Сквöзь этö окнö я не вижу зäкäт

– Тогда передай своему Аско, чтобы он вернул мне мой телефон.

– Так, сейчас я просто позвоню. Уверена, он где-то дома.

Карин набрала мой телефон. Пошли гудки. Но ни звука. Я стала бродить по дому надеясь услышать его, но безуспешно.

– Если бы его взял кто-то из наших, то он бы уже ответил… – предположила Карин, – Давай лучше походим там, где мы были вчера. Может, ты выронила его во время прогулки?

Внезапно кто-то позвонил на телефон Карин.

– Алё? О, Аско, привет! – крикнула она прямо в трубку, – Прости… – прошептала она мне и пошла к себе в комнату, – Ой, да отлично вообще, а ты как?..

Пройтись по вчерашним местам – хорошая идея, почему нет. Надеюсь, я найду свой телефон где-то в лесу, а не в том самом жутком доме.

Сначала я осмотрела сауну. Там телефона не было. Затем я прошлась по лесу, едва вспоминая вчерашнюю дорогу. Но и здесь его нет. Неужели я выронила его, когда упала на втором этаже заброшенного дома?.. Видимо, так оно и есть. Перед тем, как направиться к нему, я ещё несколько раз побродила вдоль протоптанной нами вчера дороге, лелея надежду, что мой телефон где-то там, за тем кустом… И всё же нет. Видимо, придётся-таки идти туда.

Как и всегда, дом устрашал меня своим внешним видом. Ночью он выглядел куда ужаснее, но и сейчас не вызывал особого доверия. Я поднялась по ступенькам на террасу, вошла в дверной проём. Пустые комнаты первого этажа выглядели поистине жутко, но при дневном свете это был самый обычный дом. Занавески развевались на ветру, и от этого брошенный дом навевал какой-то уют. И если бы не вонь, то это место казалось даже приятным. Я прошлась по комнатам. И вот он, мой телефон. К счастью, даже не разбился. Пора убираться из этого жуткого места…

Я услышала скрип на втором этаже. За ним послышались шаги. Я уже готова была выбежать из комнаты, как прямо перед моим лицом с оглушительным скрипом захлопнулась дверь. От неожиданности я завопила. Я начала дёргать за ручку, но та никак не поддавалась, что-то или кто-то крепко удерживал её с другой стороны.

– Луми… – прозвучал тихий мужской голос, но на сей раз он не был ледяным. Он был тёплым и ласковым.

Я обернулась и увидела это.

Глава 3

Я не могла поверить своим глазам.

Прямо передо мной пепел начал кружиться, образуя собой человеческую фигуру. Это был молодой человек, чьё лицо я не могла разглядеть, так как оно пряталось за маскарадной маской. Он протянул мне руку, я вновь запищала, трясся дверную ручку.

Приведение приближалось, у меня началась паника. Тут же я заметила окно. А что, если выбить его?.. Но чем?

Я посмотрела на свой телефон, и уже готова была бросить его в оконное стекло, чтобы то разбилось… Как вдруг призрак, словно по дуновению ветра, окружил меня.

Я встала в ступоре.

Мурашки пробежались по моему телу.

Что-то начало давить мне горло.

Я тяжело и прерывисто дышала.

По моей щеке потекла слеза.

– Что ты такое?.. – едва произнесла я, – Что ты хочешь от меня?

Но призрак молчал. Он медленно приближался, пристально разглядывая каждую часть моего тела. Я попыталась дотронуться до него, но он прошёл сквозь мою руку.

Внезапно страх исчез, и на его место пришёл голодный интерес. Что-то в глубине души подсказало, что призрак не желает мне зла. Но тогда чего он хочет?

– Кто… Кто ты такой? – прошептала я.

Призрак остановился где-то сбоку от меня. Сначала он немного помолчал, а затем его тёплый голос раздался эхом.

– Я – часть огромной души великого человека по имени Мори Мустакоски.

– Часть?

– Никчёмная часть. И если быть точнее, остаток. А Вы, должно быть, Луми. Луми Снёман?

– Именно, это я… Но… Откуда ты знаешь моё имя?

– Таким как я ведомо неведомое.

Я продолжала стоять на месте как вкопанная, а призрак приютился в углу комнаты, низко склонив голову. После нескольких секунд молчания, он посмотрел в окно. Он вглядывался туда, словно хотел что-то разыскать где-то там.

– Так это… Твой дом? – всё пыталась я поддержать жуткий разговор.

– Нет, мой дом там, – пальцем руки он указал на окно, – А это… Это моя тюрьма.

– Скажи… – я перебила его, – А как это? Ты же… Ты же призрак, верно? То есть, мертвец. Скажи, как это – умирать?

Призрак вновь замолчал. Он встал и подошёл к окну.

– Больно, – наконец ответил он, – Больно понимать, что в жизни ещё так много не изведано, а твоё время уже прошло. Знаешь, ведь я тут уже очень давно, куда дольше, чем мне кажется. Я столько раз думал о своей жизни и пришёл только к одному выводу…

– Какому же? – я была готова, что призрак начнёт читать мне нотации о том, как надо ценить жизнь и каждый её миг.

– Что за всю свою жизнь я познал только одну истину: каждый закат неповторим.

Я не знала, что ему ответить. Наконец моё тело вырвалось от заклятия оцепенения, и я смогла подойти к призраку поближе. Я, всё ещё не доверяя увиденному, протянула руку к силуэту, но та вновь прошла сквозь него. Я принимала происходящее за злую шутку, поэтому начала смеяться.

– И что ты ещё знаешь? – начала докапываться я до собственной галлюцинации, – Ты же сказал, что тебе «ведомо неведомое». Что ты можешь сказать, например, обо мне?

Призрак повернулся в мою сторону. Он улыбался, и от этой улыбки по моему телу пробежался холодок.

– Очень многое. Даже самое сокровенное. Даже то, что Вы сама не знаете о самой себе. Или, если быть точнее, не помните.

От его слов мне стало не по себе, так как я знала, о чём именно он говорит. Перед моими глазами появилась та страшная картина из детства: я лежу в лесу, вокруг меня опавшие листья… Идёт дождь…

– Луми! – кричал мой отец вдалеке, но у меня не было сил ответить ему…

Я прогнала это страшное воспоминание. Нет, не может быть, чтобы призрак знал об этом. Никто об этом не знает.

– Кого я обманываю, леди… Извините меня, – призрак вновь посмотрел в окно, – Я заперт в этом доме, чего я могу знать?

Я выдохнула. А затем с жалостью посмотрела на нового… знакомца?

– Знаешь, – грустно продолжил он, – Сквозь это окно я не вижу закат, как и через любое другое в этой тюрьме. Каждый вечер я лелею надежду увидеть его, хотя бы за густыми ветвями этих проклятых деревьев.

Иногда на рассвете солнце такое маленькое, словно крохотная точка пытается пробиться сквозь другие звёзды… словно кончик иглы… И вот ты пытаешься дотянуться до солнца рукой и понимаешь, что ещё никогда не был так далеко от этого света.

– А сколько тебе… лет? В смысле, сколько было, когда ты умер?

– Двадцать один год.

– А как… Как давно ты умер?

– Не знаю. Я уже давно перестал считать дни. Может, год назад, может, сто… Время – странная штука. Иногда мне кажется, что я здесь с самого начала, и всё всегда было именно таким.

– Но… Что ты здесь делаешь? Тебя здесь что-то держит? Почему ты всё ещё в мире… живых?

– Да, Вы правы, меня здесь кое-что держит.

– И что именно?

Мори молчал. Он видимо думал, стоит ли мне говорить это.

– Сказать кое-что кое-кому. Только тогда я смогу исчезнуть.

– И кому же? Ты можешь сказать мне, я передам это нужному человеку.

– Нет. Мне нужно сказать это лично.

– Тогда… Давай я позову его сюда.

– Не стоит… Но спасибо за предложение, Луми.

– Но… Почему же? Я… Ты можешь доверять мне! Я помогу!

– Поймите, Луми. Наша жизнь полна загадок, ответы на которые мы получаем очень редко. Этот человек должен сам прийти ко мне, и когда я пойму, что настало время, я скажу ему об этом. Но спасибо ещё раз за то, что Вы так хотите помочь мне.

– Ты можешь называть меня на «ты».

– Я знаю, но не желаю этого, – Мори засмеялся, в очередной раз низко склонив голову.

– То есть, это правда? Всё, что происходит здесь… Это вообще реально?

– Да… К счастью или к сожалению, но это правда. И я рад, что впервые за несколько десяток лет смог поговорить с кем-то. Прошу, не уходите. Мне так одиноко наедине с самим собой, что уже потихоньку начинаю сходить с ума.

– И не говори… – я наотрез отказывалась верить в происходящее, – Я-то точно схожу с ума…

– Это вовсе не так. Иногда нам так кажется, потому что весь остальной мир безумен.

Мне ещё столько хотелось спросить у него. Как именно он умер? Почему? Как он жил? Где он жил?

– Хватит обо мне, – весело сказал он, – Если моя компания Вам не надоела, то я буду рад послушать немного о Вас.

– Мори… Прошу тебя, называй меня на «ты».

– Тогда, может лучше Вам называть меня на «Вы»?

– Что ты хочешь знать обо мне?

– Всё, что Вы можете мне рассказать. Сколько Вам лет, какой был самый запоминающийся закат? О, ещё мне было бы интересно послушать что же сейчас происходит в мире за моим окном?

– Ну, мне двадцать лет…

Мори резко вскочил, явно о чём-то подумав. Меня это сильно смутило, поэтому я отошла назад. Но он так же резко вернулся на место, а его лицо было украшено доброй улыбкой.

– Что-то… Что-то случилось? – насторожилась я.

– Нет, всё… Всё хорошо, Вы продолжайте, пожалуйста… Мне так интересно послушать что-то ещё кроме собственных мыслей.

– А ты разве не общаешься с другими… Привидениями?

– Только если бы мы погибли вместе, но я умер совершенно один. Рядом со мной никого не было…

– Но я видела девочку! – вдруг вспомнила я, – Там, на втором этаже.

Мори хитро заулыбался.

– Я уж решила, что мне это просто привиделось.

– Да, Вам просто привиделось.

– А как ты умер?

– Как я умер?.. Хороший вопрос, – Мори засмеялся, – Но я Вам на него не отвечу, иначе Вас всю ночь будут мучать кошмары.

– Уж поверь, Мори, они меня точно будут мучать и без этого.

– Простите, Луми, но я не хотел бы говорить об этом. Ещё не время. И всё-таки, что сейчас в мире происходит?

Я начала ходить по комнате и тяжело вздыхать.

– Ничего такого. Я давно потеряла интерес к внешнему миру. Где-то там война, кажется… Но я честно не помню в каких странах.

– И как Вам кажется, почему всё так?

– Почему война?

– Нет. Почему внешний мир Вам безразличен? Вы же его часть, Вы же… способны столько всего изменить, пока молоды и живы! Стоит Вам только захотеть, то Вы и горы свернёте. У Вас что-то произошло?

– Можно и так сказать… Но, прости, Мори. Есть вещи, которыми не хочется делиться.

– Я заберу ваши тайны с собой в гроб, – Мори начал хохотать, и от этого я сама невольно начала смеяться.

– И может всё-таки на «ты»? – вновь предложила я.

– Ну, если леди того просит… – широкая улыбка Мори поразила меня. Я взглянула в его глаза… Этот взгляд показался мне до боли знакомым, эта улыбка уже когда-то грела моё сердце, но когда? Неужели мы с Мори когда-то были знакомы?

– Мори, а почему ты в маске?

Мори дотронулся пальцами до своего лица.

– В маске? – переспросил тот, – Это странно, ведь я не был ни в какой маске, когда умер.

От неожиданного ответа я слегка засмущалась. Вновь протерев глаза, и убедившись, что на призраке действительно есть маскарадная маска, я неуверенно заулыбалась.

– Тем не менее, она на тебе есть.

Телефон в моей руке загудел, и от неожиданности я его едва ли не уронила. Мне звонила Карин.

– Прости, мне… – я ответила на звонок, – Да, Карин. Да, нашла. В том доме, помнишь, где мы вчера были? Да-да, я ещё упала… Думаю… А что?.. Ну, ну ладно, сейчас приду… Всё, давай, пока, – я снова обратилась к призраку, – Прости, но мне… Мне пора идти…

– Я понимаю… Но, что это за штука? – он указал мне на мою раскладушку, – Это… Телефон?

– Да, мобильник, – удивилась я, – В твоё время их не было?

– Были, конечно же. Я просто слегка удивился, что спустя столько времени телефоны остались теми же.

– Я просто, своего рода, старой школы, – я смущённо почесала затылок, – Сейчас телефоны навороченные. На них уже нет кнопок, всё сенсорное. Только экран, на который тыкаешь, открываются приложения и всё такое.

Мори широко открыл рот.

– И почему Вы пользуетесь таким динозавром, – удивился тот.

– Честно, сама не знаю. Я как-то привыкла, да мне и не особо нужно всё это. Звонить, писать смс да и всё. Тем более, я смотрю на свою подругу, которая жить не может без своего телефона, и мне даже страшно становится. Я ведь знаю себя. Если в моих руках будет что-то подобное, то и я забуду про окружающий меня мир. А он, наверное, куда интереснее.

– Мне бы уж точно телефон не помешал. А то Вы не представляете какого это, столько лет провести взаперти без возможности сделать хоть что-то! Были бы в этом доме жильцы, я бы развлекался, постоянно открывая двери или перемещая детские игрушки. Но Вы и Ваша компания – единственные, кто хоть попытался проникнуть сюда.

– Почему ты нас тогда не напугал?

– Да я сам испугался! Не подумайте, я всё ещё человек! А вы все были такие буйные, – Мори засмеялся, но я решила промолчать.

Я направилась к выходу, дернула за ручку двери, и та спокойно открылась.

– Постойте, – окликнул меня Мори, – Пообещайте, что зайдёте ко мне завтра, или хотя бы через день… Я буду Вас ждать.

– Но я… – я не хотела возвращаться к призраку, с другой стороны, мне было его так жаль. К тому же, он наверняка столько сможет рассказать мне о жизни и о смерти, о мире и войне, ведь кто знает, что скрывается за историей каждого из нас? – Ладно, я приду, обещаю.

– Тогда до завтра?

– Да, до завтра… – я быстро вышла из заброшенного здания и побежала к себе домой. Честно, я была рада, что наконец смогла сбежать из этого кошмарного места, но, с другой стороны, какая-то неведомая сила всё ещё тянула меня туда.

Я остановилась. Окинув взглядом старый дом и увидела, насколько же он красив. Он был украшен прогнившей деревянной вырезкой, гранитными статуями, обросшими мхом. Это здание явно принадлежало богатому человеку. Вполне возможно дом был заброшен ещё до переезда хозяина. Может, это должна была быть его летняя дача? Или загородный домишко, что он хотел подарить кому-то из своих детей? Это всё мне пока неизвестно, но я, благо, знаю у кого узнать…

Сильный осенний ветер сопровождал меня по дороге домой. Я постоянно оглядывалась по сторонам, ибо мне казалось, что кто-то следит за мной. В какой-то момент мне привиделась маленькая девочка в голубом платье, которую я увидела, когда впервые пришла в дом Мори. Но её силуэт бесследно исчез.

«Великий человек по имени Мори Мустакоски». Кто он вообще такой? И его взгляд… Почему он кажется мне таким знакомым? Может и правда он знает меня? Видел, когда я была ещё маленькой?

Весь вечер я забивала себе голову этими размышлениями. В итоге я сдалась и решила найти в интернете всё, что смогу. Как бы то ни было, но меня с этим человеком что-то связывает. И я должна знать, что именно.

Глава 4

Всю ночь я провела за компьютером, пытаясь добыть любую информацию о моём новом знакомом. Но всё, что мне удалось добыть, так это трагичную новость о пожаре в особняке семейства Мустакоски тринадцатилетней давности, в котором погибла почти вся семья, лишь некоторые пропали без вести. Но про самого Мори не было известно ничего. Тем не менее, эти события заставили мне вспомнить те вещи, которые, казалось, уже никогда не всплывут в моей памяти. Неужели оно связано?..

Утром я проснулась от звонка моего однокурсника, Кости. Тот предложил мне пойти в кафе «Sininen juna», и я уже готова была согласиться, как вспомнила о своём обещании навестить нового знакомого. С приведением мне явно будет интереснее. Тем более, мне совсем не хотелось идти на встречу с этим глупцом.

Засыпая прошлой ночью, я вспоминала, как охотно искала призраков в своём доме. Мне всегда было так интересно поговорить с ними. Неужели эта детская забава стала реальностью?

– Ты сегодня сама не своя… – отметила Карин за завтраком, – Что, плохой сон?

Сегодня ночью, как и всегда, мне снился один и тот же сон. Кошмар. И как бы было хорошо, если бы это был просто кошмар. Но нет. Это воспоминание. Я лежу в лесу средь опавших листьев. Отец зовёт меня где-то вдали…

– Да, в роде того… – честно ответила я.

– И что тебе снилось?

Я положила ложку на стол.

– Прости, я не хочу говорить об этом.

Но мою голову мучали вовсе не мрачные сны, а мысли о Мори. Всё-таки что-то меня в нём пугало. И дело даже не в том, что он привидение умершего несколько лет назад парня. Он говорит со мной так, словно пытается быть персонажем какой-то романтической книги, и у него это даже получается. Мори знает, что такое телефон, так что он умер совсем недавно. Но неужели ещё пару десятков лет назад говорили так, будто сейчас девятнадцатый век? Нет, конечно… Но тогда он играет какую-то роль? И зачем ему это?

Я отнесла грязную посуду в раковину, накинула пальто и начала обуваться.

– Постой!.. – окликнула меня Карин, но я не обратила внимание на её слова, и просто закрыла за собой входную дверь. Подруга отворила её, вновь окликнула меня. Тут зазвонил её телефон, и она радостно ответила на звонок.

На улице шёл сильный дождь, и когда я добежала до заброшенного дома, то успела промокнуть до ниточки. Я тряслась от холода, у меня даже начался насморк.

– Мори… – прошептала я, осматривая комнату за комнатой.

В доме по-прежнему пахло мертвечиной, но запах не был такой же сильный, как когда мы впервые пришли сюда.

– Мори! – повторила я, – Я пришла! Это я, Луми.

Я услышала, как кто-то напевает:

Kun minä kotoani läksin, niin pilvet ne varjoili,

Kun minä kotoani läksin, niin pilvet ne varjoili,

Ja kaikista katkerimman kohtalon mulle maailma tarjosi,

Ja kaikista katkerimman kohtalon mulle maailma tarjosi…⁴

Мори вновь сидел у окна. Он даже не заметил моего присутствия. Я подошла к нему ближе, затем ещё ближе, а потом уселась рядом с ним, но он всё продолжал петь:

Eikä mun ikäväni haihdu täällä outojen seurassa,

Eikä mun ikäväni haihdu täällä outojen seurassa,

Ennen kuin kukkii se orjan ruusu minun hautani reunalla,

Ennen kuin kukkii se orjan ruusu minun hautani reunalla.⁵

Когда песня закончилась, Мори с доброй улыбкой посмотрел на меня.

– Добрый день, Луми. Спасибо, что пришли сюда вновь. В такие дождливые дни мне как никогда одиноко.

– Привет…

Мори вновь уставился в окно.

– Мори, мне нужно кое-что узнать у тебя, – начала я.

– Всё, что угодно. Я буду рад с Вами поделиться.

– Всю ночь я искала информацию о тебе в интернете, и… Наткнулась на одну интересную статью о твоей семье. Просто… Ты не знаешь, кто поджог ваш особняк?

– Наш особняк подожгли? – ещё больше удивился Мори.

– Да, там погибла твоя семья.

– Моя семья… погибла? – призрак низко склонил голову, – Ну что ж, тогда наша следующая встреча будет уже на том свете.

– Ты разве не знал? Прости… Но погибли не все, некоторые пропали без вести. Я думала, ты из их числа…

Но Мори решил ничего не отвечать.

– Мне очень жаль, – прошептала я.

– Да ладно, – призрак улыбнулся, – Нас всех это ждёт. К тому же я не был близок со своей семьёй. У нас были довольно натянутые отношения.

– Как и у меня с моими родителями.

– Расскажите о них, пожалуйста.

– Ну… Мой отец родом из русской семьи, а мать – финноязычная шведка. Я родилась в богатой семье. Отец заправляет какими-то кампаниями в России, а мама в своё время была известным адвокатом, хотя сейчас она не работает. В детстве у меня было всё, кроме свободы выбора. Родители наряжали меня как хотели, учили чему хотели, словно я не я, а они. Они решали с кем мне дружить, с кем мне общаться, чем интересоваться… И да, сейчас мне двадцать лет, я могла бы дать им отпор, но… К сожалению, я не могу. Мне просто не хватает духу высказать им всё, что я о них думаю.

– У меня так же, – вступил Мори после довольно продолжительной паузы, – Хотя я, напротив, только и делал, что шёл против правил.

– Я уверена, что твоя жизнь куда более интересней моей.

– Я считаю, что каждая жизнь интересна. А моя наполнена лишь страданиями. Я только и делал, что всё терял. Что семью, что любовь, что жизнь.

– Мори, у меня к тебе ещё один вопрос… – Мори слегка засуетился, – Скажи пожалуйста, зачем ты это делаешь?

– Что делаю?

– Зачем ты говоришь так, словно пишешь дешёвый роман? Или ты и при жизни так разговаривал?

Мори непонимающе взглянул на меня.

– В смысле… Извините, я не очень понимаю. Вы про мою манеру обращаться на «Вы»? В детстве меня так воспитывали, я иначе и не могу. Но по поводу того, как я пытаюсь говорить, – Мори кашлянул, – Вас это смущает?

– Слегка, – призналась я.

– Не поймите меня неправильно. Наоборот, странно, что я вообще не заикаюсь при каждом слове. Знаете, а ведь раньше, когда мне доводилось общаться с другими людьми, я и слова из себя выдавить не мог, совершенно не был готов к социальной жизни. А что ещё можно было ожидать от парня, всю жизнь росшего одному?.. Да, возможно, я и говорю так, якобы пишу дешёвый роман, но и моя жизнь похожа на дешёвый роман. Уж поверьте, моя жизнь настолько тривиальна, что и поверить в неё просто невозможно.

Я окинула взглядом своего друга. Он был так мил и загадочен. Я и начала вслушиваться в частые капли дождя, целующие грязное окно старого дома. Мори смотрел на меня улыбаясь. Я всё ждала, пока он вымолвит хоть единое слово, но он всё молчал и пристально наблюдал за мной. Он, видимо, считал, сколько раз я моргну, сколько раз уберу волосы с лица…

– Тогда, может, расскажешь ещё что-нибудь о своей тривиальной жизни? Или всё так и будешь смотреть на меня?

– Как я Вам завидую, – ответил тот, – Моя жизнь в прошлом, а Ваша в настоящем. У тебя есть шанс всё изменить, а у меня его нет.

– И какую вещь ты хотел бы изменить?

– То, что меня и погубило. Но я думаю, я сам виноват во всём.

– Расскажешь об этом?

– Нет, – Мори засмеялся и суетливо начал бродить по комнате, – Не могу. Пока не могу.

– Мне было бы интересно послушать твою историю, – призналась я.

– Что-ж, спасибо Вам большое за интерес. Я Вас, возможно, так настроил, что теперь боюсь разочаровать. Тогда приступим. Я, подобно вам, родился в богатой финской семье. Моя мать умерла при родах, когда на свет появился мой младший брат. Меня с братьями воспитывала няня, а после в нашем доме появилась мачеха. Такая, прямо как из детских сказок. Вычурная, гнусная, вышедшая замуж за отца только ради денег, и все кроме него понимали это, но он был словно околдован ядом этой ведьмы, поэтому дальше своего носа не видел ничего. Сам отец ещё в молодости основал самое крупное лесотехническое предприятие. Его же отец, мой дедушка, разбогател во время сухого закона: он нелегально ввозил эстонский алкоголь в Финляндию.

Кстати говоря, у меня было два брата. Старшего звали Ристо, он был на пять лет старше меня. Пример для подражания. В двенадцать лет он мог свободно говорить на шведском, английском, французском, немецком языках, начинал учить русский. А в шестнадцать на деньги отца основал льняную компанию. Младшего же звали Сойни. Он был нашим вундеркиндом. Он интересовался робототехникой, и в пять лет читал учебник по физике. А я? А что я… Я был самым настоящим разочарованием семьи. Отец хотел отдать меня на футбол, мачеха же мечтала, чтобы я покорил Уолл стрит и марал журнальные статьи на финглише. Уже и не помню, чего хотел сам. Вспоминаю, как, бывало, представлял себя бродячим музыкантом. Единственное, что у меня действительно получалось, так это играть на скрипке. Я рос на книгах о хиппи и мечтал покорять мир на своём доме на колёсах, играть на гитаре у костра, исследовать амазонку…

– И твоя мечта сбылась?

– Не знаю, – Мори отрицательно покачал головой, – Хотя, наверное, всё же да. Но перед этим я хотел бы ещё кое-что рассказать Вам, а историю про мои путешествия оставим на потом, а то боюсь утомить Вас, – Мори дошёл до окна и прислонил ладонь к стеклу, – Такая погода напоминает мне моё детство. Сам я из Лапландии, родился в маленькой деревушке совсем недалеко от Рованиеми. Там и был тот самый особняк, о котором Вы говорили, тот, что подожгли. В детстве я мечтал погулять под дождём, но моя матушка, а затем и нянька с мачехой запрещали мне. Они боялись, что я заболею, а я и так болел постоянно. В отличие от других детей, я не был активным. Я несколько раз болел отитом, бронхитом и ларингитом. К тому же меня постоянно тошнило, мутило и кружилась голова, а перед глазами меня мучали тёмные пятна. От рождения я анемичен, из-за чего постоянно чувствовал себя отвратительно. Бывало такое, что я мог не есть несколько недель… И никто не мог помочь мне. Врачи сменялись из года в год, каждый обещал вылечить меня, но никому это так и не удалось. Однажды я сидел в своей комнате и смотрел на мир. Он был так близко, и в то же время так далеко от меня. Я наблюдал, как мои братья валялись в грязи, плескались в луже и пускали ручейки, а после длительной прогулки их ждали Карельские булочки и мунки с клубникой. У нас была сторожевая собака, которая всегда игралась с моими братьями. Она лаяла каждую ночь, пугая белок, это единственное, что я о ней помню. Мне даже кажется, что я никогда не гладил её. Наверное, для этой собаки я оказался бы чужаком. Осенью братья вместе с отцом и этой собакой ходили по грибы… Ну а я? А мне наняли гувернанток, которые учили меня шведскому, английскому, французскому, литературе, скрипке, политике и экономике. Но ничего из этого мне не было интересно. Я плохо учился, пропускал занятия в подвале, за что часто получал от отца. Родители потеряли надежду в меня, и всё внимание уделяли только братьям. Мачеха и не стеснялась называть меня обузой. Мне ни раз доставалось от неё. Она не любила своих пасынков, хотя при супруге на показ задабривала нас. Меня же она ненавидела больше всех.

Дело в том, что едва она попала в нашу семью, она всеми силами пыталась пихнуть нас в интернат. Для Сойни и Ристо это было чем-то особенным, и они были не против. Помню, как ещё за два месяца до отъезда в своей первый год учёбы в настоящей школе они уже собрали свои чемоданы. Правда меня такая участь не постигла. Врачи настояли на том, чтобы я оставался дома, и мачехе это явно не пришлось по душе.

Но я не жалею себя. Просто жил своей жизнью. Я знал, что рано или поздно мне удастся выбраться из своей тюрьмы, и мысль об этом позволяла мне с улыбкой засыпать по ночам.

Дома у меня было два друга. Сначала я подружился с поваром по имени Жан. Он был из Франции и едва говорил по-фински. Тогда я прогуливал занятия по экономике в подсобке, и тот меня нашёл. Он спросил: «Что ты здесь делаешь?» – Мори попытался изобразить французский акцент, – Я не знал, как ответить ему, но лишь потому, что не владел французский достаточно хорошо, чтобы объясниться. «Je me cache⁶» – ответил я, и нырнул глубже в подсобку. Жан подошёл ко мне и сказал что-то в роде: «Занятия пропускать – плохое дело. Почему ты пропускаешь занятия?», – Мори вновь попытался изобразить французский акцент, чем очень развеселил меня, – Тогда я не сдержался и зарыдал. Я ждал, что меня накажут, отправят на занятия, донесут всё родителям, и меня вновь обзовут обузой и разочарованием семьи. Но, на моё удивление, Жан налил мне чаю и поделился со мной шоколадными пирожными. Первые дни наше общение не складывалось, потому что мы едва понимали друг друга. Тем не менее, с тех пор я начал усердно изучать французский язык. Жан часто готовил мне различные сладости, а по ночам приносил горячий шоколад. И хотя он был для меня лучиком надежды в моём королевстве тьмы, моим настоящим спасителем был другой человек.

Рейно Лахти был сыном давней подруги моей матери, Кирсти, что приходилась мне крёстной. После смерти матери они редко бывали у нас дома. Но однажды крёстная потеряла работу, и умоляла отца оставить её и сына у нас в качестве секретаря. Тот согласился, и с тех пор они жили у нас. Я сразу же подружился с Рейно, хотя мы и были совершенно разными. Я предпочитал молчать и всегда летал где-то в облаках, а Рейно напротив, он болтал без умолку и очень любил дразнить прислуг. То он нарочно принесёт в дом грязь и испачкает всю кухню, то подложит крысу ночью на кровать гувернантке. А когда его наказывали, он долго смеялся, восхваляя свои поступки. Почему он общался именно со мной, а не с моими братьями, до сих пор остаётся для меня загадкой. Сначала я думал, что он нашёл себе козла отпущения, и я так думал до тех пор, пока Рейно не стал заступаться за меня. Однажды Ристо решил украсть украшения мисс Лахти, обвинив во всём меня. У него это получилось, поэтому однажды вечером разъярённая Кирсти вместе с моим отцом вбежали в мою комнату и начали угрожать ремнём. Рейно и ещё совсем маленький Сойни держались где-то в стороне и смеялись. Я не понимал, что происходит, и от шока не мог ничего сказать. Когда отец начал замахиваться на меня, вбежал Рейно и принял удар на себя. В конце концов, вора так и не нашли, лишь спустя годы как-то за столом Ристо по пьяни сознался мне.

Мори рассказывал о своём детстве с приунылой улыбкой на лице, но она внезапно куда-то исчезла. Он посмотрел в окно, словно пытаясь там что-то найти.

– Однажды Рейно исчез, – наконец продолжил он, – Всей семьёй мы пытались найти его. Полицейские прочёсывали леса, дайверы исследовали болота и озёра, его так и не нашли. Это было самое страшное время в моей жизни. Братья врали, что он просто умер. Они любили в малейших деталях рассказывать мне, как тлеет его тело в болотах Финляндии, как черви ползают по его скелету. Я, само собой, не верил им, но где был Рейно?

Спустя несколько месяцев я и сам поверил, что смерть забрала его с собой. Но тогда я начал бояться, что и она за мной придёт. Я, бывало, не спал ночами. Прислушиваясь к едва слышимым шорохам, доносившимся из коридора, я прятался под одеяло и молил всевозможных богов, чтобы они защитили меня. Тогда, я, кстати, очень заинтересовался религией, но она мне не помогала справиться со страхом перед неизбежным.

И вот спустя полтора года он вернулся, так ничего и не сказав.

– И как же он вернулся?

– Честно… – Мори взглянул на свои ладони, – Я не помню. Он просто пришёл. Я был рад увидеть старого, и, наверное, единственного друга, к тому же он пришёл именно тогда, когда я как никогда был одинок. Но в нём что-то изменилось, и сначала я не понимал, что именно.

Рейно подрастал, и детские шалости переходили в проступки, а затем и лёгкие преступления, но мать его всячески прикрывала. Ему всё сходило с рук, и он хотел всё большего и большего. Я со страхом наблюдал за его изменениями и всячески пытался исправить его, читал нотации и препятствовал его проступкам. Бывало, я сам попадал под горячую руку. И хотя мне было страшно, и, хотя я не одобрял его действия, я всегда был рядом, следил, чтобы с ним всё было хорошо. Я не хотел терять его, из-за чего нам попадалось обоим.

Вот таким было моё детство, пока я полностью не изменил свою жизнь. Но этот разговор, наверное, на следующий раз. Теперь, расскажите и Вы мне про Ваше детство.

– Моё детство?.. – переспросила я, – Скажу тебе честно, я совсем не помню своего детства. У меня даже альбома с детскими фотографиями нет. Хотя нет, есть одна вещь. Раз в год мои родители устраивают маскарад. Они приглашают знать со всех уголков земли. Мы наряжаемся в платья стиля эпохи романтизма, надеваем маски, такие же, как и у тебя, и слушаем классическую музыку до поздней ночи. Как и знать, прислуга так же наряжается и принимает участие в общем веселье. Обычно мы проводим маскарад шестнадцатого октября в нашем особняке рядом с Каяани. Иногда отрывками я вспоминаю, как мы с подругами плясали под песни и строили из себя приличных принцесс, а затем сбегали от скучных родителей и играли в прятки. И знаешь, эти маскарады были главным событием в моей жизни. Я ждала их, как крестьяне ждут рождество. Я помню их всех, кроме одного. Мы как раз играли в прятки и… я не знаю почему, но…