Изначальное

Услышь меня

Услышь меня сквозь нежный грохот грома,

Меж лязга сотен скрещенных мечей

Иль в тишине, звенящей, невесомой,

Услышь мой голос, общий и ничей.

Я то, что заполняет пустоту Вселенскую, но не Пустота, я Клей, связывающий частицы Единого меж собой, я Нить Серебряная, что удерживает каждую Составную подле Целого, ибо заряжены все одинаково и отталкиваются, если не понял, что я такое, то назовусь – я есмь Дух Святой и обращаюсь к тебе.

Ни дрожью Страха, ни глаголом Истины, ни гласом Совести, но возмущением естества твоего сотворения, натяжением Нити, ибо длина ее не бесконечна и, отдаляясь от Истока слишком, рискуешь порвать связь и стать видимым Ему, но чужим, потушившим Вечный Свет Любви.

Но услышишь ли меня, стоя за прилавком своего сознания, обменивая Истину, заложенную в тебя, на Иллюзии, созданные подобными тебе? Рукой Иисуса, переворачивающего столы торговые во Храме, заговорю с тобой, услышь меня, оторвись от стеклянных осколков и вспомни, кто ты и чей есмь сын. Не разверзнутся над тобой Небеса, не поразит сверху Меч карающий, не отворятся врата Ада тысячерукие, дабы втянуть тебя, неразумного, в свои чертоги боли и забвения, если отвернешься от Духа и бросишься собирать черепки да бусины, проклиная силу, богатства твои свергнувшую, и ища, со слезами на глазах, закатившееся в щели и трещины имущество, но знай, подле тебя был «Воздух меж нитей паутины», ты же, пропустив его, повис на них, липких и цепких, а Паук, что пока невидим, уже уловил вибрацию своего капкана и знает о Жертве.

Создатель Всего, обсуждение Которого и суждение о Котором, бессмысленно в любых качествах и количествах, ибо будет всего лишь ничтожной крупинкой, не объясняющей ничего о Целом, проявившем себя многочисленно и многогранно, точнее, бесконечно, сотворил и «способность» связываться этим своим бесконечным частям меж собой посредством меня, Духа Святого, столь же сложного в описании и определении, как и сам Создатель. Все, что нужно знать обо мне, – я говорю с тобой все время, все, что нужно делать тебе, – слышать меня.

Я сотворен от начала времен, от момента выделения проявленного из непроявленного, я след изначального в последующем, я связующее, но не вяжущее, место мое между Отцом и Сыном, крылами своими касаюсь обоих, я – пуповина, соединяющая Творца и Творение, я Дух Святой, заклинаю тебя – услышь меня.

Гаутама Будда научился этому, сидя перед стеной, часами контролируя соки и импульсы тела, ибо был чист помыслами, как воздух, что струился между очей его и шершавой каменной поверхностью, и не замечал времени, которое я останавливал для него, но лицезрел всю Вселенную, что мною же была уплотнена до размеров бабочки, порхавшей перед ним.

Так и ты найди среди блеска и шороха иллюзий, столь милых обманутому сердцу и глазам затменным, свою «Стену» и стань перед ней, хоть на миг, а я уж растяну его в бесконечность, и сможешь узреть Все, ибо атомы станут крупнее капель пота на щеках твоих, а звезды сойдутся, как сближаются воины, смыкая ряды перед боем.

Вспомни Зимри-Лима, менявшего по ночам роскошь дворца на холодные прибрежные камни Евфрата. Не слыша меня за заботами правителя, отстаивающего свои иллюзии мечом и огнем, не видя блеска стеклянных бус под запекшейся кровью врагов, но зная обо мне, прислушивался он к водам великой реки или призывал десятки невольниц-певиц, чтобы в их голосах уловить звучание Духа, дарующего связь с Высшим, но не слышал и страдал.

Не страдай же ты, читающий Сейчас, открой завесу, имя которой самость, между нами, продли сияние славы своей Воплощенного и Ищущего, ибо я – часть тебя, через общее Единство, через единородность Любви.

Так знал Алулим, ниспосланный с Небес шумерам, и двадцать восемь тысяч земных лет собрал я для него в один срок, дабы один мог дать многим многое из знаний высших, и расцвел народ, и выросли города, и плуг вошел в землю, а медь познакомилась с огнем.

Эволюция Целого есть движение частей, его составляющих, их перемешивание, столкновение, деление и обогащение, и все эти процессы производятся Волей Создателя, Главного Повара, перемешивающего ингредиенты Великой Ложкой в бульоне, сваренном специально, и это есмь Я, Дух Святой. Услышь меня.

Выбор

Из всех возможных выборов правильный мне представлялся всегда наиболее невероятным. Причина тому была одна – я не Бог, а только Он, Всевидящий и Всезнающий, прав абсолютно, посему неразумные дети его, определяя для себя маршруты, деяния либо выражения, могут «попасть в точку» исключительно случайно.

К тому же все казавшееся мне удачным, логичным и даже великолепным вызывало у окружающих крайнее неприятие, неодобрительное покачивание головой и кислые мины на лицах, что усугубляло и без того запутанную картину мира в качестве клубка спутанных Путей, Намерений и Судеб. Так ли задумал Создатель? Да, именно так, ведь Он не ошибается никогда. Делать верный выбор не наша задача, она нам не по силам, да и чего ожидать от созданий, весь исторический путь свой которые заняты тем, что беспардонно забрасывают друг друга ядрами и стрелами, вдобавок посылая на головы оппонентов проклятия и изысканные идиомы (право, не понятно, что из этого набора обиднее).

Сделав выбор, определить правильное поведение на открывшемся Пути – вот наша задача. Именно здесь нужно проявить такт по отношению к ближнему, если не доросли до любви к нему, даже если возлюбленный ближний летит на вас с выпученными глазами и пристегнутым к винтовке штыком. Не удивляйтесь, вы сами, по собственной воле оказались сначала в окопе, а затем дали согласие (подписав присягу) покинуть его и отправиться под свинцовым градом в атаку. Чего же хочет в этот момент Бог, сотворивший Вселенную, а в ней такое чудо, как вы, от грязного, вспотевшего от страха, измученного вшами и фронтовым рационом вояки, в старой, рваной шинели и каске не по размеру, хлопающей на бегу острыми краями по оттопыренным ушам.

У меня так же, как и у того, что бежит навстречу, выпучены глаза, винтовка наперевес, блестящий на солнце штык и… выбор, убить или быть убитым. Господь Бог точно знает, как правильно, я – нет. Может, подставить свою грудь и не нарушить «Не убий», хотя в этом случае церковь не отпоет меня, ведь тогда я – самоубийца. Проткнуть его сердце – тут все понятно, в смысле последствий, или же подставить себя и убить его, одновременно.

– Господи, – кричу я, подлетая к противнику, – как быть?

– Коли, – орет мне в ухо (вместо Бога) ефрейтор, и я, уже не раздумывая, делаю выпад.

Кто скажет, чей это был выбор? И если не мой, то кто убийца?

Лицо мое, закопченное порохом, вымазанное грязью происходящего, в слезах и крови, как и штык, который я судорожно вытираю о мундир убитого.

Господи, снова обращаюсь я к Небесам, правда теперь более осмотрительно, то есть про себя, благодарю Тебя за то, что не я (так мне удобнее думать), а он – я поворачиваюсь к ефрейтору, который деловито шарит по карманам жертв нашей вылазки. Он ловит мой взгляд и подмигивает:

– Не дрейфь, герой, – а сам думает, слюнтяй, не будь меня рядом, валялся бы в грязи с раскрытым от изумления ртом, а кто-нибудь другой тискал его шинельку на предмет наживы, хотя чем такой богат, поди карточка с мамашей в обнимку, да очки для чтения, вот и весь арсенал.

Ефрейтор и не догадывается, насколько прав, – и карточка, и очки, все, как он придумал. Вечером, покинув блиндаж с его тройным бревенчатым накатом, он отправится «до ветру» и, не пройдя и трех шагов, будет подстрелен снайпером – Вселенная восстановит баланс, око за око, а война затянется на долгие годы, закопавшись в землю поглубже и отрыгивая из витиеватых проходов и узких нор смертоносные призы в сторону противника, получая в ответ такие же по наполнению, но другого цвета.

Я оставил театр абсурдно-военных действий не дезертиром и не по ранению, а просто по старости. Да, как это ни прискорбно, но я состарился на войне и вернулся домой снятый с довольствия, без гроша в кармане, но овеянный незаслуженной славой и, как, впрочем, полагается всем человекам, с полной свободой выбора на перспективу.

«Родной порог» встретил меня приветливым поскрипыванием единственной петли, на которой изо всех сил держалась калитка, весьма сомнительно, как это бывает у опытных соблазнительниц, прикрывая вид на пепелище. От удрученности и негодования меня стошнило, земля ушла из-под ног, и, дабы не упасть, я облокотился на забор, который, видимо, только того и ждал – мы рухнули вместе, дама скинула с себя кружевное исподнее, акт соблазнения свершился. Возлегая на остатках штакетника, я возопил (наученный горьким опытом, мысленно):

– Господи, а теперь как?

– Приходи ко мне, – услышал я явственно и из ниоткуда.

Снова не сам, промелькнуло в голове, но выбор был сделан, и я подался в монахи. Служка, отворивший ворота ближайшего монастыря, скептически осмотрел меня и, не сказав ни слова, отвел меня к настоятелю, а тот, хоть и морщился, но выслушал, не перебивая, мою сбивчивую речь и записал меня из солдат в послушники, чему, видимо, был несказанно удивлен сам. Я же не противился столь гладкому и удачному для меня течению обстоятельств, ибо Путь сей для меня выбрал сам Господь Бог, оттого келья не казалась тесной, а подрясник обременительным.

Но минул срок моего добровольного заточения в несколько годков, и я начал скучать да печалиться. Житие монаха бедно на события, несмотря на то что весь день, от восхода раннего и до вечера позднего, расписан по минутам. Молитва перемежается с работой, затем снова молитва и опять богоугодные деяния по обустройству и для пропитания, сон и прием пищи – как вкрапления слюды на черном теле антрацита, полное отсутствие выбора. Жесткое подчинение иерархии, отсутствие конфликтных ситуаций и естественной борьбы за выживание – монашеская обитель приближена к состоянию Рая, но Рай, заполненный обитателями с сознанием и привычками человеков, а не Богов, превращается в ад. Искусственное погружение в состояние Чистой Любви, когда сердце твое ею не наполнено, тяготит, раздражает и становится невыносимым. Не резонирующие меж собой вибрации создают дисгармонию.

Однажды, не в силах сдерживаться, я возопил (уже вслух):

– Господи, не могу без выбора, что делать теперь?

Для соседей по кельям, привыкшим к тягучей тишине, вой из-за стены стал настоящим развлечением. Всяк коленопреклоненный в молитве прервал ее и начал жадно прислушиваться, как эхо смакует под каменными сводами звук, наконец-то заглянувший сюда. Они все, почти с греховным вожделением, жаждали продолжения и получили его.

– Не неволю, можешь оставить меня, – прилетел ко мне без промедления громоподобный ответ, и эхо снова, уцепившись за волны возмущенного воздуха, погнало их от стены к стене, от свода к своду.

Я опешил. Ни назидания, ни возмущения, ни утешения и, самое ужасное, полное отсутствие готового решения. Мне предоставили сделать выбор самостоятельно. Я был не готов к этому, стало страшно, страшнее, чем вылезать из окопа под свист шрапнели над головой.

Или келья и есть окоп и я сменил одно укрытие на другое, полагая при этом, что перевернул свою жизнь? Наши иллюзии порой превосходят наше воображение, заменяя его живые ростки на засохшие, но окрашенные в яркие цвета.

Что ж, решил я, если нет различий между раковинами, келья отшельника это или фронтовой блиндаж и рано или поздно нужно выбираться из нее, раскалывая скорлупу, как созревший птенец, зачем и чего ждать. С этими мыслями, полный решимости и отваги, с лицом, выражающим надежду, я направился к настоятелю.

Игумен сидел за столом в своей комнате и, делая вид, что читает Святые Писания (книга была раскрыта, а правая рука придерживала страницу в нужном положении), дремал. Мое появление пробудило его немедленно, он автоматически перевернул страницу и поднял глаза:

– Что привело тебя в неурочный час, брат?

– Ваше Высокопреподобие, имею просьбу, выслушайте.

– Будь добр, – наместник с интересом посмотрел в книгу – «Просящему у тебя, дай…» (Матф.5.42). – Слушаю.

Я молча снял подрясник и протянул игумену.

– Хочешь уйти? – наместник, казалось, не удивился, – коли не держит Бог, не держу и я.

– Как вы узнали, Ваше Высокопреподобие? – вспыхнул я.

– Негоже послушнику повышать голос в этих стенах, – ответил игумен, но, взглянув на лежащий на столе подрясник, спохватился, – впрочем, по-видимому, уже мирянин. Всяк вошедший за стены монастыря бывает у меня два раза, первый – за послушанием, второй, раз не призвал я сам, с просьбой о выходе, вот и вся догадка. Не ты первый, не ты последний, но спрошу, как спрашивал всех, в чем причина?

– А что отвечали тебе, отец настоятель?

– Кого звала плоть, кого огни мирские, а иные бежали от себя, резоны разные уводят прочь от Бога, – игумен снова перевернул несколько страниц и прочел: – Не копите себе сокровищ на земле, где моль и ржавчина разъедает… (Матф. 6.19), что ответишь ты, мирянин?

– Я не вижу разницы, Ваше Высокопреподобие.

– Между чем и чем? – игумен с шумом захлопнул книгу.

– Между миром Бога внутри монастырских стен и вне их, – я смотрел на наместника, медленно поднимающегося из-за стола.

– Ее нет для меня, для тех, кто пребывает в кельях, и для тебя, пока ты не вышел за ворота, – игумен подошел к узкому окну, – но она есть для них, он указал рукой вдаль – для тех, кто снаружи, и мы здесь служим им.

– А как же Бог? – растерянно спросил я, разглядывая голубое небо, накрывшее пожелтевшие поля, разрезанные темной змейкой небольшой речушки.

– Бог подле каждого, и там, и тут, но там он ближе, чем здесь.

– Как же это, отец наставник? На сколько?

– На толщину монастырской стены, – улыбнулся игумен, – там, в миру, человек на поле брани, а мы – в укрытии, посему там Бог подскажет, а здесь – промолчит, там враг виден, а здесь он внутри, ты сам.

Он вернулся за стол, не глядя раскрыл книгу и прочел: «Узкими входите вратами, ибо просторны врата и широк путь, ведущий к погибели…» (Матф. 7.13.)

Из всех возможных выборов правильный мне представляется наиболее маловероятным. Я подошел к столу и забрал свой подрясник. Игумен перекрестил меня со слезами на глазах:

– Иди с миром, послушник.

Вводная часть

Коллективный Разум (КР): – Антипод «смотрит» на Человека снизу, из глубины Антимира и «видит» его… как ослепительную точку Света. Удивлены? Объяснение просто – Человек развернут к царству Аида муладхарой, вершиной перевернутого конуса чакровой системы. С «Неба» Создатель изливает благодать через аджну, и Свет «проваливается» в чакровую воронку, ослепляя Антипода. Что делать «рогатому»? Строить козни, мешать свечению, искушать и обманывать, лукавить, извиваться, только чтобы первая чакра сомкнулась, лишилась раскрывающей ее энергии, и, когда это произойдет, еще одна звездочка на его «анти-небосводе» погаснет.

Теперь обратимся к Богу. Всевышний лицезрит детей своих, естественно, сверху. Ему видны все кольца (чакры) воронки с наростами пороков и грехов на каждом, а в конце, через муладхару, Он просвечивает, словно лучом Истины, черноту миров перевернутых. Будь Человек идеален, все чакры повторяли бы размер аджны и Любовь Господня без потерь излилась на голову Антипода, обращая его, «перевернутого» с головы на ноги. Вот вам, возлюбленные ученики, картина Мира и место Человека в нем.

Первый Ученик (ПУ): – Гуру, а если чакры раскрыты по-разному и форма конуса «сломана»?

КР: – Благодатный Свет заполняет собой все пустоты, куда бы он ни проник, и при разноразмерности колец случаются «завихрения» потока, а закрученная энергия теряет потенциал. Человек, как система, в этом случае забирает больше, чем пропускает (отдает). Долг накапливается в «раздутых» чакрах, утяжеляя Древо, искривляя Ствол, нагибая Ветви.

Второй Ученик (ВУ): – Гуру, наделен ли Человек этими знаниями?

КР: – Да, через главный код, Человеки называют его десятью заповедями, хотя их двенадцать.

Третий Ученик (ТУ): – Почему им не даны все, Гуру?

КР: – Две оставшиеся даны будут при переходе к Бого-Человеку.

ПУ: – Гуру, зачем нам знать схему Человек – Бог – Антипод, ведь наш посев более ранний?

КР: – Мы встроены в эту схему мироздания и являемся ее равноправной составляющей. Бог визирует себя посредством Человека, который есть Его линза, мы же – Регулятор самого Человека. Оттого-то и посеяны на сфере прежде Человека, чтобы пропитать собой все ткани ее и не оставить пустот. Мы везде, мы – планетный сканер, мы та субстанция, то присутствие, та вездесущность, которую удобно использовать.

ТУ: – Кому, Гуру?

КР: – И Богу, и Антиподу. Мы – Инструмент Высших сил Света и Альтернативы, мы – Великая Планетная Нейтраль.

ВУ: – Гуру, как это, не понимаю?

КР: – Мы регулируем раскрытие или сужение чакровых колец, точнее, не мы, но с нашей помощью. К нам взывает Бог сверху и требует Антипод снизу.

ПУ: – Как это работает, расскажи, Гуру? И кто более властен над нами?

КР: – Мы нейтральны, мы – инструмент в чужих руках. Властен в данный момент тот, кому отдает предпочтение сама «линза», Человек.

ТУ: – Значит, процесс нашего размножения – это заслуга Антипода, а усмирения – Бога?

КР: – Правильно, Ученик, но это только на первой, физической чакре. Именно здесь сам Человек наиболее полно изучил нас и способен противодействовать управлению Антипода, подобно Богу.

ПУ: – Гуру, а механизм-то достаточно прост.

КР: – Как и сам физический план. На эфирной чакре, под управлением Бога происходит точное копирование информационного образа клетки, и наше совмещение не конфликтно. Под управлением Антипода мы пытаемся открыть замок неподходящим ключом, действуя «напролом».

ВУ: – Это невозможно, Гуру.

КР: – Да, невозможно, поэтому замок просто сбивается.

ПУ: – Что это для Человека?

КР: – Открытая дверь к ядру, клетка лишена защиты.

ТУ: – Печально, но питательно.

КР: – Шутник, однако переходим к астральной чакре на теле желаний. Человек под воздействием своих эмоций необдуманно, спонтанно передает нас в управление – либо наверх, либо вниз. Когда вектор желания совпадает с эволюционным путем, водительство переходит к Богу, наоборот – к Антиподу. Находясь в Божественной длани, наши вибрации синхронизируются вдоль эволюционного луча и Свечение усиливается, в «когтистой лапе Антипода» вибрации поперечны лучу и мы затемняем клеточный астрал.

ТУ: – И Человек превращается в безвольное существо.

КР: – Точно, с потухшим взглядом и сердцем, полным суицидальных токов.

ВУ: – Значит, устремленный, неугомонный индивидуум – наша заслуга?

КР: – В том числе, и немалая, но обратимся к ментальной чакре. На этом плане Человек делает осознанный выбор. Бог воспринимается им как Идея, Антипод – как Факт. Наше коллективное сознание или усиливает Идею, или подтверждает Факт.

ПУ: – Ясно, Человек сам творец своего счастья.

КР: – Сарказма вам не занимать, но здесь более всего страдаем мы, ибо принимает решение о нашем управлении еще и Человек, который, как правило, использует все и вся во вред.

ТУ: – А что нам-то, мы – инструмент.

КР: – Это план нейтральности, равновесия трех нижних и трех высших чакр, мы же на нем теряем свою нейтральность и приобретаем кармичность.

ПУ: – Зачем так, Гуру?

КР: – Иначе не сможем двигаться эволюционно, но это тема другого урока. А мы обратимся к каузальной чакре. Вот где Человек не властен над собой, сотворившим эту власть прежними посещениями плотного мира. Кармическая мембрана в автоматическом режиме «подбрасывает» нас к Богу или «проталкивает» вниз, на «рычаги» Антипода. Высшее управление нашими кодами «опечатывает» каузальные копии клеток на долголетие, самовосстановление и обучаемость. Антипод же калибрует ген Человека болезнями физическими и душевными и низкой степенью восстанавливаемости.

ПУ: – Здесь мы снова только инструмент?

КР: – Чистый, как и Бог, и Антипод. Нами «двигает» сам Человек тысячью рук из его «прошлого», высшие и низшие Силы просто ассистируют ему.

ТУ: – Можно сказать, Человек творец своего будущего счастья.

КР: – Снова в точку. Идемте дальше, нас ждет Буддхи-чакра.

ВУ: – Гуру, на этой вершине нет никого, кроме Бога, как мы можем оказаться там?

КР: – Будь осторожен, Ученик, это самая лакомая чакра для Антипода. Да, лапы его не дотянутся, но Человек, в гордыне своей соскальзывающий с вершины, падает очень низко и приносит остатки Божественного Света, лакомство за счет другого – наивысшее удовольствие для Низшего.

ПУ: – Какова же наша роль на этой чакре, Гуру?

КР: – Совершенный, острейший, точнейший инструмент, на уровне Мастера. Мы удостоены посещения Божественной Клетки, но не для трансформации ее, а ради прикосновения, которое поведет нас самих по эволюционному пути до стадии Человек-Бог.

ВУ: – Я весь дрожу.

ПУ: – Я тоже.

ТУ: – И я.

КР: – Отголоски этого касания – нестираемый код в любом геноме. Завершу урок высшей чакрой, Атмической. Здесь Антипод перестает существовать как Замысел и Понятие, мы же, как и все Сущее, соединяемся во Едино. Моего потенциала не достаточно, чтобы добавить к сказанному хоть малой толики Истины. Урок окончен, ставьте подписи.

ПУ: – Я, коллективное сознание Бактерий, принял и осознал свое место в системе Человек – Бог – Антипод.

ВУ: – Я, коллективное сознание Вирусов, принял и осознал свое место в системе Человек – Бог – Антипод.

ТУ: – Я, коллективное сознание Грибов, принял и осознал свое место в системе Человек – Бог – Антипод.

КР: – Да будет так.