Стихотворения

 
Оставил нам семейное преданье.
Цари творят богатых и князей, —
Муж праведный есть лучшее созданье
Творца миров; и память старины,
Любовь семейств, отцовские уставы,
Блаженство, честь той дикой стороны
Еще хранят в ней доблестные нравы.
О, как певцу Шотландия мила!
Как молит он, чтоб родина цвела,
Да благодать небес над нею льется,
Сынов ее парок да не коснется,
Да в их груди течет Валлиса кровь,
И дух его, и к родине любовь
Пылают в них, и ангелом незримым
Да веет он над островом любимым!..
 

19

 
А я к тебе, к тебе взываю я,
Святая Русь, о наша мать-земля!
Цвети, цвети, страна моя родная!
Меж царств земных, как пальма молодая,
Цвети во всем, и в доле золотой
Счастлива будь, и счастье лей рекой!
Страна сердец, и дум, и дел высоких!
О, как гремят везде в краях далеких
Твоих дружин и флотов чудеса
И русских дев стыдливая краса!
Верна царям и верою хранима,
Врагу страшна, сама неустрашима,
Да будут честь и нравов простота
И совести народной чистота
Всегда твоей и славой, и отрадой,
И огненной кругом тебя оградой,
И пред тобой исчезнет тень веков
При звуке струн восторженных певцов!
 

1829

К Полевой Маргаритке…

…Которую Роберт Борнс, обрабатывая свое поле,

нечаянно срезал железом сохи в апреле 1786 г.

 
Цветок пунцовый, полевой!
Ты, бедный, встретился со мной
Не в добрый час: тебя в красе
Подрезал я.
Жемчуг долин, не можно мне
Спасти тебя!
Не пестрый, резвый мотылек
Теперь твой нежный стебелек
На дерн, увлаженный росой,
Порхая, гнет;
К тебе румяною зарей
Он не прильнет.
В холодном поле ветр шумел,
И дождик лил, и гром гремел;
Но туча мрачная прошла,
Меж тем в глуши
Ты нежно, тихо расцвела,
Цветок любви.
Сады дают цветам своим
Приют и тень – и любо им;
Но сироту, красу полян,
Кто сбережет?
От зноя туча, иль курган
От непогод?
Из-под травы едва видна,
Цвела ты, прелести полна,
И солнца луч с тобой играл;
Но тайный рок
Железо острое наслал —
Погиб цветок…
Таков удел, Мальвина, твой,
Когда невинною душой
Ты ловишь нежные мечты;
Любовь страшна:
Как мой цветок, увянешь ты
В тоске, одна.
Певцу удел такой же дан:
Бушует жизни океан,
Не видно звезд, а он плывет,
Надежда мчит;
Он прост душой, он счастья ждет…
Челнок разбит.
И добрый, злыми утеснен,
Тому ж уделу обречен:
Никто ничем не упрекнет,
А жил в слезах;
Приюта нет; он отдохнет…
На небесах!
И я горюю о цветке;
А может быть, невдалеке
Мой черный день; и как узнать,
Что Бог велел?
Не о себе ли горевать
И мой удел?..
 

1829

Пахарь

 
Вешнее солнце взошло над землей.
Пахарь-красавец идет за сохой.
Тихо идет он и громко поет:
«Кто-то весною как пахарь живет?»
 
 
Резвая пташка летит в небеса;
Рано проснулась: на крыльях роса.
С пахарем пташка поутру поет;
К ночи подруга в гнезде ее ждет.
 

Две собаки

 
Есть небольшой шотландский островок,
Носящий короля старинного названье
(О Койле-короле еще живет преданье).
Был ясный летний день, прошел полудня срок,
Когда два пса до дому пробирались
И на пути случайно повстречались.
 

.. .. .. ..

 
Один из них вельможи сытый пес,
Для барского живущий развлеченья,
По кличке Цезарь был. Он гордо хвост свой нес,
И каждый смело делал заключенье,
Смотря на склад его от головы до ног,
Что он шотландскою собакой быть не мог,
А родился далеко очень где-то.
 

.. .. .. ..

 
На нем ошейник медный был надет
С замком и буквами; то лучшая примета,
Что он учен, и знает жизнь, и сыт.
Породистый и статный, он, однако,
Не чванился породой дорогой:
С ним поболтать могла часок-другой
Забитая цыганская собака.
 

.. .. .. ..

 
На рынке иль у мельницы, подчас,
Увидя, что бежит дворняшка собачонка,
Приветствуя ее, начнет он лаять звонко
И с нею болтовню заводит каждый раз.
Другой же пес, веселый, умный, рьяный.
Принадлежал крестьянину давно
И жил с ним словно с другом, заодно
Служа ему забавой и охраной.
Собаку эту Лютом все зовут:
Ее хозяин, Бог весть почему-то,
Ей некогда придумал кличку Люта.
 

.. .. .. ..

 
Понятливый, проворный, верный Лют
Скакал чрез рвы и разные преграды,
Все понимал, едва ему мигнут,
И Люту все в деревне были рады.
Мохнатая, волнистая спина
У пса была блестяща и черна,
Грудь белая, и тонкой шерсти пряди
Его хвоста вились красиво сзади.
 

.. .. .. ..

 
Друг друга псы любили, и о том,
Что в мире удавалось им пронюхать,
Потолковать минуточку одну хоть,
Помахивая весело хвостом,
Они любили также, но уныло
Они сошлись теперь, и видно было,
Что у друзей не радость на уме
(Они устали, время шло к обеду).
И вот, усевшись рядом на холме,
Они о людях начали беседу:
 

Цезарь.

 
Дивился я не раз, любезный Лют,
Тому, как ты, тебе подобные живут,
И, роскошь испытав, вздыхаю иногда я,
За вашей горькой долей наблюдая.
 

.. .. .. ..

 
Наш лорд тебе известно, как живет
В довольстве и тепле, что вздумал – ест и пьет,
По колокольчику бежит к нему прислуга,
Захочет – встал, захочет – спать он лег,
И золотом всегда наполнен туго
Его, как хвост мой, длинный кошелек.
 

.. .. .. ..

 
За разною стряпней, печеньем и вареньем
Хлопочут повара у нас всегда.
Сперва за стол садятся господа,
Потом вся челядь ест с остервененьем
Господские объедки; даже тот,
Наш конюх, запаршивевший урод,
Обедает сытней, чем фермер всякий.
Что ж до того, что ест и пьет бедняк
В убогой хижине – я не пойму никак…
Гораздо лучше даже быть собакой.
 

Лют.

 
Да, Цезарь, наш несчастный селянин,
Ворочая камнями для плотин,
Копая рвы, работою тяжелой,
Не разгибая до ночи спины,
Хлеб черствый добывает для жены
И для семьи несчастной, полуголой —
Всех надобно обуть и приодеть,
От скудной платы как сберечь излишек;