Мурзик не дал Пушку договорить. Подскочил, нахохлился и с большой важностью сказал:
– Ну какое мне дело до этих пропаж? И еду такую я больше не ем – для шерсти вредно. Лучше я пойду репетировать. А вы не забудьте прийти на выступление настоящего артиста!
Мурзик гордо удалился, оставив Нюшу и Пушка в недоумении.
– Мурзик снова задирает нос, – констатировала Нюша. – На этот раз ещё сильнее.
– Надо бы поговорить с Фисой. Может быть, он перестанет задаваться, когда тоже попадёт в газету, – предложил Пушок.
– Ладно, только сам с ней разговаривай. А то я не ручаюсь за свои коготки, – вполне серьёзно заявила Нюша.
Пушок согласился. Они покушали, побеседовали о том, могут ли быть кражи делом лап Когтя и как напасть на след этого забияки. Но толковых идей пока не возникало, и они решили следить за развитием событий.
А потом Пушок побежал домой, ведь день уже клонился к закату. Он нарочно заложил большой крюк – вдруг удастся заметить что-нибудь необычное и подозрительное, и к дому подбегал уже затемно, изрядно уставший и вновь проголодавшийся.
И всё же его настроение было превосходным. Вечер был тёплым, на небе светились звёзды и сияла луна. Вокруг происходили загадочные и волнующие события, обещавшие ему новые приключения. А дома, наверняка, ждали вкусный ужин и мягкая подстилочка. Эти соображения так вдохновили Пушка, что он, конечно же, запел песенку, которая попросилась ему на ум:
Вечер на улице,
Гуляю до темна!
С неба улыбается мне
Жёлтая Луна!
Мяу мяу мяв,
А дома ждут Пушка
Вкусные сосисочки
И миска молочка! Мяу!
Глава 5
Пушок спал сладко, но недолго. Луна ещё вовсю сияла в ночном небе, когда он проснулся и больше не смог сомкнуть глаз. Что-то манило его наружу, туда, в шорохи ночного мира, в ароматы цветущей весны; под высокий бархатистый небосвод, усыпанный звёздами.
Он очень старался уснуть ещё хоть ненадолго, но ничего не выходило. Лапки как будто бы чесались, норовя бежать на улицу, ушки ловили малейшие звуки, хвост – и тот не слушался. Пушок поёрзал-поёрзал и томно запел:
Чую я весну,
Ночью не усну,
Больше не могу
Лежать!
Хвостик мой торчком,
Ушки на востро,
Лапки просятся
Гулять! Мяу!
А потом, прихватив чудом оставшуюся с ужина сосиску, выбежал из дому. Пушок понятия не имел, куда бы ему побежать, так что предоставил выбор направления своим лапкам – уж пусть бегут куда хотят.
Лапки побежали по заборчикам и вдруг внезапно подпрыгнули, потому что прям под соседским забором кто-то громко и ехидно загавхотал: гав-ха-ха-ха-ха, гав-ха-ха-гав-гав-гав-гав-гав! От неожиданности Пушок выронил сосиску, и она упала вниз, прямиком в тот двор откуда доносилось гавхотание.
– Ой-ой-ой, артисты пожаловали, гвахахахаха-гав-гав-гав-гав-гав. Ну, умора! – затем раздалось чавканье. Ясное дело – кто-то ел его сосиску.
Пушок вспомнил, что соседский кот Тимка при знакомстве рассказывал ему, что через пару дворов живёт очень вредная собака. Такая, что не лает, не кусает, но поступает ещё хуже: вспугнёт кота и ну гавхотать, и что-нибудь ехидное к тому прибавит.
Пушок невозмутимо смотрел с высоты забора на эту собаку. Он помнил слова Тимки: реагировать на её приставания ниже кошачьего достоинства. Но за свою сосиску Пушку было очень и очень обидно.
– Сам мне её бросил, артист-солист, гав-ха-ха-ха-ха-ха, умора… – заходилась в смехе собака.
Пушок побрёл дальше, но ещё долго слышал насмешки в свой адрес и несносное гавхотание. Настроение его сильно испортилось, но возвращаться домой не хотелось. Теперь он был неподалёку от гостиницы «Кошкин дом» и решил забежать проведать дядюшку Василия. Разузнать, не было ли у него каких-нибудь подозрительных постояльцев.
Едва Пушок приблизился к гостинице, как из темноты вдруг выпрыгнул дядюшка Василий и схватил его хвост. Пушок подскочил от неожиданности и даже успел выпустить когти, когда понял, кто это его держит. Что за ночка ему выдалась!
– А, это ты, Пушок. Ну извини, извини. Я теперь тут каждую ночь охочусь на воришек после того случая. – Дядюшка Василий отпустил Пушка и с виноватым видом достал из наплечной сумки куриную ножку, которую протянул Пушку. – Угостись пожалуйста, испуг нужно заесть. Это я специально ношу с собой еду, чтобы воришек запахом приманивать.
Пушок принял угощение, быстро скушал ножку, а затем спросил:
– Мяу, дядюшка, а не происходило ли в гостинице других странных событий? Или, может быть, слухи какие ходили, или странные постояльцы бывали?
– За слухами, Пушок, лучше к рынку отправляться, в тамошнюю харчевенку. Теперь-то её просят называть рестораном. Уж в ней всегда слухов ходит хоть отбавляй. Всё у нас тут было спокойненько, своим чередом. Разве что… – дядюшка задумался, что-то припоминая.
– Что? – навострил уши Пушок. – Мне любые странности и необычности интересны!
– Гостил тут необычный котик один. Говорил, что рыбак, а только рыбкой от него не пахло. Да и лапки были слишком ухоженными. Ко всему прислушивался, ко всему принюхивался – прям как ты сейчас. Но вежливый был, аккуратный. Сам – редкого коричневого окраса, а на голове всегда шляпа с прорезями для ушей.
– Спасибо, дядюшка. Про рыночек ты хорошо придумал. Наверняка там можно разнюхивать не только сосиски с колбасками. Я побежал, а ты бы отдохнул лучше, а то совсем устало выглядишь.
– Так и сделаю, пожалуй. Ах да, не приносила ли тебя Марфа приглашение в кошачью школу? Нет? Пади забегалась, как всегда, да позабыла. Занятия проводятся в городском парке под танцевальной сценой по утрам, прибегайте с друзьями. Там моя дочка преподаёт. Там тоже узнаете много нового и полезного. Ну, пока!
Дядюшка Василий отправился спать, а Пушок побежал дальше, толком и не зная, куда бежит. До открытия рынка оставалось ещё немало времени. Пробегая мимо одного заброшенного дома, он заметил кое-что странное: из канализационного люка перед домом выбралось большое мышиное семейство и быстренько перебежало в дом вместе со своими пожитками. Пушок подумал, что это не самое безопасное место для мышей. Может быть, эти мыши что-то замышляют? Ну нет, не может же быть кража увесистых продуктов делом их маленьких лапок.
Так он гулял по городу, пока совсем не рассвело. И тогда, по совету дядюшки Василия, отправился в кошачью харчевенку, расположившуюся в большом контейнере – одном из многих, ютившихся на обочине рынка. Большинство из них служили для хранения товаров, но только не этот. Здесь с давних-давних пор располагалась знаменитейшая в местных кошачьих кругах харчевня под названием «Лакомый кусочек», в которой решались самые важные дела за блюдцем молочка в прикуску с фирменной вкуснейшей курочкой.
Пушок отыскал секретный лаз, про который ему рассказывал Тимка, и пробрался внутрь. В харчевне царил полумрак, потому что в маленькие окошки, расположенные под самым потолком, проникало совсем немного света. Но для зорких кошачьих глаз это не было проблемой. Внутри было очень красиво. Вдоль стен располагались добротные деревянные столики, украшенные резными узорами, возле каждого из которых лежали мягкие коврики-лежанки, а проход между столиками был устлан изумрудного цвета ковровой дорожкой. Стены украшали многочисленные портреты, рисунки, фотографии; а ещё листовки и вырезки из газет, помещённые в рамки. Кроме того, разнообразные кубки, медали, грамоты, дощечки с какой-то информацией. А в добавок, всевозможные блестяшки, висюльки и фусечки, – как определил их Пушок. Этот живописный беспорядок отражал богатую историю местного кошачьего сообщества, его достижения, важнейшие события и любимейшие увлечения. И какого же было его удивление, когда среди всего этого великолепия обнаружилась фотография, на которой Пушок, Фиса и Марфа защищают корзиночку с провиантом от большущих собак. Под фото была нацарапана надпись «выкусьте!»
– Неплохо, да?! Угадай, чьими стараниями мы попали на одну стену с величайшими и знаменитейшими котами этого города? – это сказала неслышно подошедшая Фиса. Она сияла от гордости и удовольствия.
– Мяу мяу мяу, Фиса, – поприветствовал Пушок. – Ты, похоже, уже знаменитость!
– Ну, мне есть ещё к чему стремиться… – скромно заметила Фиса, пряча довольную улыбку. А потом спросила шёпотом: – Ты здесь для расследования, да? Я тоже! Идём, перекусим для начала, а потом у всех всё выспросим! Страсть как охота этой лакомой курочки…
– Отлично! Мне как раз нужно кое-что с тобой обсудить. Дело касается моего друга Мурзика, – с готовностью согласился Пушок.
Но спокойно покушать и поговорить не вышло, потому что из-за занавески, отделявшей столовую зону от кухни, показалась кошечка официантка, увидела новых посетителей и, округлив глаза, скрылась обратно. А вместо неё выскочил сам хозяин заведения, господин Мяус. Он радостно развёл лапы и воскликнул:
– Мяууу! Какие гости! Только подумать, наша новая звезда журналистики Фиса и прославленный артист Пушок! Не откажите в любезности, Пушок, спойте у нас! А вы, милая Фиса, осветите это событие в своей газете, да с красивой фотографией, а уж мы вас тут попочиваем лучшими блюдами от нашего кош-повара! Уж так на славу угостим!
Это было слишком заманчивым предложением, чтобы от него отказываться. Пушка неизменно интересовали новые вкуснейшие вкусняшки, а Фису, в добавок к угощению, такая прекрасная самореклама. Они молча закивали головами в знак согласия, и Пушка пригласили на сцену. Фиса и господин Мяус встали рядом с ним, по бокам, и засверкали улыбками, а подоспевший кот фотограф приготовился снимать.
– Ну давай, Пушок, спой что-нибудь, – зашептала Фиса, не переставая улыбаться.
– Что-то пока не приходит песенка на ум, – озадаченно ответил Пушок. Ему вдруг пришло в голову, что с настоящей сцены он выступал впервые, и чувствовал себя немного не в своей миске.
– Да ты начни, а там песенка наклюнется! – пообещала Фиса. – Спой что-нибудь об окружающем мире, например, уж о нём-то всегда есть чего спеть!
Тут и публика сбежалась, заняла все столики. Все захлопали лапками и подбадривающе замяукали. И тогда Пушок запел о том, что буквально видел перед своими глазами:
К нам пришла весна…
Солнечные дни…
Всюду расцвели
Цветы!
А ещё весной…
Не спешат домой…
Всюду бегают
Коты! Мяу!
А затем, разогревшись таким образом, Пушок сложил ещё одну песенку. На этот раз о том, какого приходится котикам этими дивными весенними днями:
Не уснуть Пушку весною –
Хочется гулять!
Лап не чуя под собою
Во весь дух бежать!
По дворам и по заборам
Вихрем пролететь!
С многогласым птичьим хором
Песенки запеть! Мяу!
Эти песенки пришлись посетителям Лакомого кусочка до того по душе, что они решительно отказывались отпускать Пушка, зазывая его на сцену снова и снова, а господин Мяус то и дело подзывал официантов с дымящимися ароматными подносами, будоражащими в Пушке творческую струнку.
Словом, было спето ещё много песенок и скушано множество вкусняшек – да таких, что животик и тот мурчал от удовольствия. Котики плясали и веселились, все остались очень довольны. Правда, про Мурзика поговорить как-то забыли. Да и с разведкой не задалось.