Земля имеет форму репы

Милиционер товарищ Марусин посмотрел в бинокль на самый верх самой высокой башни – мышонок Терентий сидел там и недвижно смотрел на чистый лист бумаги.

– В данный момент ему советы не нужны.

– Он уже несколько дней так сидит. Это не отразится на его здоровье?

– Будем терпеливы, – сказал милиционер товарищ Марусин. Отдал прабабушке Агриппине честь и пошёл на берег реки, чтобы послушать, как плещет волна, как толкаются и скрипят лодки.

Мышонок Терентий обмотал шею клетчатым шарфом и принялся рисовать всё летящее.

Нарисовал берёзу летящую. Получилась берёза спиленная.

Нарисовал летящий дом. Дом получился недостроенный снизу. Люди никак не могли в него войти и, конечно, очень сердились.

Нарисовал Попугаева Вовку летящего.

Вовка получился падающим. Он падал и грозил мышонка прибить.

Увидел мышонок вдали озеро Ильмень.

Нарисовал летящее озеро – получился дождь.

Мышонок разорвал все четыре картинки. Отнёс их в парк, в урну для мусора.

Дома он снял клетчатый шарф. Повесил его на гвоздь. Вымыл пол, потому что закапал его, пока рисовал всё летающее.

Прикрепил кнопками чистый лист бумаги и уселся перед ним на табуретку.

Ему было страшно. Проведёшь торопливой кистью – и чистый лист, такой белый, превратится в испорченный.

Казалось мышонку, что болит у него сердце, а душа задыхается. Хотя на головокружительной высоте, где он поселился, чистого воздуха было много.

Несколько дней просидел мышонок перед чистым листом.

Однажды на подоконник опустилась ворона, уставшая от полёта. Она была уже старая. Можно сказать, седая. Отдышалась она и сказала:

– Нарисовал бы ты чистое небо. Просто чистое небо.

– Интересная мысль, – согласился мышонок.

А ворона уже улетела.

Чистое небо нужно рисовать очень чистыми красками и очень чистой водой.

Мышонок Терентий тщательно вымыл краски. Вымыл кисти. Набрал чистой-чистой, прозрачной воды. И принялся рисовать.

А когда закончил и отступил, чтобы полюбоваться, ему показалось, что смотрит он прямо в небо.

– Или у меня с глазами не всё в порядке, – усомнился мышонок, – или я кисточкой дырку в бумаге протёр?

В этот момент картина его шевельнулась, сорвалась с кнопок и полетела к окну.

– Куда? – закричал мышонок и ухватил картину за край.

Но она так сильно стремилась ввысь, туда, где небо такое же синее и чистое, как она сама, что вылетела в окно вместе с мышонком.

Подлетевшие воробьи закричали:

– Смотрите!

– Мышонок оторвал от неба лоскут!

– Смотрите!

Земля была уже далеко внизу – все окрестности и замечательный город Новгород.

«Если я улечу навсегда, то я уже никогда не нарисую синюю-синюю реку, жёлтый песок, зелёную траву и почти малиновые стены крепости…»

– Ах! – Мышонок Терентий отпустил картину и полетел вниз.

Кувырком.

Спрашивается, зачем мышонку хвост?

Затем, чтобы в такую минуту ударить мышонка по самому кончику носа. Тогда мышонок чихнёт и придёт в себя.

Мышонок Терентий чихнул, пришёл в себя, распушил все шерстинки, растопырил лапы – падение его стало плавным.

– Давай к реке! – кричали ему воробьи. – Хвостом заруливай.

Когда Терентий вылез из воды и отряхнулся, то не мог понять, почему бездомные коты, глядя на него, ворчат:

– Фу! Какой несъедобный.

Наконец он увидел себя в круглом зеркальце, которое оставили на берегу купающиеся туристы.

Увидел и ахнул.

Стал он теперь голубым.

Мышонок Терентий расстроился, хотел помчаться за мылом, шампунем, порошком стиральным.

Но, подумав, раздумал:

– Может быть, это пройдёт со временем…

Мышонок Терентий спешил к себе в башню. Завернул за угол крепостной стены и воскликнул:

– Ой!

Перед ним стоял жеребёнок Миша.

Жеребёнок Миша тоже воскликнул:

– Ой!

Потому что перед ним был мышонок, каких не бывает.

– Ты такой красивый, такой золотой, – сказал мышонок Терентий.

– Ты такой красивый, такой голубой, – сказал жеребёнок Миша.

– Я вижу! Я сейчас всё-всё вижу! – закричал мышонок Терентий. – Я понял… Быстрее. За мной.

Они побежали. Но вдруг мышонок Терентий остановился.

– Нет. Лучше подожди меня здесь. Будь другом. Вот здесь, пожалуйста. – Мышонок Терентий отвёл жеребёнка Мишу к крепостной стене, где зелёная трава и жёлтый песок. И повторил: – Будь другом. Я тебя очень прошу.

– С удовольствием, – сказал жеребёнок Миша. – Мне очень хочется быть твоим другом.

– Слов нет, как я рад! – прокричал мышонок Терентий.

Он уже мчался по лестнице самой высокой башни в избушку-сторожку, где было всё, что нужно художнику, даже клетчатый шарф.

– Как вы думаете, сейчас у него получится? – спросила прабабушка Агриппина. Она сидела на бугорке в тени лопухов и вязала мышонку тёплый жилет.

– Я не знаю, что вы имеете в виду, – ответил ей жеребёнок Миша.

А милиционер товарищ Марусин подошёл сзади, посмотрел в бинокль на самый верх шатровой башенной крыши. И сказал:

– Ещё немного терпения…

Мышонок Терентий рисовал. Древние башни крепости, почти малиновые, как бы летели вверх, и песок жёлтый как бы сливался с рекой синей-синей и отвесно уходил в глубину. Трава зелёная кружилась плавно, как медленные карусели. А у крепостной стены стоял жеребёнок Миша, приводя все цвета природы в движение своим удивительным золотистым цветом.

Жеребёнок Миша и мышонок Терентий стали друзьями.

Ты непременно скажешь, что жеребёнок с мышонком дружить не станет: жеребёнок вон какой большой, а мышонок вот какой маленький.

Согласен. В других городах конечно, в других городах так. Но в нашем городе всякое чудо произойти может.

– Почему ты такой задумчивый? – спросил мышонок Терентий у жеребёнка Миши.

– Я размышляю о дружбе.

– Что о ней размышлять? Всё так прекрасно.

– Вот я и размышляю… Если у меня спросят: «Кто твой друг?» – я отвечу: «Мышонок Терентий». И с гордостью добавлю: «Он, между прочим, художник». А если у тебя спросят, кто твой друг?

– Я скажу – жеребёнок Миша.

– А что ты с гордостью добавишь?

– Для дружбы это не имеет значения.

– Но ты не знаешь, что произошло вчера. Вчера я сочинил стихи… Если плохо, ты сразу скажи. Тогда я больше не буду… – Жеребёнок Миша пошевелил губами и начал читать застенчивым голосом:

 
Ночью туман спустился.
Утром цветок распустился.
Днём зачирикала птичка.
Вечером вспыхнула спичка.
Ночью пожар случился.
Утром цветок не распустился…
 

Последнюю строчку жеребёнок Миша проговорил шёпотом, отвернулся и перестал дышать от самых наихудших ожиданий.

А мышонок Терентий поддёрнул свои трусики и закричал:

– Нет слов! Теперь, когда меня спросят: «Кто твой друг?» – я скажу: «Жеребёнок Миша». И с гордостью добавлю: «Он, между прочим, поэт…» В сущности неплохо, если мы сможем немножко гордиться друг другом.

Жеребёнок Миша шёл по берегу Мишиной речки и сочинял стихи.

 
Растут на кочке цветочки…
 

Мишина речка журчала по камушкам, как бы посмеивалась над Мишей.

Но он на неё не обижался.

Вдруг Миша увидел ворота – одни посреди поля. На воротах замок ржавый.

Зачем ворота?

Что за ними?

Решил жеребёнок Миша замок снять – посмотреть, что же там, за воротами.

Так и сделал.

Открыл ворота. За воротами трава как трава – как вокруг. И ещё мышонок Терентий стоит с блокнотом для рисования.

– Ты откуда? – спросил жеребёнок Миша.

– Оттуда… Смотрю – ворота… А ты откуда?

– А я оттуда… Смотрю – ворота…

Огляделись они и разглядели – начинается от этих ворот дорога не проторенная, не широкая и не узкая, как раз такая, по какой одному идти страшно.

Жеребёнок Миша и мышонок Терентий стали потеснее друг к другу.

Сказали:

– Мы вдвоём…

– Вдвоём мы…

И пошли по дороге.

И вдруг почувствовали – должен с ними произойти случай необычайный.

Что вскоре и подтвердилось.

Жеребёнок Миша гулял внутри крепости, где многочисленные туристы впопыхах изучают памятники старины, и вдруг увидел двух настоящих разбойников – старшего и младшего. Разбойники были с оттопыренными карманами, в очках тёмных, в башмаках неслышных. Они озирались по сторонам и говорили непонятно, как говорят все разбойники.

– В том углу. Торчок! Каракачумба.

– Триста бифштексов!

Разбойники направились в дальний угол крепости. И жеребёнок Миша за ними неслышно пошёл. А когда разбойники остановились, жеребёнок Миша сделал вид, будто жуёт листочек сирени и ничего не видит. Разбойники отыскали в траве небольшой камень-валунок. Причём старший разбойник всё время смотрел в старинный чертёж.

– Тут, – сказал он. – Под этим предметом. Сегодня в непроглядную полночь. Время не ждёт. Тучи сгущаются. Тараканчук! Чистоган!.. Как ты думаешь, этот жеребёнок не подглядывает за нами?

– Нет. Он глупый. Он листочек жуёт. На всякий случай скажем, что мы археологи.

– Мы археологи, – сказали разбойники жеребёнку Мише и смешались с толпой туристов.

Миша подошёл к белому камню полюбоваться и увидел, что на камне сидит мышонок Терентий.

– Нет слов! – сказал мышонок. – Вернее, есть одно слово – клад!

– Сейчас выкопаем? – спросил жеребёнок Миша.

Мышонок Терентий объяснил, что клады нужно выкапывать, исключительно когда стемнеет. Днём производят научные раскопки, а это другое дело.

– Выкопаем в двадцать три ноль-ноль. Опередим разбойников на целый час.

– Что ты! Они же уйдут! Увидят, что клад уже выкопан, и скроются в неизвестном направлении. Их же схватить нужно.

– Я не подумал. Сейчас подумаю. – Мышонок Терентий подтянул свои красные трусы до подбородка и принялся задумчиво грызть резинку.

– Готово! У меня созрел план. – Мышонок Терентий изложил свой план шёпотом. Скомандовал: – Встречаемся здесь по плану.

И они тихо-тихо, на цыпочках разбежались.

Когда стемнело, жеребёнок Миша и мышонок Терентий пришли в крепость. Принесли кувшин глиняный, лопату и рукавицы. Без рукавиц лопатой работать нельзя – непременно будут мозоли.

Ещё они принесли самую большую красную кисточку.

Выкопали яму в стороне от валунка. Мышонок Терентий залез в кувшин. Жеребёнок Миша завязал кувшин рваной тряпкой, поставил его в яму. Закопал. Сверху навалил камень-валунок.

Потом принялся терпеливо, по плану, ждать. Он всё думал, как, наверное, тяжело ждать мышонку Терентию в горшке. Наверное, ему воздуха не хватает. Но ждать пришлось недолго.

Как только наступила глухая полночь, в дальний угол крепости прокрались разбойники в бесшумных башмаках. Вытащили из оттопыренных карманов складные лопаты и принялись быстро-быстро копать.

Откопали кувшин. Выхватили складные ножи. Вспороли тряпку и одновременно сунули в кувшин свои разбойничьи носы.

Тут и случилось самое главное.

Разбойники посветили в кувшин карманным фонариком, увидели что-то голубое и замечательное.

– Бриллиант, – сказал старший разбойник жадным, обветренным голосом.

– Голубой, – сказал младший разбойник, икнув от восторга всем телом.

А мышонок Терентий подпрыгнул и вцепился в нос старшему разбойнику. Оттолкнулся лапами от небритого разбойничьего подбородка и вцепился в нос младшему.

Разбойники завопили не своими высокими голосами.

Тут жеребёнок Миша лягнул разбойников. Причём он командовал выбранным по плану таинственным баритоном:

– Хватайте их! Не стесняйтесь! Вяжите!

Разбойники испугались так, что перепрыгнули крепостную стену. Наверное, уже через минуту они были дома, в постели, и дрожали, укрывшись с головой одеялом.

Ещё бы! Даже самые-самые настоящие разбойники испугались бы. Ведь никто и никогда не видел голубой бриллиант, который прыгает и очень больно кусает за нос.

А жеребёнок Миша и мышонок Терентий сидели под кустом сирени и думали.

– Нужно было к милиционеру товарищу Марусину пойти, – сказал жеребёнок Миша.

– Теперь ничего не поделаешь. – Мышонок Терентий вздохнул. – Будем бодрствовать. С кладами всякие могут случиться странности. Как только солнышко выглянет, побежим в милицию.

– Ты бодрствуешь? – спросил жеребёнок Миша.

– Бодрствую. А ты?

– И я бодрствую… Я морковку вижу большую-большую…

– А я головку сыра… Я её ем…

Больше они ни о чём друг друга не спрашивали, только посапывали и чмокали губами.

Жеребёнка Мишу и мышонка Терентия разбудило щёлканье фотоаппаратов. Туристы уже захватили крепость и отпихивали друг друга от памятников старины.

Когда жеребёнок Миша и мышонок Терентий примчались к милиционеру товарищу Марусину, у него в кабинете сидел Попугаев Вовка.

– Ты зачем в печную трубу вопишь страшным голосом? – спрашивал у Вовки милиционер товарищ Марусин.

– Это магнитофон. А что, во всём доме давно паровое отопление поставили, а печные трубы оставили. Они без дела стоят.

– Извините, – сказали жеребёнок Миша и мышонок Терентий. – У нас к вам очень срочное секретное дело.

Милиционер товарищ Марусин велел Вовке выйти в коридор и там подождать.

Когда Вовка вышел, жеребёнок Миша и мышонок Терентий рассказали всё по порядку. Передали разбойничьи ножи, лопаты, а также чертёж.

Милиционер товарищ Марусин, заложив руки за спину, прошёлся по кабинету от одной стены до другой.

– Прошу вас ещё немного покараулить объект. Положение дел того требует…

– Да мы хоть весь день!

Друзья тут же выскочили из кабинета.

Когда они прибежали в крепость, вот что увидели: камень-валунок землёй забросан. Где он лежал – яма. А из ямы голова торчит. Попугаева Вовки.

– Ха-ха! – сказал Попугаев Вовка. – Я всё слышал. Теперь я клад выкопаю.

Жеребёнок Миша и мышонок Терентий хотели выразить ему своё возмущение, но земля, которую Вовка выбрасывал огородной лопатой, попадала им в рот и в глаза.

– Ха-ха-ха! – хохотал Вовка. – Тут бренчит что-то. Чур, на одного! Чур, всё моё!

Жеребёнок Миша и мышонок Терентий пустились было землю, которую Вовка выбрасывал, забрасывать в яму обратно. Но тут подошёл милиционер товарищ Марусин.

– Вылезай! – велел он Попугаеву Вовке. – Или ты не знаешь, что в нашем древнем городе нельзя копать землю без разрешения Главного Археолога. За это ужасное безобразие, Попугаев Владимир, я применю к тебе специальный милиционерский порицательный взгляд. Ничто другое, как я вижу, тебе уже не поможет.

Милиционер товарищ Марусин посмотрел на Вовку долгим специальным милиционерским порицательным взглядом.

Нужно сказать, что такой взгляд даже на взрослых людей сильно действует.

Сначала Вовка стал белым от страха.

Потом красным от стыда.

Потом жёлтым от отчаяния.

Потом закричал при всём народе:

– Извините, я больше не буду! С сегодняшнего дня я начну новую жизнь.

Народу вокруг было много. И запыхавшиеся археологи. И сгорающие от любопытства туристы. И просто зеваки – мальчишки и девочки.

А жеребёнок Миша и мышонок Терентий смотрели в выкопанную Вовкой яму.

– Не могли разбойники ошибиться, – шептал Терентий. – Настоящие грубые разбойники знают, где что лежит. К тому же чертёж старинный…

Тут жеребёнок Миша воскликнул:

– Мы же камень на старое место не прикатили! Мы же о нём позабыли в пылу гнева…

– У нас на том, настоящем месте кисточка воткнута самая толстая, сказали они милиционеру товарищу Марусину.

Кисточка торчала в траве неподалёку. Она была хорошо видна, потому что мышонок Терентий специально вымазал её красной краской.

Когда археологи во главе с Главным Археологом поставили вокруг кисточки заграждение, когда милиционер товарищ Марусин попросил туристов не напирать, жеребёнок Миша сказал тихо:

– Нам тут уже нечего делать, я думаю.

Мышонок Терентий кивнул согласно.

– Я тоже так думаю!

Жеребёнок Миша и мышонок Терентий побежали к Воротам посреди поля. А навстречу им прабабушка Агриппина.

– Ай-я-яй! Стыд и срам на мою голову.

– В чём дело? – спросил её жеребёнок Миша. – Разве мы вели себя недостойно?

Прабабушка Агриппина поправила очки на носу и, обратясь к своим родственникам, а также паучкам и козявкам, вылезшим в этот момент из травы, сказала:

– Жеребёнку золотистого рыжего цвета и мышонку такому голубому не наплевать, если они вымазались в глине, спасая старинный клад от разбойников.

– Конечно! – согласились родственники, а также паучки и козявки. – Мы ими всегда гордимся. Они такие опрятные. Они умываться идут…

Что, про умывание тебе неинтересно? Тебе про что-нибудь, из чего стреляют?.. Ну, что ж… Будь по-твоему.

Жеребёнок Миша и мышонок Терентий пошли на реку мыться.

Нужно сказать, что новгородская глина отмывается трудно, поскольку в ней много сажи от древних кузниц.

Жеребёнок Миша выстирал свою шляпу-панаму с бантиком, мышонок Терентий свои красные трусики. А прабабушка Агриппина сидела у крепостной стены в тени лопухов, вязала носки и ворчала, ни к кому не обращаясь:

– Некоторые правнуки, у которых есть всё, что нужно художнику, даже клетчатый шарф, бегают за старинными кладами, а краски их акварельные сохнут на семи ветрах.

Но мышонок Терентий этого не расслышал, он сидел, заткнув уши.

Прабабушка Агриппина продолжала ворчать:

– Некоторые правнуки и их товарищи ходят по городу и ничего не видят. Они даже не видят, что здесь когда-то, давным-давно, проживал весёлый зверь Индрик. Это же всем видно, кто смотрит внимательно, что в городе Новгороде проживал зверь Индрик.

– Не было Индрика! – выкрикнул мышонок Терентий и ещё крепче заткнул уши.

Прабабушка Агриппина подозвала к себе жеребёнка Мишу.

– Миша, у моего правнука вздорное настроение. Это случается после разбойников и старинных кладов. Зверь Индрик действительно проживал в нашем городе. Я была очень маленькая, но хорошо помню, как он весело гонялся за мной. Он был такой… Он прятался за всеми углами сразу. – Прабабушка Агриппина вытерла глаза платком, попросила Мишу нагнуться и прошептала ему на ухо: – Клады кладами, но как хорошо, если бы вам удалось отыскать следы зверя Индрика.

– Как их отыщешь, если Индрика этого нет и никогда не было? – говорил мышонок Терентий, когда они с жеребёнком Мишей шагали по улице.

Жеребёнок Миша остановился.

– Ты что? – спросил мышонок Терентий.

– Чувствую, там, за углом, кто-то был. Мы, кони, очень далеко чувствуем.

Мышонок Терентий тоже сосредоточился.

– И я чувствую, – прошептал он. – Только я за другим углом чувствую.

Друзья заглянули сначала за один угол. На столбике, торчавшем из тротуара для каких-то технических целей, в трещине клок шерсти застрял.

Пробегавший мимо кудлатый пёс, понюхав шерсть, рыкнул:

– Рррр-рр! Кошачья… Но я бы с этим котом дружил.

За другим углом следы лап когтистых.

Пробегавший мимо серьёзный кот с глазами, как перед дракой, посмотрев следы, фыркнул:

– Ффф-ырк! Собачьи… Но где теперь такие собаки?

За третьим углом – царапина на стене. Похоже, козёл подтачивал рога. Но если бы в самом деле козёл – две царапины были бы.

За четвёртым углом ничего – только смех. Вернее, чувство такое, что кто-то здесь хохотал и хихикал.

– У тебя в голове уже возник образ? – спросил жеребёнок Миша.

Терентий хотел сказать, что никакого зверя Индрика нет и не было, но он, как ты знаешь, был честный мышонок.

– Я думаю, лапы у него собачьи. Тело кошачье. Голова козлиная. А на лбу всего один рог.

– Я тоже так думаю. Только не могу вообразить хвост и уши.

– Хвост и уши не самое главное, – сказал мышонок Терентий. – Побежали быстрее ко мне. Нарисуем Индрика на бумаге.

Друзья побежали со всех ног. В таких случаях медлить нельзя, иначе забудешь, какие у Индрика лапы – кошачьи или собачьи. А также сколько у него ушей и рогов.

Рисовать зверя Индрика нужно сразу всего. Иначе не оберёшься хлопот.

Мышонок Терентий сначала нарисовал глаза жёлтым цветом.

Глаза тут же принялись вращаться-таращиться.

Мышонок Терентий нарисовал голову. Рог на лбу – штопором. Бороду нарисовал. Только наметил рот, как из него высунулся язык и слизнул с палитры зелёную краску.

Индрикова голова гримасничала, хотела сказать что-то, но, как ты знаешь, для разговора одного зелёного языка мало, нужна грудь, полная воздуха.

Мышонок Терентий быстро нарисовал грудь и ещё не успел раскрасить её в кошачий цвет, как зверь Индрик завопил во всю мочь:

– Кемцы-емцы! Ланцы-дранцы!

– Это он на старинном языке говорит, – догадался жеребёнок Миша.

Индрикова голова дёргалась. Рот норовил сжевать кисточку. Язык лизнуть мышонка Терентия в нос.

– Так не пойдёт, – сказал мышонок Терентий. – Нужно приколоть этот язык кнопкой.

– Цынцы-брынцы! – заорал Индрик.

– Может, ему почитать что-нибудь? – предложил жеребёнок Миша. – Может, он тогда успокоится и позволит дорисовать себя?

Миша нашёл на полке книжку старинных стихотворений, поскольку правильно рассудил, что древнему зверю Индрику старинные стихи будут понятнее.

– «Шла собака через мост, четыре лапы, пятый хвост», – прочитал Миша.

Зверь Индрик тут же всё переврал:

– Шла собака через хвост, уронила в речку мост.

– «Наши овечки около речки», – прочитал Миша.

– Наши овечки вылезли из печки, – переврал Индрик.

– «Купи кипу пик», – прочитал Миша.

– Пукипикукик, – переврал Индрик.

Мышонок Терентий попытался всё-таки приколоть Индриков язык кнопкой. Но язык так вертелся, что в конце концов мышонок Терентий уколол себе кнопкой ухо.

– Нужно быстрее докрашивать, другого выхода нет, – сказал он. – Миша, рисуй хвост.

Жеребёнок Миша нарисовал Индрику хвост пушистый. Индрик хвостом махнул – стал хвост голый, с кисточкой на конце.

Жеребёнок Миша нарисовал Индрику уши круглые, но они тут же вытянулись.

Мышонок Терентий спешно докрашивал Индрику лапы и туловище. Только докрасил, зверь Индрик завопил свои «Кемцыемцы!» и спрыгнул на пол.

Он был такой:

Лапы собачьи.

Тело кошачье.

Голова козлиная.

На лбу рог – штопором. Один.

Уши длинные.

Хвост, как у телёнка, с кисточкой.

– Ух! Я тебя сейчас съем, – сказал Индрик мышонку Терентию и зачем-то прыгнул в окно.

Если ты помнишь, мышонок Терентий жил на самом верху самой высокой башни, в избушке-сторожке. Зверь Индрик разбился бы, как пить дать, но друзья ухватили его за хвост и втянули обратно.

– Фу-ты, ну-ты – высота! – воскликнул зверь Индрик. – Шла овечка через печку… Где у вас лаз? На волю хочу. – Он проломился в дверь и помчался по лестнице вниз. С хохотом и грохотом.

– Ну, чудеса… – прошептали жеребёнок Миша и мышонок Терентий.

…Вечером того дня многие ребятишки пришли домой с зелёными пятнами на рубашках и платьицах. Они объясняли родителям, что их лизнул весёлый зверь Индрик, который вдруг появился за всеми углами сразу. «Кемцы-емцы!» – клялись ребятишки. «Цынцы-брынцы!» – отвечали родители.

После специального милицейского порицательного взгляда, который применил к нему милиционер товарищ Марусин, Попугаев Вовка дома сидел. Обдумывал ошибки своей прошлой жизни.

Слышал Вовка весёлые возгласы за окном и смех за всеми углами сразу. Но крепился.

За такую выдержку в поведении подарили Попугаеву Вовке ружьё. Игрушечное. Оно очень громко бабахало.

Кто усидит дома с ружьём? Я думаю, вряд ли найдётся такой крепыш. А ты как считаешь?

Попугаев Вовка взял ружьё на плечо.

Пошёл на охоту.

На улице дворник тётя Анфиса бабахать и охотиться не разрешила. Сказала:

– Страх какой. С таким ружьём только в лес ходить.

Пошёл Вовка в лес.

По тропинке шагает. Ружьё на всякую птичку нацеливает и бабахает.

– Есть! – кричит. – Наповал!

Птички-синички, щеглы и дрозды смотрят на Попугаева Вовку с недоумением. Уж больно щурится по-настоящему. Больно рожи свирепые строит.

Приблизился Попугаев Вовка к густой орешине. Орехи ещё не созрели, но вроде кто-то их с другой стороны обирает. Трясётся куст.

Подумалось Попугаеву Вовке, что за кустом олень белоногий.

Попугаев Вовка навёл ружьё. Прищурился. «Ну, – думает, – прямо в сердце».

И бабахнул.

Из куста человечек вышел. Небольшой – меньше Вовки. Волосы красные. Сам не молодой – не старый. Вокруг него какое-то кружение и сверкание. Как осиный рой. Но не жужжит угрожающе, а то ли перекликается, то ли песню налаживает.

Вовка бабахнул ещё раз, от страха.

– Так и бывает, – сказал человечек. – Ружьё – вещь поспешная, может выстрелить, прежде чем разглядишь в кого.