Замечания на краткое обозрение русской литературы 1822-го года, напечатанное в № 5 Северного архива 1823-го года

Мысль г. Булгарина, что известность лучших литераторов наших зависеть должна обыкновенно от каких-нибудь благоприятных обстоятельств^[1], кажется мне совершенно ошибочна и даже предосудительна, как для самих дарований, так и для мнения общественного. Державин, конечно, не чинам и почестям своим обязан, что Россия затвердила стихи его; но скорее можно определить, что дарование его было первою степенью успехов его по службе. С чувством народной гордости, можем не его одного выставить исключением из правила, изложенного г. Булгариным. Скажем более: с величайшею охотою оправдать сие мнение, хотя одним примером, не находим в списке истинно заслуженных писателей наших ни одного, который обязан был бы за известность заслуг своих литературных выслугам светским и побочным. Нельзя не заметить, что мы имеем какое-то уничижение, нам одним свойственное, уничижение, ослепляющее нас на счет тех из соотечественников наших, коими по справедливости могли бы мы наиболее гордиться, и перед собою и перед иностранцами. Нам все как будто не верится, что можем в числе современников наших иметь писателей отличных. Если слава их, рассеяв все препоны и достигнув лучезарного полдня, уже слишком нестерпимым блеском светит нам в глаза, то мы стараемся уверить себя и других, что блеск этот заемный. Другие спешили бы радоваться появлению светила и приветствовать его чувством признательным, мы спешим утешиться тем, что и в этом солнце есть пятна. Сие смирение некоторых, может быть впрочем и благонамеренных людей тех пагубнее, что оно не хотя угождает и зависти, также по своим расчетам непризнающей дарований, и если не в заблуждениях, то покрайней мере в действиях своих сливается с нею в одно чувство.