Кёльнские каникулы. Вернуться в Кёльн и не умереть

Семейство Абдаллы

Семейство Абдаллы пребывало в глубоком трауре и растерянности. Исполнялось три дня со времени смерти Асима, а у них не было даже могилы, над которой, согласно мусульманской традиции, можно было совершить поминальную молитву. Они обращались к местному молле⁶ за советом, но он огорошил их противоречивыми отрывочными цитатами из Корана, которые только усугубили растерянность. Соседи порекомендовали им обратиться к уважаемому всем поселком старейшине Лятиф-мирзе⁷, к совету которого нередко прибегали жители поселка для разрешения спорных ситуаций.

– Не могу утверждать, но думаю, что над телом убиенного Асима был совершен весь требуемый исламом ритуал, знаете, там – Лятиф-мирза неопределенно указал рукой в сторону запада – более чтят религиозные традиции, чем у нас. Поэтому душа нашего незабвенного Асима уже начала путешествие в загробном мире. Конечно, вы обязательно проведете с соблюдением всех наших традиций церемонию погребения тела, как только это станет возможным, но ведь молитву совершают, как многие думают, не над телом усопшего, молитва помогает душе не сбиться с истинного пути своего вечного путешествия, она устремлена к милости и милосердию Всевышнего. Проводите положенные «три дня» так, как будто тело Асима уже предано освященной земле нашего кладбища.

На другой день Абдаллы воспользовались мудрым советом старейшины.

В ожидании прибытия скорбного груза с телом незабвенного Асима Абдаллы попытались найти людей, которые обещали свести их с московским адвокатом, однако они, продав свои квартиры, бесследно исчезли.

С хлопотами по встрече своих прибывших родственников и похоронами Асима все другие дела были отложены. Семейство Абдаллы, сплоченное горем, погрузилось в траур. Они решили оставить все разговоры до тех пор, пока не состоятся поминки, устраиваемые на седьмой день со смерти Асима.

Почтить память усопшего пришли почти все жители поселка. Кроме традиционной соседской солидарности, людей интересовали загадочные обстоятельства гибели Асима, в связи с которой распространялись самые невероятные слухи.

После похорон Абдаллы задали небывалые по пышности поминки, однако ни словом не обмолвились об интересующей весь поселок теме. На назойливые вопросы нехотя отвечали, что сами еще не знают подробностей, а прибывшие из-за рубежа члены семейства, словно сговорившись, упрекали особо усердствующих в своем любопытстве людей, напоминая, что поминки не место для обсуждения земных дел, а здесь поминают усопшего и молятся за упокой его души.

Отдав дань традициям своей веры, Абдаллы собрались на семейный совет, чтобы узнать подробности произошедших событий и принять решение, что делать дальше.

Прибывшие из Берна родственники изложили печальную «одиссею», стараясь не упустить мельчайших подробностей. В основном, на правах старшего, говорил Ариф. Ариз и Алия изредка деликатно подправляли его рассказ или дополняли отдельными замечаниями. Когда Ариф дошел до зловещей роли Рамиза Абдулла-заде, старейшина рода Абдаллы, не выдержав, дал волю своим чувствам:

– Кого еще мог родить ублюдок Гасан! Такого же, как сам, ублюдка и шакала! Подумать только, мы еще обсуждали, стоит ли помириться с ним и допустить в семью, как ни как, хоть и незаконнорожденный, но сын самого Абдулл-Керима. Как был прав наш старейшина, упокой Господь его душу, ведь именно он тогда предостерег нас от опрометчивого шага.

– А может, это было ошибочное решение? – на правах ровесника задумчиво произнес другой родственник – прими мы тогда Гасана в семью, глядишь, и не было бы сегодняшнего печального дня.

– Горбатого могила исправит, – получил он назидательный ответ, – да и убил-то нашего Асима его змееныш, как его?

– Рамиз Абдулла-заде, – услужливым хором ответили бернские путешественники.

– Ишь ты, Рамиз! Никто из нас даже не подозревал о его существовании, или кто-то из нас был знаком с ним? – старейшина обвел тяжелым взглядом ряды родичей.

– Нет! Никогда, – клялись его родственники.

– Да постигнет его кара Господня! Но и мы не должны сидеть, сложа руки. Надо найти эту гадину и заставить ответить за свершенное мерзкое преступление.

– Это вряд ли получится, по крайней мере, в ближайшие двадцать лет, – заявил Ариф, – мерзавцу повезло, что в Швейцарии давно отменена смертная казнь.

Наступила тягостная тишина, каждый думал о своем. Наконец старейшина огласил свое решение:

– Правильно говорили наши предки – деньги до добра не доведут, а где большие деньги – там преступления, нашептанные на ушко самим сатаной. Пусть эта история станет для всех нас уроком, мы должны забыть про эти проклятые деньги.

В комнате послышался нарастающий ропот недовольства, почти все члены семейства были не согласны с решением старейшины, но никто из них не мог предложить дельного совета. Только через некоторое время они заметили, что Ариф пытается вновь взять слово. Наконец ему предоставили такую возможность, и он рассказал о встрече с земляком, обещавшим познакомить с грамотным адвокатом, который сможет помочь получить деньги.

– Больше никаких адвокатов! – решительно заявил старейшина.

– Но это адвокат из Швейцарии, он занимается именно такими делами, – решил немного приврать Ариф, – да и наш земляк – замечательный человек, это он помог раскрыть всю эту историю. До него следствие полагало, что смерть Асима – результат случайного падения в пропасть. Он оставил нам свой номер телефона – Ариф вглядывался в лица родственников, выискивая себе сторонников.

Поднялся неимоверный шум, все голосили одновременно, не обращая друг на друга внимания.

Старейшина встал и поднял руку. С трудом ему удалось усмирить разбушевавшихся родственников:

– Хорошо! Свяжись с ним, Ариф. Но клянусь Аллахом, я не позволю никому снова рисковать жизнью, пока мы не будем твердо уверены в безопасном исходе дела. Теперь расходитесь, нам предстоят нелегкие дни до сороковин Асима. И чтобы за это время не только с соседями, но и между собой, никто не смел обсуждать произошедшие события. Обрадованные этим решением, родственники наперебой стали клясться старейшине, что будут немы как могила.

– Знаю я вас! – снисходительно произнес старейшина, прощаясь с родственниками, – Помните, произошло случайное падение, и мы потеряли нашего Асима.

Ариф Абдаллы и Вели

Ариф Абдаллы, заручившись поддержкой старейшины, стал названивать на сотовый телефон Вели, однако вот уже третий день телефон столь необходимого ему земляка был отключен. Ариф, засомневавшись, обратился к Аризу и Алие, но они напомнили, что Вели дал номер только ему. Арифу не оставалось ничего другого, как, избегая встреч со старейшиной, периодически названивать Вели.

Ариф работал водителем-дальнобойщиком на двадцатипятитонном «КамАЗе», перевозящим различные грузы из Азербайджана и Украины в Иран и Турцию. Обычно это был так называемый металлолом, обмениваемый на продукты питания, которые он привозил обратно. Такой бартер устраивал все стороны, поскольку не приходилось обращаться за помощью к его величеству доллару, операции с которым были связаны с большими проблемами, особенно в Иране. Зарабатывал Ариф неплохо, но такая работа сводила на нет личную жизнь, да и связана была с немалыми рисками. Между тем ему давно уже следовало жениться, завести семью, воспитывать своих детишек, а не отпрысков родственников, которые порой свысока поглядывали на Арифа, кичась своим потомством. Пресловутое наследство, если удалось бы им овладеть, привело бы в исполнение мечту Арифа. Вот почему он с такой настойчивостью пытался связаться с познакомившимся в поездке земляком, обещавшим ему помощь в получении вклада прадеда. Но пока, к несчастью, все его попытки оканчивались ничем, телефон Вели был отключен.

В очередной рейс в Иран Ариф отправлялся с тяжелым сердцем, всю дорогу размышляя о своем печальном будущем, казалось навечно связанном с незавидной судьбой водителя-дальнобойщика. Пройдя пограничные и таможенные формальности, Ариф покатил по знакомым дорогам Ирана, направляясь к окрестностям Тебриза, где предстояло сдать и принять груз. Опытный водитель, он почти механически вел тяжелогруженую машину, всецело отдавшись своим горестным мыслям. Вдруг раздавшийся звонок его мобильного телефона показался закладывающим уши пронзительным сигналом тревоги. Обычно в дороге Арифу никто не звонил, разве что хозяин, изредка принимавший решение сменить маршрут следования груза. Достав из кармана телефон и взглянув на экран, Ариф увидел надпись «Личный номер» и понял, что звонит не хозяин, номер которого знал по памяти. Заинтригованный звонком, Ариф нажал кнопку приема звонка:

– Алло, слушаю…

Незнакомый голос ответил по-азербайджански:

– Ариф, добрый день. Вы звонили мне много раз, но я был лишен возможности ответить. Вы узнали меня?

– Вели муаллим? – растерянно спросил Ариф.

– Да, это я. Надеюсь у Вас все хорошо, впрочем, наверное, появились проблемы, иначе…

– Вы не представляете, как я нуждаюсь в Вашей помощи! Помните, Вы обещали помочь с получением швейцарского вклада?

– Ну, не совсем так, как Вы говорите, но в целом помочь с честным юристом, который решит Вашу проблему, я, думаю, смогу. Вам надо заручиться согласием всех родственников и с нотариальной доверенностью прибыть в Германию.

– Легко сказать, разве мне дадут визу в посольстве Германии, прошлый раз ее предоставили нам эти аферисты, убившие Асима.

– Это не проблема! Вам нужно положить на свой счет десять-двадцать тысяч долларов и обратиться в посольство Германии. Просите визу для поездки с целью приобретения автомобиля. Вам не откажут. Надеюсь, Вы сможете собрать необходимую сумму?

– Да, конечно, вот только вернусь из поездки, ведь, я говорю с Вами из Ирана.

– Ирана?! Что Вы там делаете?

Ариф вкратце рассказал Вели о своей работе и сообщил, что через три-четыре дня он уже будет в Баку. Пожелав ему счастливой дороги, Вели попросил Арифа позвонить, как только он вернется из поездки.

Хавар Занузи и Парвиз Дервиши

Ожидая в аэропорту Франкфурта-на-Майне рейс из Лос-Анджелеса, Хавар испытывала состояние дежавю⁸. Всего несколько дней назад вот так же она дожидалась рейса, на котором должен был прибыть ее муж. Все повторялось, но между двумя этими событиями, казалось бы, пролегла вечность. В ее жизнь вошли и исчезли множество людей, с которыми при других обстоятельствах Хавар никогда бы не повстречалась. Один из них мог бы изменить всю ее жизнь, другие – вернув мужа, изменили ее саму. Хавар очень беспокоило душевное состояние мужа, телефонные разговоры с ним, преисполненные эмоциями, не прояснили ей, что ему пришлось испытать за время пребывания в заложниках. Изменившись сама, она с тревогой думала о том, каким человеком стал ее муж, как они будут жить дальше, имея за плечами столь тяжкий опыт и чрезвычайные испытания.

Безо всякой причины Хавар стала впадать в панику, ей представилось, что и сегодня ее мужа не будет среди пассажиров прибывающего лайнера. Она пыталась убедить себя, что такой сценарий невозможен, муж, как ей сообщили, прибывает в сопровождении представителей спецслужб США, желающих приобщить ее показания к обвинительным материалам следствия против «Белого Братства», подготавливаемых для передачи в суд. Но даже эти разумные доводы не могли успокоить Хавар. Она впадала в ступор, чувствуя как каменеет тело, а упавшее сердце отвратительно мерзко теребит желудок, доводя его до спазма. Даже увидев мужа, выходящего в зал ожидания в сопровождении двух людей, беседующих с ним, Хавар не могла сбросить с себя оцепенение. В следующее мгновения Хавар попыталась броситься к мужу, но вместо этого стала медленно оседать на пол: ноги стали ватными и отказывались подчиняться своей хозяйке. Хавар понимала, что ее вид может напугать мужа, но не могла заставить себя встать. Наконец Парвиз заметил Хавар и бросился к ней, выпустив из рук небольшой портфель. Его попутчики, не успев среагировать, недоуменно наблюдали, как Парвиз, подбежав к женщине, почему-то сидящей на полу, стал поднимать ее. Парвиз бережно прижал к себе Хавар и прошептал ей на ухо:

– У меня для тебя радостная весть, нашлась твоя мама, она в относительной безопасности, но нам нужно придумать, как ее вызволить из Ирана.

Парвиз десятки раз прокручивал в голове встречу с женой, решив сообщить ей радостную весть позже, но эта фраза сама собой вырвалась из его уст, как только он прильнул к Хавар, руша все барьеры традиционной сдержанности на людях, которую ранее не могли преодолеть годы совместной жизни.

Хавар хорошо слышала мужа, однако почти ничего не поняла из его слов. Ей представлялось, что медленно текущее время ожидания вовсе остановилось, свернув окружающее ее с мужем пространство, весь мир в небольшой островок, на котором они едва умещались. Она опасалась разжать руки, обвитые вокруг шеи Парвиза, ибо думала, что, случись это, и муж опять исчезнет. Почти бессознательно она продолжала сжимать руки, как бы пытаясь слиться с мужем в единый организм.

Почувствовав ее состояние, Парвиз ласково прошептал:

– Я – здесь, никто более не сможет нас разлучить, ты меня слышишь, Хавар?

Вместо ответа Хавар разрыдалась. Она стала бессвязно рассказывать мужу о детях, об их успехах в учебе, о заботливых родственниках, приютивших их, с ужасом думая, что несет бред, столь неуместный сейчас. Она твердо знала, что для новых страданий и боли в ее душе и теле просто нет места, случись они, она умрет безо всякого сопротивления, мирно и почти с благодарностью. Продолжая сжимать руку мужа, Хавар чувствами, лишенными тяжести телесности, устремилась в Вечность, испытывая радующую сердце необычайную легкость инобытия.

Парвиз, почувствовав состояние жены, легонько отстранил от себя Хавар:

– Хавар! Эти люди должны поговорить с тобой – произнес он на фарси – они ведут дело «Белого Братства» и собирают факты о преступной деятельности этой организации для передачи в суд.

Ему пришлось несколько раз повториться, пока Хавар, вернувшись в реальность, смогла понять, о чем говорит муж.

– Дома нас с нетерпением ждут дети, да и родственники совсем замучались с ними, пока я не была дома. Нельзя ли оставить это на потом? – попросила Хавар.

– Им нельзя дать ни одного шанса, ты сама знаешь насколько «Братство» опасно. К тому же, это не займет много времени. Максимум час, а через три часа люди, прибывшие со мной, должны отправиться обратно. Надо спешить.

Сопровождающие Парвиза не вмешивались в его разговор с Хавар, в котором, не понимая ни слова, хорошо представляли себе, о чем идет речь.

Хавар вынужденно согласилась дать показания прямо сейчас в зале прилета аэропорта Франкфурта-на-Майне. Они отошли к одинокой секции сидений, один из сопровождающих включил диктофон и стал задавать вопросы, второй кругами ходил вокруг сидящих, словно охраняя их от внешнего вмешательства.

Через сорок минут снятие показаний было законченно. Хавар была удивлена профессионализму опрашивающего, сумевшего точными вопросами получить все необходимые ему сведения. Она подумала, что сама бы не смогла так связно и последовательно изложить драматические события последнего времени.

Как только они закончили, к ним приблизились двое незнакомцев, которых Парвизу представил один из его сопровождающих:

– Знакомьтесь, это представители спецслужб ФРГ господа Шнайдер и Шульц. Они продолжат работать с вами и будут курировать вашу безопасность.

Попрощавшись со всеми, два попутчика Парвиза направились в зал отлета, а Шнайдер сообщил, что сейчас они отвезут Парвиза и Хавар в Кёльн.

– Как же так? А дети? Они с нетерпением ждут встречи с отцом. Мы должны ехать в Майнц, – недоумевала Хавар.

– Дети уже ждут вас на квартире, где вам придется некоторое время пожить. Ваши родственники предупреждены, можете позвонить им, – сказал Шульц.

– У Вас есть какой-то багаж, господин Дервиши? – спросил Шнайдер.

– Вот этот дипломат – весь мой багаж. Мы готовы ехать.

По дороге из Франкфурта в Кёльн Шнайдер вкратце рассказал, как развивались события после отъезда Хавар.

– Так значит, им все же удалось произвести взрыв! Как наши друзья? Есть ли жертвы? – Хавар понимала, что могло произойти самое ужасное.

– Погибли четыре человека, Ваши друзья отделались, хоть и тяжелыми, но не смертельными ранениями, думаю, совсем скоро Вы сможете встретиться с ними в Кёльне.

– Иншалла!⁹ – едва слышно произнесла Хавар

Спустя некоторое время Парвиз стал рассказывать Хавар, как ему удалось получить сведения о ее матери. Это была почти детективная история, начавшаяся с приезда в США одного эмигранта из Ирана, который с трудом нашел Парвиза буквально перед самым его отъездом в Германию. Этот человек, по имени Афшари, утверждал, что лично встречался с матерью Хавар на одной из квартир, где она нелегально проживала. По словам матери, она была тайно выкрадена какими-то людьми, напоминающими своими повадками стражей исламской революции. Длительное время ее допрашивали, пытаясь выбить из нее показания на семью дочери, которую подозревали в подрывной деятельности против Ирана. Каким-то чудом матери Хавар удалось бежать, она скрыла имена людей, которые ей помогли в этом, опасаясь за их безопасность. И теперь, без документов и каких-либо средств, она вынуждена была искать любую возможность покинуть страну, власти которой объявили ее в розыск как особо опасную преступницу. Передавая устное сообщение своим родным в Америке, она просила их не предпринимать непродуманных решений по нее вызволению из страны. На вопрос Парвиза, не передавала ли его теща письма или какой-нибудь предмет, для подтверждения сказанного, Афшари ответил, что ни она, ни он не могли рисковать, поскольку не было уверенности, что удастся выбраться из страны без проблем. Парвиз попросил Афшари высказаться по поводу возможных вариантов спасения тещи, однако получил ответ, что таких вариантов его собеседник не видит. На прощанье он продиктовал Парвизу адрес квартиры в Тебризе, где находилась теща, и пожелал удачи.

Хавар пребывала в полном отчаянье, до сих пор она думала, что достаточно найти мать и все проблемы решатся сами собой. Теперь она понимала, что может не только никогда так и не увидеть своего самого родного человека, но и вообще лишиться возможности получить хоть какие-то известия от нее. Внезапно на Хавар нашло озарение, она лихорадочно вцепилась ногтями в удерживаемую ею руку Парвиза:

– Я знаю, кто сможет нам помочь!

Аревик

Ночью, после операции, Аревик приходила в сознание. Ее поразила небывалая легкость дыхания, позволяющая вдыхать воздух полной грудью. В слабом свете помещения она разглядела трубки, выходящие из ее тела и спускающиеся под кровать, на которой она лежала. Аревик попыталась резко встать, но тело ее пронзила острая боль. В палату вошла медсестра и по-русски произнесла:

– С счастливым возвращением! Как Вы себя чувствуете?

– Спасибо! Все просто замечательно, я дышу, как никогда в жизни. Только…

Что это за трубки? – Аревик повела рукой и внизу нащупала какую-то коробку, в которую входили две трубки.

– О, это неприятная необходимость, несколько дней Вам придется терпеть эти неудобства. Завтра, если все пойдет нормально, Вас переведут из реанимации в обычную палату, где разрешены посещения родственников и друзей. Кстати, некоторые из Ваших друзей с нетерпением ожидают встречу.

– Друзья? Кто это, как их зовут? – Аревик с надеждой подумала о встрече с Отари и Вели.

– Это представители той организации, которая оплатила операцию.

– Можно мне позвонить? Всего один звонок…

– Завтра, все будет завтра, а сейчас отдыхайте, перед посещением реанимации даже мы – медперсонал – сдаем свои мобильные телефоны. Здесь только внутренняя связь. Вы можете воспользоваться этим телефоном, чтобы вызвать меня или дежурного врача, – медсестра указала на аппарат, расположенный на столике у кровати. – А пока отдыхайте, набирайтесь сил перед завтрашним днем.

Медсестра оглядела внимательным взглядом постель пациентки, попрощалась и вышла из палаты реанимации.

Аревик стала вспоминать события последних дней, друзей, столь неожиданно ворвавшихся в ее жизнь, и, возможно, навсегда исчезнувшие из ее будущего. Эти мысли плавно сменились светлыми размышлениями о будущей, новой жизни, которую предстояло осваивать заново. В этом благодушном состоянии души она заснула.

Утром, как и обещала медсестра, Аревик перевели в общую палату. Ее соседкой оказалась пожилая женщина, перенесшая операцию шунтирования. Она довольно сносно говорила по-английски, и соседки по палате делились своими ощущениями после операции, планами последующего реабилитационного курса в одном и санаториев Германии, твердо решив провести его вместе.

В палату вошла медсестра и объявила Аревик, что ее дожидаются гости.

– Вы в состоянии принять их? Как Ваше самочувствие?

– Все прекрасно, зовите их, – Аревик предприняла попытку привстать, чтобы окончательно убедить медсестру.

– А вот этого делать не следует! Лежите спокойно, резкие движения Вам пока противопоказаны, – строго заявила медсестра и вышла из палаты.

Спустя несколько минут в палату вошли мужчина и женщина и направились к Аревик:

– Наши поздравления с успешной операцией! Мы долго беседовали с врачом, его заключение весьма благоприятное, – несколько смущенно произнесла женщина.

– Вы не представляете, как я вам благодарна, помочь совсем незнакомому человеку…

– Простите, мы принесли с собой цветы и конфеты, но их пришлось оставить внизу. Врачи сказали, что они Вам пока противопоказаны.

– О, спасибо, не беспокойтесь, после наркоза у меня постоянное ощущение сладости во рту, боюсь, еще долго мне придется отказываться от своей прошлой роли сладкоежки. Да и запахи пока вызывают легкое головокружение – Аревик на минуту замялась, боясь обидеть своих гостей, а затем добавила:

– Прошу вас выразить мою глубокую признательность руководству вашей организации.

Гости растерянно переглянулись, затем мужчина взял на себя продолжение разговора:

– Видите ли, деньги на операцию были перечислены прямо в клинику от имени нашей организации, но мы не имеем к этому никакого отношения… Разве Вы не знали об этом?

– Нет! Никто мне ничего не говорил, я даже не представляю, кто это мог сделать. Но вам-то, наверное, известно, кто перечислил деньги. Разве это не указано в сопровождающем перевод денег документе?

– К сожалению, нет! Да и времени, разбираться в этом вопросе, не было, нужна была срочная операция, – мужчина вопросительно поглядел на свою попутчицу, словно ища у нее поддержки.

– Я думаю, Вам не стоит волноваться по этому поводу, рано или поздно все прояснится, наберитесь терпения, а пока выкиньте эту проблему из головы, – женщина старалась быть убедительной, хотя ей это плохо удавалось.

– Не могли бы Вы позволить позвонить мне по Вашему телефону, мой еще не вернули, – попросила Аревик, обращаясь сразу к обоим посетителям.

– Да, конечно! – оба протянули Аревик свои мобильные телефоны.

Аревик, улыбнувшись мужчине, взяла телефон женщины и по памяти набрала телефон Вели – телефон был отключен. Затем она позвонила Отари. На третий звонок ей ответил знакомый до боли голос:

– Вас слушают.

– Отари, это я, Аревик…

– Солнышко! Как прошла операция? Как себя чувствуешь?

– Все прошло просто замечательно, у меня в палате представители донорской организации, так вот, они утверждают, что они денег на операцию не давали. Скажи, Вели или ты? Для меня это очень важно.

– Скажу, только сначала ответь мне на один вопрос. Если бы ты оказалась на нашем месте и имела бы возможность помочь другу, как бы поступила?

– Помогла бы непременно, но…

– Никаких «но», так мы и поступили, и поверь, нам это почти ничего не стоило. Забудь!

– Как же, забудешь!

– Ну, тогда помни, что ты наша должница, при первой же возможности примешь наше приглашение в ресторан.

– И все же…

– Он первый предложил, я с радостью согласился, а деньги наши общие. Допрос закончен?

– Я не знаю, как благодарить вас…

– Уже знаешь, только не ищи нас на этих днях, мы выезжаем из Германии, вернемся через неделю. Позвонишь на мой или Вели телефон. Будь здорова, копи силы, мы должны встретить тебя и удивиться изменениям.

– Отари – в голосе Аревик послышалось всхлипывание.

– Родная, думай о своем здоровье, тебе вредны даже положительные эмоции, а тем более волнения. Будь холодна как мрамор! – Отари решил пошутить, вспомнив фразу из старого итальянского фильма.

– Отари, передай мою сердечную благодарность Вели.

– А вот это я сделаю с особым удовольствием, и ему будет приятно.

– Он не рядом?

– К сожалению, нет, но уже сегодня он узнает хорошую новость. До встречи!

– До встречи, – Аревик хотела продолжить разговор, но Отари решительно отключился.

– Кажется, Вы выясняли имена загадочных благодетелей? – вывела Аревик из задумчивого состояния женщина.

– Да, это мои самые добрые друзья. Простите, я даже не поинтересовалась вашими именами.

– Я – Инга Раух, а мой коллега – Вальтер Нойс, – женщина повела рукой в сторону второго посетителя.

Вальтер улыбнулся и несколько театрально поклонился Аревик:

– Может быть, у Вас есть какие-либо пожелания?

– Спасибо! Ах, да, простите, позвольте вам представить мою соседку по палате, – Аревик только что вспомнила, что не знает ее имени, и вопросительно посмотрела на соседку.

– Адель Шикельбиер.

– Наши наилучшие пожелания скорейшего выздоровления, фрау Шикельбиер, – галантно произнес Вальтер Нойс.

– Кажется, мы должны откланяться, медсестра просила не задерживаться.

– Всего вам доброго, дорогие, – Инга Раух взяла под руку Вальтера, и они вышли из палаты.

Госпожа Шикельбиер была полна решимости поскорее выяснить таинственные подробности оплаты операции соседки:

– Кажется, ситуация с оплатой для Вас прояснилась?

Переполненная эмоциями и воспоминаниями душа Аревик требовала исповеди, и она подробно рассказала соседке все необычайные приключения ее недавней поездки в Швейцарию.

Адель зачарованно слушала, боясь пропустить хоть слово из чудесного рассказа. Вдруг ее лоб перерезала глубокая складка:

– Когда это было? В каких числах Вы совершали поездку? – спросила она дрогнувшим голосом.

– Это было неделю, дней десять назад, прямо из поездки я отправилась в клинику на операцию. Почему Вы спрашиваете?

– Ваше счастье! В это время в Берне был взорван автобус, не думаю, что это был какой-то другой…

– Откуда Вы знаете? Кто-то погиб? – Аревик вдруг, впервые после операции, ощутила бешеное биение сердца, подкатившегося к самому горлу.

– Писали об этом много, вроде бы, погибло четверо пассажиров…

Аревик внезапно припомнила свой разговор с Отари, ой не таким как всегда, был «весельчак Сурен», вроде бы голос был озабоченным, может что-то произошло с Вели? Ранен? Погиб? Ведь сказал же Отари, что Вели с ним нет, просил пока не звонить…

Аревик буквально намертво вдавила кнопку вызова медсестры и не отпускала ее, пока в палату не ворвалась встревоженная дежурная медсестра:

– Что случилось? Вам плохо?

– Нет, со мной все в порядке, мне срочно нужен мой мобильный телефон, пожалуйста, поторопитесь, это очень важно

– А мой телефон не подойдет? – медсестра вопросительно посмотрела на Адель, словно ища у нее объяснений психического состояния ее соседки.

– Да, спасибо! Дайте мне его, пожалуйста, – Аревик поняла, что всерьез встревожила медсестру, но, несмотря на это, почти вырвала протянутый мобильный телефон из ее рук. Лихорадочно набрав знакомый номер, она бездумно слушала стандартную фразу о недостижимости абонента, пока ее не отсоединили. Аревик по памяти набрала номер Вели – телефон был уже включен, но ей никто не ответил.

Она вернула телефон медсестре и тихо попросила:

– Принесите, пожалуйста, мой телефон. Мне предстоит сделать много звонков.

Получив через некоторое время свой мобильный телефон, Аревик стала безуспешно названивать по двум знакомым ей номерам, изредка отвлекаясь на сочувственные реплики своей соседки.