Глава 13. Дружба, прослушка и любовь
Утром Иван с Коляусом забрали у молчаливой старушки новый аппарат для поиска таинственных излучений, тот едва вошел в пятую дверь внедорожника. Если мерить размер чемоданами средней величины, то примерно четыре-пять таких чемоданов. Иван с Коляусом едва справились, после погрузки машина ощутимо просела. Во время поездки по городу Коляус сидел сзади, тонированные стекла скрывали от чужих глаз то, чем он занимался. В салонное зеркало Иван видел, как сзади шла напряженная работа симбиоза «человек – прибор». Иногда звучали короткие распоряжения:
– Налево с маршрута. Стоп. Назад. Пятьдесят метров направо.
– Здесь не проехать. – Иван указывал на тротуар с рядами деревьев за ним и на ряды гаражей.
Коляус вскидывал взгляд, и направление, после быстрой оценки препятствия, корректировалось:
– Двести метров назад, направо, во дворе налево до упора. Так. Направо. Стоп. Возращение на маршрут.
Маша была на работе. Маргарита сегодня ушла раньше всех – к очередной подруге, сидевшей дома с ребенком. Прокатавшись по городу до обеда, Иван с Коляусом отвезли здоровенный аппарат обратно в чудо-домик, где само собой появлялось и исчезало секретное оборудование. Любопытно, как старушка оправдывала происходящее перед соседями (если она, вообще, разговаривала). Наверняка, объяснение есть, оно простое и до оскомины логичное, приевшееся глазам настолько, что вопросов не вызывало. Иначе Коляус не действовал бы на виду у всех с такой наглостью. Или наглость – это и есть залог успеха? Иван не раз слышал поговорку: «Наглость – второе счастье». Можно согласиться, если добавить: «А первое счастье, в таком случае, – скромность». Окажись Маша при встрече приверженкой «второго счастья», Иван прошел бы мимо.
Коляус отправил собранные данные на расшифровку. Найдутся ли среди зарегистрированных излучений нужные, определят специалисты. Профан вроде Ивана и даже Коляуса не отличит сигнал психогенератора от работы микроволновки или станции сотовой связи. Оставалось надеяться, что специалисты знают, каким должен быть сигнал психогенератора, которых, как убеждает подтвержденная практикой теория, сегодня в мире не существует.
– Особые излучения, если найдутся, могут оказаться случайными, – пояснил Коляус, когда Иван стал смотреть на цеха военного завода так, словно тот – прикрывшийся маской друга противник. – Как у лекарств бывают побочные эффекты, так и у технических устройств.
– Аркадий Борисович Ключевой облысел, когда встал перед лучом радиолокационной станции.
– А создаваемое местными инженерами новое излучение может толкнуть толпу на глупости. На заводе могут не знать, как на горожанах сказываются, например, испытания новых передатчиков.
После обеда Маргарита вызвала Коляуса на очередные посиделки, он ушел, а у Ивана почти сразу очнулся долго молчавший телефон. Звонил Дабрый.
– Водяной, выручай.
– Куда подъехать?
– Не в том смысле. И не в финансовом. Меня Оля достала, хозяйничает в квартире, будто я жениться обещал.
– Предлагаешь помочь выгнать, один не справишься?
– Дослушай. Я тут параллельно с ее подругой роман закрутил, а домой привести не могу, там Оля. Днем, насколько я знаю, Маша на работе, а ты микроавтобус от Грантика ждешь, без дела слоняешься. Пусти нас к себе на часик?
Просьба попахивала дурно, Маша не одобрит. Но Дабрый – это не кто-нибудь, это Дабрый, старый друг. По первому зову Ивана он сделал бы возможное и, ни секунды не раздумывая, любое невозможное, поскольку для помощи другу не существует невозможного. Подерись Иван с Виктором Алексеевичем и его прихвостнями, Дабрый встанет на сторону друга, а не коллег. Нет ничего выше армейской дружбы.
– Когда?
– Прямо сейчас. Ты дома?
– Подъезжайте.
Иван вскипятил чайник, заварил чай и выставил на стол печенье с конфетами. В спальню, конечно, щекотливых гостей пускать нельзя, кровать Ивана и Маши – это святое. Иван сменил в гостиной постельное белье Коляуса и Маргариты на другое и, на всякий случай, перенес в спальню «волшебный» чемоданчик Коляуса. Лучше перебдеть, чем недобдеть.
От Маши Иван визит Даброго и дамы не скроет, это бессмысленно – белье помнется или испачкается, и бабульки непременно расскажут. Но Маша узнает о неправедных гостях позже, когда все останется в прошлом.
Дабрый позвонил в дверь через две минуты после звонка. Войдя, он присел, развязывая шнурки на ботинках, а Иван удивленно выглянул за дверь. Больше никого не было.
– Кристинка сейчас подойдет, – объяснил Дабрый. – У тебя перед подъездом выстроена засада из клиентов геронтолога и маразма, и мы решили идти по очереди, чтобы не плодить слухов.
– А ничего, что теперь языкастые бабульки подумают на меня? Маша – за дверь, и женишок тут же девицу приводит?
– Я поздоровался, поинтересовался, дома ли ты, и меня уверили, что да. Теперь все знают, что дома ты не один. То есть, не с посторонней девицей. Кристинка пройдет молча, и никто не узнает, к кому она ходила. Не будут же из-за нее весь подъезд опрашивать?
– А если будут?
– Тогда тебя спросят, не к тебе ли она приходила, а ты скажешь, что твоему другу Диме с работы срочные документы привозили. Не делай из мухи слона, от подарочков с неба присесть негде будет. – Дабрый прошел в квартиру. – Сюда? – Он мотнул головой в сторону гостиной с раскладным диваном.
– Да. Не боишься, что связался с подругами? Кристинка случайно проколется на мелочах или специально проговорится, если метит на место Оли.
– На место Оли метит ее спаниель Дюк, которого я ей подарил.
– Ты завел собаку?
Не верилось. Дабрый и постоянная ответственность за живое существо – понятия несовместимые.
– Я подарил ей, чтобы держала дома у родителей. Надеялся, из-за собаки она тоже останется там – сказал, что у меня аллергия на животных. Дюк остался, Оля – нет, еще и за кличку мне плешь проедает – видите ли, почему я не скрыл от ее родственничков, откуда оно такое взялось.
– А откуда? Дюк – это, по-моему, герцог или что-то вроде того.
– Именно, что вроде того. Мешался под ногами, когда имя выбирали, я ругнулся, назвали последним слогом. Родители Оли узнали правду, теперь не в восторге ни от щенка, ни от дарителя. Мне-то их отношение ко мне очень даже на руку, но Олю так просто не спровадишь, вцепилась мертвой хваткой. Теперь в ванную не войти – везде ее тюбики и флаконы.
– Надеешься, роман с ее подругой вынудит Олю «уйти по-английски», не прощаясь сковородкой по темечку?
– Я вижу два развития событий, меня устраивают оба. Если Кристинка не проколется, я сам «обрадую» Олю, что полюбил еще одну девушку.
– Стоп, не понял. В каком смысле «еще»?
– В прямом. В первом случае Оля со скандалом сваливает, наконец, из моей квартиры, и я вздыхаю свободно. Во втором случае Кристинка переселяется к нам, и я становлюсь законным обладателем гарема. Если все получится… – Дабрый блаженно закатил глаза. – Извольте представиться – падишах Дабрый, прошу любить и жаловаться.
В дверь позвонили. Иван открыл, глазам предстало длинноногое черноволосое создание, ниспадавшая челка закрывала половину лица. На вид – лет двадцати или чуть больше (женская внешность обманчива). Широко расставленные глаза. Острый нос. Гордый подбородок. Из одежды – короткая юбка и кожаная куртка поверх аляпистой блузки, на ногах – изящные полуботинки на каблуках, между юбкой и полуботинками – голые коленки, гладкие бедра, подтянутые икры. Большие глаза с интересом глядели на Ивана. Смущения не было ни в одном из них. Девушка словно примеривала Ивана, как пальто в магазине. Похоже, мысли о гареме сегодня бродили не только у Даброго.
Гостья была на полголовы ниже Ивана и своего приятеля, вдвое тоньше, неизмеримо симпатичнее. Где Дабрый выискивает подруг одна краше другой? Иван уверен, что неизвестная Оля внешностью ничуть не хуже представленной во всей красе Кристинки. Надо поинтересоваться, не организовывает ли Дабрый под видом продюсера кастинги на главную роль в блокбастере. Или, возможно, в Тихомировске проводится собственный конкурс «Мисс Вселенная Тихомировска» (именно так, для провинции звучит вполне корректно), где Дабрый – не последний человек в жюри.
– Это Кристинка. – Дабрый перевел взгляд с подружки на Ивана. – Это Иван, мой друг и лучший человек на свете. На него не заглядывайся, он верный честный однолюб, что для тебя, наверное, хорошо, и, что для тебя плохо, влюблен в другую, на которой скоро женится. Если есть желание, можешь подождать, пока он овдовеет. Я помогу скрасить ожидание.
Хорошо, что «помогу скрасить», а не «помогу овдоветь», а то Дабрый – мастер на все руки. Иван прервал его, в присутствии прекрасного пола умеющего болтать бесконечно:
– Отдыхайте, я буду у себя.
По большому счету, надо было на время оставить квартиру в полное распоряжение друга и погулять на улице. Дабрый поступил бы именно так. Но квартира принадлежит не Ивану, он сам здесь на птичьих правах – до определенного срока. И нельзя пускать друга на кровать, где спит Маша. Просто нельзя. Потому что.
Иван закрылся в спальне.
Жаль, что телевизор остался в гостиной. Диван нещадно скрипел, созданная из двух дверей защита не спасала. Иван забил посторонние звуки музыкой в наушниках.
Из-за этого он не услышал Даброго, взгляд среагировал только на приоткрывшуюся дверь.
– Стучу, зову, а ты будто помер. – В узкий проем влезла всклокоченная голова Даброго. – Чай-кофе-потанцуем с нами будешь? В смысле – за столом компанию составишь?
– Нет.
– Тогда мы посидим на кухне?
– Там все готово, кухня в вашем распоряжении.
– Тогда мы не только посидим.
Позади Даброго в сторону кухни прошествовала Кристинка, ее плечи и ноги были голыми, середину скрывала заглядывавшая в спальню голова Даброго. Кристинка, перехватив взгляд Ивана, подмигнула и скрылась из глаз.
Иван опять вставил в уши наушники.
Гости ушли через час. Маша позвонила, что сегодня закончит раньше, Иван снова поменял белье и вернул на место чемоданчик, а когда забрал Машу с работы, по дороге рассказал о визите Даброго с подружкой.
– Он мой друг, я не мог отказать.
Около дома, припарковав машину, Иван и Маша поздоровались с бабульками на лавочках, на разные голоса восхищавшихся сложившейся парой. В подъезде разговор продолжился.
– Ты очень на меня зла?
– Я на тебя когда-нибудь злилась?
– Еще нет. Я думал, что начнется сегодня.
– Дружба – она как любовь, «и в беде, и в радости». Я разозлюсь, скорее, если ты кому-нибудь откажешь в помощи, чем если помощь окажется чрезмерной.
– А если она окажется неправедной?
– До этого момента я надеялась, что у тебя есть совесть и ты сам разберешься, что можно, а чего нельзя. Теперь мне придется задуматься над твоими словами.
– Не надо задумываться, это звучит слишком угрожающе. Мужчины вообще не любят, когда женщины задумываются.
– А что любят мужчины?
– Мужчины любят женщин. Поэтому нам не понять вас. Потому что вы любите мужчин.
Едва Иван и Маша вошли в квартиру, их нагнали Коляус и Маргарита. Маша и Маргарита отправились переодеваться, Иван прошел в туалет, Коляус, как всегда, первым делом проследовал к своему чемоданчику.
Когда Иван вышел, Коляус стоял с задумчивым видом посреди прихожей с компактным приборчиком в руках. Устройство с антенной, кнопками и маленьким экраном по размерам напоминало сложенные вместе две пачки сигарет. Спрятав прибор в карман, Коляус вытащил из другого кармана телефон и настучал сообщение.
Послание пришло на телефон Ивана.
«"Жучки" в прихожей, кухне и гостиной. Кто приходил?» – прочитал Иван.
«Дабрый с подругой, – написал он в ответ. – Были именно в прихожей, на кухне и в гостиной».
«С установленной прослушкой справится любая глушилка, но факт глушения выдаст нас с головой. Разговаривать будем на улице. Если что-то срочное или важное – пиши сюда. И к вопросу о командировке в колонию. Ты что-нибудь решил?»
«Сказать четкое "да" или "нет" не могу, разговор требуется долгий и обстоятельный. Есть два препятствия».
«Свадьба и работа в фонде? По каждому пункту можно поговорить отдельно. Поговорим утром. Завтра – последний день для решения».
После совместного ужина Коляус и Маргарита отправились в свою комнату, Маша прошла в ванную, Иван в спальне лег на кровать.
«Жучки». Прослушка. Дабрый что-то заподозрил. Привлекла внимание деятельность Коляуса и Маргариты? Или как-то сказались расспросы и разъезды Ивана?
Стало ясно со всей очевидностью: Дабрый играет на стороне противника. Отсюда выводился и не давал покоя главный факт: противник существует. Кто-то не хочет, чтобы правда о Лиапате выплыла наружу.
Перед внутренним взором вновь мелькнули трупы с надписью «Пол». Если продолжить расследование, похожая судьба ждет Коляуса и, возможно, Ивана, как инициативного помощника. Насколько глубоко противник подпустит непрошенных гостей к тайнам города, и насколько глубоко Дабрый погряз в местных делах, и насколько они серьезны, если ради них он предает друзей?
А если все совсем не так, как кажется на первый взгляд, и Дабрый ни о чем не подозревает, а устройства прослушки установила его подружка?
«Следует выяснить прошлое и настоящее Кристины», – написал Иван Коляусу, а далее передал своими словами разговор с Дабрым о его романе с двумя подругами и описал внешность Кристины. Ответ пришел мгновенно:
«Мысль отличная, но запоздалая: запрос отравлен, работа в этом направлении ведется».
Коляус, как обычно, думал на шаг вперед.
Телефон Ивана булькнул сигналом о новом сообщении.
«Если получится, спроси Машу, слышала ли она про надпись "Пол". И, кстати, твоя версия о любви, как объединяющем факторе "неучастников", подтвердилась».
«Это версия Маши», – поправил Иван.
Коляуса мелочи, относимые им к бессмысленным придиркам, не волновали, он прислал развернутое дополнение к предыдущему сообщению:
«Марго встречалась с семьей алкаша из проработанной тобой тройки "неучастников", тот любит бывшую супругу, постоянно умоляет вернуться. Вместе с влюбленным парнишкой и счастливо женатым мужиком – три сапога пара. То есть, одну объединяющую особенность мы нашли».
«Как нам это поможет?»
«Никак, но приятно, что хоть что-то нашли. Даже отрицательный результат, как говорится, тоже результат, а у нас прощупывается что-то реальное».
«Давно ли мистика стала реальностью?»
«Спокойной ночи».
Маша вернулась из ванной, Иван убрал телефон.
Оказалось, что говоря «Спокойной ночи» Коляус бессовестно насмехался. Диван в гостиной долго и беспардонно скрипел, уснуть не получалось. Время шло, ритмы сменялись, звуки не прекращались. Особенно допекала природа скрипов, она подключала воображение. Утром надо сказать Коляусу, что он последняя сволочь. В ночь приезда гостей Иван мечтал, чтобы они с Маргаритой лучше играли роль влюбленных, сегодня работа на публику вызывала у него ощущение неполноценности. Потому что нельзя так долго-страстно-разнообразно, это физически невозможно. Пусть не вся соседская активность, но ее часть – явно показная. Если, конечно, Коляус и Маргарита не роботы. В армии Коляус был человеком. С тех пор много воды утекло, наука ушла вперед. Мало ли, что и как делают в секретной конторе с сотрудниками для выполнения секретных заданий. Надо бы спросить Коляуса, не робот ли он – перед тем как объявить, какая он сволочь. Если миссия в Тихомировске выявит, что людей научились превращать в зомби, то версия с роботами тоже имеет право на существование.
Обидно, что Маше не рассказать ни истинной версии Коляусовой неутомимости, ни юмористической. Маша останется уверенной, что друг Ивана – великий любовник.
Долго-страстно-разнообразное действо в соседней комнате продолжалось. Иногда скрипы сопровождались женскими стонами. Иван хмыкнул:
– Музыка любви.
– Не слишком приятная. – Маша в очередной раз глянула на часы.
– Кому как.
В глазах Маши появилась задумчивость.
– Считаешь, что центральной мелодии не хватает аккомпанемента?
– Слова для выражения мысли у меня были другие, но идею ты ухватила верно.
Глава 14. Нина, музыка и очередное пришествие Даброго
Утренние лучи пробивали шторы, заоконная яркость ослепляла, она заставляла морщиться и отворачивать голову. Иван улыбнулся. Жители Тихомировска считали родной город хмурым, сурово-снежным зимой и дождливым в остальное время. В Питере, куда Иван ездил в детстве с родителями, и в Солнечногорске, где довелось служить, местное население о своих городах думало так же. Странно. С тех пор, как Иван переехал в Тихомировск, солнце светило не переставая. Город света и вечной весны. Как будто встреча с Машей повлияла на законы природы, и климат в округе изменился. Даже лица горожан, несмотря на скрываемые тайны, стали доброжелательнее и счастливее, чем обычно.
Скорее всего, снаружи ничего не менялось, восприятие мира зависело от внутреннего состояния. Иван замечал только солнечные дни, в это время остальной народ под грузом проблем смотрел под ноги. Дождь вроде бы тоже был в прошедшие дни, но когда сердце поет и хочется всех расцеловать, разве дождь – неприятность?
Щурясь от бушевавшей за стенами квартиры солнечной феерии, Иван смотрел на спящую Машу. Как же она не похожа на старшую сестру. Светлое и темное. Ангел и бес. Даже тени от Маши были красивыми и светлыми, они играли с пространством, сминая его, как ребенок хрупкую игрушку, и вновь разворачивая в нечто чудесное и волшебное, что увидит только по-настоящему любящий человек. Полного счастья в постели Иван и Маша еще не достигли, она оттаивала постепенно, пересиливая себя, иногда сжимаясь, как от удара, и вновь распускаясь весенним цветком, солнечным и ярким. Казалось, ее что-то сдерживает, чтобы полностью раскрыться. Иван был нежен, не торопил, не настаивал, когда видел, что Маша не в настроении.
В квартире пахло розами. Хотя бы один свежий цветок всегда благоухал в вазе на кухонном столе, Иван своевременно менял его на новый. Маше нравились цветы, а Ивану нравилось дарить их ей. Для деревенского парня покупать цветы за деньги выглядело расточительством и признаком явного безумия, цветы растут в любом поле и, в конце концов, на клумбах. Цветы – это не только тепличные розы и прочие орхидеи, как думают уточненные аристократы и другие далекие от реальности люди. Придет время, и в квартире полевые ромашки с успехом заменят розы. Ромашки Маше, наверняка, понравятся больше. Сейчас закончился сезон подснежников, ничего другого в талом снеге не росло, иначе оно стояло бы в вазе.
Рискнуть будущим, чтобы узнать тайны Тихомировска, Иван мог раньше, до знакомства с Машей. С приближением даты свадьбы риск перестал казаться благородным делом, как с гусарским куражом и наплевательством на чувства близких утверждает известная поговорка. Участвовать ли в предложенной Коляусом авантюре – это нужно решать с Машей, скрывать правду от нее Иван не сможет. И с Грантиком Петросовичем надо уладить вопрос, Иван еще на работу толком не устроился – и такой удар по репутации. Какими глазами на Ивана посмотрят по возвращении из колонии? Будет как в бородатом анекдоте: «Ложки нашлись, но осадочек остался».
Прозвенел будильник, Иван с Машей обнялись, что с первого дня превратилось у них в ритуал. Она поднялась. Утром не получалось понежиться в постели, Маша всегда торопилась. «Успеть все и немного больше» было ее девизом.
Коляус и Маргарита еще спали.
– Скажи своему другу, что если диван сломается, мы знаем, с кого требовать возмещения.
– Он ответит, что на бэ-ушные предметы гарантия не распространяется, диван разваливался до него.
– Виноват не тот, кто разваливал, а кто развалил. Мы не в магазине.
– Не знай я тебя лучше чем другие, решил бы, что завидуешь Маргарите. Или вправду завидуешь?
– Дурачок. Мне кажется, что, наоборот, остальные должны завидовать мне.
– И мне.
– Твой аргумент тоже трудно оспорить. – Маша улыбнулась.
Не хотелось портить настроение, но Коляус просил узнать про надпись. Иван зашел издалека:
– Скажи, твои прежние проблемы с речью – это из-за отчима?
– Вовсе нет, я с детства так говорила, а отчим был по-своему хорошим человеком, и, вопреки всему, мне жаль, что он покончил с собой.
– Его убили.
– Мне сказали, что в камере его морально сломали, и он повесился.
– Сам себе человек перед смертью не вырежет на животе надпись «Пол». Ты знаешь, что значат эти буквы?
Маша не ответила. Ее рот остался открытым, взгляд остановился. Она схватила телефон.
– Витя! – почти истерично крикнула Маша, когда вызванный абонент ответил. – Дядю Сашу убили?!
Судя по всему, она звонила Виктору Алексеевичу из «Леопарда».
Выслушав ответ, Маша спросила в трубку более спокойным тоном:
– А надпись?
После очередных слов Виктора Алексеевича Маша облегченно вздохнула:
– Ясно. Спасибо. – Ткнув пальцем в «отбой», она повернулась к Ивану: – В тюрьме не любят педофилов, и отчиму не давали житья. Он не выдержал и повесился, а надпись нанесли после смерти, в отместку. Откуда ты узнал про дядю Сашу?
– В следственном изоляторе шептались, что, дескать, было у них такое однажды, но тогда я не знал, о ком речь. – Иван повторил главный вопрос: – Что значат эти буквы?
– Понятия не имею. Наверное, от слова «педофил» или еще какая-нибудь гадость.
– Тебя послушать, так твой «дядя Саша» был приличным человеком.
– Приличным вряд ли, но глубоко внутри он был хорошим. Во всяком случае, он старался быть хорошим. Каждый по-своему хорош.
– А по-моему нет.
– Мне тебя жаль. Слышал про «возлюби ближнего своего»?
– Не все заслуживают любви.
– Неправда.
Как же хотелось поверить. Увы. Иван не святой. Окружающие тоже. Любить всех – утопия.
Впрочем, юношеский максимализм еще ни разу не доводил до добра, надо привыкать никогда не говорить «никогда». Возможно, именно Маша поможет измениться и полюбить всех. Даже террористов и гаишников.
После быстрого завтрака Иван отвез Машу на работу, к его возращению Коляус прогуливался перед подъездом.
– Прокатимся?
– Куда?
Коляус влез на место переднего пассажира.
– Пока прямо.
Иван вырулил на проезжую часть. Коляус занялся проверкой машины, как делал перед разговорами о делах – миниатюрный приборчик у него всегда был в кармане. Посторонних устройств в машине не обнаружилось, Коляус расслабился.
– Мы не слишком сильно мешали?
– Скорее, помогали. – Иван довольно улыбнулся. – Из-за того, что сон не шел, мы с Машей тоже неплохо провели время. Впрочем, если диван сломается, она спросит с тебя.
– Без проблем, контора возместит. Сначала мы с Марго удовлетворили естественные потребности, затем перешли к неестественным: Марго продолжала создавать дикий скрип, я занимался «жучком». Теперь у нас есть проба для анализа ДНК и данные производителя, чтобы отследить цепочку поставщиков до крайнего покупателя. Надеюсь, цепочка не оборвется и выведет на тех, кто нами заинтересовался.
– И окончательно решит вопрос с Дабрым, друг он или наоборот, – хмуро добавил Иван. Нет ничего хуже, чем разувериться в старом друге.
– Сверни направо. Едем по известному тебе адресу в частном секторе.
– К молчаливой старушке в домик-самобранку?
– Можно сказать и так. Заберем новый «подарок». По работе с предыдущими «подарками» отчетов не поступало, проверка данных идет, результат пока отрицательный.
– То есть, неправильных излучений не зафиксировано?
– Пока.
Иван вырулил на разбитую грунтовку, Коляус схватился за рукоять над головой. Нещадная тряска закончилась у нужного домика, под надрывавшийся лай «охранницы» Иван с Коляусом загрузили в багажник большую коробку, обмотанную упаковочным скотчем, старушка-посредник вновь не проронила ни слова. На обратном пути Коляус перешел к давно назревшему вопросу.
– Что скажешь по командировке в колонию?
– У меня приближается свадьба и намечается работа, в обоих случаях грозит потеря репутации перед новыми знакомыми и родственниками. Я хочу тебе помочь, но обстоятельства говорят «нет». Это не окончательное «нет», потому что решение, как мне кажется, есть. Неизвестному воздействию в Тихомировске подвергаются мужчины, а женщины в основной массе остаются вне подозрений, поэтому я предлагаю привлечь к расследованию Машу. Если ее посвятить в суть и цель моей «командировки», то мой ответ – «да».
– Такой вариант предусматривался. Честно говоря, запрос отправлен вчера, возражений быть не должно. Осталось дождаться подтверждения.
– Иуда.
– Не бросайся словами.
– Мошенник. Сволочь. Изувер. Жулик.
– Возможно. А в первую очередь – прагматик. Давай обсудим некоторые моменты, сверни куда-нибудь с глаз долой. – Коляус посмотрел на часы. – У нас есть пятнадцать минут. Затем провернем одно дельце.
Машина только что выехала из старой части города на асфальт. Иван свернул в парковую зону Тихомировска, обратную сторону которой столичный житель не отличил бы от дремучего леса. Ограда и центральная аллея с памятником остались по другую сторону парка, а Иван подъехал сзади, к бывшему пожарному водоему, а ныне гигантской луже, где местные автовладельцы мыли стальных коней. Сейчас здесь было пусто.
– Пока я в отъезде проверял греческую версию, наш отдел вышел на одну из жертв массового нападения. Точнее, жертва сама проявила инициативу. Состоялись предварительные переговоры, свидетель в обмен на рассказ о скрываемых в городе событиях требовал службу по контракту в дальней точке под новым именем. Мы готовили свою часть договора, а свидетель в это время по надуманному обвинению был арестован полицией Тихомировска, его поместили в местный следственный изолятор. Мы сделали официальный запрос на передачу нам жертвы по совершенно другому делу, без какой-либо связи с Лиапатой. Бумаги были подписаны, согласия получены, за свидетелем выехала машина. В ночь перед передачей свидетель вскрыл себе вены и умер. По данным следствия, причина самоубийства – нелады в семье. На похоронах родственники обнаружили на теле надпись «Пол». Ранее, при осмотре тела нашими сотрудниками, надписи не было. Соответственно, надпись нанесли в изоляторе после отъезда нашей группы или в городском морге, куда передали тело до выдачи родственникам. Это была предыстория, переходим к плану операции с твоим участием. Меня заинтересовала твоя информация о подследственном с надписью «Пол». Упомянутый тобой Натуля, он же Натан Яковлевич Щербелис, осужден и для отбытия наказания отправлен из следственного изолятора в колонию под Тихомировском. На свидании с женой через нее Щербелис получил от нас предложение. Суть предложения: в обмен на рассказ о причинах надписи мы способствуем его переводу в так называемую «красную зону», где, в отличие от «черных зон», которые контролируются «ворами в законе», нет уголовных мастей. Также оговорены гарантии неприкосновенности после освобождения. Получено согласие. Повторить предыдущую ошибку, как ты понимаешь, нельзя, цена слишком высока, угрозе жизни подвергаются и свидетель, и связной. Для отправки в колонию требовался человек, непричастный к делам нашей структуры. Твое прошлое и твои возможности подходят идеально. Тебя арестуют по ложному обвинению, а после получения сведений откроются новые обстоятельства дела, тебя признают невинно осужденным и выпустят.
– А если, к примеру, Дабрый возьмет штурмом изолятор, куда меня сначала поместят, или найдет способ давления на судью? Он может. Из лучших побуждений.
– Закрыть дело или спустить на тормозах не получится. По легенде, будет как бы избита женщина, а подозреваемый – ты – как известно, недавно избил старика, за что получил условный срок. Адвокатом потерпевшей выступит доверенное лицо нашей конторы. Все пройдет как задумано, схема у нас отработана: судья придет к нужному нам решению, средства массовой информации примут первый этап спектакля за типичную бытовуху и пропустят мимо ушей, из посторонних о случившемся узнают только работодатель – из-за твоего невыхода на работу – и те из близких, кого ты пожелаешь поставить в известность. Я посоветовал бы ничего не говорить родителям и другим родственникам. Если им кто-то расскажет, я все улажу, проблем не будет. С работодателем вопрос решится сразу после твоего возвращения, органы правосудия принесут извинения и поспособствуют восстановлению репутации и возмещению ущерба.
– И Маша будет изначально знать, что я ни в чем не виновен.
– Обязательно. Хотя в детали операции посвящать ее мы не будем. Теперь поговорим о делах на ближайшие часы и дни. Чуть позже я разберусь с полученной аппаратурой, а тебе закачаю программку, чтобы в свободное время проверял транслируемые в Тихомировске звуки: местную рекламу, радио- и телепрограммы, музыку в заведениях общепита, в транспорте и в других местах массового скопления людей. Я объясню, как пользоваться. Помнишь, мы говорили о модулированном сигнале-носителе, куда внедряется фоновая информация? Теоретически, так можно кодировать и на массовую немотивированную агрессию.
– Зачем?
– Это второй вопрос, сначала нужно доказать факт кодирования. Или же доказать очевидную нелепость версии, поскольку до сегодняшнего дня никто не сотворил этим способом что-то путное. Как только в каком-то государстве все граждане без исключения склонятся к единственной точке зрения – тогда можно начать волноваться.
– Тогда будет поздно.
– Поздно будет, когда и у противника произойдет то же самое. – Коляус вновь посмотрел на часы. – Пока страны не становятся друг перед другом на колени, психотронное оружие следует считать сказкой. А сейчас тебе предстоит снова встретиться с Ниной Папагеоргиу.
Иван поморщился. Коляус успокоил:
– Не переживай, встреча нужна не физическая, как получилось у тебя в прошлый раз. Требуется ответ на один вопрос: откуда у Нины деньги на дорогостоящие операции и процедуры. Со своей стороны мы тоже ищем ответы – через сведения пенсионного фонда и налоговой, через поступления на банковские карты и траты с них, через опросы третьих лиц и по косвенным данным. А ты спросишь прямо, без обиняков, глядя в глаза.
– Встреча ради единственного вопроса вызовет подозрения.
– Мы создадим нужную ситуацию. Обычно Нина выходит на работу примерно через час после того, как ты отвозишь Машу, то есть осталось около десяти минут. Желтый «Ситроен» стоит на улице около ее дома. Перед тем как Нина выйдет, я проколю колесо, она поедет и вскоре остановится, ты в этот момент будешь проезжать мимо. Как нормальный мужчина, то есть не озабоченный феминистическими заморочками и не знающий слова «харассмент», ты поможешь даме и мимоходом задашь вопрос.
– Неожиданный прокол – подозрительно. Лучше бы сахару в бак насыпать, и машина заглохнет без видимой причины.
– Подозрителен как раз твой вариант, гвоздь или саморез можно поймать на любой дороге, а сахар в баке сам собой не появится, умысел налицо.