Игра смогла разбавить всеобщее напряжение. Громкий голос тренера не мог перекричать десятки мужских криков, которые вырывались из поглощённых в игру ребят. Все они смотрели на мяч, пытаясь забрать его себе чтобы затем немедленно забросить в корзину. Каждому хотелось произвести впечатление на тренера, но получилось это у единиц. Кажется, я вошёл в эти единицы.
Забрав мяч у широкоплечего высокого парня, я тяжело дыша метко забросил его в кольцо.
О да, те быстрые секунды наслаждения собой. Когда ты расплываясь в улыбке смотришь за тем, как оранжевый резиновый мяч скачет по площадке, выбивая ритм победной музыки. Я это сделал. Хладнокровный агрессивный тренер выдавил из себя похвалу, которая для других игроков стала болезненной пощечиной. Собравшиеся вокруг меня «парни» даже не выдавили ни единой похвалы. Я словно находился посреди серпентария, в окружении злых геконов готовых к нападению.
Они душили меня взглядом. Смотрели в мою сторону скрежеща зубами. Казалось, кто-то из них не выдержит и бросится меня душить. Кто-то прямо тут обложит трехэтажным матом. Кто-то кинет тяжёлый мяч в голову, вышибя мне мозги.
Каждый из них до чёртиков хотел попасть в основной состав. Никто не хотел просиживать задницы на неуютной скамье запасных. Они потели и измывали себя тяжёлыми упражнениями, в надежде что получат заветную возможность.
Каждый из них будто вступал в лигу NBA с десятками тысяч долларов гонорара. Это ощущалось по одним лишь злопыхающим взглядам.
«Да я так, просто попробовать себя» – вчера я ляпнул это предложение в душе, общаясь с Ярославом, схлопотав десятки осуждающих строгих взглядов.
Кажется, я чертовски стал терзать себя мыслями о том как думают обо мне другие люди. Раньше мне было наплевать. Смотря на свою цель, я не обращал внимания на то что шепчет толпа. Она всегда будет шептать, и её никогда не заткнуть – это закон, который следует намотать на ус каждому.
Этому научил меня, опять же, экс-король школы – мой отец. Ему было хорошо известно, какого это: притягивать к себе десятки косых взглядов.
Игра продолжалась. Сломя голову и позабыв о правилах, новички сбивали с ног старожил команды, которые зарабатывают очки ещё с прошлого года. Тут они были словно звёзды, снисходительно смотря на низший класс: будто мы все бегаем по этому полю, ужасно потея, только на время. Мы скоро уйдём, а вот высоченные широкоплечие спортивные звёзды местного масштаба останутся.
И что сказать, новенькие и правда играли хреново. Очень часто, они как куклы-неваляшки сбивали друг друга с ног, с огромным грохотом падая на землю, вызывая очередной поток брани из грязных уст тренера.
Их ноги спутывались, как макаронины, мешая бежать самим себе. Выглядело это комично.
Даже бегая, я обратил внимание на Макса, полностью погрузившегося в мастерскую игру. Он и впрямь, на фоне неумёх-новеньких был Джорданом. Лишь видя его широкие плечи противники расходились перед ним словно давая пройти уважаемому ветерану.
Прыгая, он будто застывал в воздухе в правой руке держа мяч и пролетая над головами готовясь забросить его в заветную корзину.
На поле он был сенсацией, привлекая внимание каждого, кто находился рядом. Не спроста он был тут главным: человеком, который перед очередной игрой встаёт на шаткую лавочку и произносит мотивирующие речи для каждого. Для него это было, кстати, стимулом наконец начать читать книги, повысив свой словарный запас на 10,5% после прочтения «Братьев Карамазовых».
Номер 15 тёмной цифрой горел на спине его футболки. Он был владыкой поля. Оно дышало только в ритм его движений, в ритм каждого шага и прыжка.
Вся команда после тренировки собиралась в душе. Типичная процедура, объединявшая каждого игрока в одной влажной комнате, омерзительно пахнувшей грибком.
В моей прошлой школе душевых не было, и все дети после первой пары физкультуры оставшийся день ходили потные и липкие, собирая весь летавший мусор вокруг на свою кожу. Даже процент прыщавых людей, думаю, за счёт этого, там был выше.
Напротив меня обмывался Андрей, который где-то пол часа возился со своими волосами. После душа он их ещё полчаса сушил, потом полчаса укладывал… Мне кажется, что волосы были самой дорогой вещью в его жизни. Главным страх для него – облысеть, ведь его отец уже семь лет как гордо носил лысину. А облысение, как известно, дело генетическое. Скорее всего, ему как и мне по ночам снятся кошмары, только они состоят в том, что он в одно прекрасное утро просыпается без своих идеальных, густых, тёмных волос.
Я расслаблялся под струей практически горячей воды: да, она была немного холодноватая, но что же я ещё мог ожидать от школьной душевой? Вокруг меня был пар, который образовался в результате работы множества душевых с тёплой водой. Уже нельзя разглядеть кто стоит напротив, пар тут казался крайне густым и непроглядным, как смог в Сайлент Хилле. Сквозь этот пар я услышал отчетливое: «Ребята, шоу начинается!» и многочисленные шаги и топтания. Я, даже несмотря на пар, увидел трёх пробегающих мимо пацанов. Выйдя из душевой и обмотавшись полотенцем, я увидел, что в конце комнаты рядом со стеной собрались шестеро ребят из баскетбольной команды. Каждый из них пытался согнуться и изогнуться как мог. Мне не потребовалось много времени чтобы понять, что делают эти извращенцы, и подойдя ближе, моя теория подтвердилась. Прямо в стене была не сильно большая и не сильно маленькая дырка, сквозь которую можно увидеть девчачью душевую. Откуда появилась эта дырка: выкололи её тут любители подсматривать или она образовалась случайно, я не знал. Увидев мой интерес, ребята с которыми до этого я не разу не общался и не играл, ибо они были запасные и всегда сидели на лавочке, позвали меня к себе и даже отодвинулись от заветного места. Наверное, это очень почетно. Прямо-таки вип ложа.
– Я не занимаюсь подглядыванием – резко ответил я.
– Яблоко от яблони не далеко падает, очередной мистер заносчивость, оставь его, бро – обратился один прыщавый мальчик к другому прыщавому мальчику, который сощурился, осуждающе осмотрев меня слабыми глазами.
С этой блёклой кампанией ребят всё предельно ясно. Обделённые девчачьим вниманием тощие ботаники, отсчитывающие минуты смотря на свои старомодные наручные часы до того времени, когда в дверь душевых войдут фигуристые волейболистки.
В двадцать первом веке тупей способа возбудиться и не найти.
– Да ладно тебе, это не просто подглядывание. Настоящая девичья душевая. Они вышли после волейбола. Потные и разогретые. – хихикая обратился ко мне тот самый «бро». Смеялся он, конечно, отвратительно. На его переносице появлялись толстые мерзкие морщины, напоминавшие русскую гармошку.
– Вам не легче зайти на порно хаб? – цокнув языком задал я вопрос этим пятерым, из которых открыть рты отваживались только двое, а остальные, по всей видимости, даже говорить и не научились. Но любопытство взяло вверх, и я уверенно присел и заглянул в дырку в стене. Заветное место для сборища задротов, которым их первая девчонка даст явно не скоро. Скорее всего, это будет сопливая девочка страдающая неприятным синдромом, произойдёт это на выпускном, после того как она наматывая сопли на кулак зыркнет сквозь очки на одного из них. Или может быть весьма фигуристая, но уставшая от жизни девчонка, лазящая у IT института в надежде найти будущего богатого мужа. Если кто-нибудь из них вообще займётся IT, а не погрязнет по уши в дрочке.
Сквозь узенькую дырку было видно, как где-то двенадцать девчонок из моего класса и параллельных готовятся принимать душ. Уставшие после тренировок, они снимали с себя зеленоватую форму, а кто-то даже нижнее белье. Смеясь они обсуждали прошедшую тренировку, даже и не подозревая что на них смотрит двенадцать глаз.
Они резали мне глаза белоснежными улыбками, смеясь над своим тренером:
– У Олеговны опять месяки, вот и надулась на тебя – обратилась улыбающаяся рыжая девчонка к подруге, нелепо расстёгивая лямку от лифчика сзади.
Я вытер стекающий пот со своего влажного лба.
– Точнее, тотальный недотрах – рассмеялась девчонка, протянув руки к спине рыжей – Тебе помочь? – сквозь смех спросила она
– Давай – кивнула фигуристая красотка. Через секунду с неё спал лифчик, обнажив грудь. Она ловко его поймала, повесив на одну из кабинок.
Ничего не стесняясь, девушка повернулась, выставив грудь прямо перед лицом ничего не замечающей подруги. Она усердно не реагировала на два пышных буфера, болтающихся у неё перед носом.
На секунду я отодвинулся от дыры, пальцем ковыряя белую треснувшую плитку на стенах душевой. Что я чувствовал? Дичайший стыд; что же я сейчас делаю? Полностью разрушаю своё самомнение, наложив на него кучу дерьма. До этого момента я ощущал себя весьма честным человеком, не зависимым от типичных влажных фантазий, характерных для подростков. Я нёс себя по жизни с возможностью гордо сказать, что мои мысли чисты словно лист офисной бумаги.
Я хотел со всей силы оттолкнуться от стены, встать и уйти, забыв что я сделал сию же секунду.
Какой бы стыд я не ощущал, но не мог отойти: моё внимание приковала высокая блондинка с красивыми жилистыми ногами, каждая мышца которых играла в тусклом свете фонаря. Она встала на цыпочки, сняв синее полотенце, после чего агрессивно сжала его в руках.
Её светлые, слегка влажные после тренировки, очень длинные, волосы, которые она у меня на глазах распустила из аккуратного хвостика, подчеркивали пышность бёдер. Светлой волной они струились по спине. Словно Рапунцель из старой сказки, она взмахнула ими, не давая рассмотреть мне лицо, оставив его как секрет.
Словно зная, откуда за ней наблюдает зритель она обернулась ко мне, дав взглянуть на лицо. Чертовски знакомое лицо, увидев женственные черты которого я вздрогнул, напугав компанию задротов.
Дерзкий быстрый взгляд осматривал обнажённых девчонок, толкавшихся у её идеальной фигуры. Один из этих очаровательных глаз совсем недавно выпал из века, покатившись по полу в мою сторону. Я чётко вспомнил эту ужасную картину.
Пухлые гладкие губы. Идеальной формы рот, из которого на днях вылезли мелкие трупные личинки.
Её лицо мне хорошо знакомо. Его я видел на главной полосе старой газеты, громко гласившей об убийстве юной девицы. Её спалили жестоким образом. Сейчас же она сексуально расстегнула пуговицы на зелёном поло, не собираясь сходить с цыпочек.
Я видел как она горела на моих глазах. Чувствовал кожей невыносимый жар, охватывавший её тело. Она кричала. Из красивых уст вырывались ужасные крики боли, оглушившие меня и повергшие в шок.
Словно жуткое видение, после этого она растаяла в воздухе. Словно и вовсе не улыбалась, стоя передо мной.
Сейчас же она уверенно и вальяжно зашла в школьную женскую душевую, не обращая на себя внимания ни одной девчонки, каждая из которых увлечённо занята свежими сплетнями.
Может быть я схожу с ума, навязав себе, что вижу девочку, лицо которой увидел в той газете? Чувство стыда мигом сдуло сильнейшим ветром. Я испытывал ужасный страх, трясущимися руками оперевшись об бетонную стену.
Закончив расстёгивать пуговицы незнакомка легко сбросила поло, откинув его в сторону на мокрый пол. Футболка потемнела, намокнув от грязной воды текущей из многочисленных кабинок.
Я увидел приятное розовое бельё незнакомки, достаточно простое но при этом очень женственное.
В моём животе приятно защекотало, и я почувствовал хоть и не новые для себя, но очень приятные ощущения. Будто в нижней части живота сидит мелкая белка, своими маленькими милыми лапками перебирающая мои внутренности. Эти ощущения схожи на резкий быстрый спуск с американской горки.
Возможно, это странно, испытывать лёгкое возбуждение глядя на девушку, что совсем недавно горела на твоих глазах. Возможно, это вообще лишено мужских качеств. Возможно, это просто ужасный поступок: не отрывая взгляда глазеть на соски незнакомых волейболисток. Вполне возможно. Но чёрт возьми, даже с оглядкой на всё это, мою голову прососало к дыре словно железо магнитом. Я был загипнотизирован, не видя вокруг себя никого кроме блондинки. Мрачная душевая темнела, давая тусклому огню осветить лишь одну яркую красотку.
Я был очарован. Словно крепко приворожён сильнейшей ясновидящей человечества. Мой взгляд скользил по ней, начиная жилистыми ногами и плавно переходя на пышные светлые косы. Блондинка опустила красивые тёмные ресницы на грудь, рассматривая бельё, после чего подняла глаза чётко смотря на дырку. Криво улыбнувшись она заглянула в мои глаза. Правый уголок её губ пошёл вверх когда она не отрывая глаз смотрела на дыру. Она видела меня. Видела взбудораженные желанием глаза насквозь сквозь толстую стену.
Весь секс и натянутая похоть всего лишь шоу. Она намеренно приковывала моё внимание, зная что я рассматриваю её.
Улыбнувшись, она ущипнула себя за пухлую грудь, наблюдая за моей реакцией.
Всё действие смотрелось из ряда вон странно. Но тогда, я поймал себя на неожиданной мысли, что мне плевать. Да, я просто хотел смотреть на неё. Мне не хотелось осуждать себя за это, карать глаза за то, что они не могли оторваться от незнакомки. Я просто смотрел, стерев свои предрассудки словно одним нажатием кнопки.
Я схватил себя за шорты. В моём животе началась пятибалльная буря, не собирающаяся стихать, ведь началась абсолютная кульминация. Сейчас она стянула с себя лифчик, и настал самый ожидаемый момент. Я увидел её голую объемную грудь, на которой при свете лампочки переливались еле-еле заметные волосинки, светлые как пух. Я бы назвал его девственно чистым пушком. Они не казались какими-то неприятными, они как-будто подчеркивали её невинность… Красные твёрдые соски смотрели на меня. По ним робко скользила тонкая рука блондинки.
Она игриво прикусила нижнюю губу, обратив моё внимание на свой рот. Пухлый, красивый и соблазнительный. Толстые губы соприкасались друг с другом будто танцуя вальс, играя одна с одной. До чёртиков идеальная девушка, словно сошедшая с обложки «Playboy”. Только если бы этому журналу разрешили публиковать снимки несовершеннолетних.
Лёгкое щекотание в нижней части живота резко прекратилось. Я вспомнил жуткую картину, представив как жирная белая личинка протискивается между идеальных губ, просясь наружу. Своими лапками она прорывает красные губы, выглядывая и падая на пол. Ещё одна, и ещё одна… Они будут падать нескончаемой чередой, ползя в разные стороны.
Испытав резкое отвращение я отодвинулся от щели. Я схватил себя за рот, ловля на мысли что к нему подбирается сегодняшний завтрак: коричневый тост, тёплое жаренное яйцо и жирный бекон…
Девушка продолжала на меня смотреть, агрессивными глазами спрашивая: «Тебе понравилось?». В ратуше я увидел прозрачный силуэт невинной сверстницы в белом платье, которая смеясь пробегала по бесконечным коридорам. Она стучала своими каблуками, будто отбивая такт. Юная леди – ни как иначе.
Передо мной, в маленькой дырке посреди белого кафеля простиралась настоящая роковая красотка. Состоявшаяся особь женского пола, отчаянно требовавшая внимания. Она хотела от меня чего-то, робкими глазами задавая вопросы, прочитать который у меня не хватало смелости.
Пацан справа схватил меня потной рукой, начав толкать: «Ну ладно, сам посмотрел, имей совесть дать другим!». Я резко отдёрнул ладонь, с отвращением бросив взгляд на усыпанное угрями лицо парнишки. Выглядело наверное чертовски по-мудачески. Но это лицо сопровождало меня всегда, когда в надутый закрытый пузырь личной гигиены врывались непрошеные чужаки. Меня выворачивало наружу. Я чувствовал как его жирные стаи микробов табунами перебегали на моё тело. Перед глазами встала картина, где он этой же потной рукой надрачтвает себе смотря извращённое пиратское порно.
По телу пробежала дрожь.
Я опустил свой взгляд на руку, по ладонь погрузившуюся в мутную тёплую воду.
Встав, я судорожно осмотрелся по сторонам схватившись за кисть. Вода была везде. По ней в водосток стекали тёмные волосы, толстые куски мусора и другая мерзкая дрянь. Я был полностью в этой воде. Она текла по моему телу.
По коже пробежала дрожь. Мне стало невыносимо душно в этом грязном месте.
Маленькие бациллы начали грызть кожу, прогрызая дырки. Плавая в несущейся мимо воде они смотрели и думали, как залезть на моё тело.
Я хотел отчиститься от этого. От грязи чужих тел, налипшей на меня.
Это место казалось ужасным. Пошатнувшись, я отошёл от дырки толкнув парня стоявшего рядом. Влага его тела осталась на моём плече. Она прожигала плоть. Омерзительное чувство.
Дурацкое чувство, угрызения от того, что секунды назад я влез в чужое личное пространство моментально отпало. На его смену пришла чистая брезгливость. Нездоровая, паническая. Переходящая в конченную резкую фобию.
Передо мной выплыл из тумана Ярослав, обмотанный синим полотенцем. Посмотрев на моё растерянное лицо, он сделал шаг назад, резиновым вьетнамком вступив в глубокую лужу. Его пальцы обволокла мутная грязная водичка. Я представил как на них карабкаются бактерии словно на пик Эвереста. Осуждающим взглядом он смотрел в мои глаза. Осуждение ясно читалось по карим глазам. Хитроумный игрок в баскетбол видел меня начисто. Это был один из тех огурцов, которые будут лицезреть очередную сенсацию местного масштаба, выжидая в белом тумане и смотря за тем, как ты хватаешься за яйца заглядывая в дыру в стене:
– Влад, это развлечение только для тех, у кого все мысли перекочевали в обделённый вниманием хер … – он из всех сил пытался делать вид что не увидел меня, зыркнув через плечо на озабоченную компанию – Эй, может попросишь наконец у родителей денег на резиновую девушку?
Очкарик с лицом усыпанным угрями в ответ ткнул грубый фак.
– Не благодари – иронично улыбнулся мой друг, высокомерно кинув взгляд на тощего задрота, агрессивно смотрящего в нашу сторону.
Весьма быстро меня закончило трясти от внезапного прилива брезгливости.
Накинув одежду на влажное тело, я быстро вышел из душа, задумавшись над тем что могло вызвать мою странную панику.
Это было чертовски необычно. Я словно задыхался, махая головой в разные стороны. Обзор мутился, становился нечётким, но я видел всех мерзких микробов, плавающих в воде.
Стыд – вполне вероятно, что нешуточное чувство стыда могло вызвать это. Я чувствовал себя настоящим преступником, переступившим грань дозволенного. Я нагло ворвался в чужое пространство без разрешения, и мне это понравилось. Мысль о том, что моё внимание приковала загадочная блондинка – чистая отговорка. Я бы и без неё продолжил осматривать потные женские тела.
Зашагав быстрее я перепрыгивал через три ступени лестницы сразу. Мне хотелось поскорей скрыться от этих чувств, которые стекали по мне словно вылитая на голову сырая грязь.
Глава 21 #стрела
Яркое солнце слепило глаза. Я неторопливо перебирал ногами, пиная мелкий камень к высокому бордюру и обратно.
Сзади что-то кричали малолетки, забравшиеся на тонкий навес сделаный из фанеры. Где-то вдалеке отъезжал последний на сегодня яркий жёлтый автобус, внутри которого почти никто не сидел.
Ощущения паршивые. По мне до сих пор стекал тёплый пот. Я чувствовал его капли на спине. Он осуждающе кричал: «Гадкий извращенец!», давая мне ментальную быструю пощечину. Пытаясь отвлечься, я достал телефон и открыл Твиттер:
Под симпатичной аватаркой Евы, которая крошечной точкой виднелась на белом фоне была записана цитата:
«Мои мысли подобны птенцам, которые, проклюнув скорлупу, один за другим взлетают в необъятную, светлую высь»
Фэн Цзицай
Этот человек быстро понимал что происходит вокруг. Не так, как это делают другие подростки, считающие себя глубоко умными людьми после просмотра двух драматических сериалов для людей тридцати лет и выше. Она была по-настоящему осведомлена о том, что такое жизнь. То ли она сама смогла её научить, заставив вынести опыт из неприятной судьбы, то ли она подчеркнула это из многочисленной литературы, стянутой из школьной библиотеки. Она была прекрасной. Китайский умный чувак ловко смог описать моё состояние. Моя дикая неугомонная фантазия – вот что держало мысли под толстой скорлупой, не давая уйти ввысь. Она их прочно держала, в то время как они неугомонно надувались словно воздушный шар, при этом не давая взлететь ни мне, ни моим мыслям.
Я открыл аватарку твиттера своей подруги. Русая коса, закинутая назад, умные прозрачные глаза, которые даже сквозь объектив АйФона способны задать тебе давно терзающий вопрос, и загадочная улыбка которой позавидовала бы Джоконда. Она умудрялась говорить со мной даже через аватарку. Я слышал её приятный громкий голос, доносящийся ото всюду. Он проклинал меня за то, что я нагло не отрывая взгляда рассматривал соски незнакомки.
Громкий звук звонкого девичьего голоса перебил Ярослав, вышедший из угла бело-синего здания школы. Он не спеша шагал в другом направлении.
– Ты что, уже идёшь домой? – спросил он, только увидев меня, пытаясь в голосе выразить максимальное удивление нудностью нового друга: «Ты такой простак когда дело касается пятничных вечеров» – сказал бы он, если б нас не разделял барьер совершенно свежей дружбы.
– Ну да, а что ещё делать? – я пожал плечами.
– Ты забыл? Тебя на стрелу позвали. Звучит по быдлячему, знаю, но вся школа прийдет. Стычка двух главарей опаснейших школьных банд. Заманчиво звучит, скажи? Валентин со своими адидасами и Виктор с футболистами. За кого болеешь?
– Да я их даже и не знаю…
– Рассказываю: Виктор – Футболист. Заядлый хам. Дерзит абсолютно всем, даже пролетающим мимо мелким комарам. Думает что самый крутой и брутальный, иногда переходя на унижения женского пола. А также, судя по всему он идиот, если решил пойти на стрелу с самим Валентином. «Адидас» решил его проучить за оскорбление девушки
– «Сам Валентин» – я иронично перекривил голос Ярослава, вспоминая неприятную обезьяноподобную физиономию Виктора, курящего сигарету за бассейном – Звучит будто ты произносишь имя святого.
– Как бы ни было, лучше произносить его имя потише – он осмотрелся по сторонам, заглядывая в густые кусты школьных клумб – Его глаза везде.
Звучала эта фраза словно выплыв из старого фильма про чикагских гангстеров – максимально нелепо.
– У нас просто пятница – день стрел. Обычно эта шайка гопников начищает кому-то морду, придравшись к любому прохожему за любой проступок. Того кто не согласился ждёт несмываемый позор и репутация ссыкуна по школе. Кто согласился – пара выбитых коренных зубов.
«День стрел» – вертелось у меня в голове. Чертовски странная традиция. До этого понятие «стрела» мелькало в моей жизни один раз, во время просмотра второсортного дешёвого ночного тв-шоу. «Дуэль» – видимо так называли это явление в российской империи 19-го века. Сейчас дуэлянтами были, по всей видимости, «стрелочники».
– Так ты пойдёшь со мной? – спросил Ярослав, с надеждой заглядывая глаза
– О’кей – не думая ответил я. А над чем тут думать? Я увижу настоящую школьную традицию. Подростковую тусовку, действие которой развернётся в антураже мистических тихих развалин.
Вечность, проходившая тут, в заросшей посадке даётся мне с тягостью. Здешние леса навсегда для меня связались с кровью и болью. Заходя в их пределы, я вспоминаю то чувство ужаса сплетённого с безысходностью. Вокруг деревья, деревья, деревья… Ты один у блестящего, как витрина украшенного под Новый год супермаркета «Macy’s”, озера, тебе некуда бежать. А собрать волю в кулак и встретиться со страхом лицом к лицу никогда не получится.
И идя по узкой пыльной тропинке мимо невысокого холма заросшего болотного цвета мхом это чувство сжимает моё тело. Я прямо-таки чувствую как нервно сутулюсь, скрещивая руки на груди. Становится страшно. Приходит ощущение, будто в этом месте ты не один.
Ярослав не замолкает. Он говорит и говорит, желая поведать всю историю школьных стрел со времён большого взрыва. Его слова пролетают мимо моих ушей, я очухиваюсь лишь после:
– Мы в центральной части «Дубового» – громко заявляет Ярослав – Точнее, она была такой до…
И дальше я проваливаюсь в себя. Перед глазами падение и страх, отразившиеся на быстро бьющимся сердце во время треска ветви. Боль приземления. Страх перед окружившими меня людьми, скрывающими личности за ширимой тьмы.
Я тяжело вздыхаю. Мой друг это замечает:
– Вспоминаешь о голых девчонках из душевых? – улыбается он – Ты прямо залип.
Ну конечно он видел. Хочет меня пристыдить своим укоризненным взглядом, но я не поддамся.
– Если бы я вспоминал о них то расплылся бы в широкой улыбке, будь уверен.
Он смеётся.
– Да ты ещё дашь фору прыщам-хранителям дырки в стене, глазастик.
Хихикаю, вспоминая главную героиню романа Харпер Ли и осознавая то, что Ярослав сам не понял свою отсылку.
Мелкие холмы вырастали один за другим, возвышаясь сырыми зелёными вершинами над нашими головами. Ландшафт этого парка напоминает панцырь какого-нибудь вымершего вида чешуйчатых. Мы обходим эти возвышения по тесным полоскам, окутавших их как речки. Периодически мой кед проваливается в болотистую землю и я нарочито причмокиваю.
Через минут десять стену зелени прерывает высокий тянущийся к небу столб, который, при желании, можно не отличить от соседних сосен. За ним чередой серых обрывистых скал возвышаются обломки стадиона.
Живого места на них не осталось – всюду яркие бездарно криво нарисованные граффити. В основном пухлые и воздушные как яблочная шарлотка надписи без какого-либо смысла. На закрытых воротах рядом с входами виднеются рисунки нарисованные более талантливыми художниками. Лицо африканца в анфас. Мудрые глаза заглядывают вдаль. Безумный кролик с окровавленной пастью и глазами-маятниками, напоминающими шкатулку искателей приведений из «Заклятья».
А теперь самая необычная особенность заброшенного футбольного стадиона: от него откололась ровно половина, просев на сыром грунте. Вот так вот – словно её отрезали острым лезвием кухонного ножа.
Теперь западная часть – под землёй, восточная победно возвышается над ней.
Кое-где затерялись крупные гранитные обломки, отколовшиеся от стен. Схожи они на руины форума в Риме.
Кто бы мог подумать, что вид жуткого заброшенного стадиона вызовет у меня не мурашки по телу, а прилив… Мне это чувство не сильно знакомо… Вдохновения, что ли.
Да-да, оно с ранних годов во мне проявлялось в самый ненужный момент. А именно видя что-то мрачное. Отталкивающие. Пугающие. Я то думал последние события должны были закопать эту привычку, заколотив в гроб и бросив под землю.
– И почему забросили такой огромный стадион? – спрашиваю я, водя головой от его начала и до конца. Он растянулся на всю площадь равнины, оставляя вокруг себя лишь тесные пятачки. Центральный вход, скорее всего, с другой стороны. Мы же у тыльной части.
– Ты не слышал эту историю? Не удивительно. Все «легенды и сказания» о Тришаковиче тут хотят забыть. А интересный был мужик. До сих пор кучи ненормальных анархистов и сатанистов молятся на его портрет.
Тришакович – единственный человек, печально прославивший тихий омут во всём мире. Один из немногих кто нагло решился нарушить общественный порядок целиком. Для него полиция стала легко побеждаемым конём, а все люди одинаковыми пешками. Таких ужасных и жестоких зверств, что вытворял он, ещё не знал земной шар.
Рассказал мне о нём Алексей, ещё до моего переезда. Я ему назвал город а он такой: «О! Это же там где убивал Тришакович!». Я запихивал трусы в чемодан и даже капли интереса не проявил к этому факту.
Короче говоря, как утверждают псевдо-эксперты с тухлых заброшенных сайтов и мрачных аккаунтов «Тамблера» , а также документальные видео на ютубе состоявшие из взятых из Википедии фото, цель Даниила была посеять хаос среди всего человечества. Обрести могущественную команду и путём культивирования жестокости «достать склонность к насилию» из каждого человека. Он утверждал что в каждом из нас сидит безумец, просящий выйти. «Жизнь только одна, и её следует прожить потакая своим животным инстинктам» – так он сказал при первом задержании.
– Тришакович с командой заминировали стадион. Во время игры регионального чемпионата бомба взорвалась. Куча народу погибла.
– Ого.
– Да, настоящий теракт. Считай, там был весь город. Говорят всё это из-за чувака-лидера шайки, мешавшей Даниилу. Так они убрали его и ещё почти пятьдесят людей. Это девяносто второй. Я вообще не пойму, как выживали в это безумное время?
Я вопросительно смотрю на ушедшую под землю часть арены. Она как огромный тарантул пытается схватится бетонными клешнями за землю. В разных местах над ней торчат цементные балки.
– Ах, это. То крыло, в котором произошёл взрыв, не выдержало. Бомба расшатала хилую породу земли, и стадион просел. С каждым годом он проваливается всё больше и больше.
Удивительно: одна часть почти полностью ушла под землю. Другая осталась нетронутой.
Изнутри стадиона слышится гул. Кто-то орёт что-то вроде кричалок. Слова не ясны. Кто-то просто визжит. Точь в точь там идёт настоящая футбольная игра. Ну а мы то знаем, что там происходит – настоящая драка.
– Мы сейчас всё пропустим! – раздосадовано кидает Ярослав и подбегает к узкому обвитому тьмой входу. Выглядит как дыра в стене. К нему ведут несколько проваливающихся ступеней.
Я задерживаю дыхание, как фри-дайвер готовящийся к погружению. Сейчас я погружаюсь в царство мрака и зловония. Тут пахнет блевотнёй и табаком. Раньше, я назвал бы это «самым взрывоопасным запахом мира», но после кошачьего горшка МаМа меня ничем не удивишь.
Кажется, мои глаза вот-вот начнут слезится. Мы покидаем зону света – в конце туннеля даже не видно света (прозвучало бессмысленно). Я чувствую как ступаю по чему-то рассыпчатому. Достаю телефон и включаю фонарик.
Под ногами настоящая свалка. Бутылки от пива и чего покрепче, обёртки от конфет и пакеты от чипсов. А самое главное, глаза, рыскающие по грязному полу засекают ботинок Ярослава. Он уткнулся в использованный влажный презерватив.
– О УГОДНИКИ! – вскрикиваю я, направляя свет на маленькое блестящее кольцо.
– ФУ! ФУ! ТВОЮ МАТЬ! – он отпрыгивает от радиоактивного места на метров двадцать, судорожно обтирая ботинок об пол.
– Аккуратнее, тут в любом месте может затаится блевота.
Ярослав на меня смотрит снизу вверх, кажется он зол. То ли на меня, то ли на сперму на его подошве.
Я продолжаю смеяться и идти в другом направлении. Фонарём освещаю маты на стенах, налипшие жвачки, осколки и шприцы. Обхожу их максимально щепетильно, как самую огромную опасность для моей жизни.
А кто хочет подхватить ВИЧ на какой-то там стреле? Вот это будет по настоящему хреново.
В некоторых местах эти самые шприцы валяются пачками, торча иголками вверх словно хищники, выжидающие жертву. Тут становится дурно. Вдыхая этот запах, смотря на эти граффити, кажется, что стены начинают сдвигаться, голова кружится. Начинается форменная клаустрофобия, но вроде бы я никогда ею не страдал.