– Мой друг, – начал адвокат, пока судья и прокурор рассаживались по своим местам – судья в центре стола у камина, прокурор в кресле справа от судьи. – Сейчас мы все попросим вас рассказать вашу жизнь, ваши дела, интересы, занятия, акцентируя внимание на, как бы это мягче сказать, неприличные, грязные моменты своей биографии, за которые совесть мучает вас по сей день, а мы докажем вам, уважаемый коллега, что все люди не безгрешные и большинство, так называемых, безобидных проступков как раз подпадают под признаки того или иного уголовного преступления.
Андрей заметил, как на столе, напротив судьи, появился прибор, представляющий собой судейский молоточек на импровизированной деревянной подставке, и колокольчик, который Юрий Иванович придвинул к своей правой руке.
– Ну-с, начнем однако наше судебное заседание, – промолвил он не позволяющим усомниться в его намерениях тоном, – А где же секретарь? – Судья нервно позвонил в колокольчик и в ту же минуту в гостиную вбежала запыхавшееся краснощекая домохозяйка Верочка с прозрачной папкой в руках, в которой находились чистая бумага, формата А4 и шариковая ручка. Она легко впорхнула за стол и умостилась рядом с судьей, положив перед собой папку с бумагами.
– Уважаемый секретарь, – обратился судья к Верочке, чеканя каждое свое слово, – Расскажите, все ли участники процесса присутствуют в судебном заседании и нет ли отсутствующих без уважительных причин?
– Ваша честь,– также, чеканя каждое слово, отозвалась домохозяйка Верочка, играющая в этой странной игре, роль секретаря судебного заседания. – В зале суда присутствуют государственный обвинитель – прокурор окружной прокуратуры Юдин Алексей Викторович, защитник – адвокат Гофман Лев Иосифович, подсудимый Тютюгин Андрей Петрович, а также священнослужитель – отец Феофан. Незаконно отсутствующих участников процесса нет.
– Спасибо, секретарь. – Судья лениво облокотился на спинку своего стула-кресла и на секунду закрыл глаза. – Да, господа, угощайтесь вином, ужином, это не мешает нашему процессу, я даже скажу, что легкое спиртное повышает наше мышление и слегка развязывает язык. Тем более, это все-таки безобидная игра…
Андрей попробовал кусочек ветчины с сыром и запил хорошей порцией так понравившегося ему вина. Голова приятно кружилась.
– Я готов, господа. Начинайте допрос. – Андрей обвел взглядом присутствующих и удовлетворительно крякнул. – Спрашивайте все, что хотите, я готов рассказать вам все ужасные истории своей жизни – посмотрим, как вы оцените их с точки зрения правосудия.
– Спасибо, подсудимый, за сотрудничество с правоохранителями, однако, согласно уголовному процессуальному кодексу, слово для обвинения предоставляется государственному обвинителю. Не будем нарушать процесс – Начинайте, господин прокурор, – уже обратившись к Юдину, продолжил судья. Прокурор встал и поправил очки на переносице.
– Государственное обвинение считает виновным подсудимого в совершении преступлений, которые он совершал на протяжении своей жизни, хотя и избегал наказания за эти преступления в виду своего малолетства или по другим, не зависящим от его воли, обстоятельствам. То, что он до сегодняшнего дня не был привлечен к уголовной ответственности является преступным недоразумением и сегодня, я полагаю, выслушав речь подсудимого, я найду статьи уголовного кодекса, по которым его необходимо наказать по всей строгости закона.
– Погодите, господин прокурор, – внезапно отозвался дедушка-адвокат и в глазах его сверкнули хитрые искорки. – Погодите, – повторил он. – Вы уже начали обвинять моего подзащитного, даже не указав, в каких таких преступлениях он обвиняется. Я думаю, ваша честь, – обратившись к судье продолжил Гофман, – необходимо вначале заслушать самого подсудимого, установить объективную и субъективную стороны преступлений, исследовать доказательства. А может в действиях моего клиента имел место казус (случай) и по настоящему УК он не может быть привлечен к уголовной ответственности и соответственно наказанию. Или в его действиях имелись признаки необходимой обороны или крайней необходимости, что также исключает общественную опасность и противоправность деяния. Я прекрасно понимаю государственного обвинителя, однако пока не будет доказана вина моего клиента, он пользуется презумпцией невиновности.
– Да, конечно, вы правы, господин адвокат, – судья всем телом подался вперед и внимательно посмотрел на Андрея. – Подсудимый, готовы ли вы давать высокому суду показания о своей деятельности на протяжении жизни, говорить правду и только правду, не скрывая от суда даже малейших интимных подробностей?
– Готов, готов, ваша честь. – Андрей в глубине своей души иронично смеялся от странного хобби этих пожилых и на вид порядочных людей, однако за оказанный ему теплый прием обижать отказом их не хотел. – С чего начинать?
– А начинайте с самого начала…С самого детства, – взял слово прокурор. – Наша коллегия внимательно слушает…
– Ну, положим о том, что я в детстве, лет в десять, воровал в саду у соседа черешню и залазил с другом к нему в домик – вы уже знаете. А еще…Ну убегал из дома, хотел путешествовать. В школе учился посредственно, однако старался уроки не прогуливать. Любимые предметы были – история и литература. Что еще…
– Пока хватит, подсудимый, – отозвался прокурор. – Я уже вас могу обвинить в совершении кражи по предварительному сговору группой лиц, с проникновением в жилище – садовый домик. А это есть умышленное похищение чужого имущества и карается уголовным законом, – он открыл потрепанный уголовный кодекс в жестком, вылинявшим переплете, ткнув куда-то пальцем, – от двух до шести лет лишения свободы.
– Я протестую, ваша честь! – перебил прокурора адвокат Гофман, – Это преступление мой клиент совершил до четырнадцатилетнего возраста, с какого и наступает уголовная ответственность в нашей стране за данное преступление. В то время он не являлся субъектом преступления и не может нести уголовное наказание!
– Протест принимается, – сказал судья и обратившись к Андрею произнес, – Продолжайте, подсудимый…
– Одну минуту, господин судья,– вставил слово отец Феофан. – Даже если наш подсудимый и не достиг возраста, с которого наступает уголовная ответственность, однако он нарушил восьмую Заповедь Господа – Не укради. В десять – одиннадцать лет человеческая душа уже формируется и он прекрасно осознавал, что совершает недозволенный поступок, причиняя тем самым как материальный, так и моральный (душевный) вред другому человеку. И я далеко не уверен, что впоследствии подсудимый больше не совершал этих поступков. Но я весь во внимании…Слушаю…
– Как я уже говорил, в школе я учился посредственно. Но занимался спортом, ходил в секцию бокса, что в последствии мне здорово пригодилось..
Андрей вспомнил, как он, вместе с другими пацанами ходили драться двор на двор, район на район. Как раз там навыки владения боксом ему понадобились в полной своей мере. Сколько было им разбито носов и челюстей противников, сколько поломано ребер, хотя и ему самому доставалось нелегко… Несколько раз он лежал в больнице, то с переломанной ключицей, то с поломанными костями носа. Один раз его чуть – ли не посадили за причинение одному из ребят с другого района города тяжких телесных повреждений. Но деньги родителей и связи в милиции сделали свое дело – и «дело» замяли, точнее перевернули, выставив виновным самого потерпевшего – парнишку из бедной рабочей семьи, обставив все таким образом, что он, Андрей, якобы, находился в состоянии необходимой обороны от вооруженного ножом нападения этого парня. Хотя нож был именно у него, а не у того парня, и Андрей его выкинул – улику не нашли, а пацана осудили фактически только на его, Андрея, показаниях. Сейчас это воспоминание неприятно ударило в мозг, а в груди невольно похолодело и маленький комок стыда подступил к горлу.
– Сколько вам было на тот момент лет? – спросил прокурор, внимательно выслушав Андреев монолог. – И понесли ли вы за этот поступок, хоть какое – нибудь наказание?
– Лет мне было примерно шестнадцать – семнадцать. Наказания я никакого, понятно, не понес… Все же, по официальной версии следователя, я находился в состоянии необходимой обороны, а связи моего отца довершили логичное окончание дела. Конечно, сейчас, по прошествии времени, я чувствую вину перед этим парнем; где он, что с ним, я не знаю и не интересовался. Но все-таки в то время я был еще бесшабашным малолеткой и сильно не парился за судьбу севшего на «нары» мальчишки.
«Зачем я все это рассказываю?» – думал Андрей, в душе ругая себя за эти постыдные факты своей юности. «Кто тянет меня за язык? Кто такие эти люди, чтобы я раскрывался перед ними, словно книга?» Но игра, в которую он играл, глядя на маскарад с мантией и серьезные лица присутствующих, где то в подсознании захватывала его своим сюжетом и правдоподобностью, а выпитое им вино подогревало к откровенности, словно он действительно находился перед глазами присяжных.
– Все понятно, – прокурор встал. – Ваша честь, – обратился он к судье, который в очередной раз поправлял свою шапочку на большой косматой голове, – действия подсудимого, согласно его же показаниям, надлежит квалифицировать сразу же по нескольким статьям уголовного кодекса, а именно – злостное хулиганство, которое характеризируется наличием действий, отличающихся по своему содержанию особой дерзостью – дракой в общественных местах, грубо нарушающих общественный порядок и выражающих явное неуважение к нему и тем самым причиняет существенный вред общественным отношениям, составляющим суть этого порядка; а также причинение тяжкого телесного повреждения другому лицу – что не отрицается подсудимым в ходе проведения нами судебного следствия. Первая статья предусматривает лишение свободы на срок до пяти лет. А вторая – лишения свободы на срок до восьми лет. А по совокупности наш подсудимый может получить до тринадцати лет лишения свободы. Но это еще не все… Ношение холодного оружия – до пяти лет лишения свободы! А ложное обвинение, по которому посадили невиновного, также грозит подсудимому тюремным сроком.
– Однако есть и смягчающие вину обстоятельства, – отозвался до этого молча сидевший адвокат. – Совершение преступления несовершеннолетним, а в настоящее время и чистосердечным раскаянием моего клиента. Он перестал быть общественно-опасным, имеет семью, работу, даже является нашим коллегой. Свою вину он давно искупил своим трудом и добропорядочным поведением… А насчет ножа… Кто его признавал холодным оружием? Разве была проведена экспертиза? Нож, как нам известно, найден не был…
– Да ладно, вам, господин адвокат, – вставил свое слово отец Феофан.– Откуда нам знать, какую жизнь вел наш подсудимый в дальнейшем… Однако я уже могу констатировать то, что им нарушена девятая Заповедь Господа – Не лжесвидетельствуй. По его ложному доносу был лишен свободы невиновный человек! Наш подсудимый это признал. И его несовершеннолетний возраст абсолютно никакого значения не имеет. Что сталось с тем человеком? Жив ли он сейчас? А подсудимый не понес никакого наказания. Понимаете, никакого! Только Божья кара может постичь его, – отец Феофан трижды перекрестился.
– Что за чушь вы городите, – Андрей начал немного нервничать, – Это дела давно минувших дней! Я вам рассказываю это потому, что такие условия вашей игры; открываю вам свою душу, как будто нахожусь на исповеди…
– Не нужно так нервничать, наш дорогой друг, – перебил Андрея судья. Мы абсолютно не хотим вас никоим образом обидеть. Вы же сами согласились на эту игру, а по ее условиям вам нельзя ничего скрывать, словно вы находитесь на детекторе лжи, или, как вам будет угодно, на исповеди. Тем более, что с нами находится святой отец… Выпейте еще вина, Андрей Петрович, закусите и продолжайте ваше повествование…
После этих слов секретарь Верочка подошла к Андрею и налила ему в бокал какой-то желтый напиток, по запаху и вкусу походивший на выжатый сок апельсина, только градусов тридцати крепости. Андрей отхлебнул половину бокала и почувствовал, что ему действительно очень хочется рассказывать этим странным людям всю свою подноготную историю жизни, словно надеясь на их понимание и сострадание. «А что мне? Кто они мне такие?» – думал Андрей. «Сегодня есть, завтра – нет. Потешу немного старичков, пусть возомнят себя великими правоведами, профессионалами своего дела – обвинителями, защитниками… Какая еще у них радость в жизни? Кто знает, что будет с нашим поколением юристов?»
– Ну что ж, если не возражаете, я продолжу, – начал Андрей, из-подо лба косясь на прокурора, который то и дело перебирал тонкими пальцами какие-то бумаги в своей папке. Верочка шмыгнула на свое место за стол и быстро начала что-то писать. Судья дал команду продолжить судебное следствие и Андрей, медленно подбирая слова, заговорил: – После детства и бурной юности меня призвали в армию. Служил я в стройбате на стройках крайнего севера. Служба была тяжелая… Дедовщина в полку была ужасная. За малейшее неповиновение старослужащим «молодых» жестоко наказывали – вплоть до физического насилия. Меня тоже били…И не раз… Однако я тоже давал сдачи, но против толпы много не повоюешь. Когда я стал старослужащим, то тоже «воспитывал» молодых солдат. Иногда сильно…
– То есть, вы хотите сказать, что будучи старослужащим, издевались над молодыми солдатами? – резко прервал Андрея прокурор, даже немного привстав со своего места. – Говорите, издевались или нет?
– Ну, как на это посмотреть… Нужно же было их как-то учить уму-разуму, чтобы служба медом не казалась… Не без того. Учили «молодых» слушаться старших, делиться с нами посылками из дома, выполнять за старослужащих некоторые обязанности… В общем, все, как в армии… Никакого криминала!
– Как это не какого? А жестокое обращение с сослуживцами? Издевательства над ними? Неуставные отношения? Это же чистой воды статья о нарушении уставных правил взаимоотношений между военнослужащими за отсутствием отношений подчиненности! Статья предусматривает лишение свободы на срок от двух до пяти лет!
– А также нарушение десятой Заповеди Господа – Не пожелай ничего чужого, – вставил свое слово отец Феофан.
– Господа, господа, – оживился адвокат. – Остудите свой пыл. Мой клиент уже давно не военнослужащий и к нему не должны применяться статьи о воинских преступлениях. Что было, то прошло. Тем более, что когда он был молодым солдатом, то и к нему применялись недозволенные, неуставные отношения. Не так ли, подсудимый? А насчет нарушения Заповедей, я спорить с отцом Феофаном не стану. Ему, наверное, виднее… Однако за это в земной жизни наказания нет.
Судья позвонил в колокольчик и все успокоились.
– Продолжайте, – обратился он к Андрею. – Верочка, вы все записываете?
Секретарша Верочка молча кивнула головой и уставилась в свои бумаги.
– Ну что же, – продолжил Андрей. – После армии я пошел работать в милицию, где начинал от помощника следователя и закончил службу старшим следователем по особо – важным делам в звании подполковника. Я в основном работал в отделении по тяжким преступлениям, ну там убийства, телесные повреждения, разбойные нападения, изнасилования… Но также, по надобности, расследовал банальные кражи, вымогательства, хулиганство… Иногда приходилось расследовать и экономические преступления…
– И хотите сказать, что являясь должностным лицом, расследуя такие специфические дела вам не давали взятки? – внезапно рявкнул прокурор, заставив Андрея вздрогнуть. – Брали взятки? А? Смягчить статью, вывести из дела одного или несколько фигурантов? Говорите, говорите, подсудимый. Ведь зная, на какой работе вы работали, очень-очень трудно воздержаться от соблазна получить какое-нибудь денежное или материальное вознаграждение. Не бойтесь, здесь все свои, а это лишь виртуальная игра.
– Ну давали взятки… Ну брал взятки… А кто не берет в милиции? За эти мизерные зарплаты работаешь сутками, как вол… Ни выходных тебе, ни проходных… А так, хоть есть какой-то стимул… – нагло и резко ответил прокурору Андрей. – Смотрите в свой кодекс, ищите мне статью! Я вам сам ее подскажу – получение взятки – предусматривает лишение свободы сроком до десяти лет. Вот так-то. Все?
– Нет, не все, – парировал прокурор. – А к этой статье прилепилась еще и злоупотребление властью или служебным положением – двенадцать лет лишения свободы! А служебный подлог? Еще три года лишения свободы!
– И снова – нарушение Заповеди, на сей раз четвертой – Шесть дней работай и делай всякие дела свои, а седьмой есть день отдохновения, который посвяти Господу Богу твоему! – вскричал отец Феофан. – А наш подсудимый, как пояснил суду, без выходных работал сутками, умышленно нарушая и попирая Закон Божий!
– Ух, как вас понесло, – вскричал адвокат. – Одни обвинения в адрес моего клиента! Мы вообще, согласно Конституции, можем отказаться давать показания и обвинение не получит и йоты доказательств. Я уже говорил, что подсудимый давно искупил свою вину порядочным поведением и если он и виновен, то может получить минимальный срок, либо условный, а не максимальный, как цитирует санкции статьи государственный обвинитель!
– Подсудимый, – прервал судья речь адвоката, – вы готовы дальше давать показания высокому суду?
– Валяйте, – засмеялся Андрей, в глубине души начиная презирать этих мелких старикашек. Спрашивайте, что хотите. Вы хотите узнать, что было дальше? А дальше была рутинная следственная работа. Что потом? Потом я встретил свою любовь – жену Елену, от которой у меня родился прекрасный сын. Я предвижу ваш вопрос, батюшка, – обратился Андрей Петрович к отцу Феофану. – Вы хотите спросить, прелюбодействовал ли я? Да, прелюбодействовал и неоднократно. Были у меня любовницы. Были ли внебрачные дети, я не знаю. Знаю только, что одна из моих любовниц «залетела» и я ее заставил, да, именно заставил, сделать аборт. Что, господин прокурор, съели? Какую вы мне статью вмените в этом случае? Не я делал аборт, я, как видите, не женщина… А то, что она потом покончила собой… Так извините, я ее в петлю не засовывал.