На берегу времени

Соприкосновение миров

Красота является отпечатком

Космической Правды.

Истина – это свет красоты.

Она принадлежит миру бессмертия.

Пётр Донов

Серёга Бурцев едва успел заскочить в отъезжающую маршрутку. Так, что ему чуть не прищемило ногу закрывающейся дверью. И тут же женщина, занимавшая одно из мест для детей и инвалидов, встала и подошла к водителю рассчитываться за проезд.

«Повезло», – подумал Серега, бухнувшись на освободившееся место, посмотрел на часы и достал смартфон.

– Никитос, ты как? – громко, с пылу с жару, гаркнул он в трубку. – Уже подъезжаешь? Молодец, брат! А я пробегал, дел навалилось, сам знаешь, только что сел в автобус. Если чуть опоздаю, ты займи этих парней разговорами. Их нельзя упускать, когда такой шанс ещё будет? Усёк? Ну давай, держи хвост пистолетом!

Сунув мобильник в карман, Серёга, наконец, расслабился, блаженно закрыл глаза и разлёгся на сиденье так, что своими ногами упёрся в чьи-то ноги напротив. «Всё будет в шоколаде! – сказал он самому себе. – Будет и у нас небо в алмазах!»

Сидевшая напротив девушка не стала делать замечание шумному парню, чувствующему себя хозяином в общественном транспорте, а лишь безропотно подобрала свои ноги. Это была

на удивление редкостная красавица, но её красоту не то чтобы портил, а как-то с ней не сочетался усталый, разочарованный взгляд, от которого невольно вспоминались слова известной песни группы «Наутилус Помпилиус»: «Здесь женщины ищут, но находят лишь старость».

Бурцев тем временем решил ещё кому-то позвонить, сунул руку в карман, открыл глаза и тут увидел ту, кого заставил потесниться. В тот же миг он словно провалился в иное измерение. Напротив сидело существо из другого мира— девушка невообразимой красоты – и смотрела прямо ему в глаза.

Она так не подходила этому фыркающему, дребезжащему, разбитому ПАЗику, этому грязному полу, этим людям, что со скучающими пресными лицами ехали по своим будничным делам, радиоприёмнику, орущему какую-то чушь, и ему самому, Серёге Бурцеву, со всеми его мыслями и занятиями. Как она вообще оказалась в этой колымаге, катящейся по асфальту на одном лишь честном слове?

Вспоминая потом об этом, Серёга не смог представить черты её лица, видно, не до того было. Не смог припомнить и как она была одета. Казалось – в каком-то неземном облачении.

Бурцев застыл в одной позе, словно его целиком сковали гипсом – с вытянутыми ногами, с рукой, полезшей за смартфоном во внутренний карман куртки, да так там и оставшейся, с приоткрытым от изумления ртом. Со стороны это, должно быть, выглядело нелепо. Тем не менее его мысли неслись своим чередом, подчиняясь только им известным правилам. Серёга вдруг ощутил себя каким-то маленьким. Почему-то всё, чем он жил до сих пор, чем ежедневно занимался, чему посвящал

отпущенное Небесами время, к чему стремился, показалось ему пошлой суетой, мелкой, бездарной, бессмысленной. А Истина – вот она, перед ним, во всём блеске абсолютного совершенства.

Наверное, некрасиво и неудобно вот так ехать с незнакомой девушкой, сидящей напротив, в метре от тебя, вылупившись на неё, и молчать. Но чтобы это осознать, следовало прийти в себя. А у Серёги не получилось.

Кажется, он проехал свою остановку, куда так стремился. Но до этого ли ему сейчас было?

А девушка приехала. Она встала, молча протянула водителю мелочь и вышла.

Водитель же оказался не слишком галантен. Он открыл дверь прямо перед грязной лужей, отчего красавице пришлось напрячься, чтобы не запачкать ног.

Преодолев препятствие, девушка оказалась в грубоватых объятиях поджидавшего её небритого и несвежего кавалера в сильно истёртых джинсах. Тот громко рыгнул и, запинаясь, произнёс:

– Маришка, это ты правильно сделала, что приехала.

Кавалер подхватил её под руку, скорее не затем, чтобы помочь, а чтоб самому не упасть. Странная пара направилась к ближайшему подъезду обшарпанной девятиэтажки.

ПАЗик поехал дальше, а над городом стали сгущаться сумерки. Их прочертила и сразу погасла падающая звёздочка. Её слишком яркий свет оказался непонятен и чужд этому тусклому миру. Оттого он и проглотил её.

Наталия Говорухина

Родилась в 1976 году в Астрахани. Литературной деятельностью занимается с 2015 года. Пишет прозу, поэзию, сценарии. Является призёром литературного конкурса «Добрая Лира – 7», дважды – лауреатом литературного конкурса патрио-тической поэзии и прозы имени Мусы Джалиля, финалистом конкурса им. С.А. Филатова «Гуманность как общечеловеческая ценность», вошла в шорт-лист литературного конкурса им.

Волошина в номинации «Киностихотворение». С 2021 года является членом РТСРК (Российский творческий Союз работников культуры), в 2022 году вошла в Совет молодых литераторов г. Астрахани.

«Я – мысль, меняющая самость…»

 
Я – мысль, меняющая самость.
Я – ритм, бегущий по слогам.
И я сейчас – твоя реальность,
Суди меня по буквам и делам.
 

Амрита^[1]

 
Стихи – производная смыслов,
Где ритм уж спешит навстречу
К единственной точке в циклах,
Чтоб с истиной быть повенчан.
 
 
Лишь бегло соприкоснувшись,
В коротком удачном миге,
От счастья вновь оттолкнувшись,
Родятся в безумном крике.
 
 
И автором будет разбита
Зацикленность старых всех ритмов,
Наполнятся соком амриты
Стихи – производные смыслов.
 

Адажио

 
Я сегодня танцую падшим ангелом,
Жизни миг переписывая набело.
Время бьётся в груди птицей раненной,
Звонким ритмом своим круша правила.
 
 
Шаг за шагом ступаю медленно,
Новым «па» выражая адажио.
Раз за разом самоотверженно,
Жизни миг переписываю набело.
 
 
Я сегодня танцую медленно,
Чтобы смыслы не пропустить.
Двери в истину открываю уверенно.
Время, слышишь меня? Лети!
 

Звезда горела

 
Звезда горела на Земле,
Отчаянно светила,
Но люди были как во сне,
И жар её претил им.
 
 
Звезда горела на Земле,
«И значит, свет её кому-нибудь да нужен», —
Так думала она, ступая по земле,
И пепел застил след ловушек.
 
 
Звезда горела на Земле,
На тонком перепутье мира:
То истина светила в каждом дне,
Но люди увлеклись игрой, игрой ума факира!
 

Свет и тень

 
Любуюсь переходом светотени,
Один предмет – две стороны.
И нет намёка на сопротивленье:
Одна, за ней другая – все равны.
 
 
Добавим светового маскарада —
И тень напугана, она бежит.
Теперь не разглядишь всей красоты наряда:
От яркости в глазах рябит.
 
 
Окутай темнотою выбранный предмет,
Его не видно, он сокрыт.
И вот, загадочною тайною согрет,
Игрой ума к себе манит.
 
 
Вечною борьбою тьмы и света
Жизнь идёт. Я – вслед за ней.
С радостью встречаю вновь рассветы
И закатов жду, чтоб стать мудрей.
 

Танго жизни

 
Рука к руке, щека к щеке,
Танцуем танго нашей жизни.
Вопрос к тебе, ответ ко мне,
Тела сплелись в потоке мыслей.
 
 
Вот день, вот ночь. И вновь рассвет
Встречаем вместе без условий.
Я всё сниму, и ты раздет,
Давай любить на полуслове.
 
 
Где нет обид, там нет преград,
И жизни танец бесконечен.
Здесь радость есть, но нет наград.
Есть ритм любви, он безупречен.
 

Душа на досуге

 
И снова мечется душа в творческой истоме,
Вновь в чистый лист, как в зеркало гляжусь,
Рассказ готов родиться невесомый
И ждёт лишь, чем я с вами поделюсь.
 
 
Разлить по тексту радость иль печаль,
Насытить светом иль тоскою неизбежной,
И закрутить сюжет в особую спираль,
Связав героев любовью страстно-нежной.
 
 
Но тсс…, здесь шёпотом скажу:
«Я в них ищу своё лишь отражение,
И мягкой поступью шагаю к миражу,
Вновь наблюдая мира зарождение».
 
 
Такая разная судьба,
И лица не похожи друг на друга.
Но это снова я или она?
Душа, готовая заговорить лишь на досуге.
 

Виктор Голубев

Родился в 1963 году в Ленинграде. В 1986 году получил высшее техническое образование, окончив Ленинградский кораблестроительный институт. Его трудовая деятельность до сих пор связана с современным машиностроением и новейшими конструкторскими разработками. Начал писать рассказы и стихи в 1990-е годы. За прошедшее время опубликовал несколько повестей, объёмный роман в жанре психологической драмы «Бомба в голове» и два цикла стихотворений, большая часть из которых была создана в последние восемь-десять лет. Направления в творчестве – это поэзия, жанровая проза, интеллектуальные романы, истории о любви, о столкновении идей и взглядов, философия. Публикуется в изданиях Русского литературного центра и издательства «Четыре».

«Вот счастье: вижу облака!..»

 
Вот счастье: вижу облака!
Лелеет блёстками мои глаза унынье.
И как прекрасен кажется пока
Черёд твоих пословиц. Как в полыньях,
Барахтался бы я в своей судьбе.
Не счесть проколов, вязкости промашек,
Что допускал я, думая в борьбе
Об обращении к тебе: «твоей» иль «вашей»?
Каким я духом очарован был!
Какому верхнему приятелю молился!
Как безотчётной горечью завыл,
Когда узрел, что в корне оступился!
И не сказала ты мне слов о торжестве
Моих высот от заскорузлой знати,
И не увидел я в порхающей листве
Осенней ласки тихое проклятье.
Я лишь поник. Сказала Муза: «Стоп.
Тебе ли видеть в ней последний облик жизни?
Не посвятить ли твой железный лоб
Мильонам страждущих сердец Отчизны?»
 

2018

«Я недоволен часто этим летом был…»

 
Я недоволен часто этим летом был,
Зимою тоже не сказать, чтоб всё сходилось.
Похоже, слишком яростный мой пыл
Мешал тому, что уже точно даже сбы´лось.
 
 
Я не сказал тебе всего, что я хотел.
Мне верить перестали даже тени.
Увидеть свой загадочный предел
Мешала спесь, окутанная ленью.
 
 
И в круге чёрном предрешён теперь конец.
Какая завтра предстоит крутая схватка!
Ведь если всем надеждам бороздец
И не ответит правильно мне чтец,
То не пройти подходы эти гладко.
 
 
Суровей, всё суровистей краса,
Уткнула взгляд в моё начертанное лико.
Ни дать ни взять, сплошные небеса
Стремятся урезонить мою дикость.
 
 
Наверно, я был сразу не такой.
Мне чувством дорожить теперь престало,
И потому я в деланый покой,
Пристукнув сверху твёрдою доской,
Стремлюсь вонзить умышленное жало.
 

2018

«Весь век вспоминается прошлого быт…»

 
Весь век вспоминается прошлого быт,
И сила привычки владеет умами.
Любовью не будешь по-взрослому сыт,
А счастье – не признак любви между нами.
 
 
И часто мерещится будничный смех —
Безумный иль в силу характера крена.
Не вижу своим оправданиям всем
Местечка средь памяти нынешней, тленной.
 
 
Найти б навсегда увлечений постель,
Упиться греховными соками в доску,
Чтоб вся эта правильных мер канитель
Осталась без важных приёмов и лоска.
 

2024

Прилечу снова

 
Меня доставил к вам Пегас,
А после вдаль унёс.
И на канале этом, «Спас»,
Никто вам даже не сказал,
Что я здесь тоже побывал
И сунул сюда нос.
 
 
Расширил воздыханьем грудь,
Ни капли не поник.
Но стал неразличим мой путь,
Поскольку я утратил суть,
Уткнувшись вдруг в тупик.
 
 
Мне ком затасканных идей
Был виден в полный рост.
Там жрали кур и лебедей,
И судьи клали на людей,
Когда не соблюдали пост.
 
 
И было небо в облаках
(Пророчество сбылось),
И утро, точно в синяках,
Переживая дикий страх
На фоне покрасневших плах,
Болело и тряслось.
 
 
Я шёл проветриться в народ,
Всё умничал в пути.
Совсем расслабился. И вот
Забрёл в разливистость болот,
Что хуже не найти.
 
 
А по периметру – стена,
Охраны частокол,
И злой наружности вина,
Что им с рождения дана,
Вдавить стремилась в пол.
 
 
Вдруг засвербело озорство —
Попасть за неприкрытый створ,
Увидеть всё как есть:
И лицемерий естество,
И дурь, и свин-, и прочье «ство»,
И провидений колдовство,
И что-то там про честь.
 
 
Я вознамеривался всё ж
Узнать про их дела.
Но вот ведь веник с кочергой:
У них там с чувствами – покой,
Мечты – широкою рекой,
А сажа их бела.
 
 
Мне всё кричали: «Не ходи!
Со всех сторон топор!
Ты нас особо не суди.
Там только песни впереди,
Дурмана сладкий хор».
 
 
Но смысл казался не таким.
Я верил не словам.
Я лишь противоречил им —
И оказался нелюдим.
Открылся сам Сезам.
 
 
И мой возвышенности дар,
Как первокласснейший товар,
Уже остыл и сдох.
Хоть я ещё совсем не стар,
Но рваться на чужой базар
Не стану, словно лох.
 
 
Я оказался не у дел.
Пусть о возвышенном не спел
И не раскрылся пусть,
Я видеть это не хотел,
Расправив крылья, улетел…
Но я ещё вернусь.
 

2022

Александр Дементьев

Родился в семье служащих в 1951 году в Смоленской области. Неоднократные переезды родителей на новое место работы (отец работал агрономом, а мать – учителем восьмилетней школы) оказали определённое влияние на формирование личности автора. В послевоенные годы нередко можно было услышать рассказы о войне от ветеранов, особенно если они приходили в гости. Отец писателя тоже воевал, был ранен. На Смоленщине во многих местах шли большие бои, и подростки могли не только видеть окопы, но и находить патроны, мины, каски, котелки и др.

Поэзией увлёкся, ещё учась в медицинском училище, после окончания восьмилетней школы. Потом была служба в армии, институт и работа. Стихи продолжал писать в институте, печатался в его многотиражке. После окончания ординатуры работал врачом по направлению в г. Орехово-Зуево Московской области, где продолжает трудиться по настоящее время. В сборник вошли стихи разных лет.

Город на Неве

 
Когда зима разляжется в снегах,
Коротким днём вдруг вспомнится о лете.
Нева в одетых в камень берегах,
И ночи белые, как утро на рассвете.
 
 
Своей Дворцовой площадью дивя
Столицы новой крепнущей державы,
Рукой железной вздыбив тут коня,
России Пётр искал в Европе славы.
 
 
И как не поменялись времена,
Невы всё также мерное теченье,
И град Петра, меняясь в именах,
Всё также не приемлет отреченья!
 

Серела даль…

 
Серела даль, заснеженная снегом,
Под сводом непроглядных облаков,
Бегущих нескончаемым набегом,
Сливаясь с горизонтом далеко.
И ветер доносил обрывки с улиц
Моторов гула и колёс машин.
Сгущались сумерки, и к дня концу ли,
Который вечер, сдвинув день, вершил,
Всё больше зажигалось тёмных окон
Многоэтажек, улиц фонарей…
Вороны на деревьях с зорким оком
Своим и, цепенея средь ветвей,
Готовы к ночи были незаметно
С невозмутимостью, что прижилась,
Дождаться пусть и позднего рассвета,
Взлетая с ним, вблизи домов кружась.
 

Вера

 
Казнит палач и ждёт спасенья,
Приговорённый тоже ждёт.
И человек, он, как растенье,
Уходит в землю – вновь встаёт.
 
 
И не смущает наши души,
Когда с иконы смотрит Бог,
Что богомольной побирушке
Лишь человек хлеб подаёт.
 
 
Бесценна жизнь, и нет здесь спора,
Молись хоть в Риме, хоть в церквях
От Соловков и до Босфора,
В Буддийских храмах – всюду прах
 
 
Был упокоен человечий.
Менялись годы и века,
И путь над головами млечный
Мерцал, не скрытый в облаках.
 
 
Ответ один приходит строго:
Нас много было, нас не счесть…
Смиренно просим мы у Бога
Всего и верим, что он есть!
 

Другой век

 
Ещё вчера другой был век,
И кони ржали за плетнём,
К земле привязан человек
Был каждой ночью, каждым днём.
 
 
Гляди на звёзды – не гляди,
Они с небес не упадут!
Как знать, что ждёт нас впереди?
К Луне проложен свой маршрут!
 
 
И будем космос обживать,
Вселяясь в орбитальный дом.
И ждать Земля будет, как мать,
А новых стартов – космодром.
 

Угол хаты, образа…

 
Угол хаты, образа…
И застывшие глаза.
Незажжённая лампадка:
Всё не праздник – скажет кратко.
И слеза скатится с глаз,
И означит светлый час
Старых ходиков кукушка.
Принарядится старушка,
Будет истово шептать,
Будет ангел тут летать,
И, согбенно пред иконой,
Будет долго бить поклоны.
И лампадки, словно, свет —
Проторённый к Богу след.
Зажжены у ликов свечи…
В умиленье пройдёт вечер.
А с утра сберётся в храм,
Помолившись образам.
Нынче то уж не увидеть!
Да и мне – кого обидеть?
И меняется наш быт:
Хорошо одет и сыт,
Быть причин всё меньше в храме,
Чаще – отдых, в ресторане…
И несём в себе печаль…
Человек – как одичал.
И ещё чуть-чуть, мгновенье —
И забудем про Успенье!
 

Дорога в поэзию

 
Я ступил невзначай на тропу,
Где не пахнет уже васильками,
Где за строчку одну, но за ту…,
Кто-то бросит и слово, и камень!
Где, как пули, слова просвистят,
И попасть можешь сам в перекрестье…
У поэзии свой поднят стяг,
Хоть замри, хоть умри там на месте!
Даже если на самом краю,
Но движение начато к цели,
И неважно: ты стар или юн,
Палит зной или свищут метели…
И не всем там поёт кот-баюн!
Сколько пало безвестных и робких,
Не допевших и песню свою?
На дорогах теперь ещё – пробки!
А судьба? Всем злодейка судьба!
И пока примеряешь ты роли
Не царя, но хотя бы раба
Или служки какой поневоле,
Чтобы сразу не сдаться, не пасть,
Стать на время невидимым, что ли?
Ну, послушай, зачем тебе власть
Над сердцами людей и их болью?
И взамен, что возьмёшь ты взамен?
Даже если бы стал знаменитым!
Да, над словом не властен и тлен…
Ну, а ты-то куда тут, а ты-то?
 

Мирный

 
Столица северных алмазов!
Ты словно бы меня звала
И без раздумий долгих сразу
В свои объятья приняла.
Ещё, как будто на подлёте
К тебе, где петли вьёт Вилюй,
Я думал о твоей заботе,
Прозрачности воздушных струй.
О той нетронутой природе
Вокруг на сотни тысяч вёрст…
Недаром ценится в народе:
В любую даль – воздушный мост!
По самым северным законам
Тут даже летом – спор с зимой,
И, как молва приврать не склонна,
Был найден мамонт, как живой!
Но холода намного круче,
Чем в средней полосе у нас…
Тут, в Мирном, первый был получен
Якутский северный алмаз!
Гляжу с помоста у карьера…
И если бы на самом дне
Не экскаватор, то химерой
Всё показалось бы вдвойне!
Над бездной ветер завывает,
Спеша подальше, как шальной.
Душа как будто замирает
Перед чернеющей дырой…
Но чуть вдали раскинут город,
Весь в новостройках и огнях.
Пусть по годам ещё он молод,
Не это важно для меня.
Он мощь страны, открыв ей недра,
Умножит и наверняка
Средь рапортов его победных,
Труд первым будет горняка!
 

Рождение

 
Путь до первого крика …
Как он в жизни не прост?!
Путь до первого крика —
Словно в небо до звёзд!
Не была виновата,
А вокруг – всё бело,
Обступили в халатах,
Словно снег намело.
«Что же, господи, будет?» —
«Дыши в маску, дыши!»
Эти чёртовы будни —
Не жалеешь души.
Но в награду прорвётся
Первый крик над столом…
Мама скоро очнётся,
Скажет – долго мело…
Ей покажут малышку,
Чуть потрогать дадут.
«Рада дочке? Сынишку?» —
«За сынишкой – приду».
Путь до первого крика…
Как он в жизни не прост?!
Путь до первого крика —
Словно в небо до звёзд!
 

Ливень

 
Ещё был день не завершён
Зарёй вечерней, хлынул ливень.
И ветер был пред ним взбешён,
Деревьев разлохматив гривы.
И сумрак вслед затем навис
Над головою с тёмной тучей,
Но не вчерашней, а на бис,
Как будто вышедшей и круче!
Ударив дробно по стеклу
И рамам, звонко по карнизам,
Дождь плотным шумом лёг на слух
От верха самого до низа…
Он словно заслонил собой —
Что было видимою далью,
Задавшись целью лишь одной:
Не пропустить бы что задами.
Могучий тополь весь промок.
Обрывки веток, листья, лужи…
Но как он кончиться вдруг мог?!
Хрипел лишь водосток: простужен.
Вдали край неба просветлел
И вспыхнул красками зарницы.
И было много ещё дел.
Притихнув, оживились птицы.
 

Владислав Злыгостев

Родина автора – г. Южно-Сахалинск. Поэт японских трёхстиший хокку (хайку), пятистиший танка, японской лирики сюнгаута, китайской пейзажной лирики, любовной лирики, детский писатель, научный публицист. Литературные, художественные и научные работы автора являются победителями более 500 российских и международных конкурсов. Автор коллективных сборников поэзии: «Четыре стихии»; «Хранители традиций»; «Пушкин навсегда»; «Альманах 2/2022: Творчество и потенциал»; «Альманах 1/2023: Творчество и потенциал». Автор сборника японской поэзии «Хоккубана», сборника-раскраски «Весёлый апельсин», антистресс-раскраски «Магия природы» и других сборников («Ренессанс», «География современной русской литературы», «Альманах 1/2024: Творчество и потенциал», «День славянской письменности»). Почётный деятель искусств России. Имеет звание «Мастер стихии огня поэзии». Обладатель более 100 медалей и орденов, более 20 титулов Гран-при европейских конкурсов (Австрия, Франция, Швейцария, Великобритания, Италия, Норвегия, Испания). Награждён дипломом им. А.Нобеля Международной академии наук и искусств.

Стареет сердце без любви

Часть 1

 
Стареет сердце без любви, сгорая,
Как книги текст в заброшенном шкафу.
Любовь – глагол и к действию взывает
Создать в груди заветную мечту.
 
 
Стареет сердце без любви, сгорая
В камине на дотлевших угольках;
И лишь искру последнюю бросая,
Любовь надежду возродит в мечтах.
 
 
Стареет сердце без любви, сгорая,
Как ржавый крейсер от морской волны,
Где тёплый ветер пепел развевает
Из жизни уходящей седины.
 
 
Стареет сердце без любви, сгорая,
Что время, уходящее из снов.
И злую шутку снова жизнь играет
Незримым одиночеством шагов.
 
 
Стареет сердце без любви, сгорая
И душу заковав во сто оков,
Всё также стонет, по ночам рыдая,
Собрав мечту из одиноких слов.
 
 
Стареет сердце без любви, сгорая.
В комоде пожелтевшее письмо —
В разводах слёз. Всё также исчезает
С судьбою одиночества клеймо.
 
 
Стареет сердце без любви, сгорая,
Как стены дома без хозяина его,
Заросший сад. И по нему гуляет
Лишь пустота и больше ничего.
 
 
Стареет сердце без любви, сгорая
На клумбе завядающим цветком.
И не польёт его вода святая
Тем счастьем, что хранится в нём.
 
 
Стареет сердце без любви, сгорая,
Как стрелка циферблата на часах —
Всё медленней стучит и, отставая,
Считает дней остатки на весах.
 
 
Стареет сердце без любви, сгорая,
Как странник, потерявшийся в пути.
И с криком боли лишь свечою тает,
Оставив слёзы воска на груди.
 
 
Стареет сердце без любви, сгорая.
Как ласточка с подраненным крылом
Не сможет ни взлететь, ни ввысь взмывая,
Почувствовать себя большим орлом.
 
 
Стареет сердце без любви, сгорая.
Как у реки великий алый клён
Заплачет под дождём, клинок вонзая,
Последний совершая свой поклон.
 
 
Стареет сердце без любви, сгорая.
Морщин не видно, ведь оно в груди.
Оно живёт, хворает, умирает —
Всё так же, как на жизненном пути.
 
 
Стареет сердце без любви, сгорая.
Так проще вовсе про него забыть.
Проходит жизнь лишь у порога рая,
Ведь счастье страшно иногда впустить.
 
 
Стареет сердце без любви, сгорая.
Искать любовь кому-то, может, лень?!
А жизнь пройдёт, и, будто обнимая,
Берёза бросит над тобою тень.
 

2022

Часть 2

 
Стареет сердце без любви, сгорая,
Как мимолётных встреч всего лишь миг.
В последний путь кого-то провожая,
Мы вспоминаем всё, что он достиг.
 
 
Стареет сердце без любви, сгорая
В углу камина алым угольком.
И страсти пламя с дымом исчезает,
Летит лишь пепел с тёплым ветерком.
 
 
Стареет сердце без любви, сгорая,
Как долгожданный пролетает день.
И с грустью в сердце снова проживаем
Среди печали одиноких стен.
 
 
Стареет сердце без любви, сгорая,
Как километры на твоём пути.
Дитя у матери как будто отнимают,
Так и любовь, уснувшая в груди.
 
 
Стареет сердце без любви, сгорая
Искрящимся бикфордовым шнуром.
В тумане горизонта исчезая,
В последний путь отправится паром.
 

2022

Часть 3

 
Стареет сердце без любви, сгорая
Упавшим вниз последним лепестком.
И лишь с земли надежду поднимая,
В кармане прячем от себя тайком.
 
 
Стареет сердце без любви, сгорая
И отражаясь под седой луной,
Лишь зеркала осколки собираем,
Что были стёсаны морской волной.
 
 
Стареет сердце без любви, сгорая,
Как листья клёна осенью горят.
В реке судьбы лишь время отражая,
Последний образ в памяти хранят.
 
 
Стареет сердце без любви, сгорая,
Что повестью на кончике пера.
И жизнь пройдёт, в чернилах высыхая,
Не ляжет на бумагу никогда.
 
 
Стареет сердце без любви, сгорая
Лишь одинокой, грустною судьбой.
И время, след в закате растворяя,
Оставит тень под стрелкою немой.
 

2022

Часть 4

 
Стареет сердце без любви, сгорая,
Что клён осенний без своей листвы.
Последний лист от сердца отрывая,
Дождём распишет серые холсты.
 
 
Стареет сердце без любви, сгорая,
Как поле зарастает в сорняках.
И языками пламени пылая,
Оставит белый пепел на руках.
 
 
Стареет сердце без любви, сгорая.
Окутал разум пеленою мрак.
Вокруг костра друзей всех собирая,
Мы понимаем, кто есть друг, кто враг.
 
 
Стареет сердце без любви, сгорая,
Как стопки недописанных стихов.
В попытках тушь слезами растворяя,
Стараемся забыться меж грехов.
 
 
Стареет сердце без любви, сгорая,
Как океан без рек, морей, озёр.
Как с сединой о ком-то вспоминая,
Мы опускаем потускневший взор.
 

2023

Часть 5

 
Стареет сердце без любви, сгорая,
Как горизонт, пылающий огнём.
И Млечный путь длиною в жизнь сияет,
Но пыль от звёзд окажется углём.
 
 
Стареет сердце без любви, сгорая,
И пусть железо ветер охладит.
Но, знаешь, в жизни всякое бывает,
И сердце вновь обиду не таит.
 
 
Стареет сердце без любви, сгорая.
Лишь стоит раз обжечь фитиль души,
Как снова кто-то нас в себя влюбляет,
И обнажатся тысячи вершин.
 
 
Стареет сердце без любви, сгорая.
И пусть уходит с болью из груди
Река из слёз, что вслед себе роняем,
Где океаны тонут позади.
 
 
Стареет сердце без любви, сгорая.
Однажды руку стоит отпустить,
Как жадно воздух лёгкими глотая,
Ты вспомнишь вдруг, что не успел любить.
 

2023