь крошечные интервалы между коричневыми полотнами шифона и белыми оконными рамами, едва вылавливал из тьмы силуэты мебели и некоторых предметов: свечей, книг на полке, зеркала на стене, двух силуэтов в нём, блестящую латунью дверную ручку…
Ручка резко опустилась. Тима обернулся, а его сердце словно подскочило к границе грудной клетки и упёрлось в верхние рёбра. Казалось, что дверь открывается слишком медленно…
– Ты уже готов?
Знакомый голос смыл тревогу, словно растворитель – краску с картины. Тут же в проёме появилась кудрявая голова, а затем и всё остальное, облачённое в костюм скелета.
– Да, мам, – выдохнул Тима, невольно улыбаясь и натягивая на голову капюшон, – уже иду!
– Хорошо! – весело подмигнула мама и тоже натянула на голову свой капюшон, демонстрируя сверкающий белизной череп. Затем женщина вернулась в коридор и прикрыла дверь. Пока та закрывалась, Тима отметил, что кости на костюме светились тем ярче, чем темнее становилось кругом.
«Это даже круче, чем мой костюм сектанта!»
Увлечённый мыслью о маскарадном костюме, Тима не почувствовал лёгкое, эфемерно-воздушное прикосновение к спине.
Цепкие словно щипцы руки схватили ребёнка за плечи и рывком развернули. Вскрикнув от неожиданности и боли, мальчик упёрся взглядом в тёмное ничто. Лишь спустя несколько мгновений испуганного снования по чернильным прямоугольникам штор глаза выделили шероховатый столб позвоночника, не обременённого ничем, кроме нескольких пар рёбер.
В животе похолодело. Тима поднял голову.
Высохшее бледное лицо с провалившимся носом.
Бездонные глаза.
Вместо вопля ужаса горло мальчика покинул лишь хрипящий выдох, напоминавший неразборчивое лепетание беспробудного пьяницы, только без характерной сипоты и с неожиданно высоким тембром голоса.
Тима не смог отвести взгляда от чёрных кругов пустых глазниц, даже когда они сменились космическим простором раскрытой пасти…
***
– … слышишь, ктулхист хренов? Вылезай из своей пещеры, а то без нас всё съедят!
Полина вошла ещё бесцеремоннее, чем прежде. Скудное уличное освещение не позволяло сходу разглядеть низкорослую фигуру в робе, если таковая и имелась. Снова нашарив на стене выключатель и вернув миру вокруг определённость, Полина нервно усмехнулась.
– Ладно, сейчас ты меня напугал.… Выходи, ну! «Шалость удалась» и всё такое…
Раскрытая на кровати школьная тетрадь в линейку смотрела в потолок загадочными формулами, рисунками, отрывками корявого, едва разборчивого текста…
– Тима, г-где ты?
Что-то явно было не так. Ни под кроватью, ни в шкафу никого не оказалось.
Зато кружок напротив «Призыва Чучундры» злорадно щеголял галочкой.
Вендиго
Ветер крепчал. Густые брови едва спасали глаза Хоты от холодной дроби. Кругом не было ничего, кроме свистящего морозного воздуха и белых перьев ослепляющего снега. Хота желал обернуться и бросить прощальный взгляд на стоянку своего народа , увидеть Серет с малышкой Кими, безмолвно глядящих ему в след, но каждая минута могла стоить слишком много.
С севера шли гуроны. Много гуронов. Слишком много, чтобы здешние кри могли выступить против них, даже объединившись. Озлобленные и голодные пришельцы не знали пощады, поэтому племени остаётся лишь спасаться бегством дальше на юг. Разве можно сейчас оставлять семью и идти одному? Ведь когда кри покинут эти холодные и пустынные земли, каждый охотник будет на счету!
Вот только Хота шёл не на юг, а на север. Шёл с одобрения шамана и вождя племени. С одобрения…
Мокасины уже не спасали, снег становился слишком глубоким. Ещё немного, и воин рискует смертельно заболеть вдали от помощи. Но это уже не важно. Хота знал, что больше не увидит улыбку Серет или то, как Кими изображает медвежонка (а получается это у неё очень убедительно)… Нет, он не собирался в одиночку противостоять нашествию, лишь задержать их и вымотать. И воин будет не один, а с духами. Вернее, с конкретным духом.
Белоснежная степь сменилась облысевшим лесом, а это значит, что осталось совсем немного. Пройдя достаточно глубоко, чтобы деревья окружили воина плотным кольцом стволов. Хота обнажил нож и пролил свою кровь на снег. Клинок отправился в ближайший сугроб: вендиго должен быть уверен, что индеец не будет сопротивляться, хотя это бы ничего и не изменило.
Ветер переменился. Морозный воздух начал обходить Хоту стороной. Хороший знак. Оставалось надеяться, что заклинание шамана сработает, и злой дух не убьёт война на месте. Зима выдалась голодной, но для спешно покидавшего стоянку племени она скоро закончится. Но не для Хоты, его ожидал вечный голод. И множество безвкусных гуронов.
Лесная Венера
Снег едва растаял, а команда Бориса уже рвалась в бой. Ружья и бурые пятнистые костюмы ждали своего часа с осени, когда лучшим камуфляжем оказались домоседство и удалённая работа.
«Это будет весело. Мы всё предусмотрели!» – так казалось Борису, пока рядом сидели крепкие бывалые мужики. А сейчас он жалел, что вообще связался с этими придурками! «Постреляем, отдохнём, – улыбался заводила Дмитрий. – Нас ещё благодарить будут!» Разбить бы бутылку «Царской» о его пустую голову, но питьё осталось в машине, а на горле виновника уже сомкнулись клыкастые челюсти.
Волки – и вся природа – будто ждали гостей. Стоило охотникам сунуться в лес, как кроны деревьев перестали пропускать солнечный свет, и за стволами вспыхнули десятки голодных глаз. Звери напали со всех сторон одновременно. Шансов не было. Дмитрий задохнулся, упираясь головой в корни. Остальным – Алексею и Ивану – перекусили сухожилия на ногах, а затем парней просто разодрали на куски. От предсмертных воплей хотелось спастись обмороком.
Одна из тварей сбила Бориса с ног, но не убила.
«Уже хорошо».
Возня шла где-то позади, над мёртвыми, но вскакивать и бежать было подобно самоубийству, и Борис пополз – назад к машине, благо горе-охотники не успели углубиться в чащу. Каждый метр давался с боем, любая неровность ощущалась лезвием. Похоже, Борису сломали ребро. Но треск ткани, кожи и рычание становились всё громче, и передышка могла стоить жизни.
«Ещё немного… ещё чуть-чуть…»
Борис вывалился на асфальт, но машина стояла далеко, а волки будто забыли об остальной добыче и обступили его, измученного и еле живого. В глазах рябило как на разбитом мониторе.
Волки расступились. Холодная рука приподняла голову Бориса, и он увидел мертвенно-бледную деву. В её глазах не была зрачков, а на теле – одежды.
«Ты остаёшься» – прошептала она, но разве её губы шевелились?
Борису словно сломали все кости разом. Кровь хлынула изо рта, зубы вылезали из дёсен. Борис вертелся на асфальте как рыба, выброшенная на берег, и кричал.
Последнее, что услышал затухающий разум перед тем, как погаснуть окончательно: стон от нестерпимой боли перешёл в собачий скулёж.
Когда деревья снова станут зелёными
1
Едва сойдя с автобуса, Дмитрий понял, что погорячился, заочно окрестив Новые Лисы очередным Мухосранском. Он никогда не выезжал из Москвы и, в отличие от Киры, не видел ни просто маленьких городов, ни по-настоящему вымирающих сёл. Чистые просторные улицы, дразнящий ноздри запах ванили и корицы и множество парней и симпатичных девушек кругом оказались для Дмитрия полной неожиданностью.
– Песец всегда подкрадывается незаметно, – буркнул Дмитрий, отвечая на самодовольный взгляд Киры. Упиваясь своей маленькой победой, девушка достала из сумочки смартфон: дорогу до гостиницы ещё предстояло найти.
– Не эта ли? – Дмитрий указал на белое трехэтажное здание, сиявшее на солнце дальше по дороге. Над дверью висела вывеска с какой-то рыжей завитушкой.
– Наверное, – Кира пожала плечами, и путешественники, нагруженные сумками и чемоданом, направились к предполагаемой цели.
Фигура на вывеске гостиницы «Рыжий хвост» – белое здание действительно оказалось гостиницей – это лиса: остромордая, усатая и хвостатая. Такую же встретили Кира с Дмитрием, как только открыли стеклянную дверь и пересекли порог. Зверёк свободно гулял по вестибюлю, а в момент вторжения подскочил и убежал за стойку администратора. Дмитрий невольно проследил за лисой, и его взгляд задержался на глазах… да, на больших и ясных глазах улыбчивой шатенки в белой блузке.
– Здравствуйте! Чем могу вам помочь?
«Всюду вас, красавиц, ставят…»
Дмитрию в бок упёрся локоть Киры.
– Здравствуйте, мне на прошлой неделе пришло письмо, – Кира открыла приложение электронной почты и показала администраторше экран айфона. – Я веду блог-миллионник, и вы – ну, не вы, а ваше руководство…
Администратор кивнула. Лиса, кажется, перестала бояться и подбежала к прибывшим. Вернее, к Кире. Зверёк с явным интересом обнюхал её и потёрся о ногу. Лицо администраторши стало серьёзным и даже испуганным.
– … попросило… да что же ты… застримить ваш праздник. Как его там… – отмахнулась от лисы.
– А, вы на Зарю Цветения? Очень рады! – Дмитрий невольно поежился от улыбки девицы за стойкой. Так же зловеще и искусственно улыбалась Кира, когда только начинала вести видеоблог о путешествиях. – Мы уже боялись, что вы не успеете. Церемония начнётся завтра на рассвете. Ваш номер готов! – Девушка передала ключ Кире и сделала пометку в журнале. – Дальше по коридору, последняя дверь слева.
Когда Дмитрий, следуя за Кирой, поравнялся со стойкой, администратор заговорщицки поманила его.
– Подождите… – прошептала она и скрылась под стойкой.
«Так, а это ещё что?»
– Заря Цветения – праздник любви и возрождения, – промурлыкала девушка, вручая Дмитрию бутылку вина. – Хорошее вино. Девушкам всегда нравится! – и улыбнулась.
Не так искусственно, как при Кире.
2
Гостиничный номер явно не относился к классу «люкс». Наивно было надеяться на это. Кире было не привыкать. Дмитрию же не понравилось, что нет большой двуспальной кровати, лишь две «полторашки».
А так хотелось…
– Может, сдвинуть их… – предложил парень, но наткнулся на ледяной взгляд, который нельзя было истолковать двояко.
«План А не сработал, переходим к плану Б».
– А мне тут винишко подогнали, – как бы между делом протянул Дмитрий, откупоривая бутылку предусмотрительно взятым с собой штопором.
– Не буду, – пробормотала Кира, занятая анонсом завтрашней трансляции в соцсетях. – Не хватало ещё нажраться в хлам и всё проспать.
– А я выпью! – В сердцах крякнув, Дмитрий сделал несколько крупных глотков прямо из горла бутылки.
Поглощённая работой, Кира не замечала шумного бульканья друга. А может и не просто друга – сама ещё не разобралась.
– И потом, – продолжил Дмитрий после того, как поставил бутылку на тумбочку, – там и градусов почти нет… Ик! Уж я-то в жизни бухла…
Слова смолкали, едва сказанные. В голове резко загудело, и Дмитрий, промямлив что-то на пьяном наречии, рухнул на пол. Затуманенный взор успел выхватить вскочившую Киру прежде, чем мир смазался и потух. Сквозь барабанную дробь в висках пробились шаги, испуганные женские крики, визг… фырканье.
3
Холодный камень. Хоровое пение. Пляшущие вокруг языков пламени тени. Свет просачивался под веки. К Дмитрию постепенно возвращались чувства. Медленно и по частям, но мозг всё-таки выстраивал относительно внятную картину произошедшего.
«Администраторша… бухло… кабздец… фыр-фыр… Фыр-фыр?»
Усилие воли – и веки разлепились. Знакомая лисья морда упёрлась Дмитрию в щёку.
– Ах, это ты, сука…
Лисица сердито чихнула парню в лицо и спрыгнула с его груди. Попытавшись рывком подняться, Дмитрий обнаружил, что обездвижен. Его тело крепко привязали к какой-то поверхности – ни рукой пошевелить, ни голову повернуть.
– Что вы делаете?! Отпустите меня!!!– Дмитрий узнал бы визг Киры из тысячи – даже сквозь пение дюжины девушек в вышиванках, водящих вокруг голого дерева хоровод, и бормотание стариков. – Дима!!!
– Тотем Покровителя общины указал на Тех, чья жертва пробудит Природу от Спячки, – бухтел старик, стоявший перед древом – и перед Кирой, привязанной к его стволу. – Во благо Рода, Яви и Правды!
– Во благо Рода, Яви и Правды! – подхватили кругом.
Раздался звук рассекаемого воздуха, и на корни с бульканьем полилась кровь.
– Ди-и-ы-ы-ы… а-а-а…
– Нет… Нет! Уроды! Что вы…! – над Дмитрием нависли самодельные лисьи маски.
– Когда деревья снова станут зелёными, а небо очистится, ваши души воссияют в лучах Божественного Света, ибо жертва ваша была не напрасна!
В руках «лис» блеснули заточенные бычьи рога.
Десятки ударов во влажную плоть и безудержные крики предсмертной агонии возвестили о начале весны.