Дневник свадебной феи

Чтобы рационализировать этот процесс, я сняла комнату на улице Рубинштейна. Три часа времени появились в моих сутках, ранее затрачиваемые на дорогу во Всеволожск. Я занялась расселением многокомнатных коммуналок, которых было предостаточно в этой части города. Работа шла неплохо, контакты с заказчиками быстро множились, сделки складывались в хорошие доходы. По шестнадцать часов в сутки я крутилась, как белка в колесе, но погасить долги по стройке никак не удавалось.

Да и жильё мне попалось непростое – с обременением: старушкой, которая поставила мне условие ухаживать за нею, убирать и стирать её бельё. Зато я имела хорошую скидку за аренду. Помню, однажды придя с работы, я увидела полную до краёв ванну замоченного белья. Оказывается, оно копилось целый год! О стиральных машинах в то время ещё мало кто мечтал. И я стирала, и полы мыла, и посуду её чистила, сдирая кожу с рук.

Всё бы ничего, но однажды старушка, пригласив компанию странных субъектов, устроила пьянку на всю ночь. Я со страхом заперлась в своей комнате, вздрагивая от грохота за стеной и звона перевёрнутого стола с посудой. Это был настоящий погром под музыку с хохотом. Всё стихло только к семи утра. С опаской, на цыпочках выбравшись из своей комнаты, я ужаснулась от увиденной картины: люди и вещи валялись на полу, как после побоища. Все были без чувств. В туалете на боку лежал разбитый унитаз.

А ещё вдруг зазвонил городской телефон, и мужской голос поинтересовался, кто я такая. Ответила, что снимаю здесь комнату. «Ту, что самая дальняя? – спросил мужчина. – Это же моя комната!»

Оставаться здесь я больше не могла: быстро собрав вещи, я съехала сразу. Безобидная с виду старушка взяла с меня деньги вперед за не принадлежащую ей комнату.

На соседней улице (ул. Ломоносова) снимала комнату моя приятельница. Мне было некуда деваться, и я пришла ночевать к ней, фактически в коридоре девятикомнатной коммунальной квартиры. На полочке стоял общий телефон, под которым я и устроилась на газетке. Вспомнился Чебурашка, который, вообще, жил в телефонной будке.

Помню, много часов я просидела на полу в обнимку с телефонным аппаратом, пытаясь найти по объявлениям в газетах приемлемую по цене комнатку. В те времена всё было в дефиците. Но мне опять помог случай. Однажды вечером, на просмотре одной из расселяемых коммуналок, одинокая старушка предложила пожить у неё. И не где-нибудь, а прямо на Невском проспекте.

Витя больше не мог заниматься шлифовкой подоконников – начинались заморозки. На летней даче, что мы снимали, было уже слишком холодно по ночам. Он долго не хотел сдаваться, никуда не собирался переезжать, кроме своего дома. Но, когда в комнатах вещи покрылись инеем, а щи в кастрюле замёрзли, пришлось всё бросить. Отец Виктора уехал в деревню.

Забрав ребёнка из Костромской области, где он проводил лето с бабушкой Ниной Николаевной, наше семейство поселилось в 13-тиметровой комнате второго этажа, над знаменитым «Литературным кафе», с окном прямо на исторические места Невского проспекта. Наше шестое по счёту место жительства имело свои особенности: оно давало мне уникальную возможность переглядываться с пассажирами городского транспорта, проезжающего в четырёх метрах от моих глаз. А мебель при этом содрогалась так, что посуда подпрыгивала в шкафу. Я думала, что никогда не смогу заснуть в этой комнате. Но человек ко всему привыкает, особенно если нет другого выхода.

Мишу я устроила в ближайший детский садик на Большой Конюшенной улице, где сейчас находится роскошный ресторан, в пяти минутах ходьбы от дома. А прямо напротив открылось новое агентство по недвижимости. После огромных Всеволожских расстояний даже полчаса ходьбы мне казались пустяком. А здесь всё было под рукой. Пять минут пешком – до театра эстрады или до Дворцовой площади. В общем, место было уникальное. Очень интересно было так кардинально изменить место жительства. Вся семья опять была в сборе. Мы перевезли вещи из Всеволожска, который уже покрылся снегом. Пришлось обустраивать быт на новом месте.

Цены взлетели так, что при подсчёте оставшихся доделок в доме выяснилось, что нам не хватает ещё тридцати тысяч долларов! Среднемесячная зарплата составляла тогда 500 долларов. И аренда маленькой квартиры – тоже 500 долларов в месяц. Шёл 1994 год.

Витя впал в депрессию, «дошёл до ручки»: спал целыми днями и не мог выспаться… Хорошо ещё, что он что-то готовил на кухне и забирал ребёнка из садика. Но работать, как прежде, он уже не мог: силы закончились. Я продолжала работать по 16 часов в сутки, но наши долги от этого не уменьшались.

В начале зимы и у меня здоровье совсем расстроилось: начались частые кровотечения отовсюду, сердечные приступы. Я тогда ещё не знала, что у меня особая форма гемофилии. Работала, как зомби, как одержимый маньяк. И в один прекрасный момент «сорвалась»: попала в больницу, и надолго. После такого перенапряжения я поняла, что мы уже не осилим эту стройку. Извержение обстоятельств было не подвластно человеческой воле. Это было крушение нашей мечты.

Витя же, по инерции, продолжал залезать в долги, чтобы ежемесячно выплачивать проценты по предыдущим долгам. Это было всё, что он мог делать.

Ясно было, что ситуация стала критической. Я жила со страшным ощущением, что мы катимся в скользкую, глубокую бездну. Слабые Витины попытки реанимировать заброшенный бизнес не дали ощутимых результатов. Нас одолевала смертельная усталость. Больше не было сил бороться. Жизнь со всех сторон ставила тупик.

А я, выйдя из больницы, сразу же попала туда вновь, с осложнениями. А потом ещё раз. И ещё раз!

Витя тоже свалился с очень высокой температурой. А за ним следом и Мишка: началась эпидемия гриппа. Так мы, лёжа с градусниками и компрессами на лбу, дружно встретили новый, 1995 год.

Возвращение на круги своя…

Подводя итоги года, мы пришли к выводу, что пора менять жизненные цели. Инфляция и другие государственные реформы устроили нам полный нокаут. Силы и средства были израсходованы, а цели так и не достигнуты.

К тому же резко подводило здоровье: то меня, то Витю периодически увозила скорая с сердечными приступами. Это была просто какая-то напасть!

Наша выносливость и вера в себя были подорваны. Лекарства стали нам не по карману, за квартиру нечем было платить, а кредиторы ждали возврата долгов.

Под гнётом усталости и отчаяния я уговаривала Витю продать коттедж – уже не могла о нём думать без боли. Ежедневные бытовые проблемы стали невыносимы для больного отчаявшегося существа, которое я из себя представляла. Ребёнок стал жутко капризным и неуправляемым, у него резко упало зрение, развился логоневроз.

Сам Витя почти не вставал с постели от сильной слабости. Он ни на что не мог решиться. Но жизнь требовала принятия радикальных решений, ведь от этого сейчас зависела наша жизнь. И решение приняла я.

В середине января 1995 года, в полуживом состоянии сбежав из кардиоцентра, я приступила к «ликвидации последствий чрезвычайной ситуации», которая ставила перед нами вопрос выживания.

Было решено поскорее продать дом и купить готовую квартиру, в которой можно будет восстановить свои силы. Нам жизненно необходима была передышка.

Мы съездили в заснеженный Всеволожск, сфотографировали наш красивый коттедж со всех сторон и дали объявления в рекламные газеты. Я разработала рекламный буклет: начертила подробные планы всех этажей, туда же вставили фото фасада. В типографии нашего агентства, где я всё ещё числилась, напечатали эти рекламки. Надежда на быструю продажу была вполне обоснованной.

Но тут я снова попала в больницу – на целый месяц. После пустяковой операции, которой я не придавала особого значения (удаление крохотной опухоли), у меня 8 (!) раз открывалось артериальное кровотечение. Врачи не могли справиться с этим из-за общего ослабления организма. Никакой наркоз из имеющихся в наличии я не переносила из-за аллергической реакции. В конце концов меня пришлось просто «зашить» без наркоза, прямо посреди ночи, так как до утра я уже могла бы не дотянуть.

В тот день, 10 февраля, все говорили, что я заново родилась. И это было уже не в первый раз: моя жизнь «висела на волоске» 12 марта 1986 года, когда мне сделали полостную операцию на диафрагме. Операция была несложной, но из-за непереносимости наркоза возникли осложнения, и я несколько дней провела под наблюдением реаниматолога.

Зато потом я перестала бояться боли, хирургии и, вообще, смерти. Я тогда так много насмотрелась на это всё. Да и простая боль неопасна, в отличие от обезболивающих средств. Даже зубы после этого я просила лечить мне без новокаина, к удивлению врачей. Мои носовые пазухи также оперировали без наркоза. Пока не изобрели новые лекарства, мне периодически приходилось проявлять вынужденный героизм.

Я выбралась из больницы 15 февраля, и тут же меня свалил на редкость тяжёлый грипп. Чёрная полоса в жизни продолжалась. Мы с Витей лежали пластом с температурой, от которой зашкаливали градусники, и не могли пошевелиться. Маленький Мишка заразился от нас, но будучи мужичком покрепче, ещё мог как-то ухаживать за нами. Шестилетний ребёнок поил нас лекарствами, давая ложечку «за папу», ложечку «за маму».

На душе была убойная тяжесть: слишком долго стояли все дела; со съемной квартиры надо было съезжать – нечем было за неё платить; невозвращённые долги грозно висели над головой; денег не было даже на лекарства, да и некого было за ними послать.

И в этом состоянии мы получили известие о смерти моего отца! Он умер 22 февраля 1995 года, перед этим много дней не приходя в сознание. Мама впала в полное отчаяние, непрерывно и безудержно рыдая не в силах смириться с этим страшным событием.

Мне удалось повидаться с отцом накануне, когда он был ещё в сознании. Я как раз сбежала из больницы на один вечерок и приехала к родителям.

В тот вечер мы очень душевно с ним поговорили, я показала ему свежие фотографии нашего коттеджа среди заснеженных сосен, при знавшись, что мы решили его продать. Но пообещала, что купим квартиру недалеко от них. Папу это даже обрадовало. Уж он-то знал, сколько нужно надрываться, чтобы достроить такой дом. Мы впервые тогда нашли общий язык, но так и не успели наговориться.

В то страшное утро мы с Витей, конечно, сразу же приехали к маме: оба с высокой температурой, едва стоя на ногах, и… конечно же, свалились совсем.

Было страшно за маму – она так сильно похудела и всё время плакала, плакала… Мы решили остаться у неё, надеясь, что хоть как-то сможем помочь друг другу, если будем рядом.

Я пишу так подробно об этих событиях благодаря своему дневнику, который весь закапан слезами. Тяжёлые страницы жизни. Их нельзя забыть.

Седьмой переезд дался нам с огромным трудом: возвращение в родную квартиру, в ту комнату, где умер отец.

Даже все вместе, помогая друг другу, мы долго не могли выкарабкаться из недугов. А я тогда и вовсе умудрилась проболеть весь март и весь апрель.

Но и в мае проблемы не закончились: Мишу положили в больницу для плановой операции по лечению косоглазия. Я дежурила у его постели и днём, и ночью. Но, приехав домой отоспаться, я обнаружила, что Витя не сможет сменить меня, т. к. сам попал в больницу по «Скорой» с сердечным приступом. Всё, что я смогла тогда придумать, – это «сложить» их в одну больницу, в соседние отделения, чтобы не скучали и навещали друг друга.

В общем, 1995 год остался в памяти «годом борьбы за выживание». Все наши планы пошли насмарку. Мы, как когда-то в детской настольной игре, попали «на нолик» и – прогорели, пришлось заново начинать круг. Что же нам оставалось делать? Ведь даже смерть – это часть жизни. Несколько последующих месяцев все наши попытки решить свою жилищную проблему были безуспешными. Мы крепко «застряли» на этом «нолике», без гроша в кармане, пытаясь переосмыслить всю свою незамысловатую жизнь.

Но это были ещё «цветочки»! Я тогда и не предполагала, сколько же таких «сюрпризов» нам ещё приготовила Судьба.

Искусство презентации коттеджей

Несмотря на то, что мы давали массированную рекламу нашего коттеджа во всевозможные издания и агентства, покупателей на него всё не было и не было. Словно он был невидимкой. На рекламную кампанию была потрачена тысяча долларов, взятая, опять же, в долг. Всё было напрасно!

Мы начали снижать цену – на 10, 15, 20 тысяч долларов… Но дом словно заколдовали. Мы были близки к отчаянию. Что-то здесь было не так. И, вспомнив учение Карнеги, я начала создавать позитивную мыслеформу.

К каждому просмотру я стала готовиться, как к сольному спектаклю, и он становился событием. Ведь в это наше детище было вложено столько душевных сил, половина здоровья, не говоря уже о материальных средствах, что было бы очень обидно продавать его за бесценок. Из духа противоречия, я снова подняла ценовую планку. Дом, резко поднявшийся в цене, стал вызывать интерес…

После зимовки требовалось навести уборку. На помощников рассчитывать не приходилось. Витя и Миша лежали в больнице. Мне предстояло самой прорабатывать ситуацию. Добираться туда на электричках было тяжеловато, да и до Финляндского вокзала час езды. Силёнок после такой зимы почти не осталось.

Но нет худа без добра, как говорится: моей голове пришлось научиться думать. Во время бессонных ночей в неё приходило множество идей, а утром я обычно претворяла их в жизнь. Отличной идеей стал проект времянки, которую я быстро начертила, вскочив глубокой ночью с постели. Свежие доски, привезённые свёкром, ещё не все растащили за зиму.

Договорившись с хозяином соседнего участка, у которого мы в прошлом году снимали дачу, и пригласив двух свободных приятелей, я быстро организовала на его территории постройку времянки, выходившей окошком как раз на наш коттедж. Таким образом, дом теперь находился под нашим неусыпным контролем.

Вокруг нашего участка в то время были одни свалки и заброшенные развалины, которые активно распродавались под застройку, а мусор на них сжигался. Это был благодатный край. Недостатка не было ни в чём: рамы, двери, стекло – всё валялось прямо под ногами! Коробка домика размером 3,5 х 6 кв. м была собрана без проблем всего за неделю. Недаром так много говорилось о русской бесхозяйственности, зато «весёлым и находчивым» ещё можно было жить. Нашему туалету досталась дверь с табличкой «Начальник цеха».

Всё это мы тщательно покрасили и оклеили обоями. К тому времени, когда Витя и Миша выписались из больницы, у нас была готовая дача. Да ещё какая!

Она стояла посреди густо цветущей черёмухи и малиновых кустов. Вокруг были живописные джунгли, в которых пели птицы и по веткам сосен скакали белки, что лично меня приводило в неописуемый восторг. А наш кот Барсик и вовсе ошалел от радости: он катался по траве, носился по соснам за белками, прыгал по моим взрыхленным грядкам, а потом кидался нам на руки, лобызая всех подряд.

На этом участке до нас много лет никто не проживал, и весь он зарос свежей зеленью и молодым кустарником. Эта первозданная красота была для меня спасительной: живой лесной аромат стоял самый что ни на есть целебный. И мы всей семьёй сразу же переселились туда жить.

Лето и свежий воздух вдохновили нас на активный труд, и вскоре мы расчистили всю стройку: вымыли бетонные полы до последней пылинки, вкрутили самые яркие лампочки, отмыли двери, рамы, крыльцо… Дом пришлось хорошенько проветрить и просушить с помощью тепловентиляторов. Заботливые хозяйские руки сделали своё дело: дом засиял чистотой и стал очень привлекательным.

Одновременно, взяв грабли и лопаты, мы вычистили и весь участок, подравнивая клумбы и дорожку. Вид с балкона открывался просто великолепный. Словом, мы сделали всё, что было в наших силах. Дом словно ожил и стал выглядеть по-другому: ухоженным и почти жилым. А ещё немаловажно, что мы находились в это время на природе, дыша чистым сосновым воздухом и употребляя свежую зелень. Это пошло на пользу всем: крепкий сон и здоровый аппетит – вот то, что нам тогда было нужно.

И, как только оживший коттедж приобрёл товарный вид, тут же появился спрос, началась даже конкурентная борьба, повысившая в итоге его стоимость. И, наконец, нашёлся покупатель, который согласился купить его не торгуясь. Сделка прошла легко. Все остались довольны. Не было ни грусти, ни сожаления, и, наконец, ушло гнетущее напряжение всех последних месяцев.

Вот теперь можно было снова строить планы!

Восьмой переезд – последний в этом веке

После продажи дома мы с большим облегчением раздали все долги. У меня словно камень с души свалился!

Очень хотелось просто отдохнуть – ведь мы с Витей за все годы совместной жизни так ни разу и не были в отпуске. Но в нашей стране, где инфляция может произойти мгновенно, нельзя было терять ни минуты.

К тому времени я уже пару месяцев подыскивала себе квартиру в городе. Жить «на коробках» в двенадцатиметровой комнате у мамы было очень неудобно. Полученные деньги необходимо было сразу же вложить, не дожидаясь их очередного обесценивания. Это был август 1995 года, времена стояли очень беспокойные.

Интернета ещё не было. Я «прочёсывала» улицы и дворы, расспрашивая старушек на лавочках о квартирах в их домах, опускала свою заявку в почтовые ящики, расклеивала свои «листовки», прозванивала всевозможные объявления в газетах. Сейчас это может показаться диким, но когда-то люди жили без интернета.

Квартиры в центре, которые мне предлагали агентства, не соответствовали моим запросам. А главным моим требованием был хороший вид из окон, ну и конечно, много солнца. Где же такое найти в старом северном городе? Но я всё-таки нашла!

1 сентября 1995 года мы купили первое собственное жильё. Так, в 32 года, я впервые почувствовала себя хозяйкой дома.

Это была двухкомнатная квартира на Петроградской стороне. Окна в ней были как витрины – по 6 кв. метров! Солнца было столько, что пришлось покупать жалюзи. А вид с пятого этажа был просто великолепным: на густые кроны могучих деревьев сквера. Словом, всё было замечательно. Всё, что не было замечательно, мы отремонтировали своими силами. Уж это-то нам было привычнее всего: засучить рукава и вперёд!

Я вычертила планировку квартиры на свой вкус, а потом мы постепенно придумали оригинальный дизайн её интерьера. Правда, мы совершили серьёзную ошибку, доверив по началу основные реставрационные работы случайным знакомым: помощники попались на редкость «старательные»: ремонт сильно затягивался и усложнялся с каждым днём. Наше терпение было на исходе: весь этот год мы жили, как в зале ожидания на вокзале. Все наши вещи стояли в маминой спальне упакованными в коробки и мешки. Их просто негде было распаковывать. Естественно, нам хотелось, как можно скорее переехать в свою квартиру и вздохнуть полной грудью, расслабиться, разложить, наконец, всё по полочкам.

Без помощников было не обойтись: сами мы с Витей все это время занимались поиском и закупкой материалов для ремонта, сантехники, мебели, посуды, электроприборов. В результате наших столь многочисленных переездов у нас остались «в живых» только часть гардероба да детские игрушки. В общем, всё хозяйство надо было создавать с нуля. Ещё мы очень торопились оформить прописку в новой квартире: уже так надоело быть бомжами. Известно, какие очереди нам пришлось выстаивать, чтобы оформить кучу бюрократических бумажек – по 6–8 часов.

А ещё мы занялись покупкой машины: позволили себе серебристую «Ауди». В общем, это были уже приятные хлопоты, но на них тоже потребовалось немало времени и сил. Поэтому ремонт на некоторое время мы упустили из виду и там без нас, конечно, наломали дров.

Забот хватало: торопились поскорее устроить Мишу в детский сад – уже был сентябрь месяц и все группы были переполнены. А без прописки и без кучи справок из детской поликлиники это было невозможно.

При всём желании нам не удавалось хорошо следить за ходом ремонтных работ: то надо было делать эскизы детской мебели на заказ, то придумывать дизайн межкомнатных дверей с расстекловкой и искать подходящую столярную мастерскую. Мы подолгу замеряли и обсчитывали размеры и форму навесных потолков и антресолей. А отсутствие контроля, видимо, уже само по себе предполагает непорядочность. Просто мне не раз пришлось в этом убедиться. Как бы мне хотелось, чтобы люди относились ко мне так же, как и я к ним. Кончилось всё тем, что «помощников» мы разогнали, и, как в прежние добрые времена, взялись за краску и обои сами.

Всю мебель в прихожей (встроенные шкафы) мы сделали своими руками – из ДСП, оклеили самоклеящейся плёнкой, которая активно вошла в моду. Двери комнат и дверцы многочисленных антресолей я покрасила в белый цвет. Всю квартиру мы оформили с большой любовью, в тёплых, светлых тонах природной гаммы.

Витя, вообще, оказался мастером на все руки, с хорошим художественным вкусом: вот откуда Мишка так здорово рисует. В итоге у нас получился не просто ремонт, а образец красоты, новое слово в дизайне.

И вот исторический день наступил!

17 декабря 1995 года мы переехали в первую собственную квартиру, на постоянное место жительства. Это так сладко звучало! Это переполняло меня гордостью.

Я сразу же всем сердцем полюбила и эту квартиру, и Петроградский район с его богатой историей – в самом центре Петербурга.

Новый год мы встречали у себя Дома. Остальные нерешённые проблемы казались уже незначительными по сравнению с этой глобальной новостью.

Конечно, не всё было так гладко с ремонтом. Трубы в санузле перекладывали три раза. Кафель приходилось скалывать и клеить вновь. Свежая штукатурка потолка в комнате вдруг начала отслаиваться и осыпаться от первого же снеготаяния на верхнем соседском балконе. Старый фонд имел массу скрытых «сюрпризов» и особенностей.

Но всё же ещё три месяца ударного труда победили все дефекты и недоделки предыдущего периода.

В марте 1996-го мы торжественно справили новоселье, пригласив всех родных и друзей. Конечно, не сразу всех, а в несколько этапов, так как их количество было несоразмерно двухкомнатной квартире.

Наконец-то, я достигла первой своей цели в жизни: крыша над головой, надёжный «тыл», который защитит от внешних невзгод и зависимости от прихотей «хозяев».

Теперь можно было полноценно заняться второй: развитием своей личности, образованием – на новом уровне, а затем и самореализацией. Я надеялась, что центр города даёт некоторые преимущества: мне будет легче найти подходящие курсы для приобретения новой профессии. Думала, что выбор места работы у меня теперь значительно увеличится. Планировала расширить круг общения; не пропускать ни одного достойного спектакля или концерта.

В общем, я настроилась вести социально активный образ жизни, что было практически невозможно в пределах города Всеволожска. А здесь – прямо от подъезда вливаешься в бурлящий людской поток, а вокруг манящие огоньки витрин, уютные кафе и салоны красоты, рекламные щиты, обещающие исполнить все мои сокровенные желания, разбегающиеся во все концы белоснежные маршрутные такси. Все возможности у твоих ног!

Мне казалось, что новое место жительства открывает передо мною совершенно новые перспективы в жизни, что оно даёт мне более высокий статус. Я вступала в новый этап своего роста, переполненная честолюбивыми стремлениями и надеждами.

Лишь гораздо позже я поняла, что решение жилищной проблемы было самым простым из всех решений, которые мне ещё предстояло принять и воплотить в жизнь.