А я нашёл. Должно быть, я везунчик.
– Моя мама говорит, что найти человека с которым тебе будет не страшно, открыться и быть собой это большая удача – в ответ сказала она. «Элла права. Да здравствует Элла!»
Может быть, посреди тропы тёмного Богом забытого парка целуются только отморозки. Должно быть, это не лучшее место для поцелуя. Но сейчас я не смог удержаться. Мы друг друга понимали, высказывали всё что на уме без заминки. Разыскать такого человека это как метеоритный дождь, бывает раз в пятьдесят лет и то с маленькой вероятностью. Я быстро наклонился к ней, но что-то пошло не так. Мы стукнулись лбами, посмеялись, и повторили попытку.
И вот он, самый вкусный поцелуй за вечер. В темноте мы чувствовали каждое движение друг друга. Каждое сердцебиение, вдох, выдох. Мы слились, полностью растворившись во мраке. Как инь и янь, неразделимы.
Холод, который я чувствовал тут несмотря на куртку, исчез. Я наслаждался теплом её тела. Она такая холодная и безжизненная на вид, но при этом очень горячая, в прямом смысле этого слова.
Каждое прикосновение получалось само собой, как бы не в намёк. Тело само уверенно действовало, шаг за шагом приводя сердце в чувство полного экстаза. Во рту благоухал её аромат, а потом, за секунды, всё резко прекратилось. Как на вычурной талантливой опере в конце акта: в самом разгаре действий и страстей закрывают кулисы.
Ева отклонилась от меня, продолжая держать за шею. Она как кошка, будто видела мои глаза, тихо прося:
– Я за тебя очень переживаю. Ты всегда оказываешься в самом эпицентре жести, и это иногда доходит до смешного, если бы не было настолько ужасным. Прошу, береги себя. Ты мне нужен.
Она до сих пор всхлипывала, и это было как пощечина для меня. Сильный ляпас, удар. Эта прекрасная девчонка плачет из-за тебя, а ты стоишь и молчишь как истукан острова Пасхи. Кто ты после этого? Правильно. Эгоцентричный мудак.
Хотелось вытереть её слезы, блестящие в свете фонаря как бриллианты. Я себя отдёрнул, подумав о том, насколько будет неловко если я ненароком ткну её пальцем в глаз. Вот это настоящее фиаско.
– Со мной всё будет хорошо – прошептал я
– Не будет. Знаешь почему именно на тебя выгрузилась эта кровавая дичь?
– Из-за того что я неудачник?
– Нет, из-за компании твоего брата. Это на них началась настоящая охота, а ты случайно оказался рядом. Может быть они даже и заслуживают это всё…
– Да как ты можешь такое говорить? – вспыхнул я.
– Нет, ты не правильно понял…
– Алина, блин, заживо горела! Давид вообще к мажорам никакого отношения не имел!
– Я хочу сказать, будет лучше если ты перестанешь с ними общаться.
Вообще-то я перестал, и вроде-как говорил об этом Еве. Но сейчас я разгорался со скоростью великого Лондонского пожара:
– Давай я сам определюсь, с кем мне общаться! Ты решила диктовать мне правила жизни, как и все остальные?
– Я думала, что для тебя больше чем «все остальные».
Кажется, она меня потушила. Пожар усмирён, в воздух поднимается прозрачный дым.
– Да, ты больше, но… – я не договорил, важная беседа резко оборвалась. Опять шаги, доносящиеся из тёмных пучин леса. «Топтоптоп» – кто-то неторопливо подбирается к нам по тропинке.
Опять… Серьёзно?
Я резко поднимаю АйФон и освещаю парк. Рассмотрев силуэт, загоревшийся белым светом, Ева схватила меня за руку.
Сморщенная груда костей, сутулая, немощная. Напрягая зрение в ней я рассмотрел дедушку. На старом лице читались злость и недовольство. Возможно, местный бродяга. Очень-очень-очень старый бродяга. Не дай Бог такую старость.
В любом случае, он лучше чем агрессивный гопник со швейцарским ножиком в руках, или полоумный наркоман, желающий денег. Старик смотрел на нас, явно собираясь что-то спросить. Но вопроса не последовало.
Его глаза блестели серебряными огоньками среди зарослей кустарников. Морщины нависали холмами над глазами, оккупировали лоб, сделав его похожим на высокий горный хребет. Кадык болтался под подбородком как мешок с картошкой, щеки впали, обнажив скулы как у Малефисенты в исполнении Анджелины Джоли. Да уж, не самое адекватное сравнение.
Чёрт, почему каждый в этом городе считает своим долгом испортить нам драгоценный момент уединения? Это что, какой-то дурацкий ритуал? «Ломай молодым парочкам весь кайф и попадёшь в рай!»
– Вы что-то хотели? – спросил я, продолжая светить в сторону старика. Он сощурился, опустив глаза на фонарь.
Помедлив, шаркая ногами он начал медленно подходить к нам. Чего же он хочет? Потом остановился напротив Евы и засмотрелся на неё взглядом старого маниакального извращенца. Потом, с такой же возбужденностью протянул свою дряблую руку к её лицу и нежно погладил бледную щеку.
Ну всё, моё терпение лопнуло.
– А можно без рук? – крикнул я, светя прямо в лицо обезумевшего хрыча. Я знаю, чем заканчиваются подобные истории. Сейчас он достанет свой сморщенный пыльный хрен и будет пытаться подрочить на мою девчонку. А это, знаете ли, не самая приятная ситуация.
Но хвала небесам, его руки не полезли в ширинку. Я осмотрел его с ног до головы – оделся он как лесной хранитель из фентези-фильма, в грязные поношенные лохмотья. Обычный бомж, пугаться нечего.
Потом я перевёл взгляд на Еву. Моя смелая девчонка отважно смотрела ему в глаза. Наверное, с интересом. Не каждый день в парке старого психопата встретишь.
– Ты так похожа на мою дочь… У неё была такая же бледная кожа, такие же щеки – загробным стоном начал пердун, совсем не понимая, насколько нам наплевать на его дочь. Но родители учили, что к сумасшедшим нужно относится с пониманием, они очень ранимые люди. Тем более не оттолкнёшь же его – гляди, ещё сломается на две части, ведь он тоньше чем ветвь ивы – Моя дочь… Где же она сейчас?!
– Дедушка, мы можем вызвать…
– Она Вас оставила? – перебила меня Ева. На кой чёрт?! Биографии всех бездомных планеты в любом случае не узнать. А сейчас ещё начнётся слезливая Санта-Барбара на всю ночь.
Ну вот, я же говорил. В глазах-щелочках дедугана показались слёзы. Маэстро, сыграйте-ка вашу самую грустную балладу!
– Моя жена… Она… Она предала меня… – с непониманием шептал старпёр. Будто ещё не свыкся с этой тревожной мыслью. Произносил её вслух и одновременно раздумывал. – Я смотрел как мои дети страдают. В моих ушах до сих пор стоит их крик… – дед перестал себя сдерживать, позволив разреветься. Он получил чего хотел: в этом тёмном парке, вдали от шумной трассы и признаков цивилизации становилось не по себе. Какое родное для меня чувство! И лишь с ним покрытые паутиной шестеренки моего мозга возобновили работу. Макс рассказывал, как видел таинственного старика в парке вместе с МаМа. Это он!
– Я не хотела Вас расстроить, простите меня – извинилась Ева, но дед не слышал.
– Мои сыновья… Я до сих пор помню как их хрупенькие спинки сворачивались, издавая ужасный хруст… Самое любимое что у меня было в мире, мои дети, страдали у меня на глазах. А я ничего не мог сделать. Вы понимаете? – смотрел на нас дед полными слёз глазами. Он стал отходить дальше аккуратными медленными шагами – Я помню это всё как-будто это было вчера, и эти воспоминания будут казаться свежими ещё целую ВЕЧНОСТЬ.
Старое дряблое лицо медленно стало покрываться сетью из толстых синих вен. Мерзкое зрелище, тогда заставившее меня ошарашено вздохнуть. Я видел подобное впервые, не понимая что происходит. Может стоит вызвать скорую?
– Ваше лицо… – озадаченно протянул я – Оно…!
Дед отвернулся и схватился за своё лицо, будто сам не веря в происходящее.
– Сейчас, эта тварь сдохла! Справедливость восторжествовала, но… Почему тогда я всё ещё тут! – Он взглянул на нас через плечо в последний раз, и этот взгляд я запомню навсегда. Его глаза съела тьма, высосав последние признаки жизни. Лицо его казалось наваленной слоями кожей, затянутой синей паутиной. Последней его репликой стало громкое и хриплое:
– Что этому городу от меня надо!? ОТПУСТИ МЕНЯ! ОТПУСТИ! – раскинув руки, будто пытаясь поговорить с парком, он кинулся прочь по тропе. Шаг за шагом старик зашёл за дуб, скрывшись из виду.
– Подождите! – крикнул я и погнался за ним. Это последний шанс узнать кем этот человек является на самом деле.
Спотыкнувшись об выступающий из земли сучок, я обошёл дерево. Никого. Даже следов на земле не оставил. Растворился в воздухе, в духе Девида Копперфильда.
Он муж МаМа. Она, та самая ненавистная жена – сомнений нет. Ей есть что скрывать: возможно, массовое убийство собственных детей? Чёрт, как же жутко!
Или, кажется, я только что видел призрака. Не первый раз в этом городе.
Пора громко заявить о главной «чёрной новости» такого ненавистного местными «Дубового»: в парке этого города водятся настоящие привидения!
Или я вправду слетел с катушек?
Глава 24 #избавинасотлукавого
*Май 1991 года*
Уютный парк «Дубовый», тёплая погода и ненавязчивый запах лета, предвещающий конец весны. Главная алея парка, и по совместительству единственная ухоженная тропа, была заполнена десятками колясок и влюблёнными парочками, романтично прогуливающихся и наслаждающихся приятной погодой. Ах, что за приятная глазу пора!
Трое молодых людей, которых тут было принято называть «золотой молодёжью», сидели на лавочке и оживленно обсуждали наступающий экзамен, волнующий их меньше всего в жизни. Главная дилемма – где бы спрятать шпору.
Молодая блондинка, главная красотка школы, сидела между двумя крепкими парнями и хохотала в своей привычной легкой манере. Её смех похож на клубничную сладкую вату – лёгкую, воздушную, но порой чересчур уж приторную. В прошлом году её репутацию знатно подмочило то, что после последнего звонка она напилась так, что не могла нормально дойти домой. Она грохнулась лицом в траву и не могла подняться. Пришлось вызывать полицию, тащившую её на плечах до дома. А всё из-за клятой водки.
Каждый из её соседов по лавке пытался переманить всё внимание на себя. Сами того не понимая, они начали между собой настоящую войну за внимание одной девушки. Подсознательно они друг друга ненавидели, но все равно продолжали называть «друзьями». Их выводила одна лишь мысль, что девчонка просто решила упростить выбор. Зачем ходить с каждым на отдельное свидание, когда можно созвать всех сразу?
Из-за долгих сборов блондинки они пропустили фильм со Сталлоне, блокбастер о котором клепали статьи все газеты, но недовольства усердно не показывали. Хохотали и пытались вставить свои пять центов в любой, даже самый пресный диалог. Разговор о шпорах был одним из них.
Оживлённую беседу прервали три силуэта, медленно выросших из отдалённых кустов. Вдалеке они выглядели как три небольших дерева, до того как их лица осветило яркое солнце.
Безлюдная поляна зашлась солнечным огнём – обескураживающая красота. Высокие кусты, назойливая крапива и выгоревшая трава – всё переливалось золотым светом.
На троих, как оказалось, были надеты маски. Жуткие, и даже немного омерзительные на вид. Такие продают на карнавалах, зачастую дети на них бояться взглянуть, не то что купить.
Слева широкими плечами над остальными нависал самый крупный силуэт – мощный парень, лицо скрыто за маской клоуна. Б-р-р! Будто дружок Пеннивайза.
Справа элегантно, размерянным шагом шёл мужчина в чёрном пиджаке и штанах, а посередине вприпрыжку бежала яркая блондинка. Золотистые волосы развивались на ветру.
– Сегодня что, какой-то карнавал? – хихикнула сидевшая на лавке блондинка. Видно было, как вид незнакомцев слегка её напугал. Вздрогнув, она прижалась к парню сидевшему слева. Парня сидевшего справа это разозлило, хотелось набить левому рожу прямо сейчас. А приходилось ещё смеяться над его идиотскими шутками.
Загадочная троица резко замерла на месте, в аккурат недалеко от облюбованной лавки, где-то в метрах семи. Их таинственные маски начали не на шутку пугать трёх школьников. Они наводили неприятные ассоциации, заставляли мозг выводить самые тёмные картинки подсознания. Ещё и эта мода на сатанизм и прочие отбитые секты. Все первые страницы журналов завалены пугающими подробностями кровавых массовых убийств.
– Меня начинает это пугать – хохот блондинки прервался. Сейчас она одинаково прижималась к каждому из парней.
Парень в чёрном костюме и маске быстро зашагал к лавочке.
– О Господи, он идёт сюда – шепнула блондинка парням.
– Не волнуйся, это просто какие-то сумасшедшие – начал успокаивать её парень с ежиком, сидевший слева.
Парень остановился где-то в метре от лавки и не отрывая взора смотрел на неё.
– Вы что-то хотите? – вежливо спросил один из парней.
– Раздевайся – сухим тёмным тоном оборвал незнакомец. Тёмные глаза, выглядывавшие из-за дырок безумной маски, смотрели на блондинку.
– Что-что? – испуганно переспросила она.
– Ты должна раздеться – все таким же монотонным тоном ответил незнакомец.
– Ничего она тебе не должна, наглый кусок дерьма – левый парень подлетел с лавки, агрессивно шагнув к незнакомцу. Как оказалось, парниша был в разы смелее правого – Сними свою маску и покажись, ублюдок – его рука потянулась к лицу таинственного мужчины.
Неожиданно, из-за своей спины незнакомец достал остронаточенный длинный мачете и одним взмахом отрубил бедняге руку. Алая кровь залила коричневую маску, а окровавленная рука пала на яркую зелёную траву, танцующей в лучах.
Парень заорал от боли, и упав на траву продолжал стонать схватившись за запястье. Сейчас, на мести ладони алыми брызгами хлестал фонтан.
– Твою мать! – вскрикнул правый парень, и через несколько секунд он уже сломя голову бежал прочь из парка. Растворившись в кустах, он бросил девушку одну. Блондинка хотела присоединится к побегу, оставив левого лежать на траве принимая свою жесточайшую участь, но только лишь она сделала шаг прочь, как незнакомей приставил мачете к её горлу, и в очередной раз повторил:
– Раздевайся – под крик боли своего друга, блондинка вытирая капающие слёзы начала медленно снимать с себя свою белую блузку, оставив на себе лишь джинсы с лифчиком.
«Что за ужасный голос? Почему кажется, будто со мной разговаривает сам дьявол?!»
– Снимай его – грозным тоном приказал незнакомец, продолжая держать мачете у её горла. Глаза, пялящие на лифчик наполнились возбуждением.
«А эти глаза! В этой тьме, в этом безумии можно заблудится!»
Блондинка всхлипнула, но проглотив слёзы принялась расстегивать кнопки позади лифчика. Пришлось согнутся в три погибели, чтоб скинуть его с себя.
Парень и девушка в маске стояли в стороне и наблюдали за процессом.
Геннадий тёплым вечером по старому обычаю прогуливался со своей малышкой по «Дубовому». Ей было всего лишь шесть месяцев, но ему казалось что с этой улыбчивой лысенькой девчонкой он провёл всю жизнь. Геннадий никогда не смог бы подумать, что способен привязаться к кому-то, тем более к младенцу. В его жизни никогда не было человека к которому он когда-либо ощущал привязанность. Так уж повелось с самого детства – карьера и статус в обществе стоят на первом месте жизненного пьедестала.
Но момент рождения дочери стал переломным: всё свободное время он посвящал ей. Бесконечным прогулкам, веселым играм, просмотров мультиков, выученных почти наизусть. Сейчас мужчина мог с лёгкостью повторить все реплики розового медвежонка первого сезона «Гамми». В конце концов, он мог любоваться на то, как этот маленький ангелочек мирно лежит в своей коляске часами. И плевать, что это бездействие уже успело почти полностью погрузить его карьеру на дно. Она больше не будет такой никогда.
Яркое солнце припекало голову. Геннадий не спеша прогуливался возя за собой коляску часами, и понимал что прожил свою жизнь не зря. Когда-то этот ангелочек вырастит, и он уверен, что она добьётся всего, чего захочет. Он вложит в неё все свои силы – такое обещание он дал себе в момент её рождения.
Идиллия: его любимая малышка, звук пения птиц и свежий воздух. Что же может помешать этому идеальному моменту?
Оказалось, что-то может. Истошный мужской крик, содержавший в себе ужас и невероятную боль доносился из кустов. Туда вела лишь узкая пыльная тропа, уходящая прочь от главной аллеи. Этот крик не звал на помощь, он разносился эхом по пустынной посадке и не стихал.
Геннадий свернул на узенькую тропу в колдобинах, продолжая вести за собой коляску, идя по направлению к крику. Оставив позади неуютную тропу, он вышел на просторную залитую солнцем поляну, вдалеке которой, рядом с лавкой, стояла, заливаясь слезами, обнаженная блондинка, снимающая с себя штаны. За этим всем наблюдали двое мужчин и одна девчонка. Все в уродливых масках. Геннадий опустил взгляд вниз и вздрогнул от ужаса: на траве лежал парень, истекающий кровью, без руки. Это он издавал пронзительный вопль.
Геннадий осознал: на его глазах разворачивается что-то ужасное, и голову заполонило миллион мыслей:
«Кто это такие?»; «Что они хотят от этих молодых людей?; «Как ему сейчас быть?»;»Помогать ли им вообще?»
– Малышка, тебе прийдется подождать – Геннадий откатил коляску за кусты и принял уверенное решение помочь.
Он пошёл по направлению к лавке и чётко крикнул:
– Эй, а-ну отошли прочь от девушки!– в этом городе Геннадий чувствовал себя королём. Сильнейшим и важнейшим человеком в мире. Те годы которые он провел, тренируя ребятишек боксу не прошли мимо. Он в идеале владел боевыми искусствами, и мог дать отпор любому, не говоря уже о разряженных безумцах в масках.
Но незнакомцы не двигались. Они лишь перевели свои ленивые взгляды на него.
На пластиковых масках застыли безумные широкие улыбки.
– Вам сейчас не поздоровится, ублюдки – Геннадий сменил размеренный шаг на угрожающий бег, и подбежав к парню в пиджаке готов был нанести первый удар.
Но вдруг он почувствовал ужасную, резкую боль в животе. Из рта потекла кровь, и он выплюнул её на зелёную траву. Посмотрев вниз он увидел, что его живот насквозь пронзило острое мачете.
«Откуда оно взялось?!»
Он упал. Впервые за долгие годы побеждённый.
Такую боль Геннадий ещё никогда не чувствовал. В его глазах начало мутнеть, он заметил как блондинка сорвалась с места и в одном белье побежала прочь. Он услышал громкий плачь своей дочери… Своей любимой дочери… Самого любимого человечка для него в этом мире…
– Что это за твою мать?!– с удивлением спросила блондинка, сняв с себя жуткую маску. Теперь можно было рассмотреть её миловидные черты лица, украшенные изысканными кудрявыми локонами – Даниил, ты слышишь, тут где-то младенец!
– Ангелина, успокойся – парень в пиджаке также снял маску. У него длинные волосы, зачёсанные назад как у крёстного отца. Его резвые карие глаза холерически бегали из стороны в сторону, а физиономию всегда дополняла хитрая ухмылка. В очертаниях лица можно было разглядеть настоящее пугающие безумие – Нам надо сначала разобраться с ним – Даниил указал пальцем на проткнутого мачете, лежащего на траве Геннадия. Он подошёл прямо к его телу и со всей силы ногой ударил в стальной живот. С уст Геннадия сорвался стон и он в очередной раз выплюнул кровь на траву.
Проследовал второй удар, потом ещё один, и ещё… Даниил расхохотался, продолжая бить лежачего. На его физиономии написана настоящая страсть и азарт, он не останавливаясь наносил удары, наслаждаясь каждым стоном Геннадия.
– Меня это так возбуждает – Ангелина захлопала в ладоши и в восторге подбежала к Даниилу. Она заключила его лицо в маленькие ладони, и повергнув к себе поцеловала в засос. Во время поцелуев они будто переносились куда-то далеко. Окружающие их окровавленные тела растворялись, и они видели перед собой лишь друг друга.
Родственные души, о которых твердят миллионы романов. «Как тяжело найти, как тяжело найти…» А они нашли. Даже тут – в этом мелком поганом городе:
Сейчас они дополняли один одного, сливаясь воедино в такие моменты.
Парень в маске клоуна тем временем вывез из кустов коляску, в которой лежала милая беззубая плачущая девочка, одетая в беленький комбенезончик. Плач ребёнка перебил поцелуй Ангелины и Даниила, и они вдвоём уставились на него.
– Оу, ты только посмотри, папаша оставил своего бейбика совершенно одного! – Ангелина подошла к коляске и заглянула в неё. Золотистые локоны игриво нависали над ребёнком.
Девочка зарыдала ещё больше, на что блондинка скорчила обиженную гримаску.
– Не… не трогайте её… – хриплым голосом произнёс Геннадий, выплюнув на землю очередные капли крови.
– Ты ещё у нас и девчонка?! Обожаю девочек! Скажи нам, что делать с твоим папиком?! Вырезать легкие, а может быть расчленить и из накачанных конечностей выложить пентаграмму?!?! – ехидно продолжала общаться с кричащей девочкой Ангелина – Что ты говоришь?! Сжечь?! Даниил, она хочет огня!!!
– Я тоже хочу огня – крикнул Даниил захлопав в ладоши, как именинник в ожидании торта. Парень в маске клоуна достал из маленького рюкзачка, затерявшегося за его широкими плечами, бутылку с керосином и спички, передав Даниилу.
– Это то что сейчас нужно, благодарю – ответил тот и держа бутылку в руках подошёл к лежачему Геннадию. Наклонившись, он театрально вскрикнул:
– Этот город навсегда запомнит имя Даниила Тришаковича.
Испуганный Геннадий смотря в его глаза пугался ещё больше. Наполненные злобой и безумием они жаждали только одного: убивать. Он хотел подняться и убежать отсюда, но просто не мог. Он чувствовал ужасную боль, а тело покинули все силы. Ничтожному, ему оставалось только лежать на траве и ждать дальнейшую участь.
Но слыша крики девочки он понимал, что сдаваться ещё рано: надо подниматься и защитить её от этих безумцев. Он обещал! Он должен пересилить боль, одолеть смерть ради неё!
Ничего не выходило.
Геннадий закрыл глаза: он чувствовал как противная вонючая жидкость покрывает тело. Ещё секунды и прозвучал приглушенный чирк спички. Конец… Он не смог её защитить…
Тело покрылось огнём, и невыносимая боль сменилась адским мучением.
Прямо на глазах младенца заживо горел отец. И девочка, словно понимая это, плакала что есть мочи.
Парень с отрубленной рукой в то время потерял сознание от шока, лежа в отключке.
– Итак, какие у нас планы на тебя, малышка? – Ангелина поднесла нож к коляске, вплотную к нежной коже личика.
– Не трогай её – ответил Даниил – Она нам ещё пригодится.
Впервые за бесконечную череду дней, до верху забитых ужасом, я проснулся с хорошим настроением. Всё, что окружало меня последние недели стало незначительным, стёрлось из памяти. Единственное, что проигрывалось перед глазами ещё раз и ещё раз – наша с Евой ночь.
Так хотелось поспать ещё хотя бы час. Два. Три. Но если я позволю себе закрыть глаза и через десять минут не буду в гостиной, одетый как элегантнейший лондонский денди – мне крышка. Так что стоит напрячься.
Мама не переживёт, если мы опоздаем на нашу первую церковную службу. Тут это дело первой важности, и иногда кажется, что Бог тут не причём. Все хотят своим выходом в церковь громко заявить соседям – «Да, посмотрите на мой новый жакет! Я потратил на него три месячный зарплаты, и всё, чтоб вы открыли свои рты!» Да-да, люди продумывали «воскресные луки» заранее. Церковь тут, как бы это цинично не звучало, подиум, или рейтинг жителей. А кому не хочется пробиться на самую вершину? Одежда – основной метод.
То, что моя семья не явилась на службу в прошлое воскресенье стало настоящим откровением для наблюдательной публики: «И что с того, много людей с деревьев падают и трупы обнаруживают. Но ничего, ведь живут как-то!»
Так что день будет интересный. Ох, сейчас я произношу эту фразу с волнительным скрежетом зубов. Есть миллион безумных вариантов, из-за которых всё опять пойдёт наперекосяк.
Я ещё не вылез из-под кровати, а уже мечтаю залезть обратно. Тут, вполне возможно, безопаснее всего.
А ещё мама познакомилась с девушкой, живущей на ферме, и нас пригласили в гости. Супер! Сейчас самое прекрасное время, чтобы выехать как можно далеко от цивилизации, в самую глушь, где наши крики никто не услышит.
Так что поскорее бы вернуться обратно. Зарыться под ком одеял, желательно, вместе с Евой.
А теперь – внимание! Особо сентиментальная и ванильная часть! Просьба не переваривающих розовые сопли перелистнуть страницу! Я предупредил.
Ева, ах Ева! Как же мне с ней было хорошо; настолько, что гуляя в парке до полуночи мы осознали, что жаждем продолжения.
И кажется я до сих пор с ней, там. Обычно, люди про лучшие моменты жизни пишут что-то вроде: «Помню будто во сне». Но нет, у меня с ней все органы чувств начинали работать как не в себя. Я ловил каждый момент, запечатлял его в своей памяти как полотно эпохи Возрождения. Будто знал, что потом, в самые трудные минуты, смогу доставать их из закоулков разума и наслаждаться греющими душу воспоминаниями.
Рука до сих пор помнит холод её ладоней. Тепло её губ.
Зайдя в душ я стал с замиранием сердца вспоминать как долго мы искали байк, при этом неистово смеясь. Как упали, пытаясь на него залезть. Стоя под тёплыми струями я продолжал смеяться, совсем забыв, что мне нужно успеть помыть голову и высушить волосы за три минуты.
И вот ещё один удивительный факт про прошлую ночь: я никогда ещё столько раз не целовался. Подождите, дайте пересчитать: первый раз на той обочине, второй в парке, третий тоже в парке, четвёртый… Ай, да кому нужны эти числа? Факт в том что каждый поцелуй застрял в моей памяти, я думаю, надолго.
Потом, когда все жители давно спали у себя в домах, предвкушая службу, когда последний автобус проделал свой маршрут, когда единственными авто на дорогах остались машины «UBER”, мы позволили себе оторваться по полной. Лавируя безумными виражами по шоссе мы неистово смеялись, периодически поднимая руки в воздух. Ох, как же это всё было опасно. И ох, как же я наплевал на безопасность. Удивительно.
Я никогда не подумал, что можно получать столько удовольствия от обычного смеха без причины. Это тоже удивительно. Мы надрывали животы, плакали, визжали – и всё это нам чертовски нравилось.
С ней обычный смех становился искусством, приносившим эстетическое удовольствие. А обычные дурачества, вроде как подрезать фиолетовый «чери» с крупной надписью «Uber” на двери – высшей степенью веселья.
Сделав очередную остановку у магазинчика МаМа, я долго всматривался в лестницу, ведущую на крышу. Сейчас это место пугало: окна завесили плотными тёмными картонками, входную дверь обвязали цепью. Ну не дать ни взять жуткое место из программы про привидений. «Привет, с вами паранормальный блог Влада и Евы, и сегодня мы будем вызывать дух сумасшедшей старухи, пытавшейся меня убить». И не знаю, из-за чего мне в голову пришла безумная идея: то ли из-за мрачного видка этого местечка, то ли из-за повышенного в несколько раз от нормы адреналина в крови, но я сказал:
– Давай залезем на крышу.
– Лазить ночью по крышам?! Да это же то что мне сейчас нужно! – моментально оборвала она, в очередной раз одарив меня улыбкой.
Поднимался по шаткой ржавой лестнице я, конечно же, первый. Хоть и инициатива заглянуть под платье Евы меня весьма радовала. Первым делом на вершине глаза ослепила гигантская круглая луна, почти идеальной формы. С левой стороны от неё будто кто-то отгрыз кусок. Я помог подруге проделать оставшийся путь, протянув руку, и удивился, насколько белоснежной была её кожа в этом серебряном свете. Изнутри Евы точно исходило сияние.
Её внешность полное противоречие её характера, и это очень манило. Как можно быть такой холодной и безжизненной на вид, но при этом настолько живой и энергичной? Настоящая девчонка-загадка. Девчонка-противоречие.
Подойдя к самому обрыва крыши, мы сели на край и свесили ноги.
Под нами была высота всего в этаж с лишним, но всё равно отсюда открывался прекрасный вид: из-за того что район находился на возвышении некоторые места города возвышались над чередой посадок. Как пример старый центр. Золотой купол церкви мелкими бликами будто передавал нам сигнал. Или шпили ратуши, колющие тяжёлое небо.
Моя рука медленно опустилась на ладонь Евы, и тут случается странная вещь. Дальнейшие события становятся мутными, смазанными. Они приходят на ум обрывистыми кусками, словно учуяв тепло наших тел мы полностью растворились в друг друге. Перестали быть сами собой. Или просто я был в таком экстазе и эйфории, что мой мозг в опьянении отказывался запоминать что либо.
Мы взяли охапку камней и стали кидать в стоящий на другом конце улицы знак «Стоп». На ум приходит кусок где Ева прыгает и хлопает в ладоши, попав в первый раз. А потом я случайно задел стоявший внизу автомобиль. Сработала жутко громкая сигнализация, и смеясь, мы легли на крышу. Максимально близко к друг-другу. Кажется, вышел хозяин визжавшего авто. Но теперь нам было наплевать. Сейчас мы растворились в звёздах.
А затем возвращаются моменты наших поцелуев… Её глубокие глаза, смотрящие прямо в душу… Её запах… Приятные на ощупь длинные волосы…
Лёжа в кровати и вспоминая вчерашнюю ночь я то и дело расплывался в довольной улыбке. Представляете, мне удалось. Удалось найти настоящую родственную душу в этом огромном мире. Правда я ещё и влюбился в эту родственную душу. Блин, звучит как инцест.
Мою голову как-будто зажимали в тисках с двух сторон, но при этом я во весь голос пел песню, которую вчера включала Ева. И как обычно, я не помню название. Насколько я понял, что-то британское, потому что во время прослушивания она сказала что музыка сейчас у них даёт фору нашей.
И ещё один удивительный факт о Еве: она любила отыскивать на «SoundCloud” классные треки начинающих исполнителей, слушая их и веря, что когда-то они попадут в верхнюю десятку «Billboard”. Ну разве не прелесть? И в этом была вся она – она глубоко уверенна, что где бы ты не родился, чем бы не занимался, ты рано или поздно найдёшь место в мире. На это потребуется время, но по её словам, ты обязательно останешься вознаграждён.
– А что касается людей, которые не могут найти своё место даже в старости? – спросил я, лёжа на крыше и пяля на звёзды – Ты считаешь их «биомусором»?
– Нет! Конечно нет! – подумав и посмотрев на звёзды, она ответила – Так не бывает. Каждого человека поджидает своё счастье.
Какие же в этих местах прекрасные звёзды! Все, как на ладони. Миллионы блестящих серебряных точек, каждую можно рассмотреть в деталях. Каждый огонёк на своём месте.
Лёжа на крыше, теперь уж, заброшенного магазина, я чувствовал себя центром вселенной. Казалось, я вбирал всю её энергию, наполнял себя всем её счастьем. Я наконец почувствовал себя собой, вместе с Евой растворившись в звёздах.
Дальнейшее, что вспоминается – как я зашёл домой. На часы даже и не смотрел. Родители сидели на кухне с включённым телевизором. Играла глупая ночная программа про звёзд, обсуждали Линдси Лохан. Внатуре? Люди придумали миллион новых моделей АйФона, продвинулись в робототехнике, интернетом можно пользоваться в любой точке страны. А они до сих пор обсуждают Линдси Лохан? Факт в том, что озабоченные родители передачу вовсе и не смотрели. Увидев меня, агрессивно вскочили со стульев и начали отчитывать, но все слова пролетали мимо меня. Я думаю, было заметно что на тот момент я не находился там. Я до сих пор лежал на крыше, наслаждаясь звёздами. И Евой.