Глава 9. Нина, Лена и снова Нина
Иван застыл в ступоре.
– Подарок на свадьбу. – Лена улыбалась. – Лично тебе. От меня. Массаж.
– Какой?
– Какой захочешь. – Втолкнув Ивана к Нине, Лена закрыла потайную дверцу, оставшись с другой стороны.
Возражать было поздно.
– А если я не хочу? – спросил Иван у Нины.
– Меня уволят за несоответствие должности. Сейчас что-то вроде экзамена.
Как человек Нина Ивану не нравилась, и причина, которую она привела, казалась надуманной. Зато здесь можно поговорить без помех.
– Мне, пожалуйста, простой массаж, без выпендрежа.
– Как пожелаете, мой повелитель.
– И без пафоса. Что мне надо делать?
– Лечь сюда, – Нина указала на татами, – и расслабиться.
Иван лег на живот, поправил полотенце на бедрах, руки сложил под щекой, глядя вбок. Дизайн помещения выполнял человек со вкусом. Минимализм, строгость, простота, ровные линии. Накладки на стенах из рисовой бумаги дополнялись деревянными панелями с черным трафаретным узором, бамбуковыми панно и рисунками в характерном японском стиле. В глиняных кадках стояли кривые растения, они походили на карликовые деревья и оживляли комнату.
Покрытое маслом распаренное тело с удовольствием принимало поглаживания, растирания и щипки. Иван даже задремал, очнуться заставило чувство долга.
– Почему ты здесь работаешь? – спросил он. – Неужели нравится?
– Что в этом плохого? Замуж никто не зовет, а в Европе таких, как я, пруд пруди, условия работы при этом намного хуже.
– Ты там была или говоришь с чьих-то слов?
– Я там работала. Сдвину немного, а то мешает. – Массируя ноги Ивана, Нина подняла на нем полотенце вплоть до ягодиц. – Денег подкоплю, приведу себя в порядок и уеду окончательно.
«Приведу себя в порядок»? На взгляд Ивана Нина выглядела отпадно. Красотка, каких одна на миллионы. Не будь у нее машины, на улице проходу не давали бы и предлагали подвезти, как Виктор Алексеевич Машу. И кавалер завелся бы достойный или хотя бы богатый, что для Нины, как стало понятно, стояло на первом месте. Работа в салоне с сомнительным имиджем, вызванным еще более сомнительными услугами, обещала, в лучшем случае, карьеру содержанки.
– Расценки Тихомировска позволяют заниматься собой и мечтать о переезде в страны золотого миллиарда?
– Не расценки, а условия, и не мечтать, а планировать.
Иван покосился на стены, большей частью бумажные, как в японских домах.
– Здесь не подслушивают?
– Что за глупости? У салона заработанная годами надежная репутация, к нам ходят настолько влиятельные люди…
Репутация? Кто бы говорил.
– Слышала слово «Лиапата»?
– Еще бы. Я сделаю вот так для удобства. – Скрепленное на боку Ивана полотенце мешало массажу поясницы, и Нина развернула полотнище, отбросив в сторону его верхнюю часть. – Моя семья родом из Лиапаты, это местность в Греции.
Иван чувствовал себя неуютно. До сих пор полотенце давало хоть какое-то ощущение защищенности.
Не надо было идти на поводу у Лены. Еще в бане, где остались все вещи, стало понятно, какова старшая сестра Маши и что представлял из себя ее салон.
А с другой стороны… Как что-то узнать, если не рисковать? К тому же, Нина границ приличия не переходила, для нее, как массажистки, обнаженность клиента была нормальна. Надо относиться к этому так же.
Рядом что-то прошуршало. Разум Ивана не сразу понял, что это халат Нины спланировал на пол. По организму словно током шарахнуло. Вместо ладоней спины коснулась женская грудь.
– Я же сказал: простой массаж! – Иван изогнулся, резким движением таза скидывая с себя, как брезгливо выразился Дабрый, «массажерку».
– Это самый простой. – Нина вцепилась в плечи Ивана, тело распласталось по телу.
– Хватит! – Иван собрался оторвать ее силой, в этот момент проем в стене отворился, вошла Лена.
Кроме широкого полотенца вокруг тела на хозяйке салона по-прежнему ничего не было, в поднятой правой руке она держала брелок с кнопками, похожий на пульт автомобильной сигнализации.
– Нина, выйди.
Нина подхватила халат и выпорхнула в сдвинутую панель на противоположной стене, где оказался такой же скрытый проход, как в баню. Иван быстро завернулся в свое полотенце.
– Не дергайся, одно нажатие кнопки – и разговаривать с тобой будут охранники из агентства. – Лена остановилась в проеме, перекрывая доступ к одежде Ивана. – Обрисовываю ситуацию. Подвести тебя под статью – плевое дело, на тебе висит условный срок, и Витя просил устроить спектакль, когда и если ты придешь «к родственнице». Я и Нина выступим жертвами насилия или свидетельницами пьяного дебоша, результаты медосвидетельствования со следами побоев у нас или наличие спиртного в твоей крови обеспечат знакомые.
– Витя – Виктор Алексеевич из «Леопарда»?
– Он самый.
– Теперь ситуацию обрисую я. Ты была женой Димы Даброва и должна знать, где он служил. Я служил там же, умею не меньше. Угроза охранниками – не угроза, я выйду отсюда так же, как вошел, а разбираться с «гордящимся репутацией» салоном и охранным агентством будут другие люди, неместные и тоже кое-что умеющие.
Иван и Лена стояли друг напротив друга, глаза смотрели в глаза.
Во взгляде Лены не было ни превосходства победителя, ни волнения после сказанного Иваном. Только удовольствие. Похоже, ситуация ей нравилась.
– Боец. Уважаю. – Лена опустила руку с брелоком, но палец с кнопки не убрала. – Осталось узнать, к какой армии наш боец принадлежит. Мне сразу показалось, что интерес у тебя не родственный, как ты утверждал. Может, никакой свадьбы не планируется, а твоя игра с Машей – прикрытие некоего расследования? Кто ты, на какую структуру работаешь?
– Я жених Маши, люблю ее и хочу счастья ей и всем ее родственникам. Я ни на кого не работаю, только на себя, а поступаю по своей совести.
– Ты интересовался Лиапатой. Кто и на кого тебе указал?
– На улице я слышал выкрик, видел избиение одного человека толпой.
– И никакие слухи не дошли? Не верю.
– Я спрашивал о Лиапате Машу и друга, друг не слышал, Маша ушла от ответа. Никто вокруг ничего не знает. Когда я вижу нечто похожее на тайну, мне хочется ее разгадать. Ты расскажешь мне про Лиапату?
– Ложись.
– Зачем?
– Нина не закончила с подарком, я сделаю это за нее.
– «Подарок» был способом подвести меня под статью.
– Неправда, я сказала, что Витя просил об этом, но не говорила, что собиралась выполнить его прихоть. У меня своя голова на плечах. Я же не нажала кнопку, когда ты боролся с Ниной. Согласись, картинка для прибывших «Леопардов» была бы еще та. Особенно, если б Нина себе что-нибудь расцарапала. За деньги и возможности она готова сделать не только это. Ложись, я продолжу массаж, и мы поговорим как взрослые люди и будущие родственники.
В груди клокотало. Надо уходить. Срочно. Сестры не общались между собой – и пусть, это их дело. Иван любил Машу, ему нужна только она. На этом следовало остановиться.
Но.
Лена не собиралась «подставлять» Ивана. Она, как видно, тоже недолюбливала Виктора Алексеевича и его агентство, и она готова говорить о Лиапате.
Иван вновь опустился животом на татами.
Лена задвинула за собой стенку.
– Я правильно понимаю: это нам больше не понадобится? – Она положила брелок на пол. – Люблю трезвомыслящих людей. Нас так мало осталось.
Иван ждал. Лена взгромоздилась на него, усевшись поверх ног, ее руки погладили его напряженные мышцы.
– Расслабься, со мной ты в безопасности. Мы с Машей хоть и не разговариваем, но я люблю ее и не допущу ничего плохого ни с ней, ни с ее долгожданным избранником. Не представляешь, что я терпела всю жизнь и на что шла, чтобы у Маши все было хорошо.
Вопреки словам о безопасности, принятым было Иваном за правду, полотенце с тела Лены отпало в сторону. Иван напрягся, готовясь сбросить с бедер наглую «наездницу».
– Об этом мы не договаривались.
– Как же? Я сказала, что продолжу массаж, а Нина остановилась на этой стадии. Чтобы не оставалось недоговоренностей, скажи прямо, что тебя смущает.
– Ты сестра моей невесты.
– Нина не была твоей родственницей, а массаж в ее исполнении тебе тоже не понравился.
– Значит, я не люблю массаж или представляю его иначе.
– Нельзя не любить то, о чем знаешь понаслышке, это как ругать книгу, которую в руках не держал. «Пастернака не читал, но осуждаю». На самом деле ты боишься возможной видеозаписи нашей встречи.
Сложно не согласиться. Комната могла быть утыкана камерами, как мишень метательными ножами.
– Здесь легко собрать компромат на городскую элиту.
– Почему же только на городскую? К нам ездят отовсюду, Центр привлекает невероятными для провинции возможностями и непредставимо низкими для крупных городов ценами. Среди благотворителей фонда тоже сплошь влиятельные люди, от прокуроров и работников администраций до судей и сотрудников спецслужб.
– Не убедила. Достаточно показать Маше нарезку или скрины некоторых сегодняшних моментов, чтобы создать нужное впечатление, и на моем счастливом будущем можно поставить крест.
– Сам понял, что сказал? Сделанные с видеозаписи фото или нарезка при непредъявленной полной версии – свидетельства в твою пользу. – Иван ощутил, как Лена склонилась вперед, и прохладные груди огладили ему спину. – Тебя заставляли и подставляли, ты выдержал все испытания, соблазнить тебя может только чудо, а оно далеко и зовут его Маша. Ты пришел в известный салон массажа, я демонстрирую тебе нашу гордость, ничего опасного для репутации и судьбы не произойдет.
– Мне это не нравится.
– Врешь.
– Тогда скажу так: мне неприятно оттого, что мне приятно. Давай поговорим за столом, как нормальные люди.
– Я бы не прочь, но мне нравится, как ты борешься с обстоятельствами, это необычно и очень здорово, я не хочу лишать себя удовольствия. Ты спрашивал о Лиапате. Этим именем иногда называют меня. – Лена продолжила массаж телом, и создавалось впечатление, что она делает это не столько для наслаждения клиента, сколько для собственного. Не прозвучи заветного слова, символа связывающей город тайны, Иван воспротивился бы, а так – смиренно замер, дожидаясь, когда загадка получит отгадку или когда Лена все же перейдет черту либо сделает что-то непотребное, чего не стоит никакая отгадка. – Указывают также на всех сотрудниц «Лианы» и на многих девушек из фонда и Центра. Слух прилипчив, отмыться трудно, а правды никто не знает.
– Так в чем же правда?
– Повторяю: никто не знает. Тот слух, что дошел до меня, дик в своей сути. Говорили, что я переспала со всем городом, бабульки плевали мне вслед, некоторые женщины приходили выяснять отношения из-за гульнувших муженьков. Из-за меня или по другим причинам грязью обливали и сестер. Сказалось наше прошлое. Если ты еще не в курсе – в городе о нас говорят много, в рассказах правда перемешана с вымыслом так, что не отличишь. Про отчима сообщили?
Иван кивнул.
– Читал «Лолиту»?
– Нет, но наслышан. Про извращенца-педофила.
– Наш новый «папочка» оказался таким же, полной копией героя. Он забавлялся с младшими, а я, с округлившимися формами, оказалась для него слишком взрослой. Но слухи прилипли именно ко мне, и когда приятели мужского пола приходили в квартиру, где живут три сестры, людская молва однозначно указывала на меня: «Это она, шалава подзаборная, хвостом крутит! Ату ее!» И никого не переубедить, и никто не хочет разбираться, «ибо уверовали». А когда в чем-то безосновательно обвиняют, и вымысел липнет к тебе, и жизнь по чьей-то прихоти идет наперекосяк, со временем хочется, чтобы страдания оказались не зря. Перевернись.
– Нет.
– Я и не надеялась, но вдруг? – Лена поднялась и завернулась в свое широкое полотенце. – Я бы еще поболтала с интересным родственничком, но время поджимает. Надеюсь, еще увидимся, дорогу ко мне ты знаешь, будет скучно – заходи. А на свадьбу я, скорее всего, не приду. Не обижайся, это наши сестринские заморочки, а ты парень хороший, на твою свадьбу с другой или со мной я пошла бы с удовольствием.
Вслед за Леной Иван прошел через проем в помещение бани.
– Как сестра Маши – дашь мне напутствие или совет?
– Она ангел и бес в одном теле. Тебе повезло. Береги ее, что бы ни случилось и о чем бы ни болтали люди. У любого успешного человека полно недоброжелателей, а Маша, при всей наивности и отрешенности от мира, успешна. Она занимается любимым делом и сумела наладить личную жизнь, найти тебя. Ей завидуют, а зависть рождает злость и желание сделать гадость. Не верь слухам.
– Про Машу тоже что-то говорят?
Лена усмехнулась:
– Знаешь кого-то, про кого не болтают вздор? В свое время слухи сломали мою жизнь, и мне ли не знать, как это бывает.
– В том, что Маша – ангел, я не сомневаюсь, а почему ты назвала ее бесом? Похоже на зависть. У младшей сестры все хорошо, и ты ищешь пятна на солнце.
– Дерзишь, парниша.
– Докапываюсь до правды. Люблю, знаешь ли, правду, она мне почему-то милей остального. Странно, да?
Лена усмехнулась.
– Историю Толика слышал?
– Кто это?
– Одноклассник Маши. В свое время у них случился краткосрочный роман, ничего не вышло, Маша к нему охладела. Он ушел в армию. На этом все должно было кончиться, но Толик вернулся и объявил, что женится на Маше любой ценой, несмотря ни на что. Как спутник жизни он ее не устраивал, она отказала. Он выпрыгнул из окна. – Лена помолчала пару мгновений. – Ходили слухи, что выпасть ему помогли другие отвергнутые воздыхатели. Это всего лишь слухи, за ними ничего не стоит. Если услышишь – не верь, люди злы, они всегда верят в самое гадкое.
– На вопрос по беса ты вспомнила историю Толика, а все, что сделал Толик в твоем рассказе – бездарно и бессмысленно погиб, да еще навесил на Машу моральную ответственность и вызвал своей глупостью волну слухов. Самоубийство – самое глупое, что может совершить человек. Здесь я на стороне Маши: действительно, зачем связывать жизнь с человеком, который решает проблемы прыжком из окна? Но вопрос был про беса, а не про ангела. В чем же история, кроме как в нежелании Маши жить с нелюбимым человеком, который не соответствовал ее представлению о настоящем мужчине – верном друге и надежном плече? Или Толик выжил при падении?
Лена кивнула:
– Он переломал себе все что можно, но оставался в сознании. Его накачали болеутоляющим, с вопросами пришла полиция, но он просил привести Машу. Она пришла к нему в больницу. Врачи сказали, что Толик умирает, ему осталось несколько часов жизни. Он сказал: «Маша, я ни о чем не жалею, но мне обидно, что я больше не увижу тебя без одежды и не притронусь к тебе». Глядя только на Толика и не обращая внимания на врачей и полицию, Маша разделась, легла к нему в кровать и прижалась к перебинтованному телу. Она встала только утром, когда он умер.
Иван ответил не сразу.
– Ты неправа. Эта история тоже про ангела.
Иван и Лена одевались в разных помещениях, затем Иван вышел к ней в раздевалку со шкафом-дверью. Прежним путем через темный коридор и крутую винтовую лестницу они поднялись в кабинет хозяйки салона. Открывая дверь наружу, Лена усмехнулась:
– Возможно, я все придумала. Никому не верь, особенно в этом городе.
«Особенно в этом городе». Многозначительно.
– Даже тебе?
– Совет касается всех. Когда кто-то что-то говорит, его побуждает некий мотив, а мотивы не требуют говорить правду, они требуют добиваться от слушателей поставленных целей.
***
Понятно, почему Маша не общается с Леной. Так откровенно соблазнять жениха родной сестры… Вновь пронеслась мысль о проверке жениха обеими сестрами или, как минимум, старшей, чтобы знать, какого склада экземпляр набивается в родственники.
Припарковавшись около дома, Иван по свежим впечатлениям составил сообщение для Коляуса:
«Был в "Лиане", довольно близко познакомился с Леной, сестрой Маши, и Ниной Папагеоргиу. Получил выход на Клару, постараюсь встретиться с ней в ближайшие выходные. Если получится, в разговоре затрону прошлое сестер, хочется узнать, почему капитан Стольский считал их источником истории с надписью "Пол".
Лиапатой Нина считает место своего рождения (в переводе, если верить электронному переводчику, название означает "солнечные ванны"), Лена – некую известную в городе девицу легкого поведения, слухи о которой указывают на Лену в числе прочих сотрудниц "Лианы" и на многих других работниц фонда и Центра.
Одна из фраз Лены заставила задуматься: "Когда в чем-то безосновательно обвиняют, со временем хочется, чтобы страдания оказались не зря". Также зацепила другая фраза: "Никому не верь, особенно в этом городе". То и другое прозвучало в контексте, на основе неких конкретных фактов.
Лена рассказала о просьбе Виктора Алексеевича из "Леопарда" (возможно, просьба была давней) создать ситуацию, чтобы отправить меня в места не столь отдаленные. Просьбу Лена не выполнила и рассказала о ней мне, что говорит о ее желании вести собственную игру и ради этого идти наперекор другим влиятельным людям.
С Машей она отношений не поддерживает, а меня пригласила заходить в гости. Лена очень навязчива, открыто заигрывала со мной, не стесняясь моих отношений с ее сестрой. Вторично посещать Лену и возглавляемый ею салон желания не возникает.
О клиентах салона она высказалась следующим образом: "К нам ездят отовсюду, Центр привлекает невероятными возможностями и низкими ценами. Среди благотворителей фонда тоже сплошь влиятельные люди, от прокуроров и работников администраций до судей и сотрудников спецслужб". От заданного напрямую вопроса о возможности собирать компрометирующие сведения Лена и Нина поочередно ответили отрицательно, сославшись на многолетнюю репутацию салона. При этом салон "Лиана" пронизан тайными ходами, на подземном этаже находятся помещения для отдыха и взрослых развлечений. Мне показали банный комплекс и "японскую" комнату для эротического массажа, в каждое помещение можно попасть напрямую из кабинета хозяйки салона, что говорит о возможности Лены записывать компромат на женатых высокопоставленных клиентов или ловить их "с поличным", как она чуть не поймала меня – Нина могла сыграть роль потерпевшей от моего "насилия", и сбылась бы мечта Виктора Алексеевича отправить меня далеко и надолго.
По командировке в колонию решения пока не принял».
Послание ушло адресату. Вспомнив разговор с Машей, Иван быстро набрал еще одно:
«Не посвящая в тонкости дела, я предложил Маше решить задачу в стиле "Найти общее" и рассказал о трех "неучастниках". Ее ответ – разрабатываемую тройку объединяет влюбленность. К кому-либо или чему-либо. Первый влюблен в девушку, второй – в жизнь или в жену, третий – в спиртное. Я сам понимаю, что версия дикая, но другой на сегодня не вырисовывается».
Ответ не заставил себя ждать:
«По последнему сообщению. Получается, объединяющий фактор – любовь? К девушке, к жизни, к алкоголю. Могу набросать длинный список, поскольку за скобками остались любовь к родителям, к детям, деньгам, к приключениям, к колбасе, к шоколаду… Но мысль интересная. Узнать бы, любит ли алкаш бывшую жену до сих пор, тогда ответом станет просто любовь – к человеку, настоящая, которую называют с большой буквы».
«Думаешь, так мало людей в городе любит по-настоящему?» – написал Иван.
«"Привычка свыше нам дана, замена счастию она". Настоящая любовь встречается редко. Возможно, некое внушение или особое излучение не действует на тебя из-за твоего чувства к Маше. Объяснение глупое до невозможности, чисто метафизическое, но другого, ты прав, пока нет. Конечно, в отчеты догадка про любовь не попадет, репутация здравомыслящего сотрудника зарабатывалась мной слишком долго. Но именно как здравомыслящему, мне нужно рассмотреть все версии, даже фантастические. Иногда фантастика оказывается реальнее реальности. Накидывай любые мысли, даже если кажутся бредом параноика».
Иван знал, что способ называется «стучаться в дурака» – подключить к мозговому штурму человека, который в обсуждаемой проблеме ни сном, ни духом, ни в зуб ногой. Так находятся нетрадиционные решения. Сейчас в роли дурака выступал Иван. И пусть. Когда на кону – жизни, хоть горшком назови, только, как говорится, в печь не ставь.
Поздно вечером Коляус прислал еще одно сообщение.
«Поступили сведения по Нине Папагеоргиу, она из многодетной семьи, отец – водитель рейсового автобуса, мать – уборщица, семья едва сводит концы с концами. Нина с детства мечтала о лучшей жизни, ничего не получалось: восьмой ребенок в семье, страшненькая, никаких перспектив».
Иван отвлекся. «Страшненькая»?! Ее на обложки глянцевых журналов снимать можно. Коляус, вообще, знает, о ком говорит, или Нина, с которой знаком Иван – не та Нина? Нужно срочно затребовать фото и сравнить.
Дальше Иван читал с волнением сыщика, нашедшего важную улику.
«После школы она уезжала к родственникам на родину отца. В Греции жизнь дорогая, подходящий кавалер не нашелся, нормально устроиться не получилось. Родственники тоже бедствуют, из работы есть только сезонная, на сборе урожая. Пошедшую «по скользкой дорожке» Нину взял под свое крыло местный сутенер. С трудом вырвавшись из-под навязчивой опеки, Нина сбежала обратно в Россию. Устроилась в "Лиану". В течение четырех лет сделала в Тихомировском медцентре серию пластических операций по улучшению внешности (липосакция, увеличение груди и ягодиц, удаление бородавок и родимых пятен, замена зубов на фарфоровые, коррекция носа, век, скул, ушей, губ, шеи, подбородка и другие), записана еще на две».
Иван выдохнул. Запрос не потребуется, Нина Коляуса и Нина Ивана – одна и та же Нина. Другое дело, что Нина после школы и Нина из «Лианы» – две разные Нины, хотя личность одна. Увидеть бы лицо папаши будущих детей Нины, недоумевающего: «В кого они все такие?!»
Иван дочитал послание Коляуса:
«Прямого доступа к государственным секретам Нина не имеет, только через клиентов салона. Остается под подозрением как возможный соучастник, поскольку сознательно или в качестве расходной фигуры может играть посредническую роль. Желательно выявить связи. Первоочередная задача – найти источник финансирования. Многократная пластическая хирургия и дорогостоящие косметические процедуры требовали невообразимых сумм, несоизмеримых с доходом не только простой массажистки, но даже высокооплачиваемой элитной "эскортницы", чьи обязанности Нина могла выполнять для особых клиентов Центра и крупных благотворителей фонда – посетителей салона "Лиана"».