Глава
XL
В день последней битвы Фоморской войны лил дождь. Зарядив с самого утра, он основательно промочил обе армии; струи воды, то и дело менявшие направление под внезапными порывами ветра, имели красный оттенок – словно потоки крови, которым суждено было пролиться в этот достопамятный день, брали своё начало на небесах. Поле, на котором предстояло разыграться битве, имело форму чуть взгорбленной к северо-западу, где она круто обрывалась над самым берегом моря, но в остальном почти идеально ровной плоскости, покрытой многоцветным ковром из трав и верещатников. Впрочем, эти красоты носили на себе однообразный, чуть портящий их, розоватый оттенок – неизбежная погрешность, проклятое клеймо Свечения, чьи лучи достигали даже таких отдалённых мест, как Эйре.
Дитнол Норс, необъяснимое благоволение к которому Златоликого Короля предоставило ему уникальную возможность наблюдать за сражением, располагался на небольшом холме. Возвышавшийся позади войск Айлестера, он обеспечивал располагавшимся на нём немногочисленным наблюдателям из свиты короля превосходный обзор за неуловимо понижавшейся к югу равниной. Если бы мятежники Лорда Стеклянный Глаз вздумали атаковать превосходящее их числом королевское войско, этим самонадеянным наглецам пришлось бы преодолевать небольшой, но всё-таки заметно повышающийся к северу, склон.
Однако Лорд Стеклянный Глаз, этот старый лис, похоже, и не помышлял о подобном: заняв удобную для обороны позицию, примыкающую к стенам его лагеря, он обеспечивал себе таким образом свободный доступ к источникам воды. Даже отсюда виднелись многочисленные маркитантки: нагруженные мехами, они торопливо, как муравьи, сновали между лагерем и расположенным на некотором удалении родником. Это решало большую часть логистических проблем противника, вынуждая тем самым Златоликого Короля атаковать, ведь его, значительно увеличившееся в размерах, войско не смогло бы долгое время существовать за счёт истощённой предыдущими кампаниями страны; снабжение же, опирающееся на континент, продолжало оставаться ахиллесовой пятой – его, слишком растянутые, линии не отличались надёжностью.
В результате определённые, пусть и крохотные, тактические преимущества получал уже Лорд Стеклянный Глаз: вынужденные наступать, чтобы покончить с врагом как можно скорее, солдаты Айлестера должны были пересечь разделявший две армии небольшой заболоченный участок. Там, похоже, скапливалась вся вода из ближайших окрестностей, и каждый час промедления, учитывая непрекращающийся проливной дождь, только усложнял задачу по преодолению этой естественной преграды.
Златоликий Король, похоже, отлично осознавал все связанные с данным вопросом затруднения, однако он не торопился. Послав вперёд фавнов, задиравших противника и осыпавших его стрелами из коротких луков и дротиками, он долгое время обсуждал какие-то вопросы с предводителем гигантских нетопырей.
В свете дня Норс мог получше рассмотреть эти, внушающие липкий, холодящий страх, создания. Как и троллей, их отличал невысокий, около терцфута, рост, однако, в отличие от последних, летающие кровопийцы обладали тщедушным телосложением – их костлявые тела, лишь местами покрытые редкой шерстью, более напоминающей волосы, растущие на теле человека, едва ли весили более полумасса фунтов107. Перепончатые крылья, чей размах превышал дуодуазфут108, придавали им сходство с давно вымершими птерозаврами. Длинные, неправдоподобно тонкие руки, составлявшие одновременно несущий каркас крыла, заканчивались почти атрофировавшимися пальцами. Челюсти у этих крылатых тварей, напротив, выглядели очень мощными, как у хищников, коими они, собственно и являлись – особенно если судить по крупным, длиной в несколько дюймов, клыкам. По-собачьи длинный нос, заострённые уши и фосфоресцирующие огромные глаза добавляли к внешнему виду упырей черты, дополняющие наводящий ужас облик. Между собой явившиеся с Далриадского109 нагорья упыри общались на непонятном Норсу языке, то и дело вскрикивая своими высокими, пронзительными голосами.
– Мой народ не сможет сражаться при ярком свете, к тому же под дождём, – заявил упырь, чьи размеры и убелённый сединами волосяной покров свидетельствовали о его статусе вождя. На голове он носил платиновый венец с единственным голубым алмазом размером с голубиное яйцо, вероятно, подарком сюзерена.
Златоликий Король кивнул.
– Обещаю вам всё – и даже сверх того. Мне нужно лишь завершить последние приготовления. – С этими словами взгляд его, непонятно почему, скользнул по фигуре Норса. Тот, заподозрив неладное, вздрогнул. Впрочем, огромный волк, неотлучный спутник нового владыки Айлестера и Нейстрии, угрожающе зарычав, принудил пленника вернуться на своё место. Создание цвета ночного мрака, приставленное к нему стражем – на сей счёт Норс не питал ни малейших иллюзий, – внушало ему тревожный, словно идущий откуда-то из глубин наследственной памяти, страх. Все бесчисленные гроссгроссы его предков, казалось, кричали, сигнализируя о смертельной опасности, исходящей от этого дикого зверя.
Норс перевёл взгляд на окутанную дымкой цвета лепестков гвоздики равнину, которую поливало зарядившим ещё затемно дождём. Сам он, несмотря на то, что вымок практически насквозь, почти не ощущал ни холода, ни иных, обычных в таких случаях неудобств – видимо, сказывались постоянные впрыскивания адреналина, вызванные устрашающими событиями, разыгрывающимися перед ним.
Воинство Златоликого Короля, под звуки боевой музыки, льющейся из волынок, флейт, барабанов и горнов, двинулось вперёд, чтобы раз и навсегда покончить со своим заклятым врагом. Первую линию составляли фавны, сражавшиеся в рассыпном строю. Уже частично истреблённые и рассеянные лучниками Лорда Стеклянный Глаз, пользовавшимися длинными, в рост человека, луками, они поспешно ретировались на фланги, дабы не быть растоптанными собственной пехотой.
Вторая линия, племена Великого Леса, состояла из оснащённых крепкими щитами копейщиков – своим вооружением они отдалённо напоминали аналогичные отряды, составлявшие основу войска Лорда Стеклянный Глаз. Норс присмотрелся к жителям леса: несмотря на вполне человеческие очертания фигур, те имели мало общего с человеком: зелёная листва, желтевшая и опадавшая к осени, заменяла им волосы, а коричневая, покрытая многочисленными складками, кожа, более походила на древесную кору. Норс неоднократно сталкивался с этими выходцами из сумрачных заколдованных чащоб в бою, и на собственном опыте знал, как трудно пробить сросшуюся древесину, заменявшую им панцирь.
Тролли, вооружённые тяжёлыми молотами и булавами, составляли третью линию. Особенно многочисленными были их отряды на флангах: видимо, командовавший войсками Герцог Смерть, планировал охватить уступающего ему в численности противника и раздавить, пользуясь своим численным преимуществом. Норс увидел и его, всадника в серебряных доспехах и алом плаще: тот гарцевал на вороном жеребце, источая команды, приказы и проклятья; пламя, горящее в пустоте, где положено находиться голове, приобрело угрожающе фиолетовый, почти чёрный цвет.
Отряды ведьм, амазонок с южных равнин, занимали последнюю линию; облачённые в кожаные доспехи, они несли короткие луки и полные колчаны стрел, готовые стрелять через головы соратников, как только завяжется рукопашная схватка; при необходимости они могли также сражаться, используя имевшиеся у них длинные кинжалы. Норс ненавидел их; в одном из предыдущих сражений его ранило стрелой амазонки – шрам, едва о нём вспомнили, неприятно заныл. Наконец, немногочисленные отряды змеелюдей – элитная гвардия Златоликого Короля – составляли общий резерв. Пленник поискал взглядом Призрачную Королеву, но та будто сквозь землю провалилась.
Норс, мучимый нетерпением, нервозно ожидал начала битвы; два воинства приблизились к заболоченному низинному участку: казалось, ещё миг – и они вступят в жестокую схватку…
– Дитнол Норс, – позвал его голос Рийга Каддха, раздававшийся из-под золотой маски. Судя по интонациям, на сей раз новый правитель Айлестера не собирался церемониться со старым другом. Не считая блистающего багрянцем шлема-короны, из одежды король носил лишь аквамариновую, расшитую золотом набедренную повязку и сандалии, открывавшие великолепно развитые мышцы рук, ног и туловища. Холод и сырость были ему нипочём – судя по всему, Златоликого Короля защищали могущественные заклинания.
Широко ступая, он приблизился почти вплотную к Норсу.
– Ты пользовался моим гостеприимством, ел с моего стола…
– Вынужденно! – воскликнул Норс, удивляясь тому, что нашёл в себе смелость дерзить королю-чародею.
– Молчи! – В прорезях шлема зажглись огни Ада. – Я даже дал тебе право воспользоваться пером и чернилами…
Златоликий Король не лгал: предчувствуя скорую смерть, Норс оставил краткую запись, которая сохранила бы о нём добрую память среди людей, если тем, конечно, суждено пережить сегодняшний день.
– Ты будешь принесён в жертву, Дитнол – мы всегда так поступаем с пленными, тебе это прекрасно известно. Однако, учитывая, что ты – мой старый друг…
В душе Норса зародилась тень надежды на спасение. В этот миг он так страстно хотел жить, что согласился бы даже продать свою душу этому, скрывающемуся за маской кованого золота, дьяволу.
– Одно желание, Дитнол! – произнёс Златоликий Король торжественным голосом. – Одно желание – кроме свободы и жизни!
– Умри! – злорадно выдохнул Норс. – Это то же самое, Дитнол; не может быть принято.
Златоликий Король расхохотался, и смех его, зазвенев, отразился от маски.
– Хорошо, – Норс решил дать волю своему любопытству. – Меня давно мучает один вопрос: а ты сам видел фоморов?
– Фоморов? – Смеющийся звон стал только громче. – Фоморов? Да мы и есть фоморы, Дитнол! Ты не видел Свечения много лет, и не знаешь правды о нём: в день «Гае Огма», получив всю мощь, сокрытую в расщеплённых атомах, оно отнюдь не усилилось, как ошибочно полагали учёные-теоры, а также приобрело дискретную форму, проще говоря, распалось. – Норс, понимавший едва ли слово из трёх, напряжённо вслушивался в откровения короля. – «Чёрного ядра» давно нет! Оно, как объяснял мне один учёный-теор, уничтожено – но вместо него возникло мощное остаточное излучение, которое чем-то сродни радиоактивным осадкам с длительным периодом полураспада. Излучение это неравномерным образом распределилось по весьма обширной территории, ставшей моим волшебным королевством. Сколь высокой, тем не менее, оказалась цена, уплаченная людьми! Мы стали фоморами, Дитнол!
Волосы на голове Дитнола Норса зашевелились от ни с чем не сопоставимого ужаса. В голове его пульсировала мысль, словно развивавшая услышанное: «А ты и тебе подобные – просто страница из прошлого, не сумевший приспособиться и поэтому вымирающий вид!»
Правда может оказаться весьма опасным ядом – и способна ранить не хуже меча. Не способный сопротивляться ей, Норс затряс головой, всё ещё отказываясь поверить в услышанное. Золотая маска приблизилась к нему вплотную; превосходно сознавая, что это означает, пленник мысленно приготовился к смерти.
Неожиданно золотые черты, словно живые, расплылись в издевательской усмешке, и голос, не имеющий ничего общего с голосом Рийга Каддха, произнёс:
– Рийг – слабый, трусливый Рийг! – простил бы тебя и даровал бы жизнь. Но Златоликий Король – никогда!
Сатанинский смех золотой маски, окончательно подчинившей собственного владельца, стал последним, что слышал Норс в своей жизни.
Глава
XLI
Кровавый дождь лил как из ведра, и копейщики, стоявшие вокруг Ансгера, ещё до рассвета взявшего фамильное имя Норс, вполголоса ругались. Вымокший до нитки пожилой новобранец добавлял свою толику проклятий в этот нестройный хор, постепенно превращавшийся в воинственный гул. Ещё более громкие ругательства раздавались из-за их спин, где стрелки, вооружённые длинными луками, жаловались на намокшие тетивы. Те потеряли свою упругость и отправляли стрелы на значительно меньшее расстояние; то и дело слышались недовольные восклицания, свидетельствовавшие о том, что очередная тетива сорвалась или лопнула. Тем не менее, частые выстрелы лучников, хоть и представлявшие собой слабую тень их прославленных смертоносных залпов, вырывали из рядов противника одного бойца за другим.
Ансгер Норс крепче сжал копьё; облачённый в тяжёлую кольчугу, он, подобно своим соседям, нёс на левой руке прикреплённый целой системой ремней каплевидный щит с железным куполовидным «умбоном» посередине. Ему уже объяснили причины, по которым щит имел столь странную форму: оказалось, что в увеличивавшиеся книзу зазоры между сомкнутыми щитами легко просунуть копьё или длинный меч – такой же, как висел сейчас у Ансгера на поясе. Войлочный подшлемник, пропахший чужим потом – его бывший владелец погиб в одной из случившихся накануне стычек, – неприятно раздражал кожу, лишь отчасти смягчая давление конического шлема, железным обручем сдавливавшего голову.
Ансгер никогда в жизни не держал оружия в руках, и не испытывал особой уверенности в тех нескольких приёмах, которым его наспех обучили закалённые ветераны Одхана Глайниса. Тем не менее, его переполняло воодушевление, и он жаждал испытать себя в бою. Почему такое настроение посетило его именно на склоне лет, сам Ансгер до конца не осознавал, впрочем, данное обстоятельство волновало его в самой малой степени. Подобно всем новичкам, он сгорал от нетерпения, желая испытать себя в бою.
Осмотревшись, он увидел вокруг суровые, повидавшие не одно сражение, лица. Ансгер, сын Колла, сына Дитнола, ощущал странную душевную близость с ними со всеми. Его даже посетила мысль, что в такой компании было бы не зазорно принять смерть, даже от рук ненавистных нелюдей.
Фоморы зловеще надвигались, шагая под звуки своей, непривычной уху Ансгера, музыки. Их тяжёлая поступь, с каждым шагом сближавшая две армии, отдавалась будоражащим ритмом, что вызывал неясное, подсознательное чувство страха.
Ансгеру захотелось убежать, но он, сглотнув, подавил приступ паники. В эту же секунду раздался многоголосый клич воинов Лорда Стеклянный Глаз, к которому Ансгер охотно присоединил свой голос. К его удивлению, страх прошёл, и он почувствовал, что место, где тот обитал, наполнила храбрость. Сейчас он чувствовал готовность сразиться хоть со всеми демонами Ада.
Ансгер ударил несколько раз древком копья о щит, подобно своим новым товарищам – и в нём проснулась ярость, этот незримый источник отваги. Из него берут начало реки крови – цинично напомнил Ансгеру внутренний голос.
Неожиданно копейщики Златоликого Короля остановились; их нечеловеческий облик – тёмная, покрытая глубокими складками, кожа и жёлто-зелёная, свисающие на плечи, как гирлянды блёсток, листва – вызывал у Ансгера глубокое отвращение и горячую ненависть. Лучники Лорда Стеклянный Глаз осыпали их стрелами; арбалетчики, стрелявшие из-за плеча солдат первой шеренги, выпустили свои стальные болты практически в упор и бешено заработали воротами, перезаряжая своё убийственное оружие. Несмотря на то, что этот залп буквально проредил ряды врагов, те не двигались с места, явно чего-то ожидая.
Действительно, вскоре, расталкивая пехотинцев, вперёд вырвался угольно-чёрный жеребец, нёсший седока в сверкающих доспехах. Материал брони выглядел, как серебро, что, однако, казалось сущей бессмыслицей – куда этому мягкому металлу выдержать удар стального наконечника стрелы или копья!
– Лорд Стеклянный Глаз! – воззвал всадник громовым голосом. На месте, где у обычных людей располагается голова, у него колыхалось нечто, более всего напоминающее клубок чёрного дыма. Ансгеру почему-то пришло на ум сравнение с глубоким, тёмным омутом, по необъяснимой причине отдавшим часть своего содержимого сему служителю Зла, если, конечно, на свете существует жидкость, способная парить в воздухе. – Выходи, Стеклянный Глаз, сразись со мной, если ты не трус!
Одобрительный рёв раздался со стороны вражеского войска. Впрочем, воины Лорда Нуаду показали: их не так легко запутать подобными уловками. Они ответили градом насмешек и стрел.
– Найди-ка сперва свою голову, тупой болван! – прокричал кто-то, смеясь во всё горло.
Всадник в серебряных доспехах, не обращая ни малейшего внимания на стрелы и болты, по непонятной причине неспособные поразить ни его, ни гарцевавшего под ним жеребца, выкрикнул несколько слов на фоморском и указал на наглеца. Тут же послышался зловещий свист, принудивший ветеранов, знавших, что он означает, втянуть головы в плечи и поднять щиты как можно выше.
В небо взмыла туча стрел, прочертивших воздух множеством тонких линий. И все эти снаряды, будто подчиняясь некоей злой воле, обрушились исключительно на позволившего себе неосторожные слова копейщика, что стоял в какой-нибудь дюжине шагов от Ансгера. Того не уберёг ни щит, ни доспехи – стрелы, выпущенные из роговых ведьминых луков, безошибочно нашли бреши в его защите. Захлёбываясь кровью, солдат медленно опустился на колени – и затем рухнул ничком, весь истыканной стрелами. Потрясённый, Ансгер сглотнул. Всадник в серебряном оказался великим магисом; несомненно, то был Герцог Смерть собственной персоной.
– Ха-ха-ха! – расхохотался чёрный дым, на миг приобретя синеватый оттенок. – Ну, Стеклянный Глаз давно известен мне своей трусостью. Он и сейчас прячется за вашими спинами, надеясь выгадать несколько лишних часов жизни! К чему они, если это время пройдёт в страхе, к чему, спрашиваю я вас?
Ансгер понял, что Герцог Смерть нашёл нужный аргумент. Он надавил на пружину, открывавшую прямой путь к этим, уставшим от многолетних лишений, душам, что нынче противостояли Златоликому Королю. Грозные окрики младших командиров, призывавших не слушать искушающих речей демона, лишь отчасти останавливали губительное воздействие отравы, содержавшейся в его словах.
– Ладно, будь по-твоему, Нуаду! Я возьму твою жалкую жизнь последней – она станет чем-то вроде десерта на сегодняшнем кровавом пиру! – выкрикнул сгусток черноты, на миг приобретя вполне человеческие черты. Те поразительно напоминали лицо Крифа да Блуаха, стяжавшего себе бессмертную славу героя Айлестера. – Ну, а что вы? Кто из вас найдёт в себе смелость взглянуть мне в лицо?
То был коварный, тонко рассчитанный ход. Ансгер понял, что демону в серебряных доспехах удалось посеять страх и замешательство среди своих врагов. Войско молчало; тишина, дышавшая неприкрытой ненавистью, будто обрела плоть; тем не менее, никто из солдат не решался повторить ошибку, уже стоившую одному смельчаку жизни. Лишь немного погодя, собравшись с силами, они начали отвечать приглушенными проклятиями, постепенно становившимися всё громче.
– Трусы! – Злобный хохот Герцога Смерть вынудил их пристыженно умолкнуть. – К чему сражаться, если вы на деле этого не хотите?
Очевидная истина, сокрытая в этом нехитром вопросе, окончательно выбила почву из-под ног оппонентов демона в блистающей броне. Казалось, ещё чуть-чуть – и воины Лорда Стеклянный Глаз начнут сдаваться в плен – до того возросли неуверенность и страх, порождённые такими речами.
– Я сражусь с тобой, Криф! – Голос, послышавшийся откуда-то из тыла, был хорошо знаком Ансгеру Норсу. Он принадлежал человеку, за чью голову на землях, подвластных Златоликому Королю, уже не одно поколение полагалась весомая награда. Ансгер слабо улыбнулся: действительно, вызов принял именно тот, от кого и следовало ожидать столь отчаянного и необдуманного поступка.
Расталкивая солдат, на открытую местность вышел Роб Хенгист. Его бригантина – панцирь из склёпанных на тканевой основе стальных пластин, – снаружи выглядела как расшитый серебром сине-зелёный жилет; также он носил посеребрённые наголенники и налокотники. Шлем представлял собой более сложную и дорогостоящую разновидность той детали гардероба, что сейчас украшала голову Ансгера и большинства простых копейщиков – крупные нащёчники почти полностью скрывали лицо, оставляя открытым лишь небольшой зазор, ограниченный Т-подобным вырезом. На левой руке у Хенгиста висел относительно небольшой треугольный щит, весьма удобный в бою один-на-один, в то время как в правой он сжимал прямой клинок.
Герцог Смерть, спешившись, приблизился к нему; демон, облачённый в латный доспех из серебра, казалось, не скрывал уверенности в собственной неуязвимости – защита, которую даровали ему могучие чары, была многократно испробована в бою. Паладин Златоликого Короля не нёс щита; откинув свой алый плащ назад, он размашистым движением набросил его на левое предплечье и ухватил свой меч, более длинный, нежели у Хенгиста, обеими руками.
Бойцы сошлись на небольшом участке уже основательно отсыревшей земли, располагавшейся как раз между обеими армиями. Это топкое, заболоченное место, сковывало их в манёвре, принуждая непрестанно обмениваться сильными ударами. Затаив дыхание, Ансгер наблюдал за происходящим: вот Хенгист, чуть пошатнувшись, принял на щит тяжёлый, двуручный удар соперника – и тут же ответил колющим выпадом, стремясь пронзить Герцога Смерть! Но того оказалось не так-то легко достать: поговаривали, его вообще нельзя одолеть в честном бою. Бесчисленные поединки, в которых этот выбеленный скелет одержал верх, служили достаточным тому подтверждением.
Легко отступив в сторону и чуть повернувшись на носках, он пропустил удар и, опустив на меч Хенгиста собственный клинок, неожиданно ударил того правым локтём в лицо. Хенгист отступил на несколько шагов, вслепую отмахиваясь мечом, который лишь чудом смог удержать в руках – любого другого подобный приём принудил бы расстаться с собственным оружием. Он потряс головой и вытер с лица что-то, что должно было являться кровью.
Герцог Смерть, добившись преимущества, немедленно атаковал, нанося один удар за другим. Хенгист, который отбивался, казалось, из последних сил, вдруг нанёс своему противнику разящий контрудар из неудобного положения. Описав дугу, лезвие его меча обрушилось на левое бедро демона!
Ликующие возгласы раздались из рядов войска Лорда Стеклянный Глаз; впрочем, радость его людей оказалась преждевременной – надёжно защищённый своей колдовской бронёй, Герцог Смерть никак не отреагировал на то, что, казалось, неминуемо обернётся увечьем. Чуть покачнувшись, он ответил сильнейшим рубящим ударом – и Хенгист, защищаясь отходом, не смог удержать равновесие и упал. Восторженные кличи, поддерживавшие Хенгиста, немедленно сменились криками негодования и разочарования.
– Чёрная магия! – послышался голос квинкдуазкоммандера Глайниса. – Долой ведьмаков!
Словно отзываясь на его призыв, стрелки, составлявшие не менее трети войска, выпустили свои стрелы в сторону противника. Воины Великого Леса, ответив пронзительным воплем, перешли в атаку.
– Предательство! – закричал Глайнис. – Враг вновь нарушил договорённость! Смерть ему!
Ансгер, решив не слишком вдаваться в тонкости турнирной этики, поудобнее перехватил копьё и, удерживая равнение в строю, двинулся вперёд лёгким, всё ускоряющимся шагом. Копейщики Лорда Стеклянный Глаз, приученные, в отличие от войск противника, к строгой дисциплине, и стояли, и передвигались в геометрически ровном порядке. Каждое подразделение численностью в квинкдуаз110 человек – всего их насчитывалось два дуаза111 – строилось в десять рядов, занимая около дюжины шагов по фронту. Глубина построения, таким образом, достигала шести шеренг.
Ансгер, стоявший в третьей шеренге где-то на левом фланге, ближе к центру построения, знал, по наставлениям Глайниса, о правилах замены бойцов, выбывших в первых шеренгах. Все эти, будто бы совершенно элементарные, указания сейчас всплыли в памяти и заплясали беспорядочным хороводом. Ансгер, плюнув на всё, решил делать то, что у него получится, и брать пример с более опытных воинов, находившихся вокруг.
Герцог Смерть и Роб Хенгист, сражавшиеся уже по щиколотку в грязи, стремительно приближались. Но вот, когда до них оставалось совсем немного, два бойца неожиданно исчезли, как растаявший мираж!
Ансгер, задыхаясь от быстрого бега, не верил собственным глазам – однако эти воины, только что яростно сражавшиеся на мечах, как в воду канули.
Впрочем, такое загадочное исчезновение, похоже, никого не смутило: командиры только продолжали подгонять своих подчинённых.
– Вперёд! – орал Глайнис, на голове у которого находился шлем, формой напоминающий плоскую железную шляпу с длинными полями. – Зададим им жару! Бей нежить!
– Смерть ведьмакам! С нами Эзус! – вторили другие голоса. Ансгер, почтя за лучшее не спорить с большинством, тоже что-то прокричал. Наконец, поняв, что лучше не тратить силы и время на изобретение проклятий, он перешёл на сплошное протяжное «а-а-а-а!». Оба войска сшиблись: с треском ломались копья и щиты. Мечи, обагрённые кровью людей и заменявшим таковую воинам Великого Леса бледным, полупрозрачным соком, поднимались и опускались, рассекая кости и плоть.
Сдавленный, словно в тисках, напирающими спереди и сзади шеренгами врагов и друзей, Ансгер почувствовал, что в глазах у него темнеет. Копейщик, стоявший спереди, упал, и Ансгер продвинулся вперёд; теперь он мог сражаться, нанося удары копьём через плечо воина, занявшего передовую позицию.
Он почти не различал необычайных, способных даже показаться прекрасными иному ценителю искусства, лиц врагов. Запомнились бороды и усы, словно сплетённые из расплавленной медной проволоки, и тёмная кожа, разительно контрастирующая с ярко-зелёными, реже – золотистыми или тёмно-синими, неизменно горящими глазами. Внешность обитателей Великого Леса лишь местами напоминала человеческую, и это карикатурное сходство только усиливало ненависть Ансгера. Он словно смотрелся в кривое зеркало, искажения которого изрядно бесили.
Охваченный, как лихорадкой, жаждой крови, Ансгер наносил удар за ударом этим странным существам, чьи жёлтые и зелёные волосы-листья при движении шелестели. Вонзив в одну из таких крон весь наконечник копья, Ансгер злорадно закричал, когда враг начал оседать на спину. Торжествуя, он и не заметил ответного выпада другого противника – рука-ветвь, неестественно удлинившись, поразила его в самое сердце. Кольчуга, обязанная защитить своего владельца, на сей раз подвела его: как и в большинстве подобных случаев, она поддалась под натиском и сама продавила грудину.
Ансгер зашатался и, чувствуя, что жизнь оставляет его, посмотрел в небеса, словно стремясь умереть с какой-то замечательной мыслью, возникшей в этот поразительный, похожий на откровение, миг. Мысль, тем не менее, так и не родилась – наоборот, остатки сознания окончательно покинули его тело.
Ансгер Норс, умирая, даже не знал, что в этот миг сбылось давнее проклятие ведьмы, сожжённой на главной площади Дуннорэ-понт во времена правления Орнага Великого: та напророчила последнему жителю городка, коим оказался Дитнол Норс, гибель от рук монарха. Его же наследник, Ансгер, как и предвещала колдунья, пал на поле брани, пронзённый осиновым колом.
Тело Ансгера, попираемое как врагами, так и товарищами, лежало, уставившись остекленевшим взором куда-то в пустоту. Сражение, которому суждено было изменить судьбы мира, только разгоралось.