– Пожалуй, – беспокойно дернул плечи Родион. – Главы бюро ведут активную политику взаимодействий с заграничными коллегами, так что… Пару раз в месяц это часто?
– Вполне, – кивнул Казенхам, снова сощурился и, стараясь придвинуться ближе, чуть ли не улегся на столешницу животом. – Тогда вы не могли не заметить одну опосредованную, но очень значимую странность, – зашептал он.
– Какую?
– Как нынче водится, любое воздушное судно на реактивном ходу непременно имеет след. Дело понятное и до обычного без затей. Грузовые самолеты, пассажирские лайнеры с сотней-другой таких же бедолаг, как мы с вами, на борту, то и дело бороздят небо, оставляя за собой целые сонмы белесых полос. Однако загвоздка в том, что некоторые из них уже и не разглядишь спустя каких-то пару четвертей часа. Другие же довлеют над макушками ничего не подозревающих зевак не в пример дольше, ширятся, растут пока не разбухнут до размеров приличного такого облака. Так вот это, – ещё тише забормотал Казенхам, – оно и есть.
– Вы хотите сказать…
– Именно, – перебил сухопарый. – Выхлоп, что никак не желает раствориться в воздухе естественным для того образом – вовсе не продукт отработки топлива. Зачастую нам на головы изморосью сыплется ядреная смертоносная смесь. Да, да. Никакой мистики, только холодный расчет.
Услышав столь невероятные и в то же время совершенно нелепые умозаключения, Рад было хотел возразить речам чудаковатого знакомца и заерзал на стуле. Ему не нравилось ни то, к чему привел случайный разговор, ни то, что всем этим безумным идеям таки удалось проникнуть за, казалось, непробиваемую завесу здравого смысла и уже там, поближе к душе, пустить хоть и слабые, но всё же корни сомнений в непоколебимости привычных устоев мира. А потому Родион состроил гримасу и стал силиться выдавить из себя хотя бы один увесистый аргумент, что разом бы опроверг вышесказанную глупость. Однако, когда необходимая мысль была найдена, а молодой человек почти собрался с духом для зубодробительной тирады…
– Внимание, внимание! – раздалось откуда-то сверху. – Объявляется посадка на рейс номер DE-173, Царицын – Сянган. Просьба пассажирам проследовать к выходу номер 19-43. Внимание, внимание…
– Что ж, мне пора, – охнул Казенхам и принялся собираться. – Весьма приятно было поболтать. И помните, юноша, там, куда вы направляетесь, в это время года очень суетно. Будьте осторожны, – добавил он и, выпрямившись в рост, коротким движением приподнял шляпу в знак почтения.
Затем одернул пальто, поправил авоську поудобнее и заторопился к лестнице вниз, расположенной в аккурат напротив буфетной стойки, где с физиономией абсолютно блаженной служащий кафетерия вытирал насквозь мокрые волосы пушистым полотенцем из махры.
Родион же невольно икнул вместо прощального жеста, а когда сухопарый исчез, вновь обратил взор к панорамному окну, за которым на фоне яркого-оранжевого неба ширился конденсационный след. Самого самолета видно уже не было, однако белесая полоса продолжала раздаваться в размерах. Образовывая хитроумные фигуры, она меняла оттенки, медленно срасталась с прочими облаками и спустя несколько затяжных минут вовсе превратилась в гигантскую тучу. Скопище пара и газа окончательно почернело, и из его хмурых кренделей хлынул проливной дождь.