-Ты готова?
–Да, дай мне минутку.
–Я пока вынесу чемоданы.
Я в последний раз оглядела свою комнату. Мне хотелось запомнить все, что происходило здесь. Даже вид из окна. Сегодня прекрасная погода, осень прекрасна в своем затишье перед зимними бурями. И я боялась впускать в себя грусть. Мой отъезд – единственный выход. Я сама этого захотела.
На улице было свежо и морозно. Я укуталась в свой любимый шарф.
–Ты уверена, что хочешь уехать? – спросил отец, вглядываясь в мое лицо.
–Да, конечно. Я соскучилась по бабушке. Да и давно не была в Нью-Йорке.
–Просто ты грустная.
–Это мой дом. Я прожила здесь всю жизнь, естественно, что мне грустно.
Папа молча закрыл багажник и сел за руль. Я пыталась сдерживать нахлынувшую волну слез. Кажется, именно сейчас пропал смысл моей жизни. Сколько бы боли во мне сейчас не было, я хотела уехать. Мне здесь стало слишком тяжело, слишком.
Полет из Сиэтла в Нью-Йорк не займет много времени. Это радовало, я никогда не любила долгие часы в пути, особенно сейчас, когда есть о чем подумать. Есть о чем пострадать.
И именно в этот день начинается новая жизнь. Сложно представить, какой она будет. Мне кажется, что хуже быть уже не может. Я и так многое потеряла. Что-то должно измениться к лучшему. Мне сейчас это так необходимо.
Отец не стал устраивать прощальных церемоний. С одной стороны, меня это радовало, но с другой… я чувствовала какое-то облегчение с его стороны. Он был рад моему отъезду? Возможно.
Глава первая
–Джейн, проснись, милая. Уже восемь часов утра, я завтрак приготовила.
–О, бабушка, ты садистка! Будить в такую рань, это непростительно! – ныла я, закрывая лицо одеялом.
–Нечего спать, такая погода на улице! Грех тратить свое время на сон.
–Значит, я сумасшедшая грешница, дай мне хотя бы часик!
–Никаких часиков, и ни минуты!
–Хорошо-хорошо, встаю, видишь?
–Иди в душ. Он тебя приободрит.
–Несомненно, – закатив глаза, буркнула я.
Я надела толстовку через голову, тапочки и пошоркала в ванную. Зеркало меня не обрадовало и заставило скорчить недовольную рожу. Сегодня я хотела пойти искать работу. Сидеть на бабушкиной шее не было моей целью. Я не маленькая, нужно учиться жить без какой-либо помощи. Рано или поздно, но я останусь одна в этом мире. Если уже не осталась.
–Садись, блинчики будешь?
–Ты еще спрашиваешь! Я только ради них и встала! – рассмеялась я.
–Что собираешься делать сегодня? – проглотив большой кусок блина, спросила бабушка.
–Хочу поискать какую-нибудь работу.
–Работу?! С ума сошла? Я еще не такая недееспособная, смогу нас прокормить.
–Я хочу работать. Не хочу сидеть дома. Мне нужно общение. Да и вообще, я не смогу всю жизнь сидеть дома. Нужно продолжать жить!
–Как ты себя чувствуешь?
Мне до сих пор было сложно отвечать на подобные вопросы. Мне всегда будет сложно на них отвечать. И что бы я не ответила – это вранье.
–Уже лучше.
–А мне так не кажется.
–Ба, мне все лето задавали этот вопрос. Я не хочу об этом говорить. Просто не хочу.
–А как отец?
–Ему тяжело…
–Вы говорили об этом?
–Нет. Он практически не разговаривает со мной.
–Вот что за человек! Я бы ему накостыляла, если б он только приехал сюда!
–Его тоже можно понять. Хоть я и не понимаю.
–Все будет хорошо, у него это пройдет, отойдет.
–Я сомневаюсь. Ладно, спасибо за завтрак, я пойду собираться. Раз я так рано встала, нужно потратить время с умом.
–Привыкай, я каждый день тебя так буду будить!
–Дай мне высыпаться хотя бы по выходным!
–Ну… я подумаю, – улыбнувшись, сказала она.
Я поднялась к себе в комнату с надеждой, что мой телефон пропустил хотя бы один звонок. Но ничего. Отец так и не позвонил мне. Мое сердце разрывалось от обиды, боли. Могла ли я осуждать его? Его эгоцентризм? Его отстраненность? У всех свои мысли. Мы сами ими управляем.
Я вспомнила, как приезжала сюда в детстве. В комнате ничего не изменилось. Она была все такой же по-детски уютной, все мои игрушки так и стояли на полках, на потолке все также висели звездочки, на стене гирлянды из разноцветных лампочек. Здесь всегда было хорошо. Здесь я никогда не знала проблем. Но сейчас даже здесь мне хотелось плакать и выть от безысходности.
Чтобы не оставаться наедине со своими воспоминаниями, я быстро оделась, собрала волосы и спустилась вниз.
–Ты надолго? – спросила бабушка.
–Не знаю, как получится. Если что звони.
–Хорошо. Я, наконец, научилась писать сообщения.
–О, да это прогресс! Кто тебя научил?
–Твоя тетя Моника, кто же еще.
–Она прирожденный учитель.
–И не говори.
–Она часто приходит?
–В последнее время реже… у них проблемы.
–Что случилось?
–Давай позже об этом поговорим?
–Хорошо, как скажешь. Ну, я пошла. До вечера.
На улице было просто чудесно. Суббота, счастливые лица людей, бегающие дети, опадающие листья, приятный ветерок. Столько счастья вокруг и не с кем им поделиться. Единственный мой собеседник последние три месяца – блокнот. Их становится все больше, а дыра в душе так и не зарастает. Я знаю, что она не зарастет до моей смерти.
Я часто думаю о том, что чувствуют глухие, слепые люди. Думают ли они о том, сколько всего в мире скрыто от них? Как чувствуют осень? Каким им видится горизонт на море? Как они описывают музыку, как вообще они без нее живут? Я бы так не смогла, наверное.
Я прошлась по нескольким ресторанам и кафе, все, что я могла бы предложить – это услуги посудомойщицы, официантки или администратора. Вакансии были, но меня везде что-то не устраивало.
–А что вы умеете? – спросили меня в одном дорогом ресторане.
–А что нужно?
–Просто скажите.
–Ну, посуду мыть я умею.
–Еще? Где вы учились?
–Э-э, я закончила колледж в Сиэтле по классу вокала.
–То есть вы поете?
–Да.
–Нам как раз нужна певица.
–Певица?..
–Вы плохо слышите?
–Нет, извините.
–Так вот, нам нужна певица. Ресторан у нас не для простого населения. К нам приходят очень богатые люди. Их нужно развлекать. Вы подошли бы. Спойте что-нибудь.
–А, э, что вас интересует? То есть, какой жанр?
–Мне без разницы, просто нужно услышать ваш голос! – раздраженно фыркнул он.
Я несколько секунд подумала и спела пару строк из своей любимой песни. Менеджер меня прервал.
–Вы подходите. Сегодня вечером жду вас. У вас есть какое-нибудь платье? Нельзя петь вот в таком виде.
–Сегодня? Так быстро. Э-э, да, есть одно платье. Белое, сойдет?
–Короче, приходите раньше на час. Приходите в восемь часов. Несите свое платье, посмотрим на месте.
–А в какое время я буду работать?
–С девяти до двух часов.
–Дня?
–Какого дня, мисс! Ночи, естественно. Кто придет слушать вас в девять часов утра.
–Но…
–Вы не согласны? Хорошо, найдем другую.
–Нет, я согласна. В восемь прийти?
–Да, и без опозданий.
–Хорошо, я буду.
В растерянности я вышла на улицу. Я не думала работать певицей в ресторане. Я вообще не надеялась найти работу так быстро! Я не думаю, что бабушка одобрит мой график. Но я надеюсь, она меня поймет.
–Ба, я дома!
–Ну, наконец-то! Что так долго?
–Так получилось. Я нашла работу.
–Здорово. Где, какую?
–Э-э, ты только не волнуйся, ладно? В ресторане на 42 улице. Буду петь по вечерам.
–Так это же хорошо!
–Нет, ты не поняла. По вечерам, то есть, с восьми до двух часов ночи…
–Что?! Почему так поздно?
–Кто будет слушать меня в девять часов утра!
–И ты будешь там работать?
–Ну, я хочу попробовать. Я же всегда смогу уволиться!
–Ой, не знаю. Это как-то слишком.
–Все будет хорошо! не волнуйся за меня!
–Как же не волноваться.
–Это просто работа.
–Как хочешь, не стану тебя отговаривать.
–Спасибо за понимание. Так что там у тети Моники?
–У них проблемы с Майклом.
–Какие еще проблемы? Не тяни, рассказывай.
–В общем, он болен. У него лейкемия.
–Как…
–У него острый лимфобластный лейкоз. Узнали месяц назад.
–Он… он что, умрет? Он не может умереть, только не он!
–Джейн, успокойся. Я знала, что ты тяжело это перенесешь, поэтому не сказала утром.
–Он не умрет, запомни мои слова. Я что угодно сделаю, но он не умрет.
–Одному Богу известно, что будет дальше.
–Просто запомни мои слова. Я все исправлю.
–Что ты имеешь в виду?
–Не обращай внимания, я пойду в комнату, мне нужно собираться.
Я в ужасе залетела к себе в комнату и тут же полезла в интернет. Читала случаи излечения, процессы, происходящие в организме во время болезни, симптомы, последствия, статистика излечения больных. Оказалось, что значительных результатов в лечении лейкемии добились в Израиле и Германии, это стало зацепкой для меня. Хотя, наверное, тетя Моника уже изрыла весь интернет в поиске какого-нибудь выхода.
Из головы сразу повылетали все остальные мысли. Я думала лишь об одном – он будет жить.
–Ба, а они все там же живут?
–Да, но они постоянно в больнице. Что ты задумала?
–Просто хочу их увидеть. Пока я ничего больше не могу, только приободрить как-нибудь.
–Да, сходи к ним. Я думаю, они оба будут очень рады тебя видеть, особенно Майкл.
Когда я видела его в последний раз, ему было десять лет. Мы были очень дружны. Я помню, как плакала, когда мы прощались. Мне было с ним всегда так легко. Его взгляды на жизнь были такими взрослыми! Я бы никогда не дала ему его лет. Всегда больше. Я никогда не встречала ребенка умнее, он очень любил читать, я часто читала ему на ночь. Помню, как мы играли на фортепиано в четыре руки. Нам всегда было весело вместе. Мы отправляли друг другу письма по почте, они могли растянуться и на три, и на четыре листа. И сейчас я не представляю, что он может покинуть меня. Кто угодно, только не он. Мне кажется, по духу у меня больше не будет человека ближе.
Часы показывали семь часов вечера, мне нужно было собираться на работу. На работу… как странно это звучит. Первая работа в моей жизни!
Я достала свое белое платье. В последний раз я надевала его на выпускной бал в колледже. Помню, как все девочки ждали этого дня. Готовились, выбирали платья. Звали меня с собой, а я лишь растерянно улыбалась им, все время отказываясь. В итоге, накануне этого дня я пошла в магазин и купила это платье. Оно сразу понравилось мне, своей простотой и элегантностью, может. А может просто потому, что мне должно было понравиться хоть что-то. Я не люблю вспоминать свой выпускной. Отец смотрел на меня из зала, когда вручали диплом. Помню его лицо. Он был таким серьезным, даже не похлопал вместе со всеми. Потом я убежала в туалет и проплакала там около получаса. Можно представить, что стало с моим макияжем. Выпускной был испорчен бесповоротно.
Платье было потрясающим. И сидело отлично. Я аккуратно сложила его и сунула в сумку. Туфли тоже были одни, все остальные каблуки я выкинула. Во мне произошла революция удобства, так бывает иногда. Странно, что я практически не волновалась перед выступлением. Оно ведь первое, дебют. Мне иногда казалось, что я попросту наплевала на людей, и на их мысли на мой счет. Все в жизни потеряло смысл. Я не знала, как его обрести вновь.
–Ты уже уходишь?
–Да, нужно прийти туда к восьми, менеджер так сказал.
–Я волнуюсь. Может, передумаешь?
–Не отговаривай меня, я хочу попробовать.
–Ну, хорошо. Удачи тебе.
–Да, спасибо.
Глава вторая
–Платье неплохое. Кстати, я Джексон, – протянув мне руку, сказал менеджер.
–А, конечно, Джейн.
–Так, Джейн. В основном, ты будешь исполнять джаз. Ну, или что-то похожее на это. Я думаю, ты понимаешь. Представь, что ты в кабаре. И главное – не зажимайся. Ты – Мерилин Монро из «В джазе только девушки», понимаешь?
–Примерно…
–Не примерно, ты должна понимать это четко!
–Хорошо! я понимаю это четко!
–Так, не нервничай, просто пойми, мы не можем допускать проколов.
–Я стараюсь.
–Джулия! Помоги Джейн с макияжем. А у меня куча других дел.
Сказав это, он развернулся и ушел. Ко мне подошла белокурая девушка лет двадцати пяти. Видимо, это и есть Джулия.
–Привет, я Джулия!
–Джейн.
–Рада знакомству, Джейн. Вообще, рада, что ты здесь.
–Э-э, в каком плане? – растерянно спросила я.
–Будем дружить! А то здесь порой так скучно.
–А, дружить. Да, будем дружить… – задумчиво повторила я.
–Не волнуйся, тут не так страшно. Идем, будем готовить тебя к выступлению.
–Никогда не думала, что в ресторанах работают еще и стилисты.
–Я не стилист, просто сплю с Джексоном, он мне платит, – совершенно спокойно говорила она.
Меня поразила ее откровенность, и я поспешила спрятать глаза. Неловко слушать подробности интимной жизни твоего начальства.
–А, прости. Я чересчур много болтаю. Только смотри, это сугубо между нами! – повернувшись ко мне, протараторила Джулия.
–Да, без проблем, – пытаясь улыбнуться, ответила я.
–У тебя какой-то секрет.
–О чем ты? – удивленно спросила я.
–Ты не будешь со мной откровенна, я чувствую.
–Я не привыкла откровенничать в первые минуты знакомства.
–А мне все равно! Я всегда говорю все, что хочу, и плевать, сколько мы знакомы, – улыбнулась она, – я просто отличаюсь от обычных людей.
Ее самоуверенность убила меня наповал. Она медленно начинала меня раздражать.
–Так, посмотрим, что же с тобой сделать, – разглядывая мое лицо в зеркало, говорила она.
–Я могу накраситься сама.
–Нет-нет-нет, лучше меня никто не красится, я окончила курсы, говорят, у меня талант! Я разгадываю чужие лица.
–Звучит очень самонадеянно, – недовольно буркнула я.
–Но, все-таки, звучит! Не волнуйся, тебе понравится, – улыбнувшись, сказала Джулия.
Не буду отрицать, она сотворила с моим лицом нечто невероятное. Я не сразу узнала себя в отражении. Было странное ощущение. С одной стороны, эта выскочка меня выводила, а с другой – поражала своей открытостью и беспечностью. Ее совсем не волновало, что о ней подумают окружающие. Я бы хотела поучиться у нее этому.
Первый рабочий день, а точнее, ночь, прошла спокойно. Я волновалась, но пение – это моя стихия. Тем более, у меня уже были подобные опыты там, в Сиэтле. Меня расстроило лишь одно – эти мешки с деньгами не отрывались от своих тарелок. Придется попотеть, чтобы расшевелить их. Но я и не ожидала катания сыра в масле. Не все сразу. Я еще покажу им класс.
Когда я вернулась домой, бабушка уже уснула на диване.
–Ба, проснись, – шептала я.
–Что? а, Джейн, ты вернулась? Я хотела тебя дождаться, но уснула.
–Да-да, все хорошо. Ложись спать, я тебе постелила.
–Ой, спасибо. Ты не голодна?
–Нет, думаю, дождусь завтрака, – улыбнулась я.
–Ну, как хочешь. Ложись тоже. Спокойной ночи.
–Доброй ночи.
Я вошла к себе в комнату и впервые за последние месяцы была счастлива – у меня снова появился дом, где меня ждут.
Глава третья
Так прошла моя первая неделя в Нью-Йорке. На работе мне нравилось, дома еще больше. Я навестила Майкла в клинике. Это единственное, что расстроило меня за это время. Выглядел он очень плохо, у него уже почти не осталось волос на голове. Он был бледен и эта марлевая повязка… жуть. Каждый вечер я вычеркивала дни из календаря, считала, сколько же мне еще до первой зарплаты. Я решила копить Майклу на лечение. Возможно, пока я буду немного получать, но чем смогу я помогу.
Джулия все так же много разговаривала и пыталась узнать меня лучше. Признаюсь, я в последнее время стала более скрытной. Люди перестали вызывать во мне чувство доверия, даже самые близкие.
–Привет, Дженни! – широко улыбаясь, кричала Джулия.
–Привет. Как ты?
–Замечательно! Как всегда. Слушай, Джексон хочет с тобой поговорить…
–Что-то случилось?
–Пойдем в его кабинет.
–Что ж, идем.
Заинтригованная, я шла за ней, смотря под ноги.
–Привет, Джейн!
–Добрый вечер.
–У меня к тебе просьба…, – неуверенно начал он.
–Какая?
–Понимаешь, одному нашему клиенту ты очень понравилась и…
–И?
–Он очень солидный клиент. Ты знаешь, желание клиента – закон.
–В чем вопрос?
–Он просил… тебя… чтобы ты…
–Короче! – вмешалась Джулия, – он просил об услуге интимного характера.
–Что?! – закричала я.
–Успокойся, это всего одна ночь!
–Заткнись, Джулия! И что вы ему сказали?
–Я не мог отказать, – мямлил Джексон.
–Я никогда не буду спать с мужчиной за деньги! Вы с ума сошли!
–Джейн, послушай, ну ведь это не так и страшно. Он вполне привлекательный молодой человек.
–Мне абсолютно все равно кто он такой и, уж тем более, как он выглядит!
–Ну помоги нам! Ты просто не представляешь, какая нас ждет выгода!
–Нельзя же всю жизнь торговать людьми ради выгоды! – не унималась я.
–Дженни, это одна ночь. Он и не вспомнит тебя больше. Это нормально! XXI век на дворе!
–Я не могу…
–Просто согласись. Он сам все сделает!
–Что за бред…
–Это жизнь.
Сначала эта идея просто привела меня в бешенство, но, поразмыслив, я смогла хоть немного представить свою выгоду. Он обещал заплатить огромные деньги. Деньги мне сейчас были просто необходимы! Я не могу все время думать о своих моральных принципах. Майкл. Вот что было в моей голове.
–Хорошо, – сдалась я.
–Что?
–Хорошо!
Джексон ликовал. Джулия понимающе улыбалась. Я не могла поверить своим же словам.
–Пойдем, я покажу тебе его, – прошептала Джулия.
Я молча согласилась.
В жизни столько всего интересного, столько новых возможностей познать себя, понять свою жизнь, найти свое счастье. Но я закрылась от мира адекватных. Мне легче жить в своем коконе, развиваться, расти. Мне легче общаться с бумагой и ручкой, чем с людьми. Мне всегда будет легче писать, нежели говорить. Я всегда буду выбирать ее потому, что она так навсегда и останется для меня святой. Единственным человеком, который понимал меня, не просто так, чтобы получить что-то взамен! Понимал потому, что хотел этого. Я всегда буду ждать ее. Она вернется ко мне, пусть не в этой жизни, но она вернется. И тогда я расскажу ей, как бездарно я прожила свою жизнь. «Прости, мама. Я просто человек, во мне нет ничего святого».
Мне сразу бросился в глаза один мужчина. Он сидел за дальним столиком, у окна. Позже Джулия сказала мне, что именно он и есть тот важный клиент. Он был красив, строг, но я ненавидела его, потому что он не ставил меня в ряд людей с душой и сердцем, ничем не отличающихся от его. Я – просто бесчувственная машина, которой нужны его деньги.
–Я никуда с ним не поеду, – резко сказала я.
–Как?! Ты не можешь отказаться! Он наш самый лучший клиент, – шипела Джулия.
–Прости, я не проституткой сюда устраивалась.
–Тогда скажи это ему сама, Джексон нас убьет!
Я уверенными шагами направилась в его сторону. Когда я подошла, он даже не поднял головы.
–Сэр.
Он посмотрел на меня.
–Добрый вечер, Джейн! Ну что, едем?
–Простите, но вы не по адресу.
–Ох, давайте без этих прелюдий. Деньги у меня есть.
От его грубости и уверенности в моем положительном ответе я ненадолго потеряла дар речи и вся покраснела от гнева!
–Впервые встречаю человека, лишенного каких-либо человеческих чувств, но битком набитого его пороками! Да будь вы хоть обладателем самого большого состояния на земле, я никогда не согласилась бы так унизиться перед тем, кто не достоин даже самой дешевой шлюхи. Доброй ночи, сэр.
Чувствовать себя проституткой – не самое приятное ощущение в моей жизни.
–Джейн! Джейн! – орал за спиной Джексон.
Не останавливаясь, я шла к выходу. Не плакать в такие минуты невозможно, мне просто нужна была подушка, спокойная музыка, чай с мятой и бабушкины булочки. Никогда не думала, что меня могут принять за нечто столь низкое и дешевое. Столь грязное и беспринципное. Ах, нет, один принцип, все же, есть: я не целуюсь.
–Джейн, я уволю тебя к чертовой матери! Как ты могла отказаться, мы же договорились!
Я резко остановилась и повернулась к нему. Мои заплаканные глаза его остудили.
–Джексон, представь, рано или поздно у тебя будут дети. Дочь. Ты назовешь ее Кетрин. Ей, наконец, стукнет двадцать один. Она пойдет на работу в этот ресторан, но ты уже не будешь здесь работать. Она захочет петь. Ты не сможешь отказать. За дальний столик, вон там, у окна, сядет «важный клиент». А она, всем на зло, будет невероятно красивой. Он захочет увидеть ее в своей постели, неважно, сколько это будет стоить. Это же «важный клиент», какие могут быть вопросы. Она придет домой под утро, с синяками под глазами, уставшая и пропахшая сигаретами. От нее будет нести его одеколоном, она будет разбита. Я знаю, что именно в этот день в ней умрет ее достоинство. Что бы сказал ты ей?! Что?? «Молодец, моя красавица! Мы купим шоколадных конфет, на деньги, что ты принесла и все будет хорошо»?! Так?
Он смотрел на меня пустым взглядом, молчал и, казалось, практически перестал дышать. В этот момент к нам подошел тот ублюдок.
–Джексон, все нормально, пусть девочка останется работать. Я думаю, она права.
–Да пошел ты, – сказала я, забрала у Джулии свою сумку и ушла прочь.
Ветер на улице казался холоднее обычного, небо более угрюмым, люди более мерзкими, дорога более длинной. Я не думала, что можно вот так, в один миг растоптать все достоинство, всю гордость, все, что было во мне. Я не думала, что когда-нибудь я буду чувствовать себя так. Хотелось умереть, это было бы лучшим выходом. Я чувствовала себя ничтожеством, мне казалось, все оборачивались и тыкали на меня пальцем. Казалось, что все обходят меня стороной, бегут, как от чумы. Я просто растоптана.
–Дженни, что случилось? Да что с тобой? – обеспокоенно тараторила бабушка, как только я вошла.
–Я больше не работаю там.
–Почему?
–Я похожа на проститутку?
–Да что ты такое говоришь!
–А они решили, что похожа.
–Что?! да как посмели они обидеть мою красавицу! Ну-ка, пойдем, выпьешь чаю и успокоишься. Пойдем, все будет хорошо, мы вообще на них в суд подадим!
–Представляешь, они думали, что я проститутка!
–Успокойся, милая, сейчас достану дедушкино ружье, и мы всех там расстреляем.
На моем лице тут же засияла улыбка, я начала дико смеяться.
–Ну и скажешь же ты! – заливаясь смехом, говорила я.
–Вот, смеешься, хорошо. А то что это! Моя красавица плачет! Я им покажу!
В принципе, я нашла единственный плюс во всех этих бедах: я начала писать стихи. И пишу я их только тогда, когда мне бесконечно плохо. Эти эмоции порождают в голове какие-то ростки растений из красной книги. Что-то интересное и неповторимое. За это, наверное, можно сказать жизни спасибо.
Я знаю, в какой день моя жизнь окончательно перестала быть ценной для меня. С того дня прошло ровно пять месяцев. 13 мая. Кажется, я никогда не забуду этот день. Да я и не могу. Такие даты не забывают.
–Кстати, отец звонил, – задумчиво сказала бабушка.
–Как он?
–Говорит, хорошо.
–И все?
–Спросил, как ты. Я сказала, что тоже неплохо.
–Понятно.
–Ты не обижайся на него.
–А у меня нет выбора.
–Ему тяжело, ты ведь знаешь.
–Мне интересно, а он действительно считает, что ему тяжелее всех?! А как же я?? Обо мне он не хочет думать?! Всем тяжело. Но только я одна из вас всех потеряла единственных, самых дорогих мне людей.
–Дженни…
–Ничего не говори. Хватит. И даже если он позвонит мне когда-нибудь – я не отвечу.
–Не горячись, послушай, он же не со зла.
–Хватит, не хочу слушать.
В этот момент раздался звонок в дверь. Меня всю колотило от злости и чувства ненужности. Я слишком долго терпела папин эгоизм, но и у меня села батарейка.
–Я открою, – сказала я, вставая из-за стола.
Я быстро подошла к двери.
–Вы?! – округлив глаза от удивления, спросила я.
–Неожиданно, правда?
–Не то слово. Что вы здесь делаете?
–Вы не позволите войти?
–Чего вы хотите? – низким голосом проговорила я.
–Я хочу извиниться.
–Хорошо.
–Вы меня прощаете?
–Знаете, вы хотели снять меня буквально полчаса назад, меня из-за вас уволили, теперь я снова безработная, да еще и сравнимая с проституткой девушка. Конечно, я вас прощаю!
–Я понимаю, что неправильно поступил…
Бабушка прервала его.
–Кто там, Дженни?
–Это ко мне! – крикнула я и вышла на крыльцо.
–Так вот, я поступил неправильно. Просто вы не все знаете.
–Я и не хочу знать. Я вас простила, все замечательно. И прошу вас, больше не стучите в эту дверь.
–Вас не уволят, Джейн.
–Ну, спасибо! – саркастично закатив глаза, сказала я.
–Мне жаль, что так вышло.
Его лицо выражало довольно честные эмоции, в нем можно было заметить нотки сожаления. Он был довольно красив, лицо его было мужественным, глаза синими, как океан. Но его поведение в ресторане перекрывало все его внешние достоинства.
–Простите, как вас зовут?
–Ах, да! Дэвид Плэйн.
–Не скажу, что мне очень приятно это знакомство, но Джейн Франц.
–А я рад знакомству.
–Еще бы. Так что, вам только мое прощение нужно? Только обещайте, если я вас прощу, вы в моей жизни больше не появитесь.
–Обещаю.
–Тогда, извинения приняты, с кем не бывает, – пытаясь улыбнуться, проговорила я.
–Мне, действительно, очень жаль, Джейн. Я понимаю, как унизил вас своим предложением.
–Мужчины обычно не чувствуют степени униженности ими совершенно неповинной ни в чем девушки. Прощайте, сэр. Удачи вам.
Сказав это, я быстро вошла в дом, не дав ему и рта раскрыть. В этой ситуации меня радовало одно: я буду продолжать работать. Я так люблю петь.
Помню, как мама впервые отвела меня в музыкальную школу. Помню, как упиралась руками и ногами, лишь бы не идти туда. Мне казалось, что это своеобразная тюрьма, решетки на окнах, злые преподаватели, неинтересные предметы. Но когда мы пришли туда первое, что я услышала – репетицию тамошнего хора. Знаете, это такое невероятное чувство покоя, умиротворенности, такая гармония. Ведь люди по-разному выпускают свои эмоции. Я научилась выпускать их силой своего голоса. Я проводила там дни напролет. И мне так нравилось фортепиано. Сейчас только это заставляет меня жить. Вдыхает в меня смысл существования.
–Кто это был? – прервав мои размышления, спросила бабушка.
–С работы. Меня не увольняют.
–А что такая грустная?
–Просто задумалась. Завтра схожу к Майклу, наверное.
–Да, сходи, он спрашивал.
–Я с этой работой совсем ничего не успеваю.
–Я бы поторопилась на твоем месте…, – опустив голову, проговорила бабушка.
–Не думай так. Он поправится.
–Я не…
–Не думай так! – перебила я.
–Ты молодец. Я не могу похвастаться таким оптимизмом.
Я немного постояла на месте, обдумывая ее слова, затем резко повернулась и села за фортепиано.
–Споешь? – улыбнулась бабушка.
–Самое время, я думаю.
Глава четвертая
Я много раз думала о разнице между фильмом и книгой. Это может показаться странной причиной для раздумий, но все же, есть что сравнить.
Итак, представим себе человека в депрессии. Допустим, это девушка. Какая картина предстает перед глазами? Она лежит весь день в постели, с опухшими от слез глазами, уже чем-то напоминает китайца, к тому же покусанного пчелами. В голове мысль, ну или же две: углеводы, судя по разговорам депрующих девочек, очень способствуют быстрому выходу из тоннеля, чему я мало верю. Фильмы. Фильмы-это вообще отдельная история. Это ужасно. Смотреть фильмы в депрессии, особенно те, что хорошо кончаются, как ни странно. Девушка будет плакать именно оттого, что у кого-то все сложилось, а она лежит сейчас в своей постели, заплаканная, толстеющая на глазах от огромной дозы мучного и сладкого, жизнь ее сломана, сердце разбито. Все-таки, мы действительно слабый пол, что бы там не говорили феминистки. В некоторых моментах я с ними, конечно же, согласна. Но не в этом. И не сегодня. Сегодня я покусанный китаец.
–Дженни, ну ты чего! Сколько можно плакать!
–Бабушка, такие дни бывают у всех. Это нервный срыв или что-то в этом роде. И поплакать нужно, правда голова моя скоро развалится.
–Таблетку?
–Нет, не беспокойся, ладно? Я поплачу, и все пройдет, – пытаясь улыбаться, отвечала я.
–Ты работаешь сегодня?
–К счастью, нет. Хотя, может, и к сожалению, кто знает.
–О господи боже, подростки, одно слово!
–Ба, я полежу тут одна, хорошо?
–Ладно, ладно. Я пойду в магазин, тебе нужно чего-нибудь?
–Покой.
Бабушка еще раз посмотрела на меня сочувствующими глазами и закрыла дверь.
Так, на чем я остановилась? Я подумала, наверное, сегодня именно тот день, когда я свихнулась. Интересно, почему это произошло сегодня и в чем, собственно, причина? А причин целая свалка! Во-первых, я одна. Мне не с кем поговорить. Время идет, ничего не меняется, друзей нет, никого нет. Это жутко, честное слово! Можно подумать, что мне весело думать об этом. О-о-о, это заблуждение. Вы просто меня не видите. Так вот, это было первым. Во-вторых, я сходила к Майклу и то, что я увидела, совсем выбило меня и колеи. Тетя совсем отчаялась. Майклу стало только хуже, и химиотерапия не помогает. Я думала, что рак – это не приговор, во мне было столько решимости! Я, правда, была уверена в положительном исходе, но сейчас, когда я прочувствовала все это на себе, когда я увидела все собственными глазами, сил бороться не остается. Может, силы мне и не нужны. Хотя бы надежда! Но и ее не осталось. У меня чувство, будто в жизни вообще не может быть ничего хорошего. Только в кино, как всегда. У них все получается, все остаются живы, все друг друга любят. А в жизни. В жизни все с точностью до наоборот. Лично я не знаю ни одного человека, абсолютно счастливого. Я таких никогда и не притягивала, но все-таки. Примера для подражания у меня нет.
И вот лежу я сегодня в этой постели, смотрю в потолок, слезы во мне закончились, и это не может не радовать. Я пересмотрела все свои фильмы, легче мне не стало. И что же могло прийти в мою ненормальную голову? Конечно же, алкоголь. Бренди, мартини, водка, в конце концов. Мы простых путей не ищем. Поиграем немного в киносъемки. Я приду в ресторанчик, напьюсь, ко мне обязательно должен будет присоединиться какой-нибудь молодой человек. Помесь Алена Делона, Антонио Бандераса ну и еще кого-нибудь, только не негодяй. Ну, уж точно нет, в кино такое снимать не будут. Мы с ним разговоримся, у меня не останется сил дойти до дома, он меня отвезет, в машине меня окончательно развезет, я усну, он донесет меня до постели и вот тебе счастье! Что ж так все сложно-то?!
В итоге, я решила поступить именно так.
С постели подняться оказалось сложнее всего. Мне казалось, одеяло так сильно окутало все мое сознание, что у меня просто нет иного выхода, как взять его с собой в ресторан. Но потом я подумала… если я буду в одеяле, разве подойдет ко мне кто-нибудь более или менее адекватный? Да и вообще, с какой стати я думаю, что могу привлечь адекватного человека! Вот это мое самое великое заблуждение.
Но потом, после нескольких попыток встать, дело пошло куда быстрее.
Опишу все в деталях. Ну, или, по крайней мере, как смогу.
Гора косметики. Не поверите, она у меня есть! Странно, что в такие вот дни чувство юмора остается со мной. Что мне понадобится? Пересчитаем по пальцам. Надеюсь, мне их хватит. Для начала – умоемся. Вода освежает, и китаец во мне начал умирать. Знаете, я завидую рыбам! Они всю свою жизнь проводят в воде, это же просто немыслимо! Выходит, у них вообще не бывает депрессий! Рыбы – самые счастливые существа, уж вы мне поверьте! Что потом? Крем. Крем, крем, крем! Господи, как же давно я не красилась! Будто впервые села на велосипед, зачем мне столько тюбиков?!