Свежий воздух. Мысли вновь посетили голову.
«Пауки. Зал. Ужас. Я голый. Неплохо было бы одеться»
Парень пересилил себя и вошёл в коробку обратно. Пустой тёмный зал пуст. Рядом с шкафчиками его сумка, он хватает её даже не пытаясь переодеться внутри.
Любопытство пересиливает и Макс заглядывает в душевую. Комната скрыта за густым паром.
«Что же ты творишь?»
Он медленно ступает внутрь, неторопливо заглядывая в каждую кабинку и внимательно смотря под ноги.
Крайняя справа пуста. Никого. Никакого намёка на пауков.
Похоже на сюрреалистический правдоподобный розыгрыш.
Напротив, на запотевшем зеркале красной губной помадой размашисто нарисована печатная алая буква «V”.
Кто же мог узнать о его самом сокровенном страхе?
Темнота. Жара. Я продолжаю проводить свою жизнь под одеялом и мне это нравится.
НРАВИТСЯ, чёрт подери.
Я не могу перестать дрожать. Похоже, это и есть нервный срыв. Когда твои внутренние весы перекашиваются и ломаются. И ты уже не нормальный спокойный человек, а выглядишь как бездомный сумасшедший, один из тех, на которых ты с презрением смотрел на улице.
Твои глаза сияют красным. Всем кажется будто ты вот-вот расплачешься. Ты не хочешь ни с кем говорить – рот совершенно бестолковая часть тела.
Больше ты не ты.
И я не я когда меня парализует страх.
Странно то, что порой он отступает. Находясь под пледом я хватаю телефон читая сообщения Алексея:
«Так-так-так. На моего лучшего друга напала старуха, желая его прикончить, а самым интересным событием в моей жизни за последнюю неделю была волосинка на пончике «Dunking donuts””
“Мне бы твои проблемы»
«Взаимно. Видеозвонок?»
«Ну уж нет. Ты перепутаешь меня с Джеком Торренсом из «Сияния»»
«С его книжной версией или вариантом Николсона?»
В комнату входит мать. Лёгкий воздушный шаг всё равно заставляет доски скрипеть.
«Скр-и-и-п! Скри-и-ип!»
Пытаюсь сделать вид будто сплю. Не шевелюсь и не дышу. Разговоры для меня сейчас – пустые звуки.
– Я вижу свет телефона из-под одеяла.
Отбрасываю плед в сторону.
– Я не хочу сейчас говорить.
– Я хочу с тобой поговорить. – позволяю маме сесть рядом. Она так же как и я уютно закутывается в одеяло.
Её ладонь тянется к моей брови, нежно поглаживая шрам. Ещё недавно с него ручьём стекала кровь.
– Расскажи, что ты чувствуешь сейчас – её рука взлетает с брови к волосам, игриво взъерошивая их.
– Страх. Страх и только страх.
– Ты можешь довериться мне.
– Я просто хочу молчать.
– Мы можем молчать вместе.
– В этом нет необходимости.
Мама умолкает. Её радостная улыбка постепенно сходит с лица, обнажая неприкрытую печаль.
– Хочу побыть с сыном– она вздыхает – Ты и представить не можешь как я волнуюсь. Теперь после каждого твоего выхода на улицу я превращаюсь в маразматичку, гадая о том, где ты сейчас находишься и в безопасности ли.
– Тут… – я осёкся.
Хотел сказать– «Тут я в любом случае не буду в безопасности»
– Что?
Перед глазами проплывают десятки вырезок из газет. На каждой шокирующий заголовок. На каждой фотографии умерших подростков. Таких как я.
Пятнадцатилетние, шестнадцатилетние, тринадцатилетние… Мы ничем не отличаемся. Молодые люди живущие, в основном, амбициями и мечтами. Живущие пытаясь заглядывать в будущие. Живущие строя свой завтрашний день сегодняшним.
И однажды его не настаёт.
«– Кто им дал право забрать мою жизнь» – голос дамы из сна звучит до сих пор.
Кажется, я могу понять те ощущения, когда понимаешь что смерть неизбежна. Я его испытал, лёжа беспомощным на земле перед уродливым убийцей, которого, по словам психолога, я выдумал. Я могу представить что это за ужас.
– Что бы ты сделала, если бы узнала кое-что ужасное и при этом знала, что это что-то тебя погубит, и ещё при этом не захотела закрывать на это что-то глаза?
Мама хихикнула:
– Ну и заворотил. Меня всегда бесило это в фильмах, когда подростки пытаются задать вопрос не называя конкретных имён и при этом городят какую-то чушь.
Я засмеялся.
– Да, я хотел сделать именно так.
Мама обняла меня. Максимально крепко. Она умела это делать. Так, чтобы пережать все внутренности. Так, чтоб казалось что кишки вот-вот и выйдут через рот. Но эти объятия вмиг меня успокаивали. В голову сразу вклинивались светлые мысли. Поводы, из-за которых стоит продолжать жить дальше не смотря на ужас прошлого.
Например, моё завтрашнее свидание.
Точно.
Точноточноточно.
Я идиот.
Я забыл.
А хотел подготовиться заранее.
Вскакивая с кровати я раскрываю шкаф и радостно кричу:
– У меня завтра свидание с Евой!
– Слава Господу, выздоровел! – шепчет мама.
В шкафу беспорядок. Выкидываю из него вещи, которые более ли менее сочетаются между собой.
Недолго покопавшись, складываю два комплекта. Не знаю, каким законам подчиняется моё настроение. Они точно не подвластны науке. Но готовясь к свиданию я чувствую себя заметно лучше.
– Итак, лук номер один! – я имитирую гундосый голос экспертов из «Следущей Американской Супермодели» – Назовём его – «Боже, Храни Королеву!» – я вывесил на вешалке тёмные брюки, белую рубашку и строгий пиджак. Нудно, консервативно и в «Жирной русалке» уж точно будет не к чему.
Мама качает головой. «Нет!»
– Это сойдёт в том случае, если на свидание ты поведёшь Еву в церковь.
– Лук второй! Загадочный художник-серфингист, любящий с томным видом пить смузи смотря на закаты. – на вешалке слегка порванные джинсы (СИЛЬНО порванные джинсы я терпеть не могу, СЛЕГКА – самый раз) и броская разноцветная рубашка.
– Лук номер два. Определенно – наши мнения сходятся.
Страх развеялся. Дрожь прошла. Я с надеждой и нетерпением заглядываю в завтрашний день. Целый вечер с НЕЙ, и как после такого продолжить валятся в кровати?
Она возвращает ко мне жизнь. Она заряжает меня энергией… Я был прав. Всю жизнерадостность, таящуюся в ней она щедро раздаёт окружающим людям.
Она уникальна.
Ева уникальна.
И стоя на ногах, сияя от счастья, понимая что я готов ЖИТЬ без страха, волнения и прочей дряни, я готов сказать…
Хоть это и не точно....
Но я подумал и размыслил....
Думал о ней пока лежал под одеялом....
Но я всё равно не уверен что....
Возможно....
Есть вариант....
Что конечно возможно я по-настоящему....
Да, скорее всего так оно и есть…
… Что я по-настоящему её люблю.
– Я сделаю нам какао! – кидает мама выходя из комнаты.
Глава 18 #космическийджем
Это было утро, единственное в своём роде, во время которого мне хотелось ЖИТЬ.
Так странно, но я совсем забыл за те самые «последние события». И о них мне не напомнят ни шепчущиеся на парковках инстаграмщицы, ни громко сплетничающие у входа в школу «свитера».
Такое ощущение, будто с раннего утра они выстраиваются перед входом, выжидая вожделенного момента обсирания прохожих. И судя по всему, им ещё никто не врезал за резкие слова. Ну а у кого поднимется рука врезать милой девчонке в оранжевом свитере и очках в тяжёлой оправе?
Перед школой, на роковом перекрёстке меня в очередной раз чуть не сбила машина. На этот раз «Toyota” милой выпускницы. У неё тёмные волосы по плечи а на лобовом стекле наклейка с ЛГБТ флагом и надписью «Рождены свободными».
Она высовывается из окна и тонким писклявым голосом выкрикивает:
– Влад, прости меня пожалуйста! – я содрогаюсь, слыша своё имя из уст незнакомки.
Итак, причины почему этот день должен стать белым среди череды чёрных (никакого расистского подтекста):
1. Отбор в команду. Я даже и не смыслю, что в нём хорошего. Но вчера, лёжа под тёплым одеялом я смекнул что баскетбол поможет отвлечься мне от рутины. Короче, если меня примут, он будет как сеанс психотерапии.
2. Свидание. Свидание. Свидание. Ева. Ева. Ева.
Может быть в этот день не произойдёт какая-нибудь выходящая из ряда вон фигня (вряд ли). Сумасшедшая старуха не захочет меня убить. Не объявится маньяк. Или маньячка в тёмной мантии. Не прилетят инопланетяне. Не начнётся зомби-апокалипсис.
Всё будет как обычно.
Это всё что мне нужно.
Миновав двери в конце коридора я сразу же засёк Андрея. Мрачный вид не сошёл со вчерашнего дня, тяжеловесные синяки прояснились ещё больше. Он копается в шкафчике (как же на него не похоже). Ещё на прошлой неделе он с пеной у рта доказывал:
– Шкафчиками до сих пор пользуются лишь люди оставшиеся жить в девяностых. Это просто ужасная привычка. Школьные шкафчики это одна огромная кишащая вирусами свалка. Забывай о них, Влад.
Подхожу к нему. Он усердно делает вид что не замечает меня, скрываясь за дверцей шкафчика. Наконец, хлопает ею и поворачивается ко мне спиной. От него пахнет крепким одеколоном. Волосы блестят ещё больше чем обычно, словно фея Динь-Динь недавно пролетела над ними.
– Андрей, я хотел как лучше, пойми – молчит – Просто некоторые в этом мире зависят от чужого решения. Мой отец зависит от твоего отца. И да, это не круто. Сказал бы я тебе, ты сказал бы ему, и это отобразилось на всей моей семье. Короче, ты понял о чём я – молчит – Эй, ты хоть слышишь меня? – молчит – Знаешь, и чего я должен перед тобой оправдываться? – молчит – Кровные узы, это всё, что сподвигло меня идти сюда – молчит – Но даже сейчас ты ведёшь себя как полнейший мудак – молчит и всё ещё стоит спиной, достав телефон и пяля в него – Счастливо оставаться.
Я пошёл в другую сторону, бурча под нос гадости в сторону брата.
«Козёл… Напыщенный бездумный козёл…»
Я так увлёкся что забыл куда идти и какой первый урок. Похоже, я зашёл в череду выпускников. И почему они выглядят как сорокалетние?
Ещё шаг, и я около банды «адидасов». Наверное, когда они приходят на уроки случается затмение. Выглядят они устрашающе и замкнуто, как религиозная секта образовавшаяся посреди школы. Вижу Валентина. Он стоит в центре, поблескивая лысиной как маяк, и смотрит на меня.
Я ускоряю шаг и пытаюсь разобраться в плане школы. Не хватало заблудиться или ненароком перейти в другой корпус.
В мужской раздевалке стоит галдёж. Все оживлённо ставят ставки, кого же возьмут в команду, а кого нет.
В принципе, всё ясно с первого взгляда: темноволосый дрыщ с подмышками гуще чем сибирская тундра сразу идёт на вылет, как и коренастый гоблин, как и потный игроман, потерявший дыхание пройдясь от шкафчика до мусорной урны.
Другое дело: «шайки» парней, которые, должно быть, сбились в кучку из-за своего телосложения. Кто повыше и покрепче определённо подходит. Уговор – одеть куртки-американки для вливания в образ. У них уже всё в кармане, они кричат и смеются, пытаясь выпендриться перед окружающими. Кто-то «невероятно смешно» шутит, кто-то пародирует учителя, кто-то пленит внимание раздевалки свежими сплетнями. Главное – чтоб они выглядели мужественно.
Это легко. Берёшь, и тупо не нарочно обсуждаешь задницу девчонки, сидящей с тобой на испанском. После вываливаешь на уши парней накопившееся о ней факты (не обязательно реальные) и готово!
У меня же это вызывает отвращение.
Я не думаю что такой один.
В моём шкафчике ужасно воняет потняками. Аж до слёз. Будто он был забит грязными носками доверху. Нужно пересилить себя, чтобы сложить одежду в эту радиоактивную зону.
– Что, тоже сейчас сдохнешь от вони? – говорит темноволосый парень, оказавшийся за дверцей справа от меня. Его волосы завиваются в некоторых местах, хотя видно, что он их специально выпрямляет.
Никто не любит «кудряшек» в баскетбольных командах. Это очевидно.
– Воняет будто миллиард носков самых потных мужиков в мире оставили гнить под землёй, после чего выгрузили в мой шкаф.
– Ты же Влад, верно?
– Верно. И откуда ты знаешь моё имя?
– Брось, твоё имя знает каждый. К тому что ты брат Андрея добавилось то, что ты быстро вписался к мажорам, а это сродни фантастики…
– Неужели?
– И плюс ты сейчас в самом центре всех событий. Многие шутят на эту тему, типа не одной новости без участия новенького Влада.
– В этом есть доля правды.
– Ты, знаешь, как главный герой в сериале про школу. Типа, когда смотришь эпизод, и сзади ходит массовка, а тот на кого направлена камера – у него и жизнь интереснее, и все хотят им быть.
– Прикольно.
– Ну, тобой и без этого все хотели бы быть. Ходить с НИМИ – парень специально сделал ударный акцент – Это значит автоматично попасть в «Топ-5».
– И что ещё за «Топ-5»?
– Ты не знаешь? А, ну конечно ты не знаешь. Он же не обновлялся с мая – парня одёргивает его друг стоящий у соседнего шкафчика, но он раздражённо отнекивается, мол, подожди – «Подслушано», слышал? Одна армянка вела, вроде даже из твоего потока. Там всё было честно – считалось по «теории популярности». Складывался бал мнения окружающих и делился на среднее арифметическое.
– Ого.
– Он висит с начала лета не обновляясь. На первом месте Андрей, на втором Алина и так далее..
– «Подслушано» пользовалось популярностью?
– Что? – он нахмурился, указывая на ухо – А, конечно! Все отрицали, но зависали там по вечерам. Даже фейки создавали чтоб поносить друг друга в комментариях. Ах этот интернет буллинг… Столько скандалов – парня одёрнули ещё раз. Но он явно не хотел заканчивать разговор – Столько скандалов. Алина даже подралась с администратором. С этой армянкой.
– Вау. Я не удивлён.
– Я тоже не удивился.
– Как тебя зовут? – спросил я у парня.
Почесав свой массивный нос он ответил:
– Ярослав. Отбор мы будем проходить вместе. – захлопнув шкафчик, напоследок он кинул – Было приятно познакомиться, Влад. Не теряй голову после всего случившегося.
Я кивнул. Парень скрылся в череде кричащих пацанов в американках. Один из них забрался на лавку и пытался выкинуть чужой кед «New Balance” в окно. Все подбадривающе кричали, обступив его вокруг.
Среди толпы скользнула знакомая торчащая рыжая челка. Александр выплыл из столпотворения, на своей физиономии храня синяк после недавней драки.
От его взгляда стало не по себе. Полные ненависти отталкивающие глаза.
А теперь время безумных-безумных теорий!
Часть первая: Леди V легко бы мог оказаться рыжий. С чего я так решил? Его взгляд. Злоба, злоба, злоба в кубе.
Один из тех людей, смотря которым в глаза сразу понимаешь, что этот человек реально способен на убийство.
Поле заполнено людьми. Все они пытаются бросится в глаза усердной трепетной подготовкой: даже дрыщи старательно делают выпады, из-за которых кажется что их тонкие ножки вот-вот поломаются. Крупные парни «считайте что я уже в команде» составляют исключения. Облокотившись об железный столб, сверху на котором нависает баскетбольное кольцо, они продолжают не стихая проводить светские беседы.
Взгляд находит Александра в этой толпе. Он стоит с краю поля, старательно разминая шею. Обычно он окружён своей недалёкой компашкой. Видимо, сегодня особенный день. Он презрительно отгоняет от себя друга, подходившего к нему для разговора.
Всё это время он смотрит на меня отмороженным мерзким взглядом, просверливая ожог на теле. Серьёзно, его глаза настолько злые что кажется, они стреляют лазерами.
Стоит галдёж. На месте матчей толкучка. Кто-то упражняется с мячом и случайно попадает им в меня. Закатив глаза я оборачиваюсь и застаю одного из дрыщей.
Пахнет от него чипсами начос и огромным количеством лука. Между губ до сих пор остаётся какая-то еда. В глазах закиси.
– Извини Влад. Извини. – как-будто если он два раза извинится что-то изменится.
И тут гул стихает. Все замирают. На поле выходят сформировавшиеся звёзды команды: первым бежит Макс, держа в руках мяч. Следом Андрей. Парни показательно перебрасывают мяч, расцветая в шуме обсуждений и в свете завистливых взглядов.
Десятиклассники, стоящие в основном составе команды сродни мифическим существам из книги Куна. Тут, среди сырых новичков, они чувствуют себя богами. Чемпионами NBA, лавирующими над полем как воздушные шары.
Большинство парней даже перестаёт разогреваться. Встают на месте и наблюдают за тем, как они перебрасывают мяч.
Просто по-детски инфантильно перебрасывают мяч.
Но как же это круто выглядит!
Андрей проходит мимо меня и показательно делает вид что я пустое место. Даже глазом не ведёт.
Ну и ладно, ну и пожалуйста.
Баскетболистами тут хотели быть все. Почему? Вы ещё спрашиваете? Жители мелкого тихого омута втайне мечтают уехать отсюда поскорее. Чем дальше, тем лучше. Спортивная стипендия – один из шансов поступить в нормальный колледж.
Плюс, ты пропускаешь куча уроков ходя на тренировки и при этом получаешь автомат.
Плюс, даже если ты самый отвратительный в мире гоблин, популярность у тебя в кармане. По другому быть не может, если ты постоянно мелькаешь в играх которые смотрит вся школа.
Когда я сказал отцу у наборе в команду он расцвёл как весенний тюльпан. В молодости он был капитаном баскетбольной команды. Вроде бы, даже одарённым капитаном баскетбольной команды.
Для него, чтоб я оказался в ряду игроков – стало делом принципа. В понедельник он уделил два часа перед концертом, отрабатывая со мной приёмы на заднем дворе. Обучаясь, мы познакомились с соседкой из стоящей рядом серой коробки, идентичной нашей. Милая дама средних лет, заплетающая волосы в конский хвост. Очень и очень тугой конский хвост. Смотреть на неё страшно, всё лицо перетянуто, и кажется, злосчастная причёска вот-вот и расплющит её мозги.
Во вторник, перед злосчастным вечером у МаМа мы опять тренировались. «Конский хвост» опять с интересом наблюдала за процессом. Она вроде как срезала виноград с забора, параллельно тарахтя без умолку с моим отцом.
Кажется, где-то через неделю мама точно изобьёт эту женщину.
На поле вышел тренер. Мерзопакостный тип. Почему я так? Поздоровался он с нами громко крикнув: «Привет недоумки». И что он пытается доказать?
На широких плечах накинут красный бомбер. Мужику лет сорок, а ворчит как на все шестьдесят. Первым его заявлением была речь о том, насколько крутая эта команда (как бы не так). Насколько тяжело будет в неё вступить. Насколько мы бездарные и умственно отсталые.
Смотря на его покрытый морщинами лоб и колючую щетину на подбородке легко было представить душок крепкого табака и алкоголя, вылетающего из его грязного рта. Настолько дёрганный тип, что каждые три секунды он подскакивает как резанный.
Потарахттев минут пять он наконец объявил что-то дельное:
– Играть вы начнёте прямо СЕЙЧАС– по полю вьюгой пронеслись «Что? Нет!», «Мы не готовы!», «Это не честно!»
– ЗАКРЫЛИ РТЫ – его крик сравним с лаем немецкой или кавказской овчарки. Бешеной. – Чистые листы мне тут не обосрались. Вы покажете себя СРАЗУ ЖЕ, и мы решим, кто достоин числиться в наших рядах.
Под «МЫ» он подразумевал себя и несчастного ассистента сзади. В сравнении со стоящим перед ним тренером он выглядел как мелкая жужжащая цикада.
Цикада сунула мне красную выстиранную футболку на 20 размеров больше. От неё приятно пахло порошком (хоть не потняки). Так нас и разделили. У кого-то оказались синие футболки, у кого-то красные. Ярослав оказался в моей команде. Рыжий в другой.
И он до сих пор смотрит на меня.
Махаю ему рукой, чтобы хоть как то замять неловкость. В ответ он тычет фак.
Очень мило.
Мы находимся друг напротив друга. Все заняли свои позиции. С криком «НАЧАЛИ!» включается таймер, и игра начинается.
Андрей и Макс отошли, готовясь наблюдать за игрой со стороны. Они будут вроде советчиков. Не знаю, хорошо ли это или плохо.
В первые минуты понятно только то, что ничего не понятно. Все носятся по полю и кричат, ведя себя так, будто мяч это раскалённый метеорит. Видно как все волнуются. Даже качки «я уже тут».
Проходит минут пять прежде чем я включаюсь в игру. Начинаю ловить себя на мысли что мне нравится. Наконец я руковожу мячом. Подготовка, бросок, и… я попал в корзину!
Попал!
Попал!
Попал!
Радуюсь лишь я один. Подпрыгнул и поднял руки вверх, вовремя себя одёрнув и поняв, что тут каждый сам за себя. Теперь все смотрят на меня по-другому, и качки, и дрыщи – для них теперь я враг первой важности. Ведь самые первые очки заработал я.
Второй раз в нашу корзину мяч забросил крупный парень «я уже тут», носивший тусклую голубую американку. Его дружки одобрительно похлопывают его по спине, шепча «Молодец, бро!» или «Так держать!». У синих взаимоотношения куда теплее.
На одиннадцатой минуте забрасываю мяч во второй раз. Обстановка накаляется, ну а у меня вырастают крылья. Играя, я сияю будто на меня направлены камеры тысячи папарацци. Вижу, как это раздражает остальных.
Пятнадцатая минута – мяч забрасывает Алексей. Победа наша.
Семнадцатая – Я. Я. Я. Я ЗАБРОСИЛ МЯЧ В ТРЕТИЙ РАЗ. Чудо из чудес. Отец будет мною гордится.
Я летаю над полем. Парю над ним как балерина над сценой. Игра для меня, после трёх удачных бросков – танец. Лавирую между противниками и сочно надираю всем зады.
Я крут, и все это чувствуют. С оглядкой на прошлое скажу, что тогда я нехило зазвездился. С небес меня не снял бы самый высокий экскаватор.
И вот, первый тайм заканчивается. Мяч в очередной раз у меня. Я оббегаю стоящих впереди дрыщей. Вдвоём они пытаются воздвигнуть штырь посреди поля из своих костлявых телец. Справа меня поджимает «я уже тут» в синей футболке, смотря на мяч как на свиток золота в четыре карата. Он самый опасный из команды противников. Носится как бешеный. Взгляд у него жгучий и быстрый. Ноги с руками похожи на толстые жилистые колбаски.
Впереди, за кольцом, вижу с интересом наблюдающую за мной цикаду. Он записывает что-то в тетрадь, периодически стреляя глазами на поле.
Я уже готовлюсь к броску как тут: удар! резкая боль! падение! – закрыв глаза и тихо посапывая я хватаюсь за живот. Дыхание перекрывает. Кажется, больше я никогда не сделаю ни вдоха.
Открываю глаза и пытаюсь понять что произошло. Надо мной рыжий, упирает руки в боки и расплывается в довольной улыбке. Весь облитый потом как из бутылки, он наклоняется и шепчет:
– Не стоит вести себя на поле как дома – мой тебе совет, парень.
– Засунь в задницу свои советы – только сейчас понимаю что стряслось: эта скотина выбежала мне навстречу, выставив перед собой свой корявый локоть. Мастерски сбив меня с ног он вдобавок нехило врезал мне в живот.
Я беспомощно оглядываюсь по сторонам, пытаясь встать. Все как специально, именно в этот момент, не смотрят на поле. Макс с Андреем отошли. Тренер общается с цикадой и пальцем указывает на что-то в тетради.
Подбегает Ярослав протягивая мне руку:
– Этот засранец любит буянить на поле, привыкай – моё дыхание восстанавливается и с помощью своего нового знакомого я поднимаюсь на ноги.
– Буянить, значит?т– раздраженно кидаю я – Это ненадолго.
Слыша серьёзность намерений в моём голосе Ярослав смеётся и убегает играть дальше. Я, уже не чувствуя боли, в полную силу доигрываю последнюю минуту.
Игра закончилась. На поле вальяжно выходит тренер, одев грязную бейсболку «Чикаго Буллс». Настолько стереотипно, насколько вообще может быть. Началась очередная порция пустой болтовни заправленной кучей сочных ругательств. Признаться честно, я мало чего слышал из этой речи. Хватаясь за живот я переполнялся злобой к рыжему засранцу, который сейчас стоял где-то позади меня и на сто десять процентов опять сверлил спину своим ненавистным взглядом.
Подправляя козырёк кепки через каждое слово, тренер наконец начал зачитывать имена прошедших в основные два состава:
– За то что не расплакался когда упал на свою тощую жопу – все рассмеялись, не знаю уж, специально или его плоские фразочки так хорошо заходят публике.
Далее прозвучали неизвестные мне имена. Справа от меня радовались парни «я уже тут», в том числе и забросивший мяч во второй раз.
Потом назвали Александра:
– Только лишь из-за того, что меня смешит твоя страдальческая рожа. Будто ты вот-вот обосрёшься – и опять все засмеялись. Я показательно громче всех.
Ещё парочка имён.
И ещё парочка имён.
Моего не было.
Незнакомые имена и никакого «Влад». Тренер умолк.
«Ну же, старый козёл, ГОВОРИ. ЦЕЛЫХ ВОСЕМЬ ОЧКОВ ЗА ПЕРВУЮ ИГРУ ЭТО НЕ СМЕШНАЯ СТРАДАЛЬЧЕСКАЯ РОЖА»
Я растеряно смотрел по сторонам. На качков из синей команды, на Ярослава, обсуждающего со своим другом детали новой жизни, наполненной потом, азартом и танцующими в топах болельщицами. На Макса с Андреем, поздравляющих прошедшего «я уже тут», снимающего выстиранную футболку.
Ну а я раздражённо теребил свою.
– И самый последний на сегодня – Влад. На твою игру можно было смотреть не блеванув, удивительно. Главное, не летай в облаках во время матча.
Я кивнул, расплываясь в улыбке. Похвала от этого мужика – чудо, это знали все. И из-за этого для остальных она стала как удар молнией.
Все стали шептаться.
– Это всё его дядя.
– Он играл хреново.
– Арсений проплатил его место.
Хотелось поднять над головами шумевшей толпы средний палец. Меня опередил тренер:
– ЗАТКНУЛИСЬ – не прошедшие отбор продолжали жалобно скулить, причитая и бубня без умолку.
Последовала прощальная речь. Сотни слов о конкуренции, о старании и бла-бла-бла. Теперь я уже не думал со злобой о рыжем. Теперь я был на седьмом небе от счастья.
И постоянные недоброжелательные взгляды и завистливые шепотки усиливали это ощущение. Я еле сдержал себя, чтобы во весь голос не рассмеяться и не начать скакать как мишка Гамми.
В душе, переполненном недовольными парнями я заметил гигантский синяк на животе. Он расплывался как лужа чёрной нефти – всё больше и больше, охватывая место от пупка и до правого бедра.
Чёртов Александр. Я ему этого так не оставлю.
Сжимая мочалку в руках крепче и крепче я пропитывался злобой. Это чувство проявляется во мне крайне редко. Но когда проявляется, я не могу узнать самого себя.
Я научился различать эти эмоции через призму остальных. Хотелось вцепится в него и укрыть все тело рыжего говнюка подобными гигантскими синяками.
Я бы и не подумал останавливаться до того момента, пока всё его тело не станет синим.
Не заметив, я разорвал мочалку на две части. И из какого хлипкого материала их делают?
Понятное дело, теперь самой обсуждаемой темой в школе стал сегодняшний отбор. Понятное дело, где-то среди этих обсуждений и свежих сплетен затерялось моё имя. Я слышу его, доносящегося шёпотом из разных уголков столовой. Как голос дименторов из Поттера:
«Влад… Влад… Влад…»
В моих руках поднос. На нём картошка фри, апельсиновый сок и салат. Теперь нет нужды носить с собой ленчи из дому. Вообще, не понимаю эту тенденцию среди мажоров с запакованными обедами.
Кстати о них: ряды центрального круглого стола заметно поредели. Андрей, Макс и Каролина. Показательно смеются, кидают в друг друга кусками картошки и на этом представление заканчивается. Каролина отсаживается к своим подругам за соседний стол. При этом выбирает са-а-амый длинный и неказистый путь через выпускников и подмигивает Валентину. Стол хулиганов гигантская чёрная клякса на теле иерархической системы школы. Рядом с ними претенденты на королев выпускного бала и баскетболисты, с которыми мне прийдётся играть уже завтра.
Андрей и Макс остаются одни, по прежнему привлекая жирную долю внимания общества. И только сейчас я замечаю, какую долю этого самого внимания привлекаю я.
На меня смотрят многие, скрывать не стану. Слышно, как они скрытно обсуждают сегодняшний матч. Вечер у МаМа и её загадочное самоубийство забылись мигом, как и другие страшные случаи. Откуда-то они уже узнали о нашей соре с Андреем, и когда я подхожу ближе к круглому столу затаив дыхание ожидают моих дальнейших действий.
Макс посматривает на меня равнодушно махнув рукой шепча:
– Привет.
Я прохожу мимо, с ужасом выгоняя идею поесть в туалете. Нет, этого не произойдёт.
Инстаграмщицы шумя поглядывают на меня. Еды у них на столе не больше чем во время голода Первой Мировой войны. Прохожу мимо.
Баскетболисты. К сидевшем тут веками нахальным парням прибавились новенькие «я уже тут» в синих американках. Едой, наваленной на их стол можно запросто накормить весь Китай.
Стол очень длинный, такой, что способен вместить всех членов команды. С правого угла замечаю Ярослава. Он приподнялся и машет мне. Когда я подхожу ближе баскетболисты затихают. Один Ярослав звонко заявляет:
– Садись с нами.
Похоже, он единственный кто рад тому что я ставлю свой поднос на их стол.
– Это всё что ты ешь? – презрительно бросает «я уже тут».
– Ну да. – я прохожу к Ярославу и сажусь рядом. Осмотрев сидящих за столиком с облегчением понимаю, что рыжего тут нет.
Я бы не выдержал его жгучий взгляд.
Александр.
Александр.
Александр.
Злость к нему так и не прошла. Запихиваюсь картошкой и даже не слышу Ярослава, увлечённо рассказывающего какую-то увлекательную историю про курение на парковке. Все мои мысли на синяке, оставленном рыжим придурком. Нет. Я так просто этого не спущу.
Поднимаюсь с места и бросаю своему новому приятелю:
– Мне нужно кое-что закончить. Я мигом.
Взгляд быстро находит козла по яркой рыжей шевелюре. Она выделяется среди волн голов, ходящих по столовой. Он сидит у окна вместе со своими приятелями. Локти на столе, жрёт гамбургер и неторопливо потягивает колу в пластиковом стаканчике.
Срываясь с места быстрым шагом иду к нему. Некоторые люди уже обратили на меня внимание. Застываю над его столом. Он поднимает взгляд на меня, неприкрыто удивившись. Солнце, проникающее внутрь сквозь окно слепит глаза. Чтоб не щуриться, опираюсь ладонью об стол и наклоняюсь к обидчику:
– Если у тебя какие-то проблемы, почему бы нам сразу в них не разобраться?
– Я предпочитаю включить игнор на тебя, мудак.
Его компаньоны заливаются смехом. Звучное горловое «МУ-ХА-ХА».
Его слова, низкий бас эхом проносится в голове: мудак… мудак… мудак… Нет, ну вы слышали? Он назвал меня мудаком!
Дыхание перехватывает и я ощущаю как заливаюсь красной краской. Сцепив зубы, сомкнув рот я пытаюсь подавить злость.
Не выходит.
Резко выхватываю стаканчик из-под рук рыжего. В голову лезут воспоминания: я в сладкой жидкости, униженный, подавленный сижу в центре столовой. Я знаю, насколько это неприятно. Насколько это унизительно. Я прошёл через эту боль, и теперь хочу поделиться ею с окружающими.
– А я предпочитаю сделать так – выливаю всю оставшуюся колу из стакана на его торчащие в разные стороны патлы – Так твоя укладка будет выглядеть свежее.
Я ошарашил его. Шокировал всех сидящих за столом парней. Первые секунды он не знает что сказать, жмурясь от стекающей по лицу липкой жидкости. Он хватается за волосы, трогая их руками будто проверяя что они на месте.
Волосы.
Ну конечно волосы.
Должно быть для него это самое дорогое.
– Ты охерел? – это первые слова что вылетают из его пасти. С открытием для себя, я останавливаюсь на мысли что мне нравится наблюдать за тем, как вся столовая смеётся над униженным парнем. Как он осматривается по сторонам, не зная что делать. Как пытается справится с привалившей растерянностью и ошарашенностью.
У него не получается.
Он хватает со стола салфетки и оттирает напиток от лица. На них остаются влажные следы.