– Пришпорим лошадей, – сказал Сабат и все мы последовали совету.
Однако животные были вымотаны, к тому же, мы давно не поили их, быстрого хода не получалось. Я втягивала воздух, это не случайность, за нами шли целенаправленно, запах орков не слабел. Приказала остроухим остановиться, сбежать мы не могли, но могли подготовиться.
Сабат отправился за нужными ему семенами в лес, вместе с Нароном принялись наспех рубить ветви, вкапывая заостренными концами вверх. Мы пересекли овраг недавно, подходящее место для волчьей ямы. Укрыв колья тонкими ветками, забросали ловушку сухими листьями. Несколько заостренных палок разложили по поляне, на случай конфуза с оружием. Маг снабдил лианами, удалось припрятать пару подъёмных петель, ветер нёс крепкую вонь клыкастых, времени не оставалось.
Укрывшись за оврагом, мы принялись ждать. Лес трещал, надвигалась большая группа.
– Не отбегай далеко, – сказала я Нарону, сжимавшему рукоять до белых костяшек.
– У нас преимущество, мы готовы, – подбодрил Сабат.
Минута и кусты с треском упали на землю, из леса скакали всадники, тут же первый из них рухнул в яму, приземлившись на штыки. Остальные бросились в стороны, угодив в петлю, двое наездников лишились лошадей, испуганные животные оглашали поле диким ржанием, не в силах освободиться из петли.
Пешие бросились вперёд, за нами отправили целый отряд из двадцати гвардейцев. Орки перемахнули через ров и бросились в атаку первыми, Сабат вскинул руны, мощные стебли взмыли в небо, проткнув насквозь четверых. Лианы вновь показались из-под земли и сразу загорелись – два огневика набросились на старика, я едва успела увернуться от горящего шара, что врезался в зеленый щит. Меня теснили к краю клыкастые, Нарон старался не отставать, отбивая выпады людей, вдруг увидела гвардейца с широченными плечами, он был аммунирован лучше всех, вот кто командир. Отпрыгнув, рубанула по сухожилиям клыкастого, руку не защищали латы, меч тут же выпал, мгновение и я снесла уродливую бошку. Нарон покончил с двумя людьми, увернувшись, проткнула одного, огненный шар врезался в мою ногу, я взвыла, схватившись за ожог, тут же получив удар в грудь, упала. Эльф подоспел на помощь, меч орка не проколол доспех, я вскочила на ноги, поспешив прикрыть спину принцу.
Гвардеец в шлеме спешился, неторопливо направляясь к нам, взмахнул мечом, словно разминаясь для турнира. Развернувшись, прикончила в спину последнего клыкастого, что отвлёкся на принца. Нарона зажали, отрезав от меня, старик дрался с огненными, вверх взмывали стебли и шипы. Сабат убил одного мага и теперь на помощь к оставшемуся хлынули люди. Гвардеец в шлеме направился на меня, поравнявшись, сбросил шлем – это был Маран.
Так вот что за секретная служба, что позволяла шляться по лесам и возглавлять гвардию, Маран был черноруким9 самого короля.
– Что, цыпленок, торопишься в Теллирос? – Маран растянул губы в жуткой улыбке, я сделала шаг назад, приготовившись к бою. – Сдавайся сейчас и я тебя не трону.
– Пошел к мраку, чернорукий, – прошипела я, тут же отразив резкий выпад.
– Как знаешь, – оскалился соперник, делая медленный круг.
Бросок, ещё один, он прощупывал почву, делая мелкие выпады, прекрасный меч сверкал в его руках, оставалось молиться, чтобы мой клинок выдержал удары. Противник улыбался, буравя меня глазами, мои атаки забавляли его, я тоже искала его слабые точки, но азагур был хорошо закрыт, всё тело покрывали латы.
Выпад и мой меч отскочил от боковой защиты, едва успела прыгнуть в сторону, клинок со свистом рассёк воздух. Маран нацелился в живот, мой меч едва отразил атаку. Соперник открыл брешь: тонкая полоса между кирасой и гульфиком10 что открывалась лишь в движении. Направив клинок, бросилась вперёд, азагур резко повернул вправо, схватив за волосы, швырнул меня с такой силой, что я чуть не лишилась головы, мое оружие отлетело в сторону. Не давая подняться, он ударил в живот, ещё и ещё, пока изо рта не потекла кровь. У меня хватило сил лишь встать на карачки, внутренности были размазаны, кровь хлюпала комьями из носа и рта, воздух едва проходил в легкие. Сабат не сдавался, в небо взлетали лианы, но тут же загорались под ударами огненного мага, атаковавшего старика. Нарониэля почти схватили, взяв в кольцо. Всё-таки я здорово его подучила, он дрался славно. Маран медленно шёл рядом, наслаждаясь видами, жадно ловил каждый всхлип, я поползла по-собачьи к оружию, потянулась к мечу в последней попытке.
– Извиняй, цыпленок, – азагур взмахнул мечом, открыв на секунду прорезь в броне.
Рывок и мое острие вошло точно в цель, как и острие Марана, что пронзило легкое, так и не дотянувшись до сердца. Азагур закричал, отшатнувшись от меня, рана в живот очень болезненна, я это знала, алая кровь быстрой дорожкой потекла по доспехам, азагур пытался стащить латы, чтобы зажать рану.
Я села, кровь стекала по острию, пачкая рукоять серебристого меча, что застрял в моих ребрах, не оставалось сил, чтобы достать лезвие, в глазах темнело. Неподалеку упал Маран, мерзавец истёк кровью. Я попала в аорту, годы в гвардии не прошли даром. Качнувшись, упала на спину. Проклятый инстинкт не позволил упасть вперёд, вогнав острие поглубже, чтобы закончить начатое. Я хрипела, хватаясь за воздух ртом. Вдруг чья-то ладонь легла на мой лоб, Нарониэль склонился надо мной, растерянно пытаясь зажать мою рану:
– Виги… – его руки тряслись, он приподнял меня, прижав к себе, гладил волосы и осыпал лицо поцелуями.
Еще никогда мне не было так приятно умирать.
Очнулась я, лежа на лошади, Нарон вёл её под уздцы, старик дремал в седле второй кобылы. Грудь ещё болела, похоже, рана пока заживала, состояние было паршивым. Вдруг вспомнила про сотню золотых монет в мешочке, что дал мне Изивиль и сразу ощутила, как болеть стало значительно меньше.
– Эй, – окликнула я, эльф остановился, улыбнувшись мне.
– Как ты? – спросил он, закатное солнце отбросило на его кожу мягкую бронзу, волосы трепал лёгкий ветер, я словила себя на мысли, что, кажется, пускаю слюни, разглядывая юношу.
– Лучше, – улыбнулась я, – а знаешь, что меня греет?
– И что же? – спросил эльф, я уселась на лошади поудобнее, – сто золотых в моём кошельке.
– Да ладно, – усмехнулся принц, – ты ведь всё равно вернулась за нами.
– Хочу их увидеть, срочно, – сделав вид, что не расслышала, сказала я.
Обыскав мешок, что был завязан на седле, запустила руку, порывшись, достала толстый мешочек. Раскрыв веревки, обнажила содержимое:
– Твою же мать! – завопила я так громко, что в небо взмыли испуганные птицы.
– Что такое? – растеряно спросил Нарониэль.
Я высыпала на руку глиняные блины, наполнившие мой кошелек.
– Какого мрака?! – ругалась я, вытряхивая весь мешочек, – где, гхусейман подери, мое золото?!
– Изивиль обманул тебя? – хохотал старик, наблюдая за мной, – ты не додумалась проверить золото! А всего то надо было разрезать одну монету!
– Что?! – воскликнула я, не веря своим глазам, но на моей ладони были только глиняные кругляши, – да я бы вернулась и порубала старикана на ремешки размером с червяка!
– К тому моменту он бы уже получил за нас настоящее золото и расплатился бы с тобой сполна, – заметил Сабат, я швырнула бесполезную глину в чащу.
– Получишь золото в Теллиросе, ничего, – пытался утешить меня Нарониэль, я отмахнулась, не желая разговаривать, – зато у тебя новый меч!
От обиды хотелось завыть, я спрыгнула, быстро зашагала вперед, но успокаиваться не получалось. Противный Сабат тихо посмеивался за моей спиной. Эх! Счастье было так близко!
ГЛАВА 22. АРАКОС, МАДИС. ЧТО ЗНАЕТ ОСТРОУХИЙ
Мазирис слёг. Ещё вчера великовозрастный детина носился без обуви, а сегодня, едва получив небольшой жар, тут же послал за мной. После того злополучного бала прошло всего три дня, и Его Высочество напрочь забыл об оскорблении, нанесённом мне, впрочем, скорее всего он лишь делал вид, не считая нужным извиняться перед такой мелочью, как я.
Нехотя, я отвлёкся от счетов, отправившись за слугой. Совершенно не хотелось даже видеть негодяя, но знак канцлера был возвращ1н и долг обязывал. В полумраке опущенных штор, в окружении пары десятков лекарей и сотни подушек лежал Его Величество.
– Поднимите меня, – слабым голосом протянул король, и слуги тут же напихали под его спину больше подушек, я едва справился с желанием закатить глаза. – Аракос, ты тут? – спросил Мазирис, прекрасно видя меня перед собой.
– Да, Свет Магикона, я тут, – отставив сарказм, ответил я.
– Ты готов составить моё завещание? – слабым голосом спросил «умирающий».
– Готов, Ваше Высочество, – покорно согласился я, доставая магическое перо.
– По воле моей, пока рассудок не затуманила хворь окончательно… – драматично раскинув руки, вещал король, – ты пишешь? – я согласно кивнул, – назначаю я главным в царстве моем осиротившем, шута Хвинки, – мальчишки-пажи тихо захихикали, – а советником его, наидостойнейшую из всех, а посему самую жирную, свинью в моем царском хлеву, – придворные давились со смеху. – А теперь оставь меня, Аракос, и дай спокойно умереть.
– Вы же просили принести государственно важные бумаги, – напомнил я, указывая на стопку тщательно отобранных и действительно важных документов.
– Всё к Хвинки, дай мне спокойно отойти к богам! – приподнявшись, Его Величество рухнул на подушки с громким стоном, – и возвестите скорее в должности свинью.
Развернувшись на каблуках, покинул спальню больного, такие спектакли уже устраивались по поводу хвори, и только я наивно тащил на них документы, в надежде привлечь внимание государя хотя бы на минутку. Вот это действительно было смешно.
А что было не смешно, так это потасовка на Рыночной площади: как и вещал мой слухач, события Свияра переместились в столицу. Вчера был забит до смерти ещё один сборщик подати, что собирал дань для Гурии. Слухи назойливыми мухами летали по городу, передаваясь из уст в уста, теперь и без помощников я мог догадаться, о чём шепчется народ. Налоги и так высоки, хватит терпеть нахлебников, два процента – это не мало, это ведь наши деньги, а королю плевать, что мы обнищали и скатились… Эти голоса так и стояли у меня в ушах, не давая нормально спать. Простой люд рассуждал сотню раз здраво, но в силу ограниченности – лишь с одной стороны. Если Гурия не получит подать, она начнет голодать, точнее, не начнет, а засунет руку в пустой карман, протрезвеет и взяв мечи, отправится на Юг. И что мы ей предложим? Разжиревших до размеров хавроний стражников? Уменьшившийся вдвое за последнее столетия боевой магический клан? Или пустую казну, в которой не хватит денег на наёмников? А этот пустоголовый болван только и способен на дурачество!
Горестно размышлял я о судьбе Магикона под нашествием северного соседа, вдруг дверь в мой кабинет отварилась, громко стукнув золоченой ручкой о стену. На носилках, оббитых бархатом, в мой кабинет слуги тащили жирную свинью, укутанную в мантию короля, впереди шествие возглавлял Мазирис, постоянно останавливая процессию и разговаривая со свиньей:
– Что вы сказали, господин канцлер? Ах, ну конечно, – хлопнул в ладоши Его Высочество и обратился к слугам, – поставьте канцлера на ноги, он может идти сам и даже хочет побегать!
Приказ тут же исполнили, хавронья хрюкнула, не желая покидать теплую подстилку, Мазирис размахнулся, и звонко шлепнув по ляжкам, отправил животное носиться по кабинету с визгом. Свинья, убегая от короля врезалась в стол, бумаги о податях взмыли вверх. Его Высочество скакал, хватая документы, словно дети снег, комкал и швырял в пажей. Сжав кулаки, я выскочил прочь, не в силах смотреть, как уничтожают мой недельный труд.
Не разбирая дороги, быстро шагал туда, куда несли ноги, неожиданно что-то укололо руку, передо мной упало магическое письмо, коснувшись меня острым краем. Наклонился, чтобы поднять конверт, аккуратным подчерком гоблина было выведено мое имя, сломав сургуч, вскрыл письмо. Сморщеннолицый просил встречи, да не где-нибудь, а прямо в подвале королевской тюрьмы, что ж, после выходок Его Величества и свиньи в канцлерском кабинете, сегодня я уже ничему не удивлялся.
Развернувшись, поторопился на место встречи, даже компания гоблина сегодня была приятнее короля. Под восточным крылом дворца, в самом его основании находилось несколько темниц, всего на пару мест. Это крыло было самым древним и не предполагало больших территорий под содержание заключенных. Не то чтобы прежде люди были праведнее: воров, убийц, прочего отребья всегда хватало. Просто раньше надо было кормить драконов. Теперь же под новую городскую тюрьму было отведено полтора акра земли, а уж какие туда уходили налоги! И ради кого? Ради содержания отребья.
За статуей Аламирила Алого имелся рычаг, замаскированный под царский жезл, статуя, не спуская с меня пустых глазниц отъехала в сторону, открылся тайный проход в темницы. Внешний же вход туда располагался почти за милю от замка, этим местом почти не пользовались, предпочитая новое здание. Пронырливый гоблин же прознал про него почти сразу, как нанялся и использовал как наше тайное место, за это я его и ценил.
Узкий коридор петлял, приходилось сверяться с отметками на стенах, что когда-то оставила стража, старые ходы были глубоки, ветвисты и до конца не пройдены даже мной. Они то расширялись до невероятных размеров, то троились, двоились и расползались в стороны, это, кстати, и было ещё одной причиной отказа от использования этого подземелья, в прошлом тут то и дело терялись даже охранники.
Последний коридор и я вышел к готической арке, прорубленной в стене, за высокой дубовой дверью открывались темницы. Гоблин вздрогнул, едва я вошел:
– Господин, вы, как всегда, непредсказуемы и легки словно тенистый11, – улыбаясь, заискивал сморщеннолицый.
С ним в компании имелись трое: орк, здоровенный небритый бугай людского племени и неизвестный, что был привязан к стулу и закрыт мешком на голове.
– Я привёл своих помощников, проверенные. Этот, – ткнул гоблин в детину, – глух и нем от рождения. А этому язык отрезали ещё в детстве, так что не болтают лишнего, – хохотнул сморщенный.
– Зачем ты позвал меня сюда? – поторопил гоблина я, желая перейти к сути.
– У меня для вас такой замечательный подарок, мой золотой господин, – расплылся в широкой улыбке гоблин и я лишний раз убедился в том, до чего же они уродливы.
Сморщенный откинул с лица пленника мешок, на меня уставился изрядно избитый остроухий с кляпом во рту. Бледнокожий, с белыми волосами до плеч и тонкими чертами лица – словом, ничем не примечательный эльф.
– И с какой это поры остроухие считаются замечательным подарком? – саркастично поинтересовался я.
– Этот ушастый орал вчера на площади, а мы его, гада, изловили, – тыча пальцем в грудь пленника возвестил меня гоблин.
– Эльф зачинщик?! – вот это точно было удивительно, ну и денёк выдался.
В Мадисе остроухих почти не проживало, все что были в основном заезжие или студенты, и те, и другие права голоса никогда в Магиконе не имели и политики не касались. Какого же тогда мрака этот лез в дела столицы?
– Ну-ка, кляп уберите, – скомандовал я, клыкастый тут же исполнил приказ, – ты учишься в Академии? Или живёшь тут? Где твой дом? – остроухий демонстративно отвернулся, не проронив ни слова.
Гоблин сделал знак орку, тот хорошенько врезал в челюсть строптивцу, я опять склонился над ним:
– Я спросил тебя, где ты живёшь, и лучше отвечай, – но эльф молчал.
Гоблин оттеснил меня в сторону, приблизив лицо к лицу эльфа так близко, что казалось, сейчас цапнет его за нос:
– Когда мой господин спрашивает, надо отвечать, – прошипел он и, схватив палец пленника, в одно мгновение с отвратительным хрустом сломал. Парень кричал, лицо его покрылось испариной.
– Я не местный! – выкрикнул он.
– Хорошо, откуда ты и кто тебя сюда прислал? – спросил я, отвернувшись полубоком, смотреть на уродливый вывернутый палец было неприятно.
Но в ответ опять последовала тишина. Гоблин вновь приблизился к пленнику:
– Тебя когда-нибудь бил глухонемой? – спросил он с улыбочкой от которой даже у меня пробежали мурашки. – Нет? Сейчас попробуешь, они никогда не останавливаются, потому что не слышат ни крика, ни хруста костей, – слухач подал знак детине и тут мне пришла пора отвернуться.
Нет, я не слыл неженкой. Да и за тридцать лет при дворе повидал немало мерзости, но остроухий орал так, что у меня сводило желудок:
– Я всё скажу! Всё! – кричал он сквозь треск сломанных костей.
Заметив, что я не могу повернуться – вид крови, да ещё в таком количестве был омерзителен, а уж от переломанных костей мне точно станет дурно. Гоблин снял с себя плащ и укрыл тело пленника, скрыв от моих глаз уродства. Парень обмяк, горделивого взгляда более не наблюдалось, из носа, сдвинутого на бок, текла кровь.
– Повторю вопрос, откуда ты и кто тебя прислал, – спросил я, не желая приближаться к пленному более чем на два шага.
– Я из Теллироса, по заданию короля, – прошептал остроухий, – меня убьют в Сером городе за этот разговор.
– Не переживай, – осклабился гоблин, – тебя убьют раньше, – он выхватил из пол одежды кинжал, но я перехватил его руку в воздухе.
– Зачем тебя послали? Ответь, и я сохраню тебе жизнь, – пообещал я, эльф поднял на меня голубые глаза, всматриваясь, вру я или нет.
Но в моих глазах не было ни единой эмоции, от такого меня давно отучила жизнь при дворце. Остроухий отвернулся, подбирая слова и очевидно, взвешивая «за» и «против».
– Мой король хочет уничтожить Гурию, – прошептал он.
– Как кстати! – всплеснул руками я, такого поворота и желать не приходилось, – перевязать его и кормить, тебе лично поручаю, чтоб он не протянул ноги, – приказал я удивленному гоблину, – сам не шастай по городу, пусть сходят твои остолопы за лекарствами.
Развернувшись, поспешил покинуть подземелья, чтобы как следует всё обдумать, в этом мрачном месте сосредоточить светлый ум не представлялось возможным. И лишь ворвавшись в кабинет вспомнил, что светлого места в этом замке более для меня нет. Бумаги валялись повсюду истоптанными, порванными, независимо от степени своей важности, мебель перевернута, а мое любимое кресло и вовсе разбито, прямо в середине кабинета, навалив вонючую кучу, лежала жирная свинья. Столь же мерзкая тварь лежала сейчас и в ближайших спальнях, хохоча и бранясь на весь коридор.
Подобрав с пола более-менее приличного вида бумагу, быстро набросал письмо. Порвал, набросал ещё одно. Лишь с четвертого раза убедившись, что написано хорошо отыскал в развороченном секретере неприметный коричневый конверт и, запечатав письмо рунами, поспешил вернуться в темницу. Теперь всё стало на место, как стекляшки в калейдоскопе: таинственный господин, что разыскивал яйцо дракона, кто-то, кто похищал азагуров и платил оркам ничем иным, как эльфийскими мечами. И как это я раньше не догадался! Не сходилось пока лишь одно: зачем Серому королю змеиные? Но это было не столь важно и могло подождать часа для своей разгадки, главное, это то, что теперь у меня появился отличный способ снизить налоги в Магиконе, избавившись от дани, к тому же всё пройдёт с меньшими потерями при помощи остроухих из Чернолесья.
Приказав гонца мигом подлечить и накормить, отдал юнцу письмо вместе с контрактным ошейником на случай, если ушастый надумает сглупить.
– Слушай и запоминай, – напутствовал я эльфу, – передавай письмо господину лично в руки, никому, ни одному советнику или какой-нибудь девке короля, только ему. Иначе магический обод сожмется на твоей шее, и поверь, одного раза хватит, – остроухий растерянно кивал. – Этот перстень, – я снял с пальца фамильное кольцо с деревом, – так же для твоего короля, чтобы он мог со мной связаться. Ты все понял? – гонец согласно кивал, всё еще с опаской посматривая в сторону немого.
Повернувшись к гоблину, я выдал сморщеннолицему щедрую горсть монет:
– Купи ему хорошего коня, чтобы в Сером лесу парнишка был за пять дней максимум, – распорядился я, – а вот это, – монеты звякнули в протянутой руке гоблина, – за хорошую службу.
– Благодарю, господин, вы святы! – склонился в полупоклоне слухач, – всё исполню прямо сегодня!
– И убедись, что всё прошло тихо, – распорядился я, развернувшись к двери.
Остальную неделю я провел как на иголках, ожидая тайной встречи. Беспорядки в городах утихли, без подстрекательств народ Магикона пока не настолько осмелел, чтобы противиться сбору дани, но сомнений не было – всё это лишь вопрос времени. Особенно теперь, когда долги казны из-за неуемности Мазириса придётся закрывать повышением цен и налогами.
Когда ночью шестого дня что-то стукнуло в окно, я мгновенно поторопился распахнуть его настежь, вместе с холодным ветром в спальню влетело письмо. И хоть стрелка часов переползла давно за двенадцать ночи, сон сняло как рукой. Устроившись у изголовья, зажёг сияние и принялся торопливо вскрывать конверт. Теллиарон Серый король лично ответил на моё письмо, начертав собственной рукой ответ, он просил встречи, выбрав для этого Чернолесье – уж там точно никто не увидит нас.
На следующий же день под глупым предлогом, который вполне сошёл для скудного ума Его Величества за правду, я вывел из королевской конюшни грифона и отправился в путь. Через три дня меня встретили черные макушки деревьев, что простирались густой стеной сразу за Бездонными болотами везде, где хватало взгляда. Меня уже ждали, ещё издали я заметил серый шатер прямо посреди леса. Приблизившись, разглядел Десяток остроухих на зверье, кого тут только не было: рыси, медведи, олени, лошади. Похоже, в Сером лесу, в отличии от Белого, не особенно переживали на счёт выбора транспорта, что соответствовал бы статусу эльфов. Едва мой грифон приземлился, из толпы отделился широкоплечий черноволосый мужчина со смугловатой кожей, он был облачен столь скромно и обычно, что я сильно удивился, распознав по острым ушам и терновой короне, что мужчина поторопился нацепить прямо при мне, короля, да и вообще – эльфа.
– Приветствую вас, Аракос Синерийский, наместник и правая рука Мазириса Золотого Третьего, – процитировал строки из приветствия с моего письма эльф, как мне показалось, с легкой насмешкой или быть может и вовсе такой заносчивый тон был для него нормальным, Мазирис ведь обращался ко мне и похуже.
– Приветствую, Серый король, вы не представились как-либо официально, потому я позволил назвать вас так, как кличут вас в Магиконе, – не растерялся я, эльф улыбнулся, хитро поблескивая карими глазами.
– Что же привело вас в наши земли? – перешёл к делу король, указывая мне путь к шатру.
– Меня? – разыграл возмущение и удивление одновременно я, – это ведь ваши люди разгуливают по моей столице и баламутят народ, – король хохотнул, ничуть не пытаясь оправдаться.
– Как правая рука государя вы должны понимать, что иногда приходиться идти на самые разные меры в противостоянии с миром, – парировал Теллиарон, – присаживайтесь, мои подданные принесли для вас тихарийское вино, вы ведь в Мадисе вряд ли привыкли к другому? – поинтересовался король, взяв с обычного деревянного подноса кубок.
Кубок, правда, был изящным и серебряным.
– Мне пятьдесят, за эти годы я перепробовал не только разные методы, но и разные вина, – ответил я, рассматривая собеседника.
Прямой нос, тонкие губы, блестящие карие глаза, что смотрели на собеседника прямо и дерзко, в каждом его движении чувствовалась сила и напор. Да, такой король порадовал меня бы больше размазни Мазириса, что даже осанку не мог удержать ровно больше пяти минут.
– Выпейте со мной, я устал с дороги к тому же, разговор имеет свойство идти проще под кубок, – пошутил король и я повиновался, подняв с подноса второй сосуд.
Эльф сделал знак придворному, и я заметил, как на руке его блеснул мой перстень с фамильным деревом. Значит, он столь дорожил им, что надел, чтобы не выпускать из виду, я улыбнулся. Слуга налил золотой напиток, фруктово-медовый аромат заполнил пространство, лакей поспешил удалиться, оставив нас одних.
– Итак, перейдем к делу поближе, – остроухий сразу сменил тон с шутливого на серьёзный, – вы что-то упомянули о совместных интересах в Гурии.
– Да, упоминал. Мне и моему народу надоели подати змеенышей, два процента – это не малые деньги, особенно если считать в год, – начал издалека я, – к тому же, совместными усилиями поставить Гурию на место будет проще, – я перешел плавно в нападение. – Кстати, вы так и не написали, зачем же, собственно, вам понадобились азагуры, вы ведь не платите им дань, да и находятся они достаточно далеко, чтобы не причинять особых неудобств.
– Не юлите, Великий Канцлер, – улыбнулся король, однако во взгляде его не было ни капли веселости, – мои мотивы останутся при мне, это важное условие. Но объединить силы я по-прежнему вам предлагаю искренне.
– Что ж, пусть так и останется, – мне хватало ума и такта отступить вовремя, именно по этой причине я до сих пор носил голову на своих плечах даже при дворе сумасброда.
– Вы писали, что сможете помочь с драконами. У вас есть яйцо? – спросил Серый король.
– Пока нет, – улыбнулся я, теперь собеседник был в моей власти, нервно постукивал пальцами по кубку и несколько раз сменил позу, яйцо он желал неистово. – Но это лишь вопрос нашего с вами доверия и времени, – закончил я, довольствуясь результатом своих слов.
– Доверия? – удивился Теллиарон, – и чем же мне подкрепить свои слова? Вы ведь понимаете, что идти в Гурию без драконов довольно глупое занятие!
– Понимаю, конечно! – всплеснул руками я, – руна Вечного обещания, насколько я помню из Академии, на эльфийских факультетах тоже преподавалась. Думаю, дай мы такой обет друг другу…
– Дадим, – тут же согласился король Серого леса, – вот только сдаётся мне, и сами вы тушуетесь, недоговариваете. Чего-то хотите ещё к нашему соглашению? – сразу перешёл в нападение остроухий, под его взглядом становилось не по себе.
– Да, я рад, что вы настолько проницательны, – нашёлся я, но мой голос всё равно выдавал волнение, – вы сделаете всё, чтобы мой король не вернулся со славной битвы в Гурии.
Теллиарон молча, пожирал меня глазами, прикрыв ладонью рот, задумчиво смотрел на меня, я же старался оставаться под этим взглядом уверенным и твердым. Молчание затягивалось, я уже начинал нервничать по-настоящему.
– Вы предадите своего господина? – уточнил эльф, – он назначил вас Великим Канцлером, своей правой рукой, он вам доверяет, и вы клялись служить ему вечно, – очевидно, он пытался вызвать меня на откровение.
Выдержав взгляд собеседника спокойно, я сделал небольшой глоток вина и улыбнулся:
– Во дворце я уже тридцать лет, этого достаточно долго чтобы понять, что я не служу Мазирису Третьему или пятому, или шестому. Я служу Магикону, и лишь его благополучие должно заботить канцлера. К тому же, вы плохо знаете нашего короля.
– Что ж, за драконье яйцо не грех заплатить дорого, – согласился Теллиарон, – если оно окажется у меня, я дам Вечное обещание. К тому же, чего только не бывает на поле боя.
– Справедливо, – согласился я, – и очень умно.
– За Гурию, – провозгласил Серый король.
– За перемены, – поддержал я.
ГЛАВА 23. ВАГАРДА, АМУГАТ. ГРАНИЦЫ И ПРЕГРАДЫ
Амутгат был мрачноватым местом, как по мне, даже Гурия была краше. На бесконечных равнинах почти ничего не произрастало, трава попадалась жалкими редкими клочками, словно волосы на трольей башке. Серая, неплодородная земля пылила под ногами, ни единой более-менее приличной дороги, в лесах повсюду следы нещадной вырубки. Орки явно не заботились о красоте родных мест или хотя бы об их сохранности. Тонкая тропинка – иначе назвать эту «дорогу» не получалось, вела от самого Магикона. Часто на пути попадался валежник, приходилось обходить упавшие деревья стороной, возле некоторых из них, лежащих особо долго, даже протоптали тропинки – убирать препятствия с пути явно никто не собирался. Кое-где леса попадались густые, могучие деревья, до которых пока не добрался орочий топор, выпускали на тропу толстые корни, мешая идти. Именно поэтому местные жители передвигались не на тонконогих лошадях, а на рысях, что умели ходить по любому бездорожью. Скакать по такой дороге было нельзя, лошадям приходилось идти медленно, выбирая куда ступить и не сломать ноги. Я рассчитывала на какие-нибудь два-три дня пути, но по такой дороге, мы шли уже четыре дня и только сегодня обогнули Гхвортус, а от него еще хорошие два дня пути до болот. Хорошо, что по этому пути почти никто не ездил, мы только два раза встречали орков, вовремя успевая спрятаться за деревьями.
Я шла, размышляя, как поступать с орками, что могли нам встретиться неожиданно: сразу рубить или ждать, пока они захотят мою «тушку» запихать в телегу? Сегодня ночью, даже когда вахту нёс Сабат, спать я не могла. Проклятое воображение все подкидывало варианты для чего азагуры могли понадобиться клыкастым. Старому земляному магу тоже не нравилось происходящее здесь, он все бормотал про какую-то ауру и ругал клыкастых. Единственным, кому всё нипочем, был Нарониэль. Беззаботный юноша рассматривал окрестности, задавал глупые вопросы. Хотя, такое любопытство можно было списать на наличие тёплого плаща на плечах, как самого ценного члена группы, принца мы одели, у нас со стариком такой роскоши не было, и мы изрядно мёрзли. Остроухие не додумались снять одежду с тех гвардейцев, что напали на нас вместе с Мараном. Маг сначала врастил бедолаг в землю, наглухо закрыв толстенными стеблями, а только потом вспомнил, что у нас нет даже одежды. Хорошо ещё, что Нарониэль додумался не выбросить меч Марана, что торчал в моей груди и сохранил его для меня. Жаль только, мечами не согреться.
Наконец, лес стал пореже, деревья отступили от дороги, забрав свои змеиные корни, мы смогли залезть в седло. Лес закончился, тропа повела нас по равнине, пыльной и пустой, только изредка покрытой небольшими холмами. Ехали молча, даже ругаться с Сабатом желания не появлялось, я только думала, как бы поскорее получить награду и съесть огромную тарелку хот бы какой похлебки. На живность орочьи леса тоже были скудны, для нас за эти дни и лягушка, и змея стали роскошью. Хорошо ещё, что маг знал растения, то и дело подбирал какой-нибудь корешок с совсем неожиданным вкусом, но, по крайней мере, так мы могли ещё переставлять ноги.
– Недоброе место, – решил завязать разговор старик.
– Орки жрут даже своих соплеменников, а врагов и подавно, – выдала я, Нарониэль поморщился, – они говорят, что так силу себе забирают.
– Дело не только в диких нравах, – возразил маг, – возле Гхвортуса мне было тяжело, аура у места испорчена. А они дальше рубят лес, который мог бы её очистить.