На третьем курсе Северо- Осетинского государственного медицинского института нам начали преподавать серьезные клинические дисциплины, определяющие склонность обучающихся к выбору будущей профессии: патологическую физиологию, общую хирургию, пропедевтику внутренних болезней, дерматовенерологию. Однако я свой выбор уже сделал ранее, избрав будущей профессией службу военного врача – морского офицера. Но перевод на военно- медицинский факультет предстоял лишь в августе следующего года. А до этого времени перечисленные выше предметы необходимо было изучать и по окончанию цикла каждый раз сдавать зачеты или экзамены. Предметы были повышенной сложности и требовали тщательности в изучении. Наиболее сложной дисциплиной оказалась дерматовенерология ввиду неподкупности и патологической приверженности своему предмету преподавательского состава этой кафедры. Семинарские занятия проходили на улице Маркуса на кафедре дерматовенерологии СОГМИ в старом дореволюционном здании, принадлежавшем ранее купцу Арутюнову. Здание многократно меняло хозяев, пока в 1939 году его, наконец, не передали в распоряжение медицинского института. Занятия в нашей группе проводил Бетрозов Валерий Тазретович, кандидат медицинских наук и хороший специалист, но педантичный до невозможности. Своей придирчивостью и дотошностью он достал и довел многих студентов до нервного истощения. А учитывая, что изучение предмета продолжалось и на четвертом курсе, а в феврале будущего года надо было еще сдавать по нему зачеты и экзамены, становилось весьма некомфортно. Я думал о решении этой проблемы и возможных поисках дефиле, чтобы обеспечить выход из положения наиболее безболезненным путем и с минимальными потерями, пока меня не осенило. Любой преподаватель, даже самый свирепый, никогда не трогает своих сторонников и союзников, то есть таких же, как он сам. Надо было только изобразить интерес и приверженность к предмету и стать членом кружка по дерматовенерологии, хотя бы до февраля следующего года. Сказано – сделано. Лекции нам читал заведующий кафедрой Тотоонов Борис Амурханович, высокообразованный и интеллигентный человек, преданный данной науке. Он же лично отбирал студентов в свой кружок, который сам и вел. Обмануть его было сложно, но каждую осень он предлагал студентам выехать в Терский лепрозорий Ставропольского края, что было непростым решением для многих, своего рода проверка на преданность. Кто из студентов желал бы добровольно посетить закрытое лечебное учреждение больных проказой? Думаю, немногие. Я стал демонстрировать интерес к дерматовенерологии, пересел на первый ряд в аудитории, когда Борис Амурханович читал нам лекции, и даже дважды задал ему вопрос по теме, чем вызвал у него некоторый интерес к своей особе. И наконец я первый поднял руку, когда он предложил присутствующим студентам посетить Георгиевский лепрозорий. И процесс моего признания пошел, это я понял, когда Тотоонов поставил меня в пример остальным, четко назвав мою фамилию (надо же, он ее запомнил!). Назад дороги не было, и я стал готовиться к поездке.

Первым делом взял в институтской библиотеке книгу Георгия Шилова «Прокаженные» и внимательно изучил это художественное произведение. Затем в медицинской энциклопедии вычитал все о проказе. И вот что я узнал: проказа или лепра – это инфекционное заболевание, поражающее кожные покровы и периферическую нервную систему человека. Болезнь считается одним из древнейших заболеваний, упоминания о котором встречаются еще в Ветхом завете. Клинические симптомы лепры (в переводе с испанского – проказы) описаны еще в Библии. Древнейшая болезнь до сих пор остается одной из самых малоизученных. Говорят, что проказа – возмездие за грехи предков, нельзя вступать в брак с близкими по родству, то есть жениться на двоюродных и троюродных сестрах. А это происходило практически у всех народов Северного Кавказа и Закавказье, за исключением осетин, где инцест в категорической форме осуждался. Учеными же установлено, что палочка Генза- распространитель болезни, передается воздушно- капельным путем при длительном контакте, но только в том случае, если у человека существует генетическая предрасположенность к этому заболеванию. То есть если от нее страдал кто- то из его родственников. Первые признаки- потеря чувствительности тканей, человек может обвариться кипятком, не почувствовав боли. Затем кожные проявления, трофические язвы, “львиное лицо”, потеря конечностей и слепота. Человек как бы отмирает по частям, заживо гниет. Со времен существования человечества, прокаженные подвергались гонениям. Об этом в пятом веке до нашей эры писал еще Геродот. Даже в советское время лечение в лепрозориях больше напоминало пожизненную изоляцию больных от общества. И в наши дни этой болезни сопутствует древний, генетический страх, который тяжело преодолеть. Прежде в России было четырнадцать лепрозориев, теперь всего четыре – остальные закрыли за ненадобностью. Проказа обычно сопровождается обширными поражениями кожи. Очаги поражения могут быть представлены пятнами, бляшками, папулами, лепромами (узлами). Кожа между утолщена. Чаще всего страдают лицо, ушные раковины, запястья, локти, ягодицы и колени. Характерный признак- выпадение бровей. Для поздних стадий болезни характерны «львиное лицо» (искажение черт лица и нарушение мимики из- за утолщения кожи), разрастание мочек ушей. Первыми симптомами болезни часто служат заложенность носа, носовые кровотечения, затруднённое дыхание. Возможна полная непроходимость носовых путей, ларингит, охриплость. Перфорация носовой перегородки и деформация хрящей приводят к западению спинки носа (седловидный нос). Проникновение возбудителя в переднюю камеру глаза приводит к кератиту и иридоциклиту и в конечном счете к полной слепоте… Передается проказа воздушно- капельным путем и контактным, но заразиться может лишь тот, у кого наследственная предрасположенность к данному заболеванию, то есть было доказано, что кто- то из родственников ранее болел проказой. Инкубационный (скрытый) период, от момента заражения до проявления первичных признаков, может длиться до семи лет.

Своего транспорта у кафедры не было, поэтому, обычно, она нанимала большой автобус типа «Икарус» в туристической фирме, располагавшейся в Орджоникидзе. Деньги на поездку собирали с «туристов», то есть со студентов, где- то в пределах десяти рублей. Стипендия у нас была семь рублей, поэтому пришлось просить недостающие у родителей, не вдаваясь в подробности поездки, ибо ни один из них не дал бы разрешения на нее, если бы они только узнали, что это за больные. Думаю, руководители этой фирмы тоже не догадывались о цели и месте поездки «нанимателей», смутно представляя себе эту экзотическую болезнь. А то, кто бы рискнул сесть в последующем в автобус, пассажиры которого довольно тесно общались с прокаженными в лепрозории. Услышав об этом, они сломя голову покинули бы салон, а бедное транспортное средство подверглось бы неоднократной дезинфекции, а, возможно, и сожжению.

Наш интернациональный коллектив выехал утром. Двадцать восемь студентов и два преподавателя, вернее один – Бетрозов, а первым номером шел заведующий кафедрой, сам Борис Амурханович – он восседал спереди. Всю дорогу наши девушки безостановочно щебетали на разных языках, их в автобусе большинство – двадцать две барышни и шесть ребят. В нашей команде осетинки, русские, грузинки, чеченки, ингушки и армянка из моей группы Наташа Айриян. Из студентов я знаком лишь с Валерой Малиевым, мы вместе учились в Камбилеевской среднеобразовательной школе, правда, в параллельных классах, остальных я даже по именам не знал. В поездке начинаем понемногу знакомиться. Через три с половиной часа мы миновали поворот на Пятигорск и повернули направо. На указателях стрелки показывали направление на Георгиевск, Минеральные Воды и Ростов. Расстояние до Георгиевска не более тридцати километров, однако, когда мы въехали на окраину Георгиевска, автобус резко повернул налево по направлению на северо- запад от города, и мы стали подниматься по гористой дороге вверх и минут через двадцать оказались в поселке Терском, до революции называвшимся станицей Александровской Георгиевского уезда. Останавливаемся на небольшой площади перед местным клубом, где нам предстоит переночевать и завтра отправиться восвояси. Входим в здание клуба, девушки направляются вглубь с сопровождающей их директором клуба, а мы – в какое- то боковое помещение, где для нас стоят уже заправленные койки – ровно шесть. Наши руководители пошли устраиваться в гостиницу. Через час собираемся у входа в клуб, все налегке. Вновь садимся в автобус и минут через десять останавливаемся перед воротами лепрозория. В воротах нас встречает главный врач учреждения – плотный средних лет мужчина, явно с кавказской внешностью. По фамилии он, похоже, карачаевец, они с Тотооновым хорошо знакомы, судя по доверительному разговору. Интеллигентный и доброжелательный руководитель приглашает всех войти в подведомственное ему учреждение. Мы проходим через железную калитку, и он начинает рассказывать об истории открытия лепрозория и создания его уже как лечебного учреждения. Проходим в административное двухэтажное здание и начинаем наш экскурс с музея лепрозория на первом этаже. На стенах и под стеклом витражей фотографии и копии указов Его Величества и Совета Народных Комиссаров о создании и проводимой в дальнейшем реконструкции лепрозория.

Первые официальные сведения о проказе на Северном Кавказе появились в 1843 году, когда сюда приехал профессор Киевского университета Минх, направленный по Высочайшему Соизволению для обследования региона на наличие тяжелейшего недуга и определение масштабов его распространения. Результатом его поездки стал обстоятельный закрытый труд «История проказы в Терской области», где были указаны наиболее неблагоприятные по проказе места с проживанием местного туземного населения – карачаевцев и черкесов. В указанную местность был командирован областной врач, действительный статский советник Войновский- Кригер, который определил точные сведения о количестве больных – пятьдесят три карачаевца и девять черкесов. Однако первый приют для прокаженных был создан в станице Александровской лишь спустя пятьдесят лет, в 1891 году, по инициативе местного священника Промовендова. В 1893 году он обратился с просьбой к епископу Владикавказскому и Моздокскому Владимиру (в миру Сеньковскому) о помощи в постройке приюта для прокаженных в станице Александровской. Епископ Владимир, человек большой чести и добрый христианин, полный искреннего сострадания к ближним, обратился к Императрице Марии Федоровне, которая посвятила этому благому делу много трудов и забот. Александрийский приют для прокаженных был официально открыт в 1896 году, и до 1898 года больные просто жили там в изоляции. Но с 1899 года колонию прокаженных впервые возглавил городской врач Георгиевска Гюберт – человек высоких моральных качеств, автор многочисленных работ по лепре. Он организовал в лепрозории столярную мастерскую, библиотеку для больных, а для неграмотных устраивал громкие читки по вечерам. Заслуга Гюберта заключается в том, что он стал первым заведующим лепрозория. Ввел в штат смотрителя, двух фельдшеров, медицинскую сестру и священника… Вот что мы узнали из рассказа главного врача лепрозория.

Структура медицинского учреждения мало изменилась: вначале «здоровый двор», где проживали врачи и медицинские сестры с семьями, здесь же размещались административные корпуса больницы. Далее располагались основное здание и вспомогательные строения самой больницы, где больные проходили обследование и лечение, а затем шел «больной двор», где в одноэтажных домах- коттеджах проживали больные проказой – семейные или одиночки. Всего на момент нашего посещения здесь проживало шестьдесят два человека. Мы начали с больницы, где больным проводили всевозможные процедуры. Затем переместились к коттеджам, многие из них сидели перед домом на скамейках и радостно приветствовали нас. И тут я совершил ошибку. Еще перед началом посещения больных на дому главный врач не рекомендовал касаться их обнаженных участков тела руками. А тут больной протянул руку, поздоровавшись с нами, а я и пожал ее машинально. Конечно, я нарушил инструкцию, но знал, что, если твои предки никогда не болели проказой, шанс заболеть ничтожен. Тем не менее, доложил о случившемся главному врачу в присутствии Бориса Амурхановича. Оба снисходительно усмехнулись, а главный врач предложил мне протереть руки ваткой со спиртом, что я немедленно и сделал. Мои действия вызвали у них новый взрыв хохота, я их откровенно развеселил. Прогуливаясь по территории лепрозория, я вдруг заметил за кирпичным забором верхушки кладбищенских крестов. Кладбище лепрозория?! Оно может многое рассказать. Я прошел за кладбищенские ворота и осмотрелся, прямо за аллеей стояли могилки с православными крестами, слева – камни с высеченными арабскими письменами, далее памятники со звездами Давида, и даже буддийские надгробья. Внимательно читаю фамилии умерших: русские, евреи, карачаевцы, ингуши, чеченцы, дагестанцы и черкесы, а где же мои земляки –осетины? На территории лепрозория нашел главного врача и вежливо обратился к нему с вопросом, вот, мол, был на кладбище, но почему среди похороненных нет осетин? Главный объяснил, что за все время существования лепрозория еще ни один осетин не поступал на лечение от проказы. Он предположил, что наш генофонд не испорчен родственными браками, как у других народов Северного Кавказа. Я согласился с его убедительными доводами. После трехчасового пребывания в лепрозории, мы вернулись к месту нашего проживания под сильным впечатлением от увиденного и услышанного. У себя в комнате стали обсуждать прокаженных в больнице, где еще такое встретишь, и делиться впечатлениями. Пока один из наших студентов по кличке «Директор» не предложил следующую дальнейшую программу:

– Мы все при деньгах, это неоспоримый факт, но и сюда никто не приехал с целью отдохнуть в лепрозории, этого отрицать тоже никто не будет. Однако сегодня мы все подверглись воздействию стресса от увиденного, и особенно наш товарищ Руслан, который за руку поздоровался с прокаженным. Домой уезжаем завтра утром. Предлагаю отметить отъезд в местном ресторане, смиренно пригласив наших руководителей присоединиться к нам. Что скажут присутствующие?

Предложение вызвало оживление, послышались одобрительные реплики. «директор» был несколько старше по возрасту и мудрее многих из нас, что по мне, это был просто хороший актер. Он тотчас направился в гостиницу для переговоров, а мы, абсолютно не сомневаясь в их результате, стали готовиться к знаменательной и заключительной части вечера. Наш уважаемый представитель вернулся с хорошей вестью: руководство поддержало нашу инициативу. Однако, что делать с девушками. Брать их с собой или как? Вновь взял слово наш уважаемый старший и спросил нас прямо:

– Следует ли незамужним девушкам быть вместе с нами в ресторане? И имеем ли мы моральное право показать себя в непотребном виде, если таковое произойдет? А наши животные инстинкты и низменные желания? Где гарантия, что они случайно не возобладают у кого- то из нас? Поэтому предлагаю идти без них, кто за?

С доводами этого пройдохи было трудно не согласиться. Поистине, мудрым был студент «Директор». Кстати, он чрезвычайно был похож на актера Спартака Мишулина, что играл пана директора в передаче «Кабачок – тринадцать стульев». Скорее всего, его прозвище оттуда и пошло.

В ресторане все прошло гладко. Все «снимали стресс» и старались меньше говорить при старших – признак хорошего тона у нашего народа. Несколько тостов подняли в честь присутствующих Тотоонова и Бетрозова, поблагодарив за поучительную поездку и интересные встречи. Разошлись часа через три. Сомнений в отношении зачетов и экзамена по предмету более не было. Утром двинулись обратной дорогой.

Подъехали к Пятигорску. Заведующий кафедрой в хорошем настроении, предложил напоследок посмотреть исторические места города. Особой радости никто не испытал от его идеи, но все оживленно поддержали предложение Бориса Амурхановича. Первым делом проехали к «Провалу», затем – к месту дуэли и гибели поэта Лермонтова от руки Мартынова. Прокатились по городу мимо фармацевтического института, института курортологии, затем спустились вниз по проспекту Кирова к автовокзалу и направились по весьма отменной трассе в направлении Нальчика. По объездной проехали мимо столицы Кабардино- Балкарии и через час, преодолев пост ГАИ, мы, наконец, на родной земле. Через год я перевелся на военно- медицинский факультет при Горьковском медицинском институте. И лишь через двадцать семь лет вернулся домой в звании подполковника медицинской службы военно- морского флота в запасе.

Прошло полвека с той поездки к прокаженным. Недавно заезжал к Валере Малиеву в медицинский колледж, поинтересовался, помнит ли он про ту поездку в лепрозорий. А Валера уставился на меня удивленными глазами и вопросом на вопрос, а разве мы, типа, вместе были там? И то, что в ресторане сидели, не помнит, а вот как заезжали к «провалу» и на место гибели поэта, вспомнил.

Памятник

В 2006 году я перешел на работу врачом – методистом в Пригородную ЦРБ. Предыдущая должность председателя комиссии медико- социальной экспертизы при Министерстве труда и социального развития республики Северная Осетия- Алания была оставлена мной добровольно и без особого сожаления. Одной из моих обязанностей в новой должности являлось обеспечение выезда главных специалистов для оказания консультативной помощи в подведомственных медицинских учреждениях Пригородного района в соответствии с утвержденным графиком. Один раз в неделю по четвергам мы выезжали в предварительно обозначенные амбулатории или фельдшерско- акушерские пункты для приема граждан в указанных населенных пунктах. Вот таким образом я впервые попал в селение Комгарон, где амбулатория временно занимала два помещения в здании администрации местного самоуправления. Это потом построят отдельное одноэтажное здание амбулатории в пять комнат.

Но не это привлекло мое внимание. Чуть поодаль в метрах пятидесяти от администрации на пригорке возвышался памятник Сталину. Когда я приблизился к монументу, стоящему на постаменте во весь рост, обратил внимание, что он великолепно сохранился и выкрашен дорогой золотой краской. Ограждение металлическое, внутри вокруг постамента все аккуратно выложено плиткой. Честно говоря, был приятно удивлен, что в Комгароне возведен такой прекрасный монумент. Во многих селах и городах Северной Осетии есть памятники Сталину, однако они все представлены бюстами вождя, а тут он во весь рост и в хорошем состоянии. Каждый наш приезд Иосиф Виссарионович встречал с рукой, обращенной к нам, как бы приглашая нас войти.

В тот период я еще не занимался писательским трудом. Не сказать, что не писал вообще, но это скорее было журналистикой – мои статьи и очерки печатались в периодических изданиях. Однако я мечтал писать рассказы, и когда-нибудь попробовать замахнуться на повесть или роман. Но при нынешней работе это было практически невозможно. Она забирала все мое рабочее и свободное время, и тогда было принято простое решение – уволиться и заняться изданием своих произведений. В мае 2022 года ушел из медицины, и уже сейчас выпущены две мои книги рассказов – «Я служил на флоте» и «Хмурый Ленинград». Когда начал писать третью книгу, вспомнил о памятнике Сталину в центре села Комгарон. К тому времени уже точно знал, что он один в необъятной России. И стоит не таясь, во весь рост на государственной земле, не на частной. Оказывается, подобных памятников Сталину в нашей стране нет вообще. Мне также стало известно, сколько препятствий и мытарств претерпели жители этого села, прежде чем монумент был установлен на лобном месте. Трижды его демонтировали и трижды эти замечательные люди восстанавливали статую вождя. Но хотелось знать больше о всех перипетиях, связанных с их борьбой за право установить памятник Сталину в Комгароне.

И пошел я в народ за истиной и правдой. Начал со звонка Жанне Губуловой – медицинской сестре амбулатории Комгарона, изложил подробно ситуацию и причину своего звонка. Жанна предложила начать с Михаила Джигкаева – заместителя главы администрации местного самоуправления селения Комгарон, который знает все и обо всех в виду занимаемой им должности и постоянного проживания на одном месте. Потом посоветовала пообщаться с сыном Дряева Касполата и Любы Маргиевой Константином, памятник ведь установлен рядом с домом Дряевых. Касполат с супругой принимали непосредственное участие в спасении монумента. Касполата и Любы, к сожалению, уже нет в живых, однако их сын, несомненно, в курсе событий, которые происходили в тот период. А там по ходу они подскажут, с кем еще пообщаться.

В первой половине дня я выехал в Комгарон, чтобы восстановить истину по нелегкой судьбе памятника отцу и вождю всех времен и народов, а также постараться упомянуть всех участников тех событий. Ведь, если монумент Сталину восстанавливали трижды, то получается, что жители Комгарона – это особые люди, для которых слова о чести и преданности – не пустой звук. Молча и упрямо – они каждый раз восстанавливали памятник Сталину, тем самым, не смиряясь и не признавая исторической несправедливости в отношении вождя.

Михаила Иосифовича я разыскал в администрации села. Двери его кабинета были приоткрыты, он как раз беседовал с жителем Комгарона по насущным делам. Попросил разрешения войти и представился хозяину кабинета. Однако Джигкаев сказал, что помнит меня по предыдущим приездам с главными специалистами здравоохранения района и по участию в выборах в парламент Руслана Джабиева, которого я поддерживал как доверенное лицо. В свою очередь я доложил Михаилу Иосифовичу о кровном родстве с ним – одна из моих пробабушек по отцу носила фамилию Джигкаевых. Подарил ему две свои изданные книги. Затем объяснил цель своего визита, чем несказанно удивил его, и присутствовавшего при нашей беседе посетителя. Попросил рассказать все что он знал о памятнике, слышал и видел сам лично. Наша беседа длилась минут сорок, когда в кабинет вошел молодой высокий высокий парень. Это был глава администрации местного самоуправления селения Комгарон – Олег Владимирович Туаев. Наш диалог с Михаилом Иосифоовичем проходил при открытых дверях и довольно громко. Думаю, что глава администрации все слышал, потому и подошел. Он высказал сожаление, что сам помочь ничем не может, ибо в период тех конкретных событий он был в несовершеннолетнем возрасте. Однако позвонил при мне кому- то по телефону и о чем- то долго беседовал, и, как мне показалось, с участником тех событий. Я спросил, не касается ли его звонок непосредственно истории памятника и как фамилия его абонента. И помнится мне, что он назвал его Тамерлан Джелиев. Но встретится с ним в этот день не получилось, ибо Михаил Иосифович позвонил Константину, сыну Дряева Касполата, и сопроводил меня к его дому (сельчане зовут его Кот). Присев на длинный стул у его дома, забросал присутствующих вопросами, записывая их ответы в свой блокнот. И вот что получилось, когда я объединил услышанные от местных жителей истории многократного возрождения монумента с политическими реалиями того времени.

В конце 1961 года состоялся 22 съезд КПСС, где троцкистом Хрущевым и его приспешниками было принято решение о выносе тела Сталина из мавзолея и захоронение его у кремлевской стены. Одним росчерком пера Хрущев от имени съезда решил переименовать все, что было связано со светлым именем Сталина, а также снести все памятники вождя и его верным соратникам. Первым секретарем областного комитета партии Северной Осетии был тогда Владимир Михайлович Агкацев, он и был делегирован от нашей республики на съезд. Однако выступить на форуме с осуждением антипартийной деятельности Сталина категорически отказался, за что и поплатился своей должностью. Сразу по возвращению из Москвы, тогда же в ноябре, он был освобожден от занимаемой должности. Сменил его на посту Билар Емазаевич Кабалоев – второй секретарь обкома, при котором и стали сносить все памятники Сталину в республике и переименовывать улицы с его именем. В частности, был переименован наш знаменитый проспект имени Сталина в городе на проспект Мира.

На окраине Комгарона находился учебный центр Орджоникидзевского высшего военного командного училища имени С.М.Кирова МВД СССР, впоследствии в двухтысячных его переименовали в Северо – Кавказский военный институт внутренних войск МВД РФ, а затем и вовсе закрыли. Так вот, на территории учебного центра и стоял наш памятник Иосифу Виссарионовичу. В начале ноября 1961 года во исполнение решений съезда работниками вспомогательных подразделений военного училища монумент ночью демонтировали и сбросили в реку Сунжу. Сверху присыпали песком, однако со временем река смыла песок и гальку, обнажив поднятую руку памятника, по ней механизатор колхоза «Терек» Бязров Тути Шалвович и его односельчанин Константин Газзаев опознали Сталина. Откопали его и установили его на импровизированный постамент на улице Ленина, где он простоял два года. Но в 1963 году первым секретарем обкома Северо- Осетинской АССР было принято решение о его повторном демонтаже. Никита Хрущев был все еще при власти. Лишь через год его самого отправят в мусоропровод истории.

Памятник вновь был сброшен в реку Сунжу, где он пролежал до 1969 года, когда его обнаружил директор Комгаронской восьмилетней школы Дряев Касполат Васильевич и его супруга Любовь Сардоевна, занимавшая на тот период должность председателя сельского Совета. Будучи истинными патриотами своей родины, они приняли смелое решение – восстановить памятник отцу и вождю всех народов в родном селе. Вместе с колхозным экскаваторщиком Алексеем Маргиевым они откопали изваяние и доставили на приусадебный участок Дряевых, где он и был установлен на временном пьедестале. Простоял монумент до 1992 года, когда заместителем председателя исполкома Пригородного района Местоевым Муссой Магомедовичем он был замечен, а может кто и донес из наших коллаборационистов. Местоев был представителем «репрессированных народов» и ему, естественно, было ненавистно одно только имя Сталина. Мусса Магомедович поднял шум и привлек внимание силовых структур Северной Осетии и средств массовой информации на «незаконно» установленный памятник на частном земельном участке Дряевых в Комгароне. В тот период парторгом колхоза «Терек» был Джагаев Лев Хаджумарович, к нему и обратился Местоев от имени райисполкома Пригородного района о его демонтаже. Прислал даже кран и грузовик для эвакуации. Но получил решительный отказ на вывоз. В начале девяностых отношение между осетинами и ингушами начали ухудшаться, в стране произошли события, приведшие к распаду Советского Союза, наступило время «смуты» и временного безвластия. Пригородный район был объявлен спорной территорией, накал страстей достиг своего апогея. Не желая обострять отношений между ингушами и осетинами фронтовиками и жителями Комгарона Макиевым Нани, Валиевым Захаром, Дряевым Касполатом и Качмазовым Исааком было принято следующее решение. Памятник был аккуратно снят с пьедестала и уложен рядом, а сверху накрыт брезентовой рогожей от непогоды и до лучших времен. Вывозить его они не позволили. Тем временем произошли события, кардинально повлиявшие на дальнейшую судьбу страны: окончательный развал Советского Союза и распад союзных республик на отдельные самостоятельные государства, осетино- ингушский конфликт, первая и вторая чеченская войны. В течение этого смутного времени в Северной Осетии неоднократно сменялись руководители, «спорный» Пригородный район был окончательно закреплен за нашей республикой, а Мусса Местоев исчез из обихода навсегда и ушел в небытие в памяти осетинского народа.

А как же монумент вождя, что Константин Дряев аккуратно уложил на своем приусадебном участке, как сложилась его дальнейшая судьба? В таком положении он пролежал до 2004 года, когда жителями Комгарона в очередной раз было принято решение о реставрации памятника и окончательному установлению его на постоянном пьедестале на самом видном месте села рядом со зданием администрации. Спонтанно был создан сельский актив по сохранению и реставрации памятника. Всем селом стали собирать деньги на реставрацию лица и руки, и самой статуи, она ведь пережила три «свержения», да и время не пощадило монумент. Первой реставрации памятник подвергся в 1969 году, неким скульптором Плиевым, проживавшем в селении Октябрьском – им были восстановлены поврежденное лицо и правая рука, а также нивелированы все трещины на корпусе монумента. Однако Плиев вскоре выехал в Среднюю Азию и более в Осетию не вернулся.

В 2004 году памятник был установлен на пригорке по улице Хетагурова рядом с администрацией силами и средствами жителей этой улицы. Активно помогали в этом Джелиев Тамерлан, Касполат Дряев, Болотаев Шота, Теблоев Георгий, Сланов Эдуард и Газзаев Лева. Первоначально монумент был поставлен на бетонный цилиндр, а ограждение вокруг было деревянным. Константин Дряев обратился за помощью к депутату парламента Караеву Виталию, который облагородил площадку вокруг постамента гранитной плиткой и заменил деревянную ограду на металлическую. В 2018 году памятник подвергся повторной реставрации скульптором Геннадием Цховребовым, уроженцем селения Октябрьское. Деньги на реставрацию предоставил Джелиев Тамерлан, а также жители села. Посильную помощь оказала Фатима Бязрова – руководитель Пригородного райкома КПРФ. Вот так всем миром был поставлен в центре села Иосиф Виссарионович Сталин – наш вождь и отец всех времен и народов, да к тому же еще и осетин по происхождению. Недавно проведенная экспертиза, на уровне ДНК- теста потомков вождя, окончательно подтвердила национальную принадлежность Сталина к осетинскому этносу.

Как- то решил просмотреть интернет на предмет наличия памятников Сталину в других бывших союзных республиках Советского Союза. И что я обнаружил?! Ситуация один в один с Комгаронской! Но события развивались за тысячу километров в далекой Южно- Казахстанской области в селении Старый Икан. Жители села сохранили, отреставрировали, а затем установили памятник в центре огромного сада. Но покрасили не золотой, а серебряной краской. Смотрится неплохо. Руководство области неоднократно пыталось демонтировать его в разные годы, выдумывая различные причины. Однако ветераны войны и простые жители села Старый Икан Мурад Набиев, Бабанжан Нишанбаев, Аккажан Зуттарханов и молодой предприниматель Мурат Юлдашев не позволили снести памятник Сталину, и он стоит вот уже шестьдесят лет в их селе.